Обрубок

Билл надеялся, что после этого вечера "примирения" в его жизни всё станет гораздо проще. Но не тут-то было. Стало ещё сложнее. Каким образом рассекретился злополучный визит к Трюмперу, оставалось загадкой. Спустя несколько дней, покончив с ужином, Гордон сцепил над столом руки и с многозначительным видом уставился на сына. - И? - строго прозвучал вопрос. - Долго ты ещё будешь скрывать это, Билл? Симона встрепенулась и закашлялась, судорожно вцепившись в салфетку. - Что скрывать? - воскликнула она. - То, что наш сын для чего-то заходил к одному ненормальному и торчал там весь вечер! Билл простонал и со звоном бросил вилку в тарелку. Аппетит улетучился мгновенно, его даже затошнило от съеденного только что вкусного рыбного салата, заботливо приготовленного матерью по оригинальному рецепту. Он не стал отпираться, наскоро прикидывая в уме варианты оправданий. - Ну, да, я был у Тома. А что, за мной уже следят твои частные детективы? Я живу под лупой, как букашка? - Значит, "у Тома"? - передразнил Гордон. Звучит так, словно вы каждый день видитесь. Как это понимать, Билл? - А почему он не может называть его по имени? - встряла Симона. - И что здесь такого, что Билл на минутку заглянул к Тому, наш сын давно не маленький! Может быть, он просто попросил воды... - Вот именно, не маленький! - ухватился за слова жены Гордон. - Так что тогда он делал вечером у своей бывшей няни? - Я... с ним советовался, - произнёс Билл наобум. - И о чем же, позволь поинтересоваться? О собачках и цветочках? Каулитц-старший в этот момент и не догадывался, что сам невольно подкинул основу очередной сказки для них же самих, родителей. Билл вызывающе расправил плечи. - Да, о них... для моей подружки! Я не знал, какой букет ей подарить, а он в цветах отлично разбирается. - Ты встречаешься с девочкой? - Симона растроганно заулыбалась. Как же быстро её мальчик взрослеет! Не слишком ли рано он обзавелся парой? Ах, сейчас у нового поколения вообще всё происходит гораздо раньше... Но как бы сын не натворил глупостей! Однако женщина подавила естественную тревогу и тут же нарисовала умиляющую картину: она и Гордон, поседевшие и счастливые, с удовольствием возятся с внуками, которых им, конечно, когда-нибудь подарит будущая избранница Билла... Спохватившись, она поспешила на выручку к замолчавшему снова сыну. - Как это хорошо! Гордон, ведь правда, это замечательно? Какая она? Как её зовут? Когда ты нас познакомишь, Билл? - Допустим, причиной всему эта твоя подружка, - угрюмо буркнул ее муж. - На эту тему нам следует поговорить отдельно и очень серьезно. Но почему ты выбрал в помощники именно Трюмпера? Ты бы мог спросить у нашего садовника или у меня... - А тебя никогда нет дома, - поддел Билл. - Брось, дорогой! - Симона погладила нахмурившегося мужчину по плечу. - Вспомни, разве ты сам в его возрасте не стеснялся говорить о таком с родителями? Для Билла все это очень сложно и важно! Пусть он иногда спрашивает у Тома, как вести себя с девочками, это лучше, чем набираться опыта вслепую или по интернету, там такое выкладывают, я просто в ужасе! - Но Трюмпер кроме своих собак и цветов ничего не видит! - не сдавался