Беременные куноичи Конохи. 2. Или их бедные мужья

Если кто помнит, Тамаки – девушка, выдававшая вместе с кошками одежду Саске и его команде. Она отдала Джуго занавеску вместо плаща, ввиду его высокого роста.

      Тамаки переехала в Коноху вместе со всеми своим кошками. Она не стала возвращаться на служение семье Учиха, благополучно поставив крест на прошлом с этим кланом.       С Кибой она познакомилась еще до войны, когда парень был в тех местах на миссии. Вот и теперь, по приезде в Страну Огня девушка остановилась в доме Инузука. Постепенно вся семья, включая даже суровую Тсуме, мать Кибы, привязались к доброй куноичи. Сам же парень бегал за ней хвостиком, мало отличаясь от Акамару.       Впервые Киба узнал, что такое смущение и стыд за свою взбалмошность. Однако Тамаки это, кажется, не отталкивало, наоборот, она говорила, что именно это ей и понравилось в парне. Не трудно догадаться, что свадьба все же была сыграна и довольно скоро. Молодожены переехали в отдельный дом со всем своим скопом животных.       Тихо и мирно протекал их быт в ухаживании за питомцами и романтических мелочах в виде подарков из миссий. Сама девушка не ходила на задания, она была почти человеком, и чакра у нее числилась совсем уж незначительная. Из них получилась вполне гармоничная пара: взрывной Киба, выплескивающий весь свой темперамент на миссиях, и уравновешенная Тамаки, хранительница домашнего очага и дрессировщик в одном лице.       Парень души в молодой жене не чаял, и отправляясь на миссии, доставал своих товарищей переживаниями о ней, ведь Тамаки была простым человеком, со всех сторон окруженным таким опасным народом как шиноби. Поэтому чтобы хоть как-то утихомирить взрывную натуру Кибы, его бывшая наставница Куренай взялась опекать Тамаки, проводя с ней долгие зимние вечера.       Таким образом, к началу беременности девушка оказалась подготовленной и к последующим трудностям. Единственной проблемой, которую не учли Куренай и Тамаки, стал сам Киба. И девушка на личном опыте прочувствовала глубину любви своего экспрессивного мужа. — Любимый, я беременна.       Звон бьющейся посуды, и в следующую секунду Тамаки высоко поднимают сильные руки парня. Он, не произнося ни слова, а лишь улыбаясь и едва ли не виляя хвостом, как Акамару, кружится с женой на руках по просторной кухне. — Ну наконец-то! Как я долго этого ждал, – вдохновлено говорит Киба, и опускаясь с Тамаки на руках в кресло, строго добавляет: – Только теперь без меня или охраны никуда! — Любимый, какой охраны? – стараясь отвлечь мужа от забот, девушка покрывает шею парня поцелуями.       Расчет оказывается верным, и совсем скоро Киба забывает про насущные проблемы, перетаскивая жену на кровать для дальнейшей экзекуции. А экзекуцией его страсть можно назвать в самом, что ни на есть, прямом смысле. Поскольку после ночи любви вся внутренняя сторона ног девушки, ее шея и даже грудь оказывается испещренной укусами острых зубов.       И бороться с этой привычкой мужа было совершенно бесполезно; от одного вида шрамов и намеков больше так не делать Киба впадал в мини депрессию с самобичеваниями и мазохизмом. Поэтому Тамаки пришлось соврать, что ей так и только так нравится заниматься любовью, во избежании самоубийства мужа.       Вскоре девушка поняла, что имел ввиду Киба, говоря про охрану. Везде, даже в общественные места Тамаки сопровождала целая свора собак. И самое интересное, никто даже косо не глянул на эту картину, поскольку легенд про горячий темперамент ее мужа ходило бесчисленное множество как в Конохе, так и в других странах.       Также Киба отобрал у жены почти все домашнее хозяйство, собственноручно начищая картошку до потери пульса, ухаживая за несметным количеством животных и убираясь дома. Тамаки сначала поплакала ему в жилет, что теперь, мол, совсем ей занятия никакого нет, но когда муж опасно сузил глаза и, можно сказать, заставил заняться любовью, о всех бытовых делах пришлось забыть на долгие девять месяцев.       