Да за что мне это?! - 2.

Окинув взглядом шумную компанию, которая прошла мимо меня, я подавил желание улыбнуться, но уголки губ всё равно дрогнули. Пусть все, кто был здесь, мнили себя выше закона, так как они и были вершителями судеб своих избирателей и галактики в целом, носили дорогие ткани и наряды стоимостью в состояние, их образ жизни был мне противен. Противен, но при этом я считался в этом кругу почти своим. Я постарался отгородиться от этой хвастливой компании, отойдя к большому, в стену, окну, открывающему великолепный вид на ночной Корусант. Покачав в руке полный бокал, я втянул приятный винный аромат, наслаждаясь им. Прикрыв глаза, обдумал ситуацию, стараясь не упустить ни одного нюанса. И первым вопросом на повестке этого вечера стоит: какого ляда меня пригласили? Я не сенатор, только помощник, тем паче второго уровня. Невольно оглянулся на беседующего с Канцлером альдераанца, прикидывая, а не поспособствовала ли и здесь бывшая сенаторша. Да вроде не должна, мы обговорили с ней этот момент: на Корусанте я обязан справляться своими силами. Я пока справлялся, приглядываясь к обстановке, слушая сплетни (а их ходило по коридорам и кабинетам великое множество, умей только слушать! И чего Орден своих шпионов на опасные задания отправляет, если и здесь можно ловить рыбку?) Вспомнил про орден — и вот вам неприятность в лице одного сумрачного коруна, образовавшегося в проёме дверей. Алкоголь обжёг горло, разжигая в желудке маленький костёр. Прикусив изнутри щёку, заставил отвести глаза от бритого затылка обернувшегося к Палпатину Винду: лишнее внимание мне не к чему. — А вы всё скучаете, Кемэрон? Мой работодатель подкрался незаметно. Лиса хитрая этот представитель продвинутой и культурной планеты! Не знаю, кто и как, но я к его появлению почему-то относился всегда с настороженностью, вот и сейчас вежливо склонил голову, обернувшись и мимоходом скользнул взглядом по пёстрой толпе приглашённых гостей. — Любуюсь красотами столицы, ваша светлость. Где ещё можно увидеть такое великолепие? На губах Органы расплылась удовлетворительная улыбка: угодил я ему таким ответом, не иначе. Впрочем, любезничать под руководством нашей общей знакомой хочешь-не хочешь, а научишься. — Я не верил заверениям госпожи, что вы способны на большее, — взор карих, а сейчас потемневших почти до черноты, глаз мгновенно стал колючим: — Впервые меня подвела интуиция, Кемэрон. — Я чем-то провинился, сенатор? — наученный не любезить, но отстаивать свою точку зрения, я таким подходом сразу завоевал недругов в лицах нескольких помощников, среди которых конкуренция и желание возвыситься царили не слабые. — Нет, пока что нет, — не спуская с меня взгляда, Органа сделал глоток и усмехнувшись, вдруг наклонился к моему уху (пришлось совершить неимоверное усилие и не отшатнуться), прошептал: — Поосторожнее на поворотах, молодой человек, в коридорах Сената выскочек не любят. Что хочешь, то и думай! Я со злостью проводил гибкую фигуру Бейла Органы взглядом, пригубив бокал и вторично за один вечер (ох, не к добру!) упустил приближение высокопоставленной особы. — Если огня в вашем взгляде не убавится, нашему любезному сенатору Органе икаться станет. Едва не поперхнувшись напитком на любезную реплику хорошо поставленного голоса (вот что-что, а играть интонациями умел Верховный Канцлер, чего греха таить!), я мгновенно полуобернулся к набуанцу. — Сэр! Простите меня за рассеянность. Я… — Не оправдывайтесь, мой друг, никогда не оправдывайтесь, — прохладный взгляд словно сканером прошёлся по моему почти испуганному лицу. Меня всегда поражала способность Палпатина к этому мгновенному переходу от любезности к серьёзности. — Вас извиняет лишь ваш стаж работы в таком коррумпированном обществе. Я ощутил ошеломление и даже растерянность, поняв, что вот так сподобился внимания от Канцлера. Плюс мне, что вовремя сумел собраться и свести к неловкой