Гордон. - Ты встречала его хоть когда-то с девушкой? Тоже мне знаток женского пола. - Это правда, - кивнув, погрузилась в себя на секунду Симона. - Мне кажется, он навсегда останется ребёнком в душе. Но ты забыл о Венере! Они с Томом очень дружны и часто бывают вместе. Эта девушка может многое подсказать нашему сыну. - Да, уж у этой особы опыта предостаточно! - ухмыльнулся Гордон. - Далеко не лучшая кандидатура для советчицы! - А может, я сам выберу, с кем мне советоваться, с кем общаться? - твердо вставил Билл, устав топтаться в стороне. - Это уже смахивает на насилие какое-то. Папа, а что ты собственно имеешь против Трюмпера? Ты же ненавидишь его! Или боишься? - Не говори ерунды! Просто он мне не нравится! Он ведет себя, как дурачок, и этим раздражает меня. Все так считают. - Да, но почему ты так к нему цепляешься? Тебе-то лично он чем насолил? - А ты уже забыл, как он бросил тебя и укатил в Испанию? - с презрением напомнил ему отец. - Со своими псинами он так не поступает! Намеренно или нет, но Гордон с исключительной жестокостью надавил на больную точку сына. Симона ахнула и закрыла рот рукой, как будто эти слова вылетели из неё. Билл похолодел и упрямо сжал кулаки под столом. Нет, больше он никому не позволит ломать себя и диктовать, как ему жить... - Мне давно на это наплевать, - глухо сказал он. - Не знаю, почему тебе - нет. - Хорошо, если так, сынок... Вы не говорили об этом? - осторожно произнес Гордон. Выглядел он при этом как-то жалко, но Биллу нисколько не было его жаль. - А что, надо было? - деланно равнодушно полюбопытствовал он. Странно, но он лишь сейчас по-настоящему задумался, почему безобидный Трюмпер действует на отца, как красная тряпка на быка. Те времена, когда Том работал в их доме в качестве няни, давно прошли, но что же такого он натворил? Отец прямо-таки на дух его не переносил, как будто опасался чего-то... но в чём причина? Только ли в характере Тома, который его нервировал, да в банальной обиде за сына? Обокрал их семью Трюмпер, что-ли? Но он абсолютно не похож на вора. Тогда может, он случайно испортил какую-нибудь дорогостоящую вещь? При одном имени этого человека Гордон буквально вскипал, а мать принимала виноватый и беспомощный вид. Билл чувствовал, что здесь кроется какая-то тайна, а ещё - что этим можно манипулировать родителями. Он поставил себе цель позже во всем этом разобраться. - Так, давайте отложим этот разговор, доедайте всё побыстрее! - верная себе, переменила тему Симона. Она заметалась, суетливо переставляя приборы и пододвигая домочадцам то одно блюдо, то другое. - Твоя тарелка, Билл! Мне никак не заставить тебя всё съедать... ты ведь поделишься, какие цветы любит твоя девочка? Я велю посадить их как можно больше. - Не получится, - усмехнувшись, ответил тот. - Она любит колокольчики, такие умеет выращивать только Том! - Колокольчики, ну надо же, совсем как я! Я уверена, мы с ней подружимся... Гордон, тебе принести добавки? Нет? Тогда пойдем, пожалуйста, мне нужна твоя помощь. Пусть Билл спокойно поест. Симона вскочила из-за стола и потянула за рукав мужа. По крайней мере, на какое-то время очередные разбирательства были отложены.

