Когда твои предки - темные маги

Переход между сном и явью был почти незаметным. Сумрачные тени расступились, взмывая нетопырями к потолку, укрывая мохнатые бока за шторами, втягивая щупальца в темные оконные проемы. Продолжая двигаться и шевелиться в своих углах, неясно шепчась, всем видом давая понять — не ушли, лишь отступили ненадолго. Не надейся. Впрочем, заниматься самообманом было не в его характере. Сколько он себя помнил, тени всегда были с ним, бледнея днем и набирая силу к вечеру. Оглядевшись, он понял, что лежит в палате Больничного крыла. В последний раз он был тут в качестве пациента лет двадцать назад, но ничего не изменилось: белые стены, белые простыни, белый потолок. И зачем в больницах всегда все белое? Наверное, чтобы хотелось как можно быстрее выздороветь и сбежать. Или сдохнуть. В дальнем углу горели свечи, их дрожащий свет проникал сквозь щели между ширмами — разумеется, тоже белыми, — которыми была отгорожена его кровать. Послышались торопливые шаги и в поле зрения появилась Поппи Помфри со свечой в руке: видимо, ее разбудили Сигнальные чары, оповестившие, что пациент пришел в себя. — Северус, ну наконец-то! — она поставила подсвечник на тумбочку. Снейп отвернулся от света и что-то захрипел в ответ. — Помолчи, я дам тебе напиться. Она взмахнула палочкой, приподнимая его вместе с подушкой, и поднесла к губам стакан с жидкостью. По запаху он узнал Укрепляющий бальзам. Он дернулся было взять стакан, но пальцы неожиданно зацепились за одеяло. Медленно высвободив руку, он обреченно уставился на нее. Конечно же, Маскирующие чары слетели: во время битвы он слишком истощился магически, чтобы поддерживать необходимую иллюзию. Он пошевелил руками, и по стенам, отражая пламя свечи, весело забегали световые зайчики: вместо пальцев из теплых человеческих ладоней торчали острые четырехдюймовые металлические лезвия. Аккуратно сжав стакан ладонями, он выпил зелье и откинулся на подушки. — Как ты себя чувствуешь, Северус? Странно, Помфри нисколько не удивлена. Правда, опасливо отстранилась, увидев лезвия, но руку со стаканом не отдернула. — И ты не спросишь, что у меня с руками?.. — Я вижу, что это очень сложная темная магия. Проклятый Волдеморт, когда успел... Я пыталась исправить, но мне не удалось. Как же ты теперь будешь варить свои зелья? Да и вообще, как же ты теперь будешь... — Помфри горестно покачала головой. Что бы она понимала. Как раз шинковать ингредиенты такими руками очень и очень удобно: снимаешь перчатки — и вперед. Кажется, она решила, что проклятием его наградил Темный Лорд в битве? Как удачно. Правду знал только Дамблдор, и это знание никому не помогло. — Не причитай, Поппи. Как-нибудь образуется. Поищу контрзаклинание в Запретной секции. Сколько времени я пролежал? — Два месяца, Северус. Сегодня седьмое июля. Хогвартс уже почти восстановлен, Минерва и Флитвик обновляют Охранные чары. И без всякого перехода добавила: — Мальчик часто сидел возле тебя. — Мальчик? — он приподнял бровь с притворным непониманием, мгновенно догадавшись, который из полутора сотен учащихся в школе «мальчиков» стал бы тратить свое время, сидя рядом с бесчувственным Пожирателем. — Гарри. Он приходил почти каждый день. Северус поморщился, как от зубной боли. — Мерлин с ним, с мальчиком, — он надеялся, что голос не выдал его внезапное волнение. — Иди, Поппи, поспи, ночь еще. Я тоже хочу отдохнуть. Целительница поправила одеяло, грустно посмотрела, и, кажется, едва сдержала порыв утешающе погладить по плечу перед тем, как уйти. Только жалости ему и не хватало. Тоже мне, нашла проблему, ерунда какая. Пара волшебных перчаток из кожи дракона со вшитыми ножнами и модифицированные Маскирующие чары — давно привычный «джентльменский набор». Настоящая проблема была в другом. * * * Помфри ушла, но спать не хотелось. Он отстраненно рассматривал свои руки, вспоминая. Лезвия были покрыты царапинами и зазубринами. Во время битвы он, отбросив перчатки, носился черным смерчем меж Пожирателей, вспарывая их с одного удара, отсекая руки, ноги, головы... Поистине, упивался смертью, двадцать лет чураясь этого определения. Вместе с воспоминаниями, отданными Поттеру, он избавился и от ощущения нужности себя в этом мире. Но глупо было бы, если б лучший зельевар Британии погиб от укуса змеи. Волдеморт всегда был склонен недооценивать как врагов, так и собственных слуг. Изготавливая для хозяина напиток из яда Нагини, Северус давно разработал противоядие, пузырек с которым, как и другие зелья первой необходимости, всегда хранился в потайном кармане мантии. Вместе с запасной волшебной палочкой. Раздав все долги он, наконец, почувствовал полную свободу, которой грезил Мерлин знает сколько лет. В стремительном и страшном танце легкими движениями рук он сеял смерть и разрушение, даже не задумываясь, выйдет ли живым из этой мясорубки. Он ощущал себя архангелом с сияющими мечами в день Страшного Суда. И это было потрясающе. В бушующем вихре магии выгорели, развеялись пеплом все чувства и эмоции. Но сейчас, разглядывая свои пальцы, он понимал: ничего, по сути, не изменилось, от себя не убежишь и не скроешься. Краткий миг свободы закончился, оставив после себя пустоту в груди и привкус крови на языке. На левом мизинце не хватало кончика: сломал сгоряча о каменную кладку. Ни одно из проклятий не смогло поразить его, несколько он отзеркалил, особым образом сложив лезвия в небольшие щиты. На прочной стали остались черные с синей каймой пятна. Никто не смог ему противостоять, в каждой схватке он неизменно оказывался сильнее. А всего-то надо было перестать хотеть жить. Но совершенно алогично он выжил и победил, принеся мир — он, рожденный не для мира и в одночасье став в нем лишним. Какая ирония... И что ему теперь делать в этом новом мире? Волдеморта они с Поттером убили вместе — четко и слаженно, будто заранее договорившись и отрепетировав. Один обезоружил, другой покромсал на куски, тут же рассыпавшиеся черным пеплом. Какая позорная смерть для мага, считавшего себя величайшим из великих.