***
Корво забыл о случившемся уже через пару дней. Ситуация в Дануолле была далека от спокойной, а на каждое, казалось бы, очевидное в сложившейся обстановке решение находились все новые и новые бюрократы, тормозящие любой прогресс в делах. Соколов и Пьеро пока ни на шаг не приблизились к разгадке тайны лекарства от чумы, что не мешало им требовать все больше подопытных плакальщиков. С Аббатством тоже хватало проблем: сразу два продажных верховных смотрителя — один за другим — сильно подорвали его авторитет, да и внутренних распрей у них сейчас хватало. По крайней мере, дневник Кэмпбелла был надежно спрятан от посторонних глаз. Корво иногда доставал его из сундука в своих покоях. В такие минуты он листал зашифрованные страницы и думал, что вполне мог бы раскрыть эти тайны и, воспользовавшись случаем, укрепить власть Эмили. Пока Корво не поддался соблазну, но проблему необходимо было решать. Аббатство должно поддерживать императрицу, а смотрители все никак не могли определиться с заменой для Мартина. Интриги да их собственные амбиции — вот и все, что интересовало этих никому не нужных ублюдков. Еще одной проблемой была нехватка денег для обеспечения армии. Чума забрала слишком многих, налогов не хватало, а аристократы не очень-то хотели оплачивать службу солдат из своего кармана, не говоря уже о пожертвованиях в пользу выживших. Корво прекрасно знал, что две оставшиеся в Дануолле леди Бойл продолжали устраивать пышные вечеринки в своем особняке, а все намеки на лучшее применение потраченных денег они пропускали мимо ушей. Ну а стражники, несмотря на официальный запрет Эмили, по-прежнему сваливали в Затопленном квартале живых и мертвых без разбора. Все китобои куда-то пропали после того, как Корво все-таки пощадил Дауда. Было ли это хорошо или плохо, Корво не знал. С одной стороны, одной головной болью у него теперь было меньше. С другой — стоило бы, пожалуй, стребовать с Дауда клятву верности Эмили. В некоторых делах помощь хорошо организованных и отлично подготовленных китобоев могла бы очень пригодиться. Вот только Корво поздно спохватился и понимал это. — Корво? Ты что, злишься на меня за что-то? Корво моргнул, приходя в себя, и взглянул на Эмили: — Нет, конечно. Я никогда на тебя не злюсь. — Но я с тобой разговаривала, а ты совсем не слушал, — Эмили недоверчиво нахмурилась. — Вообще-то, это противозаконно — игнорировать императрицу, когда она с тобой разговаривает. — Я не... — Ты даже не взглянул на мой рисунок! — теперь у Эмили задрожали губы, и Корво немедленно ощутил вину. Какими бы кошмарными ни были его проблемы, у Эмили их было едва ли не больше. Она была десятилетней девочкой, от которой все ждали чудес. Девочкой, которой с трудом удавалось заставить взрослых слышать ее и которой приходилось разбираться в том, что ей никто не собирался объяснять. Если бы Корво мог, он отвесил бы себе подзатыльник. — Прости меня, Эмили, я поступил очень нехорошо. Покажешь мне свой рисунок еще раз? — И на этот раз ты посмотришь? — она умела добиваться своего, совсем как ее мать. — Ничто не заставит меня отвести глаза, обещаю, — Корво забрал у Эмили из рук рисунок и разложил на столе. Она нарисовала их обоих, идущими рука об руку по улицам Дануолла. За другую руку Эмили держал, по-видимому, Соколов. Над улицей были растянуты разноцветные флаги, а на тротуарах толпились счастливые люди. Если уж на то пошло, то вообще все на рисунке выглядели счастливыми. Картинка была красивой, и Корво не поскупился на похвалу. Эмили лучезарно улыбнулась. — Это праздник! Ты со мной рядом, потому что ты мой лорд-защитник, ну а Соколов вылечил чуму, так что я оказываю ему честь правом держать меня за вторую руку. А люди — это выжившие после чумы, и они радуются тому, что мы их всех спасли. А еще они рады, что я стала императрицей, и поэтому они пообещали перестать грабить и убивать. — Это просто чудесно. Мне очень понравился рисунок, — Корво сдержал смех, чтобы Эмили не решила, что он смеется над ней, и взлохматил ей волосы. — Вот и хорошо. Я ему передам, — Эмили довольно покивала. — Кому? — Корво попытался сообразить, кого же она имела в виду. — Соколову? — Да нет же, глупый. Ему. Он сказал мне, что в последнее время ты грустишь, и попросил меня нарисовать что-нибудь, чтобы тебя развеселить, — Эмили снова ткнула пальцем в рисунок, и только тогда Корво обратил внимание на фигуру юноши с черными глазами и самодовольной улыбкой. Сходство было весьма впечатляющим, но проблема была не в этом. — Он с тобой разговаривал? Когда? Как часто? Чего еще он от тебя хотел? — с каждым вопросом паника в голосе Корво нарастала, но Эмили лишь беззаботно пожала плечами. — Он немножко страшный, но он не... — она нахмурилась и постаралась изобразить