***

Ещё одной проблемой был собственно основной виновник происходящего беспорядка - Том Трюмпер. Вероятно, он воспринял неожиданный визит бывшего подопечного как-то совершенно по-своему. В тот вечер Биллу, как он ни старался, не удалось уговорить мужчину не провожать его до дома, и в итоге весь обратный путь он вынужден был опасливо вертеться, боясь позорно быть застигнутым кем-то из знакомых рядом с Обрубком, да ещё и с усиленной охраной в виде лохматой собаки Мухи. Билл молчал, а его спутник всё говорил о том, как хорошо, что "маленький" навестил его, и только жаль, что он не подготовился, но в следующий раз... Словно мог знать, будет ли он, этот следующий раз. Они добрались до ворот, Билл предусмотрительно укрылся в тени деревьев. - Ну вот, мы дошли, - сказал он. - Я пойду спать, и ты тоже иди. - Ладно, - Том и с места не сдвинулся, и смотрел на него со своей неизменной улыбкой, точно ждал подходящего момента. - Что? - не вытерпел Билл. - Я думаю, мне надо зайти к тебе и сказать твоим родителям, чтобы они не волновались, что мы... - Их нет дома! - не давая закончить, солгал Каулитц. - Тогда завтра, да? Во сколько часов мне лучше зайти, как ты считаешь? Билл посмотрел на сияющее, полное решимости лицо мужчины, и вдруг догадался. Тому наверняка взбрела на ум невероятная мысль: теперь они опять стали близки, как много лет назад, и могут спокойно ходить друг к другу в гости, гулять у всех на виду, весело проводить время вдвоём. Осталось лишь мелочь - без лишних церемоний уведомить об этом Гордона и Симону. Симона, которую Билл ловко обманул, конечно, была дома, куда ей деться? Гордон же мог всё ещё отсутствовать в очередной командировке, но мог и досрочно вернуться. Билл живо представил, что произойдёт, если Трюмпер нарвется на отца, и не на шутку запаниковал, его неконтролируемо начинало трясти. - Ты с ума сошёл? - с негодованием произнес он. - Проблем мне добавить захотел? - Нет-нет! Что ты, маленький... Прости, я просто решил, что мы снова вместе... Глубоко огорченный его обвинениями, Том виновато поник. Тяжело вздохнув, отчаянно что-то соображая и меняясь в лице, он внезапно подался вперёд и попытался обнять насупившегося мальчишку. Билл вспыхнул и с негодованием оттолкнул его. Вот этого ещё не хватало - обниматься под окнами его дома, как два любовника! Он уже тысячу раз назвал себя безмозглым идиотом за то, что завалился к Обрубку в гости. Теперь придётся расхлёбывать... - Уходи! - со злостью прошипел он, тяжело дыша. - И не вздумай даже смотреть в мою сторону, если не хочешь неприятностей нам обоим! Он бросился за ворота дома. Вслед ему сердито гавкнула Муха, и кажется, что-то сказал Том, но Билл не оборачивался.

***

Если обхитрить бдительных родителей пока удавалось, то врать самому себе оказалось куда как сложнее. В детстве у Билла с Томом имелось нечто вроде игры: один из них говорил что-то, а другой спрашивал: "Честно-честно?" И если кто-то планировал соврать, даже в мелочах, то вынужден был вскоре сознаваться, ведь врать своему лучшему другу, глядя в глаза, было мучительно стыдно, да и в общем-то бесполезно, они были слишком близки и порою словно обменивались мыслями. Обычно врунишкой оказывался Билл, и очень редко Том. "Ты придёшь ко мне завтра?" - допытывался у него мальчик каждый раз перед расставанием. Том гладил его по голове и отвечал: "Приду!" И Билл на всякий случай уточнял: "Честно-честно?" Иногда Том с грустью сознавался: "Я буду очень стараться, маленький..." И вот теперь, разбираясь в своих чувствах и поступках, Билл задавал себе тот же вопрос. Скучает ли он по Тому, хочет ли он увидеть его? Хочет ли он его обнять... Нет? Честно-честно?... Если бы всё было так просто, и можно было быть честным хотя бы перед самим собой! И делать то, что хочешь, а не то, что навязывают другие. Например, взять и уехать на край света, как говорил тот самый Майк наивному