Open your eyes.

Знаешь, когда ты был рядом, я чувствовал себя как дома. С тобой я знал, чего хотел и не ощущал неопределённости, окружающей меня. Помнишь, ты смеялся, когда я говорил про бабочек в животе? Так вот. Я чувствовал их, находясь рядом с тобой. Без сомнения, я был счастлив. Но тот день... Он изменил многое. Твоё отношение ко мне. Твои чувства ко мне. Ты убрал меня навсегда из своей жизни. Зато я сохранил всё: любовь, воспоминания, наши фотографии, твои подарки, любимые места. Я до сих пор хожу туда. Не часто, но, если я пропадаю — люди знают, где меня искать... А помнишь кафе по Роузвудской? Ты очень волновался в тот день, и я думал, что ты хочешь избавиться от меня, но ты устроил мне сюрприз в нашем доме. Да, что ни говори, но удивлять людей — твой талант. Наш дом. Мне больно вспоминать об этом. Такое ощущение, будто в сердце вонзают острый нож и медленно делают глубокий разрез, не давая осознать, что происходит. Помнишь, когда ты полез защищать меня от того громилы? Ты понимал, что не справишься с ним, но всё равно вмешался. А потом целый вечер я обрабатывал твои раны, а ты боялся смотреть мне в глаза. Спустя время я понял, что тебе было стыдно. Но чего именно ты стыдился? И твой взгляд, полный отчаяния, надежды и... безысходности? Ты никогда не говорил, что чувствуешь по отношению ко мне, но я знал, что это сильное чувство. Что-то очень приятное, даже приятнее, чем ореховая паста на тосте. Если бы ты слышал, ты бы посмотрел на меня в замешательстве, думая: «Что он несёт? В мире нет ничего приятнее, чем ореховая паста» . А я бы вздохнул и одними губами на выдохе прошептал: «Есть. Любовь приятнее всех вещей в мире» . Прошло столько времени, но я до сих пор не могу тебя отпустить. И сейчас, идя по нашему мосту, я надеюсь, что ты объявишься. Выскочишь из ниоткуда, чтобы мы снова были вместе. И я... я прощу тебя, хотя и сам виноват не меньше. Я подхожу к перилам, смотрю вниз. Тихо бежит река. Конечно, ей некуда торопиться, но и мне тоже уже было некуда спешить. Ох, как же она манила меня своей неизвестностью. Что будет, если я поддамся своей слабости? Если прыгнуть туда? Мне станет легче? Я ловил себя на этой мысли очень много раз. Мысли о матери и о том,что, возможно, ты вернешься, останавливают меня. Или я просто слишком слаб и боюсь смерти. А ты ничего не боялся. Ничего, кроме страусов. Я усмехнулся, вспоминая эту историю. Она не должна была меня смешить, но её абсурдность доходила до крайности. Я помню все подробности этого рассказа. В детстве эта дурная птица выхватила у тебя из рук — платок и не хотела отдавать, а потом она проглотила его и задохнулась на твоих глазах. Да, с тех пор ты и боишься страусов. Откуда я это знаю? Я понимаю,что ты не хотел говорить мне о своих слабостях. Ты, как обычно, стыдился. Но твоя мама рассказала мне об этом. — Парень, слезь оттуда! Никому не станет легче от твоей смерти! Твои друзья и родственники будут винить в этом себя! — этот голос ворвался сквозь оболочку моих мыслей. Я оглянулся и увидел тебя. Господи, но этого не могло быть. Ты ушёл! Я потряс головой. Да, это действительно не ты. А просто человек, чертовски похожий на тебя. — Что, простите? Это вы мне? — крикнул я незнакомцу. — Ну, конечно, тебе. Здесь нет других полоумных, которые хотят попрощаться с жизнью! — ответил он, медленно приближаясь ко мне. — Давай, слезай оттуда! Ни к чему тебе всё это! Ты же молодой и, наверняка, имеешь какие-то планы на жизнь? Я осмотрел себя и понял, что половиной своего тела переваливаюсь через перила. Я быстро отошел от них, хотя соблазн рухнуть вниз и заснуть вечным сном, был велик. — Я вовсе не собирался прыгать. Просто задумался, — соврал я, подходя к нему. — Неудачный день? — усмехнулся он, облёгченно выдыхая. — Меня зовут Гарри. Что? Господи, за что ты меня так ненавидишь? Гарри. У него даже имя твоё. Он его забрал. Этого никто не может делать. Я не позволю. Я убью этого парня, если его фамилия Стайлс. — Меня это не интересует. Я хотел побыть один! А ты помешал мне! Проваливай отсюда! Дай мне спокойно поразмышлять о жизни! — я не заметил, как сорвался на крик. Хотя это был скорее визг. — Что тебе нужно? Хотел спасти меня, как и все остальные? Вывести из этого состояния? Тоже считаешь меня ненормальным? Так вот знай, что я абсолютно нормальный и здоровый человек, который переживает тяжёлый жизненный период! Уйди! — А может ты мне понравился? — игнорируя мои крики, ухмыльнулся Гарри. — Не хочешь мне рассказать, что с тобой случилось? Пойдём, тебе нужно выговориться! Да и расслабиться не помешает! Я долго смотрел на него, но в чём-то он был прав. Я действительно хотел рассказать кому-то о том, что происходит. И мой новый знакомый прекрасно подходил для этого. — Да, пожалуй, — ответил я, — прости, что наорал на тебя. Я сорвался. Я хочу забыться, может, напиться до отключки. Или рассказать всё. Не знаю, но я согласен пойти с тобой.