шутке: — Все мы не ангелы, ваше превосходительство. И какая нелёгкая заставила меня ляпнуть: — Если бы у власти, как и прежде, стояли джедаи — Канцлеры, мы бы стали закостенелыми, как ископаемые. Чем заработал от Палпатина странный в чём-то взгляд, после чего он вновь непринуждённо обронил: — Я этой ереси не слышал, а вы её не произносили, мистер Кемэрон. Приятного вечера, — тонкая ладонь потрепала меня по плечу, серые глаза Палпатина окинули меня насмешливым взором — и он продолжил свой путь, оставив меня с горячими щеками. Моё смятение можно было увидеть невооружённым взглядом. — А вам идёт так краснеть, молодой человек, — насмешливо пропела появившаяся рядом тоненькая рыжеволоска, которую я редко, но всё же встречал в кабинетах сенатора Органы. В светло-карих глазах (да вспомни же, как её зовут!) молодой женщины играли искорки веселья. Заметив моё замешательство, она сама протянула узкую ладошку: — Сенатор сектора Чоммел, Мон Мотма. Проглотив свой страдальческий вопль досады, я поклонился, вежливо пожав протянутую ладонь: — Простите меня за забывчивость, мадам. Больше такого не повторится. — Вы уж постарайтесь: не все из нас могут простить новенькому секретарю подобную забывчивость. Ведь жалобы вам на таком посту не нужны? В точку! Мон Мотма оказалась ценным советчиком. В течении следующей недели я навёл справки, даже не удивившись, что она оказалась преемницей Падме Амидалы и на посту сенатора уже пребывала второй срок. Значит, сумела чем-то зацепиться. Мне бы это на заметку. А дама стала проявлять какой-то интерес ко мне. Органа сперва сердился, после начал смотреть на меня свысока. Я казался дураком ему наверное, ибо намёки на флирт со стороны чандрилианки игнорировал не нарочно. Она оказалась более напористой и наглой, чем казалась. И отосланный однажды с поручением Органы к ней в апартаменты, я в короткий срок был поставлен перед фактом того, что меня выбрали в любовники. Приехали! То-то Амидала залилась бы смехом! Как-то это не вязалось с моим планом, но молодость и глупость ходят парой, я попался на своих гормонах, что б их! Кое-кого дразнил, а сам!.. Может, мне и казалось, что эти встречи были консперативны, но на деле слухи быстренько распространились по коридорам Сената. Очнуться от этой зависимости помог, как не странно, Канцлер, когда однажды я вынужден был передать ему на стол для рассмотрения некоторые документы от оппозиции, в которую входила Мотма и Органа. Таковы все правительства: если одна сторона верховодит, другая старается всеми силами свести к минимуму успехи противника. Бег по кругу. Опасный бег, где малое спотыкание может окончиться гибелью. Положив на край стола приготовленный пакет документов, я развернулся, чтобы покинуть кабинет вечно занятого Палпатина. — Кемэрон, совет от старого политика: никогда не путайте работу и отдых. Я замер на месте, не дойдя до дверей считанные сантиметры. Медленно полуобернулся к набуанцу, сейчас смотревшего на меня пристально, держа в руках датопад. — Сэр? В серых глазах блеснуло удовлетворение, когда, опуская взгляд на экран, тот обронил: — Продолжите в том же темпе — в Сенате объявится свободное место. Свободны. Я машинально согнулся в поклоне, шагнув ближе к дверям, когда они распахнулись, пропуская внутрь кабинета Канцлера другого посетителя. Погружённый в свои тревоги, я утратил внимание и привычно кивком поприветствовал вошедшего, отметив властную манеру поведения на автоматизме привычки, пробормотав какую-то любезность. Мой взгляд скользнул по дорогой одежде, задержался на жесте, каким вошедший отвёл край плаща — и шагнул за порог, когда воспоминание накатило бешеным шквалом, ударив по затылку. Я крутанулся на месте, успев увидеть, как черноволосый гость склонился в низком поклоне перед столом Канцлера. Серые глаза Палпатина успели за миг до полного закрытия дверей пересечься с моими. Я же ощущал ужас. Ибо вошедшим был Ксанатос.