мальчишке, каковым являлся тогда Том. Вешал лапшу на уши, конечно. Никуда бы он его не отвез, да и нет никакого края света... В одном, пожалуй, Билл мог себе сознаться искренне: никто и никогда не действовал на него так, как Том Трюмпер. Как бы отвратительно Билл ни вел себя с ним, как бы ни дичился, это ничего не меняло: при одном воспоминании о нём он словно терял самого себя, а сердце так и трепетало, и рвалось к нему, болело какой-то неизъяснимо нежной и сладкой болью. Не отдавая себе отчета, он становился совершенно другим рядом с этим мужчиной, хоть и неустанно сопротивлялся этому. Что же это за чувство? Билл начинал сравнивать. У Густава, например, всё определённо и прозрачно. Он давно расписал всю свою жизнь с драгоценной Венди наперёд: они получат образование, поженятся, обзаведутся домом и детьми... В общем, всё как у всех. Родители Каулитца наверняка планировали относительно своего сына то же самое. Но сейчас у Билла не было девушки, вся его ничтожная практика заключалась в кратковременном романе с Джиной Беккер, и одном-единственном поцелуе с ней. Но этот поцелуй, как ни странно, не вызвал в нем и половины того, что дарили невинные прикосновения Трюмпера. Билл анализировал и цепенел от ужасного предположения: неужели ему нравятся мужчины? Конечно, он никогда не пробовал целоваться с парнями, он ведь не псих какой-то! Именно так рассуждал всегда его отец: представители нетрадиционной ориентации - больные на голову. Фантазии Билла были построены из обрывков увиденных где-то пикантных сцен, постоянно меняющихся образов. Он как-то не зацикливался на том, о чем или о ком ему приятнее мечтать. Но... хотел бы он, чтобы Том поцеловал его так, как тот байкер из прошлого? Нет? Честно-честно? На этом Билл терял самообладание, и силой заставлял себя прекратить копаться в своей голове, пока не стало хуже.

***

Сложности нарастали, как снежный ком. Иногда Биллу казалось, что он не выдержит. Симона ежедневно пытала его расспросами о девочке, попутно делилась воспоминаниями о том, как сама была юной влюблённой и как полюбила какого-то популярного певца, завела дневник... Ещё хуже стало, когда она притащила кучу идиотских книг на тему "откуда берутся дети" и, краснея, забормотала о том, о чем все знают со времен детского сада и после еще регулярно оповещаются в школе. Гордон не отставал и тоже строил из себя заботливого, умудренного опытом мужчину, щедро раздавая советы, как покорить "даму сердца". Билл преподносил родителям уже отработанную сказку про американку Эрику и спешил побыстрее удрать от навязчивой опеки под предлогом недомогания, желания поесть, поспать - чем угодно. А летние каникулы стремительно подходили к концу. Как назло, в это лето ни отец, разгребающий ворох проблем на работе, ни, тем более, мать с ее обострённой головной болью, не пожелали съездить куда-нибудь на отдых. Билл не упускал любую, самую крохотную возможность улизнуть из опостылевшего дома. Поэтому когда его неожиданно пригласила на вечеринку одноклассница Барбара Кройман, считавшаяся самой красивой девчонкой в классе, он тут же согласился, хотя и был очень удивлен. Барбара и правда была очень даже смазливая, и нравилась ему, как и почти всем парням: высокая, с вполне оформившейся фигурой и кукольным личиком, всегда ярко одетая. Но она никогда не удостоила Билла и единым взглядом, как не удостаивала и других мальчишек, за исключением гордеца Дирка Ленца. Зачем она решила пригласить Билла сейчас? Впрочем, он не слишком-то заморачивался на этот счет, одержимый одной целью - лишь бы не видеть родителей подольше. Кроме того, в расслабленной атмосфере маячила возможность приударить за девчонками, а значит - набраться опыта и искоренить комплексы. Билл объединился с Густавом и Венди, которые тоже входили в число приглашенных, и, купив вскладчину цветы и коробку конфет, компания двинулась на праздник.