Корво, — «поощряет поведение недостойное императрицы», — и довольно захихикала. — Я вижусь с ним иногда. Он мне кланяется, а потом спрашивает, как идут дела в Империи. А однажды он рассказывал мне всякие любопытные истории про китов. Когда я потом пересказала все Каллисте, она очень обрадовалась, что я «интересуюсь промышленностью Дануолла», — на этот раз Эмили очень похоже скопировала уже свою наставницу. Корво старательно подавил поднимавшийся в душе страх. Эмили почти наверняка рассказала правду, а значит, ничего опасного с ней не происходило. Может быть, Чужому просто нравились дети. Китам же они, вроде, нравились?.. Стоило уточнить у Соколова. — Он часто спрашивает о тебе, — оказывается, Эмили еще не закончила. — Вот как? — а вот это было еще более странно. Зачем Чужой задавал ей вопросы, если он мог просто наблюдать за Корво, когда пожелает? — Ага. Он говорит, что в последнее время ты какой-то грустный, и ему это не нравится, но он совсем не знает, что делать. Кстати, он очень даже прав, — укоризненно заметила Эмили. — Ты больше не улыбаешься мне как раньше, как будто ты не рад, что я стала императрицей. А вот это было неожиданно. — Ну, конечно же, я рад за тебя. — Тогда почему ты не улыбаешься? — Эмили не так-то просто было в чем-то убедить. И все же стоило признать, что вопрос был вполне резонным, и Корво пришлось перебрать в голове несколько ответов, прежде чем он остановился на одном из них. — Ну, я просто переживаю за всех больных людей, которым не хватает эликсира, и за тех, кто уже потерял членов своих семей и теперь оплакивает их. Уверен, когда мы сможем решить их проблемы, я стану улыбаться чаще. — Как на рисунке? — похоже, это объяснение пришлось Эмили по вкусу. — Точь-в-точь как на рисунке. Хотя, знаешь, ты ведь кое-что упустила — ты совсем позабыла про Пьеро. — Ой, нет, так не пойдет! Он ведь расстроится. — Думаю, он и правда будет очень расстроен. — Мне придется все перерисовать, — Эмили выхватила у него листок и стремительно его свернула. У Корво дрогнули губы. В такие минуты, пусть даже и редкие, было ясно видно, что Эмили сможет стать одним из величайших правителей, каких знала Империя; уже сейчас она всегда старалась следовать своему прирожденному чувству внутренней справедливости — и это было прекрасно. Джессамина точно гордилась бы ею. Это было слабым утешением, но все же утешением. — Раз уж это особый случай, то пусть в этот раз Пьеро займет мое место — он ведь только что победил крысиную чуму. — И ты не будешь против? — благодарно улыбнулась ему Эмили. — Ни капельки. Просто нарисуй меня где-нибудь на заднем плане. — Я могу нарисовать тебя рядом с твоим другом, тогда ты не будешь стоять один, — Корво не сразу сообразил, кого она имела в виду. — Он не то чтобы мой... — Может быть, он даже возьмет тебя за руку вместо меня, — вот теперь Эмили точно смеялась над ним. Корво оставалось лишь вздохнуть и признать свое поражение. — Ну, конечно же, он возьмет, — он не припоминал, чтобы Джессамина так старательно пыталась его с кем-нибудь свести. Возможно, это просто новое временное увлечение Эмили. Корво оставалось лишь надеяться, что она быстро забросит эту идею — одно дело, когда она делала ему намеки насчет Каллисты, но Чужой... в конце концов, они даже принадлежали к разным видам. Кроме того, Чужой вряд ли посчитал бы подобное занятие достаточно интересным.***
На следующий день после обеда Корво стоял перед письменным столом в своих комнатах, прищурившись и судорожно сжимая кулаки. — Он здесь просто появился, и я понятия не имею, откуда он взялся. Никакой записки тоже не было, так что я даже и не знаю, что думать. Возможно, это такое хитрое покушение? Стоящий рядом капитан Карноу легонько потыкал пальцем фарфоровый цветочный горшок на столе. — А вам не кажется, что вы слишком остро реагируете? Он ведь даже не тикает. Да и вообще, это довольно-таки красивая штука и, думаю, многим она бы понравилась, — Карноу бросил быстрый взгляд на Корво и сразу же отвернулся, чтобы скрыть смешок. — Давайте рассуждать разумно, Корво. Кому вообще могло прийти в голову воспользоваться цветочным горшком для убийства? — Уже одно то, что вы даже не воспринимаете такую возможность всерьез, позволяет заподозрить какую-то хитрую уловку. Карноу лишь покачал головой и положил руку на плечо Корво: — Вы, наверное, сильно не высыпаетесь, если уж пытаетесь обвинить цветы в покушении на убийство. Вы не мой подчиненный, так что я не могу приказать вам отдохнуть, но, может, вам все-таки стоит подумать о паре выходных? Горшок продолжал мирно стоять прямо в центре стола, несмотря на все испепеляющие взгляды Корво. Стоило признать, что Карноу мог быть прав, пусть и не только потому, что горшок в самом деле