Демоны лгут

      Мендоза молчит.       Всю дорогу, всю эту клятую длинную дорогу он молчит, глядя перед собой, и не перестаёт перебирать чётки в пальцах.       Дождь скребётся в стёкла, барабанит по капоту, рвётся под крышу на каждом светофоре, тоскливо и жалобно поскуливая снаружи. Заливает лобовое стекло, превращая мир вокруг в размытое серое полотно.       Сарчи тоже хочется скулить – надрывно, дико, яростно. Схватить Джо за плечо, рывком развернуть к себе, взглянуть в глаза, заставить проронить хотя бы слово, хотя бы звук. Показать хоть одним взглядом, что он знает о его присутствии. Совсем рядом – на соседнем сидении, в этой окружённой дождём машине, в этой, давно впитавшей их запах, кабине. Рядом.       Джо отгорожен словно незримым коконом, в котором никому больше нет места. Это его право - не допускать никого внутрь себя, но Сарчи отчаянно не хочет этого - быть вместе, и в то же время по одиночке. Ему нужны ответы, слова. Хоть малейший понимающий взгляд.       Мендоза молчит, и Сарчи смотрит на затянутую водой дорогу.       Девочка настолько худа, что поначалу Сарчи пугается – выдержит ли её тело, сможет ли она выстоять, способна ли будет изгнать демона из себя? Выживет ли? Останется ли дышать после того, как последние слова экзорцизма будут сказаны? Но Мендоза шагает за порог комнаты так решительно и твёрдо, что Сарчи не остаётся ничего другого, кроме как последовать за ним.       Девочка смотрит на них, в её отчаянном испуганном взгляде появляется надежда. На мгновение, не больше. Она быстро тускнеет, сменяясь знакомой дымкой, затянувшей серые глаза, но и этого мгновения хватает, чтобы поверить – девочка сможет. Если ей удаётся на несколько секунд становиться собой, заставив демона отступить, она сможет и прогнать его из себя.       А они помогут.       Мать пугливо вдыхает за спиной Сарчи и закрывает дверь, оставляя их в комнате втроём. Мендоза верен себе – он не хочет вовлекать никого больше. Никого, кто сидит сейчас там – в маленькой гостиной на первом этаже: ни старуху-эквадорку с тяжёлым взглядом, ни мальчугана чуть постарше одержимой девочки, с настороженным недоверчивым лицом, ни, тем более, малышку в люльке, прикрученной к потолку. Ни усталую перепуганную мать. В их дом пришла беда, забрав себе десятилетнюю Клариссу – почти рядовой случай для Мендозы, но от этого не менее страшный, и как всегда, Сарчи понятия не имеет, справятся ли они на этот раз.       Джо сам закрывает за женщиной дверь на ключ, понимая, что нет нужды добавлять к её страхам ещё один, который станет только сильнее, когда девочка проявит не-свою силу. Кивает Сарчи – пора.       Сарчи смотрит, как Джо покрывает плечи столой и медленно выдыхает, нащупывая в кармане распятие. Воздух в комнате становится на пару градусов холоднее.       Девочка тоже смотрит на священника, внимательно и напряжённо. Тонкие руки и ноги накрепко стянуты петлями ярко-синей нейлоновой верёвки, серая пижама мешком висит на маленьком худом теле. Бледное лицо покрывает испарина, когда Кларисса видит чётки в руках Джо. И вдруг улыбается, склонив голову вперёд, так, что потемневшие глаза смотрят практически исподлобья.       Мендоза хмурится, а затем достаёт из кармана Библию.       Сарчи напряженно сглатывает.       ― Приступим, ― произносит Мендоза и коротко оглядывается назад, убеждаясь, что Сарчи слышит его.       ― Так быстро? ― внезапно роняет Кларисса и улыбается шире, наклоняя голову ниже. В уголке маленького рта появляется тонкая струйка крови.       Под верёвками на тонких запястьях видны синяки. Под резинками пижамных штанов на лодыжках, поверх которых обмотаны тугие петли, наверняка синяки проступили тоже.       Сарчи неосознанно вздрагивает. Мендоза делает шаг к кровати.       ― Ты только пришёл, святой отец, и уже спешишь избавиться от меня?       ― Я спешу избавить от тебя это дитя, ― отрезает Мендоза, и Сарчи чувствует, как по коже бегут разряды – в воздухе словно разлит лёд, но спина его покрыта испариной от самоуверенности в глухом голосе демона.       ― О, этому дитя нравится со мной, ― девочка хихикает, а Сарчи мерещится грудной торжествующий рык. Мендоза подходит ещё ближе, подносит крест к губам, что-то быстро шепча. Кларисса с интересом смотрит на его лицо.       Сарчи внутренне сосредотачивается, раскрывая Евангелие.       Кларисса переводит на него взгляд и громко смеётся.       Мендоза целует крест, на миг смежив ресницы, и резко взмахивает рукой, окропляя лицо девочки святой водой из маленького бутылька, спрятанного в ладони.       Сарчи уже знает, что последует дальше.       Кларисса кривится и дёргается, выгибая руки, пытаясь стряхнуть нейлоновые верёвки с запястий и щиколоток. Спинка кровати угрожающе трещит, Сарчи делает шаг вперёд, чтобы быть ближе к Мендозе. Джо кивает.       ― Княже преславный воинств небесных, святой Архангел Михаил, защити нас в битве нашей против зла, против властей, против правителей тьмы, против духов злобы поднебесных.       Сарчи стоит за его спиной, почти касаясь плеча Мендозы своим. Евангелие в ладонях кажется каменно-тяжёлым.       ― Приди на помощь людям, Богом сотворенным по подобию Его и Им же великой ценою искупленным от владычества дьявольского, ― горло пересыхает и голос кажется хриплым. Сарчи уже не ждёт, что Мендоза подаст ему знак – это четвёртое их совместное изгнание – и произносит Ответ без промедления.       Кларисса на постели хрипит и смеётся, выламывая запястья и сводя колени.       ― Я отвергаю тебя, дьявол, ― Мендоза не опускает руку с крестом. Не смотрит назад. Сарчи знает, его таким не смутить.       ― Во имя Всевышнего, изыди, ― он продолжает за Мендозой тут же, коротким выдохом, и чувствует, как под кожу пробирается лютый холод. Это он уже тоже знает. Первая стадия.       Кларисса на постели хрипит и заходится смехом.       ― Именем Иисуса Христа, Бога и Господа нашего, укрепленные заступничеством Непорочной Девы Богородицы Марии, блаженного Михаила Архангела, блаженных апостолов Петра и Павла и всех святых, с уверенностью отражаем злобу и хитрость дьявола, ― Мендоза не сбивается ни на звук, но Сарчи вскидывает голову, пытаясь перебороть ужас, постепенно заполняющий вены.       Кларисса хохочет и изгибается. Мендоза подходит ближе ещё на шаг.       ― Да восстанет Бог, и да расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его, ― единственное спасение от собственного страха, это не позволить себе замолчать или запнуться. Несмотря на то, что ледяной воздух сковывает горло и охватывает тело безотчётным ознобом.       Скоро всё должно кончиться. Ещё чуть-чуть, ещё пара слов.       Скоро всё кончится.       Если им повезёт.       Кларисса смеётся, кровь стекает по подбородку в ворот серой футболки.       ― Как рассеивается дым, Ты рассей их; как тает воск от огня, так нечестивые да погибнут от лица Божьего.       Мендоза резко наклоняется к девочке и обхватывает её голову левой рукой, правой начертает крест на лбу, смоченными в святой воде пальцами.       Кларисса вздрагивает и шипит, вырывается из ладоней, неприязненно уворачиваясь, и вновь скалится в лицо Мендозы.       Сарчи стискивает Евангелие и ступает следом за Джо – к кровати с трещащей спинкой.       ― Изгоняем тебя, дух нечистоты, именем и добродетелью Господа нашего Иисуса Христа, ― Мендоза вновь крестит девочку и та зло смотрит прямо ему в глаза, не мигая, не шевелясь, не отпуская его взгляда своим.       ― Именем Господа да будет так, ― из ниоткуда вернувшееся тепло заставляет Сарчи пошатнуться. Вместо ошеломляющего ужаса, внутри растекается внезапная пустота, но и она столь же резка и чужда, так что остаётся только стискивать зубы в ожидании конца.       ― Искоренись и беги от Церкви Божией, от душ по образу Божию сотворенных и драгоценною кровью Агнца искупленных, ― Мендоза ни на сантиметр не отходит от Клариссы, застыв напротив недвижным до напряжённости изваянием.       ― Так же, как бежишь ты, Мендоза? ― произносит она вдруг и Сарчи моргает от неожиданности. Мендоза не шевелится.       ― Так же, как и ты бежишь от себя, священник? ― повторяет Кларисса, точно с такой же интонацией, словно поставленная на запись плёнка. И вновь улыбается, а Сарчи с каким-то извращённым удовлетворением осознаёт, что время всё ещё движется. Сегодня переход между стадиями как будто сглажен.       ― Как ты бежишь от церкви и от самого себя?       Мендоза едва заметно хмыкает и Сарчи успокоённо выдыхает – обряд идёт как положено. Даже по накатанной схеме – и этот демон старается разговорить их.       Столько трюков, но все они пытаются поговорить.       ― Назови себя, демон, ― спокойно произносит Мендоза. ― Назови имя своё. Повелевает тебе величие Христа, вечного Бога Слова воплощенного, назови своё имя.       Сарчи за спиной Джо замирает. Евангелие греет пальцы.       — Назови своё имя, демон, — терпеливо выговаривает Мендоза и крестит Клариссу третий раз. Святая вода капает с её лица.       ― Ральф Сарчи, ― Кларисса наклоняет голову и, с наслаждением растягивая звуки, произносит… Сарчи не сразу понимает, что слышит собственное имя. Мендоза недоумённо моргает и хмурится.       ― Ральф Сарчи, Мендоза, ― повторяет Кларисса и переводит взгляд за спину Джо. Смотрит прямо в глаза.       Сарчи чувствует, как волосы на руках встают дыбом. Взгляд прожигает, выворачивает, оглушает темнотой и бездной под светлыми ресницами.        Кларисса смаргивает и опускает голову, а затем вновь поднимает угольно чёрные глаза на Мендозу.       ― Назови имя своё, демон, ― повторяет Джо, терпеливо и размеренно. Тело девочки слишком хрупко, демон может сломать любую из костей, стоит Мендозе надавить. Но он надавит, если это потребуется – Сарчи понимает это. ― Назови своё имя.       ― Этого имени тебе недостаточно, священник? ― Кларисса ухмыляется, и Джо чуть отстраняется от постели. ― Разве не его тебе хочется слышать чаще всех остальных?       Сарчи бросает быстрые взгляды на них обоих, не понимая выбранной демоном игры. Евангелие оттягивает ладонь.       ― Что может быть лучше этого имени, Джо? Выкрикивать его в темноту, накрепко связывая со своими грехами? Разве не это имя станет тем, что ты будешь произносить, кончая? Разве не его произносишь?       Мендоза дёргает плечом, словно хочет с размаха ударить одержимую, но не делает этого и выпрямляется.       Сарчи молчит за его спиной.       ― Ты просил имя, священник, ― Кларисса вновь смеётся, запрокидывая голову. ― Ты получил имя. Ральф Сарчи, тот, кого ты хочешь, тот, кто трахает тебя в твоих снах, кто трахает тебя твоим же крестом! Тебе нравится это имя, священник? Тебе нравится выстанывать его, представляя, что ты целуешь губы, зовущие тебя? Что ты целуешь руки и лицо?       Сарчи сглатывает, снова пытаясь понять, что ему слышится. Или не слышится.       Сарчи не понимает, почему Джо молчит.       И какого вообще хрена...       Мендоза резко вскидывает руку, окропляя Клариссу святой водой. Ладони его вздрагивают.       Девочка хохочет.       ― Ты хочешь, чтобы он трахнул тебя! ― она исступлённо выгибается на постели, запрокидывая голову, и Сарчи замирает, опасаясь, что услышит хруст костей. ― Хочешь, чтобы он трахал тебя в твоей же церкви, на твоём же алтаре! Вот демон твоего греха, священник. Почему ты не изгонишь его вместо меня?       ― Назови своё имя! ― выкрикивает Мендоза и Сарчи видит, как дрожат его плечи. ― Повелевает тебе таинство Креста и всех тайн веры христианской благородство! Повелевает тебе высокая Богородица Дева Мария, которая надменнейшую главу твою с первого мига непорочного Своего зачатия в смирении Своем поразила! Повелевает тебе вера святых апостолов Петра и Павла, и прочих апостолов! Назови своё имя!       ― Ты не хочешь изгонять его! ― продолжает Кларисса страдающим, но одновременно, довольным голосом. ― Ты мечтаешь о том, чтобы он трахал тебя так глубоко, как никто не трахал, Мендоза! ― новый стон глухой и хриплый – дитя ломает себя, изогнувшись дугой, и Сарчи не выдерживает. Бросается к кровати, обхватывает девочку, прижимает к матрацу, пытаясь обезопасить её от себя самой же. Кларисса рвётся прочь, не переставая выплёвывать стонущий смех. ― Ты ведь хотел этого с самого начала, о, святой отец!       ― Повелевает тебе кровь мучеников и всех святых мужей и жен благочестивое заступничество! ― Мендоза не приближается к кровати, окропляя святой водой и девочку, и простыни, и руки Сарчи. ― Назови своё имя, демон!       ― Назови его имя, Мендоза, скажи ему, ― Кларисса язвительно передразнивает, оказавшись в руках Сарчи. Смотрит беспощадно в глаза и облизывает губы. ― Скажи ему о том, как ты хочешь его, скажи ему о том, что ты делаешь в своей квартире по ночам. Скажи ему о том, что ты хочешь стать его шлюхой. Он хочет стать твоей шлюхой, Ральф, хочет больше, чем чего-либо на свете!       Сарчи едва не разжимает руки, когда Кларисса изворачивается, чтобы приблизить своё лицо к нему так близко, что вполне может впиться зубами в предплечье.       ― Трахни его, Ральф, он так хочет этого!       ― Посему тебя, змий проклятый и легион дьявольский, заклинаем Богом Живым, Богом истинным, Богом святым, Богом, Который так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную: прекрати обманывать людей и изливать на них яд вечного проклятия; перестань вредить Церкви и свободу Ее облагать оковами! ― Мендоза удивительно сосредоточен и в мгновение оказавшись у изголовья кровати, отпихивает локти Сарчи и прижимает крестик ко лбу Клариссы. Девочка, наконец, кричит, а на её губах выступает уже не смех, а пена. ― Назови своё имя!       Сарчи медленно отходит от кровати, не переставая смотреть на ладонь Мендозы, на крестик, прижатый к маленькому лбу, на распахнутый рот, который выплёвывает хрипы, пополам со звуками. Мендоза ловит эти звуки, собирает их воедино, слышит, повторяет, произносит Имя…       Сарчи смотрит ему в спину. На сосредоточенный профиль, взмокшие волосы надо лбом.       Кларисса выгибается и воет под руками Мендозы, заходится хриплым воем, обиженным отчаянным криком. Серые глаза закатываются, венки багровеют и становятся опасно плотными.       Мендоза продолжает экзорцизм, не останавливаясь даже перевести дыхание, и демон кричит громче, бьётся в его руках, сопротивляется, стараясь уцепиться за тело. Наконец он понимает, что против священника у него нет шансов, и последний затухающий взор мутных глаз обращается в сторону Сарчи.       Он хочет, чтобы ты трахнул его, Ральф. Он хочет быть твоей шлюхой.       Мендоза молчит даже тогда, когда машина останавливается и дождь заполняет собой все остальные звуки, весь мир, долбится уже не в крышу, а в череп.       Сарчи смотрит на залитое водой лобовое стекло.       В машине пахнет сладким кофе и сигаретами Мендозы.       Бронкс застилает непроглядная ночь, наполненная дождём.       Чётки в ладони Джо идут на новый круг.       ― Демоны лгут, ― произносит вдруг он, и Сарчи вздрагивает, сжимает руль руками. Бросает короткий взгляд на Мендозу и вновь устремляет его вперёд.       ― Демоны лгут. Помни это.       Мендоза говорит тихо и хрипло. Сухие губы напряжённо поджимаются.       Сарчи кивает, не поворачиваясь, и стараясь не смотреть на ресницы, вздрагивающие в такт губам.       Мендоза тянет на себя ручку двери и впускает в салон мокрый холодный воздух, наполненный дымом и запахом резины. Быстро выбирается из машины, и Сарчи тут же теряет его из виду за пеленой моментально накрывшего его дождя.       Мендоза уходит, но Сарчи уже не видит этого.       Он не верит. Но ещё раз кивает.       ― Демоны лгут... Лгут.