***

Как позже выяснилось, Барбара пригласила чуть ли не всю школу, и многие, конечно же, воспользовались приглашением, пусть никто толком и не понял, в честь чего она всё так тщательно организовала. Сама виновница пояснила, что это - идея её самой и подруг, они замыслили таким образом отметить окончание летних каникул. Родители Кройман оставили дочь под присмотром глуховатой бабушки, которая безвылазно сидела у себя в комнате, качаясь в полудреме в кресле-качалке, поэтому практически весь дом был предоставлен в пользование подростков. Они не упустили шанса оторваться по полной. В процессе гуляния толпа незаметно разгруппировалась: одни танцевали и распевали песни, другие обосновались на улице у бассейна, а некоторые парочки уединились в укромных местах. Билл потерял Густава и Венди из виду и, решив, что они ушли пораньше, слонялся по дому, никак не находя, к какому углу приткнуться. Дергаться в пьяном танце ему совсем не хотелось, участвовать в идиотских играх с приколами тоже. Идея склеить девчонку с треском провалилась: из всех незанятых остались одни серые мышки да ботанички, да и те не шли с ним на контакт. В конце концов он примостился на диване, собираясь просто понаблюдать за остальными, а если не произойдёт ничего интересного - свалить. Его взгляд зацепился за ненавистного Дирка Ленца. "Павлин" соблаговолил посетить вечеринку, что было скорее исключением из его правил - соглашался на это он довольно редко, по-видимому, находя подобные сборища глупыми и недостойными себя. Впрочем, практически все ребята из окружения Билла и так не имели охоты с ним общаться, и никто давно не пытался позвать его погулять и поразвлечься. Где и с кем Дирк проводил время никто не знал, он был сам по себе и не примыкал ни к одной компании. Вот девчонки - те постоянно крутились вокруг него, ревностно сменяя друг друга, точно на посту, а Барбара сейчас на правах хозяйки и вовсе не отлипала. Ленц же почти не обращал на неё внимания, застыв в своей излюбленной надменной позе. Кокетство Барбары прервали две нарисовавшиеся некстати закадычные подружки Анна и Лили. По обрывкам их слов и жестам Билл понял, что бабушка, кажется, срочно позвала внучку к себе в комнату, и Барбара, скривив личико, поплелась наверх. Девчонки тут же приклеились к Ленцу и оказались куда как напористей, чем все остальные. Одна из них, Анна, о чем-то так горячо и тревожно начала шептать, что "принц" милостиво кивнул и последовал за ней вглубь дома. Лили примостилась на краешек дивана Билла, и точно бдительный сторож, уставилась на лестницу, которая вела на второй этаж, куда удалилась Барбара. Правда, на ее унылой физиономии было написано, что она сама была бы не против уединиться с Дирком, но и влюбленная куколка Барби осталась ни с чем. Билл усмехнулся. Мысль о Джине и о том, где она, встречается ли до сих пор с "павлином", некстати промелькнула в голове и тут же пропала.... Гостиная почти совсем опустела, и Каулитц уже поднялся, намереваясь уйти с вечеринки, как вдруг в комнату ввалился Артур Фишер, а следом за ним - Альберт Портен. Оба были пьяны и громко хохотали, а потом Билл увидел, что Альберт притащил на поводке грязную собаку смешанного цвета с преобладанием коричневого. Она уселась на голубом ковре и устало покосилась на мальчишек. У собаки были висячие уши-тряпочки, длинный тощий хвост и розовый нос. Вся она имела какой-то ужасно несуразный вид. Билл тут же узнал в ней одну из питомиц Тома Трюмпера. - Откуда вы ее взяли? - спросил он, словно бы не особо интересуясь. - На улице нашли, когда в магазин бегали. Там Обрубок гулял со своими шавками, а эта вырвалась и сиганула от него, - сказал