Парень вел себя безупречно почти во всех отношениях. Он не только прилично зарабатывал на миссиях, но еще и находил время на собственный дом и жену. Его гиперактивность возросла в разы; теперь Киба мог по десять раз на дню верным псом приносить жене тапки, чтобы та не застудила маленькие розовые пятки, укутывать ее пледом по поводу и без повода и долго ворчать из-за того, что она совсем себя не бережет.       Была только одна проблема. В постели муж становился просто тираном. Нет, Тамаки даже нравилась его властность и доминирование, но с беременностью девушка стала гораздо чувствительней, и все укусы с резкими движениями сносить было не очень-то приятно. — Попробуй показать ему, что можно по другому, – посоветовала как-то Куренай, рассказывая девушке про роды и последние месяцы беременности.       На это Тамаки лишь вздохнула; легко говорить «покажи ему», на деле же она правда пугалась того неуемного зверя, в которого превращался возбужденный Киба. Однако на этот раз девушка решила последовать словам сенсея. «Эээх, живем один раз...» собралась она с духом, когда очередным вечером только что помывший посуду Киба пригвоздил ее к кровати. — Любимый, можешь мне сегодня довериться? – Тамаки не без дрожи провела рукой по загорелой груди мужа.       Зверь внутри Инузуки утробно зарычал, и перехватив узкую ладонь жены, припал к ней поцелуем. Тамаки приняла это как согласие, она неспеша, разумеется, при помощи самого Кибы, ведь в одиночку у нее и на миллиметр сдвинуть его не получилось бы, перевернула мужа на спину. Цербер даже застыл в удивлении и ожидании, позволяя необычно смелой жене действовать по своему усмотрению.       Девушка покрывала раскаченную грудь невесомыми поцелуями, и когда муж оказался на пределе, сама села к нему на бедра. Игнорируя почти неощутимую вспышку боли, она продолжила нерезкие глубокие движения, попеременно целуя торс парня. Зверь внутри него завороженно глядел на жену, добровольно пошедшую в качестве жертвы, и заставлял тихо порыкивать, до треска сжимая простыни пальцами.       В какой-то момент беременной девушке стало трудно самой двигаться на парне, и Цербер, почувствовав замедление, тут же подмял ее под себя. Понимая, что сейчас ее ждет, Тамаки съежилась, пытаясь спрятаться от обезумевшего взгляда Кибы. Но вместо этого послышался лишь исступленный шепот: — Тамаки, прости меня... Я снова делаю это! Я – чудовище... – парень встал перед сжавшейся женой на колени и трясущимися руками закрыл лицо.       Девушка, не зная, как успокоить расстроившегося «беременного» мужа, подползла к нему, и улыбнувшись, положила свою узкую ладошку на щетинистую щеку. — Любимый, ты не чудовище. Иди ко мне. — Нет... Не хочу снова тебя ранить! Тамаки, ты такая маленькая и беззащитная, мне страшно даже подумать, что я могу с тобой сотворить. Сколько ты терпела весь этот ужас?! – не отталкивая руку жены, горько воскликнул Киба. — Иди сюда, любимый, мы осторожно.       И не дожидаясь очередной порции истерики со стороны парня, Тамаки залезла к нему на колени, обхватив мощный торс ногами. Она потерлась носом о шею мужа и зашептала на ухо нежные успокаивающие слова. От такой трогательности Цербер довольно заурчал и покровительственно цапнул девушку за мочку уха.       На этот раз ведущим был уже Киба. Он ловил малейшие изменения в лице девушке, не позволяя зверю взять верх. Тамаки билась в его руках, умоляя уже получить разрядку, она и представить себе не могла, насколько волнующим и чудесным может быть такое занятие любовью. — Спасибо, Тамаки, это было супер! – довольно поблагодарил ее муж, обрабатывая мазью укусы на внутренней стороне ног девушки. – Больше никогда в жизни я не причиню тебе боль.       Он поставил засос на стройной ножке и наконец позволил жене свести конечности вместе.       Тамаки не знала, как ответить на такое. Она была слишком счастлива, ещё бы, ведь все проблемы решились мгновенно, да еще каким приятным путем! Поэтому девушка лишь смущенно улыбнулась, и прижимаясь к теплому боку мужа, наконец расслабилась, расплывшись в улыбке счастливого человека, а вместе с ней успокоился и ребенок, обычно ни за что ни про что пинающий юную мамочку.