Артур и обратился к собаке: - Эй, хот-дог, тебя хоть сейчас на выставку! Дворняга чихнула и протянула ему лапу. Выглядело это забавно, и парни рассмеялись. В дом влетел еще один неизменный участник скандальных проделок - Тилл Гонкель. - Обрубок сейчас зайдёт, прячем псину! - заорал он. - В подвал её! - предложил Альберт. - Поводок сними! - приказал Артур, потер ладони и прыгнул в кресло. - Цирк начинается! Каулитц, готовься. Тебя это тоже касается. Альберт схватил собаку на руки и тут же исчез, вернувшись через несколько минут. А почти следом появился Том, и Билл увидел, как он взволнован, как тяжело дышит. - Здравствуйте! - Том хрипло поздоровался с присутствующими и тепло улыбнулся, заметив Билла, но тот быстро отвернулся. - А где Шоколадка? - Какая ещё шоколадка? - хихикнул Артур. - Нет у нас ни шоколадок, ни печенья! Здесь не кондитерская! Мужчина коротко рассмеялся в ответ. А Биллу было не до смеха. Он чувствовал: должно произойти что-то плохое. Наверное, поэтому он старался не смотреть на Тома. А еще потому, что не хотел, чтобы тот по привычке при всех назвал его "маленьким"... - Извините, я забыл сказать, так зовут мою собаку, - объяснил Трюмпер и принялся отыскивать свою питомицу глазами. - Тилл сказал, что вы ее нашли, и она здесь. Не понимаю, почему она дернулась, может испугалась чего-то... А я ее не сумел удержать. Спасибо, ребята! Но где же она? - Где она, там нас нет! - дерзко сказал Артур, развалившись в кресле. - Ты её потерял, мы нашли, а за такое благодарят вообще-то. Том немного замешкался, но тут же догадливо заулыбался и принялся шарить у себя в карманах. Лицо его приняло смущенное выражение. - Ой, а я ведь выбежал из дома и бумажник забыл... Но я Шоколадку отведу и вернусь, ладно? Покажите ее, пожалуйста. - Да за кого ты нас принимаешь? - театрально рассердился Фишер. Все остальные молчали, он же играл главную роль в этом спектакле. - Мы же дети, а не какие-то бездушные торгаши! - Да, маленькие детки! - наконец-то подал писклявый голос Альберт. - И нам не денег надо, мы играть хотим! Том стоял и все не переставал бестолково улыбаться. Билл словно читал его мысли: в эту секунду он мог с полной уверенностью сказать, что мужчина воспринял шутку серьезно, будто перед ним и правда находятся наивные малыши, а не придурки, соображающие, как бы поэффектнее поиздеваться. - Конечно, мы обязательно во что-нибудь поиграем! - с готовностью пообещал тем временем Том. - Только я сначала должен отвести Шоколадку домой. Ребята, ну она же ищет меня, ей наверно очень страшно, куда вы её спрятали? Билл? Билл видел, что глаза Трюмпера, в надежде обращенные к нему, заблестели, слышал, что его голос начинает дрожать, а изуродованные кисти рук беспорядочно сжимали одна другую. Билл видел это, но угрюмо молчал. - Нет, поиграем сейчас! - громко произнёс Артур и резко переключился на Билла. - Каулитц! Давай, напрягись и вспомни, как играл со своей няней! Он отобрал у стоящего рядом Альберта поводок и бросил однокласснику. Билл инстинктивно поймал его. - Ты будешь хозяином, а твоя любимая нянечка - собачкой! - продолжал Артур. - Мы готовы, начинайте! Билл опешил, тупо таращась то на поводок в руке, то на Артура, то на Трюмпера. - Совсем сбрендили? - воскликнул он.- Что за идиотская шутка? Но зачинщик отнюдь не шутил. Вдохновлённый собирающейся любопытной толпой, привлечённой шумом и хохотом, он азартно продолжал: - Тебя учить надо? Цепляешь поводок на шею своему щенку, и вы идете гулять! - Куда цеплять-то? - озадачился Альберт. - Ошейника нет. - Прицепи на ремень! - вставил кто-то из ребят. - Каулитц, ты кажется струсил? - напирал Артур. - На чьей ты стороне? Чего тормозишь? Прежде ты был поактивнее! Вон даже кличку первым придумал... О! А ведь точно, кличка для твоего песика готова, так что и париться не надо! Вся кровь бросилась в голову Билла и он беспомощно посмотрел на Тома. Теперь ему просто необходимо было посмотреть в его глаза, он ждал, что Том что-то сделает, скажет... Билл вдруг почувствовал себя ребенком, который топчется перед огромной лужей в надежде, что кто-то из взрослых возьмет его на руки и перенесет через неё. А Том всё так же улыбался ему ободряющей, теплой улыбкой и молчал, а Биллу вдруг захотелось заорать на него, ударить, чтобы он не вел себя, как клоун в балагане, не выставлял их обоих на посмешище, а жестко осадил этих его одноклассников-придурков и даже двинул каждому разок-другой. Если бы только Трюмпер не был таким... ненормальным! Но он всё стоял со своей глупой улыбочкой, и все вокруг хихикали в ожидании продолжения комедии. А потом Трюмпер задрал край свитера и сказал, почти шепнул: - Давай, маленький, помоги мне! Нужно спасать Шоколадку. Как будто эта облезлая собака была для него сейчас всего важнее. Как будто он не видел, что позорит и себя, и Билла, которого, потеряв бдительность, снова называет "маленьким", чтобы добавить еще масла в огонь. И Билла охватила такая неистовая злость и раздражение, что он, не медля, прикрепил поводок к ремню Обрубка. Ребята одобрительно загудели, и громче всех Артур. Но оказывается, шоу ещё не закончилось. - Теперь пусть погуляет со своим щеночком! - донеслось из толпы. - Да, Каулитц! - поддержал Фишер. - Пройдитесь по комнате. Только вот... Какая-то неправильная у тебя собака. - Собаки ходят на четырех лапах, - заметил Тилл. - А щенок у Каулитца - на двух задних. Передние у него какие-то дефективные. - Так пусть встанет на четвереньки! - обнаглел вконец Артур. - Давайте скорее, уснуть от скуки можно. Билл повертел головой. Кажется, здесь уже собрались почти все гости. Они с нарастающим любопытством пялились на него и Обрубка. Часть ребят окружила кресло, на котором восседал Артур. Девчонки топтались возле Барбары, а та сложила руки на груди и скривила накрашенные губы. Отсутствовали только некоторые влюбленные "голубки", Густав с Венди, да ещё и "павлин" Ленц куда-то запропастился вместе с укравшей его Анной. - Ну? - глухо произнес Билл Тому. И Том опустился на четвереньки. А в груди Билла что-то разрывалось, поводок в ладони обжигал, как каленым железом. Всё, чего он сейчас хотел - побыстрее покончить с этим и уйти прочь. - Браво, Каулитц! - восторженно захлопал Артур. - Молодец! О, а твой щенок скоро описается, надо срочно найти дерево! - Нашёл! - опять выслужился Тилл и перетащил от окна к "сцене" какое-то длиннющее растение в горшке. Положение, в которое попал Билл наравне с Трюмпером, становилось всё ужаснее и унизительнее. Они стояли перед веселящейся толпой, точно два зверя в клетке. Но всего тяжелее для Билла являлось то, что чем больше издевок сыпалось на них, тем меньше у него оставалось уверенности, что вот сейчас он перестанет терпеть и наконец расквитается с Фишером и остальными. На Тома, который и был собственно причиной всей этой пытки и позора, он старался не смотреть вовсе, и сверлил глазами ковер под ногами. - Ну, Каулитц, завершай начатое! - сказал Артур. - Скомандуй щенку полить дерево! Или тебе не жалко бедную Шоколадку? В толпе тем временем послышался какой-то шум, и ребята расступились, пропуская вперед Дирка с раскрасневшейся Анной. - Что здесь происходит? - громко произнёс Ленц и нахмурился. К нему тут же подбежала Барбара и несколько ее верных подруг. - Где вы пропадали? Я везде тебя искала! Барбара была так разозлена и оскорблена, что Анна в ту же секунду ретировалась, но "павлин" не обратил на девчонок никакого внимания. - Так кто-нибудь мне объяснит? - требовательно повторил он вопрос. - Ага, жди! - буркнул Артур. - Шёл бы ты отсюда, ваше величество! - Я скажу! - внезапно поднялась с дивана Лили. - Я всё видела. Том Трюмпер потерял Шоколадку, это его собака. А Артур, Альберт и Тилл её нашли. И за то, чтобы получить ее назад, они его заставляют изображать щенка, а Билл будто бы его хозяин. А этот цветок в горшке... - Где собака, ты знаешь, Лили? - перебил Ленц. - Они её в подвал утащили. - С ума сошли? - возмутилась Барбара и даже вычурно схватилась за сердце. - Она же там всё вверх дном перевернёт! Родители меня убьют... Альберт вдруг сорвался с места и с криком: "Я ее сейчас притащу обратно!" - убежал. Артур сжал кулаки и весь побагровел. Но Дирк и глазом не повел в его сторону, а подошел к "хозяину с щенком". - Встань! - сказал он Тому и подал ему руку, заставляя подняться с колен. - Нечего перед ними ползать, ты же человек. А толпа с каким-то немым удивлением воззрилась на это действие, полностью переключив свой интерес с Артура, который сидел теперь, сжатый и напряженный, как пружина, точно готовясь прыгнуть на Ленца. - Вот! - запыхавшись, ворвался в дом Альберт с собакой на руках. - Целая и невредимая, ваша Шоколадка в порядке! Он торжественно вручил собаку Трюмперу. - Спасибо! - сказал Том всем ребятам сразу и улыбнулся, как только он один и умел, по-детски широко и радостно, бережно обнял псину, прижал ее голову к себе и поцеловал в нос. Собака завиляла хвостом, преданно смотря на хозяина, и зевнула. В ответ все с восторженными криками зааплодировали, отовсюду зазвучали веселые голоса и множество рук потянулось к стоящему с собакой мужчине. Все вдруг захотели похлопать его по плечу или потеребить Шоколадку. - Ну, хватит, перестаньте их трясти! - прервал веселье Дирк и обратился к Тому: - Теперь всё хорошо и вам пора домой. - Да, конечно, - согласился Трюмпер, но вдруг озабоченно завертел головой. - А... как же мне вас всех отблагодарить? - Никак, - сказал Дирк. - Забудь. Но Том не унимался и предложил деньги, помочь ребятам с уборкой дома, еще что-то... В итоге он отстал и ушел только после обещания испечь большой пирог и принести его завтра в назначенное место. Билл не заметил, посмотрел ли на него Том на прощание. Захотелось спрятаться хоть где-нибудь, но уйти он почему-то не мог, ноги сами собой понесли его в темный угол, к дивану, и он рухнул на него, как подкошенный. Ему казалось, что он только что перетаскал целую гору тяжелых мешков. Как сквозь толщу воды до него с трудом долетали гневные речи Дирка Ленца. Он называл ребят трусами, подлецами, идиотами, "стадом баранов и овец". Воцарилась гробовая тишина. Кажется, Фишер что-то попытался на это возразить, но "павлин" чем-то ответил ему так непререкаемо и жестко, и вместе с тем, так остроумно, что толпа разразилась бешеным смехом. Ребята безжалостно смеялись над Артуром и его подхалимами, Ленц же молчал и презрительно щурился, возвышаясь над толпой, как настоящий король. И лишь одному человеку было не смешно, а горько - Биллу. Он переживал настоящую трагедию, слышать хохот толпы для него оказалось пыткой. Сейчас ему было нестерпимо больно в душе. Билл вскочил и бросился вон из дома Барбары Кройман. В лицо ему яростно бил холодный ветер. Он бежал от людей, от их веселья, от Тома... Но он знал крепко одну незыблемую истину - он не сможет убежать от себя. Он всё еще оставался маленьким ребенком, которого продолжал воспитывать Том Трюмпер. Воспитывать, даже ничего не делая. Но к чему это приведёт их обоих?