не тикал. Слуги никого не видели около его комнат, но это вовсе не означало, что они не могли кого-то пропустить — дел у них было не меньше, чем у самого Корво, так что ожидать от них неусыпного внимания было бы странно. К тому же, кого-то из них просто могли подкупить. — Не так давно одна... дама отправила мне письмо-стихотворение без подписи, и она пока так и не открылась мне, — записка была пропитана дорогими духами (хотя из-за блокады любые духи сейчас были дороги), а значит, у этой женщины не возникло бы проблем с деньгами для прислуги. Ну а сам Корво не сильно-то и старался завоевать расположение слуг; если верить Эмили, большинство из них вообще боялись его из-за слухов, что окружали возвращение Эмили и ее восхождение на престол. Вот только букет был странным — как будто кто-то, охваченный вдохновением, но неопытный, просто натыкал разных цветов в горшок, а это не очень вязалось со стилем того письма. И все же Корво сильно сомневался, что у него могли быть другие тайные поклонники, а значит, это могла быть только та женщина. — Видимо, она решила продолжить свои ухаживания. Последнюю фразу Корво почти прошипел сквозь зубы. Ну да, происходящее не могло не показаться странным, но у Карноу совсем не было повода так громко хохотать. Это было совершенно не смешно. Корво позвал Карноу, чтобы обсудить с ним возможную угрозу для Эмили, и — хоть это и оказалось ошибкой — такое легкомысленное отношение к ситуации было недопустимо. Горшок ведь и правда мог быть опасен. — Ах, романтика, — Карноу глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, но губы у него все равно подрагивали. — Тогда, может, вам стоит поговорить с Каллистой? Я слышал, что аристократы любят прятать в таких букетах тайные послания: каждый цветок может что-то означать. Это ведь аристократы: говорить прямо — не для них. Правда, попробуйте спросить у моей племянницы — она любит разгадывать такие загадки. — Тайные послания? — стоило признать, это было даже не самым странным, из того, с чем Корво уже доводилось сталкиваться. Вспомнить хотя бы вечеринку у Бойлов и их гостей, которые получали равное удовольствие как от еды, так и от скандалов. Да еще этот конкурс на «самую ужасную маску»; когда Корво заглянул к ним на прием, все разговоры были лишь о том, как вызывающе он поступил, выбрав такой образ. Гости хихикали, шептались и, одновременно, с каким-то извращенным удовольствием его боялись. Одна дама даже предложила ему провести вечер в ее постели с условием, что он согласится не снимать маску. Пожалуй, если в деле оказалась замешана аристократка, то тайные послания в букетах цветов были еще довольно безобидным развлечением. И все-таки Корво просто не мог не уточнить: — Но что же тогда означает спаржа? — цветы и кое-какая зелень неплохо сочетались между собой и явно располагались в каком-то определенном порядке, тогда как стебли спаржи были как будто просто натыканы вслепую в уже готовый букет. Безусловно, аристократы могут позволить себе некоторые странности, но это было немного чересчур даже для них. — Возможно, какой-нибудь тонкий намек? — Карноу смотрел серьезно, хотя губы у него нет-нет, да подрагивали. — Но мне пора идти, раз уж угрозы больше нет. Вы отлично сработали, Корво, моя помощь вам и не понадобилась. — Если я услышу, как ваши подчиненные обсуждают эту историю, то без последствий я этого не оставлю, — уже в спину уходящему Карноу договорил Корво и постарался смириться с тем, что на ближайшую неделю эта история станет развлечением для всей стражи. — Когда я узнаю, кто мне это послал, этого человека будет ждать не самый приятный разговор, — Корво подхватил дурацкий горшок подмышку. Раз уж это касалось его лично, он уже не мог оставить эту проблему без внимания — репутацию королевского защитника нужно было поддерживать.***
Каллиста нашлась в библиотеке вместе с Эмили, и их урок как раз подходил к концу. — Не могли бы вы уделить мне минутку, Каллиста? Здравствуй, Эмили, — с этими словами Корво с силой водрузил горшок на стол, про себя надеясь, что от удара тот треснет. Как и многое другое до него, горшок, к сожалению, не оправдал его ожиданий. Нахмурившись, Каллиста смахнула пару крупинок земли со своего блокнота. — И по какой же причине вы испортили домашнюю работу леди Эмили? — Каллиста выразительно взглянула на листок бумаги прямо под горшком, а Эмили тем временем уже ликовала: — Да! Корво испортил мое домашнее задание! Значит, мне теперь не надо его доделывать, правда? Ну, хоть кто-то порадовался. — Прошу прощения, Каллиста, я не обратил внимания, что на столе уже что-то лежит, — на это извинение она лишь покачала головой. — Пожалуй, один раз наша императрица может позволить себе перерыв в занятиях. Она ведь и правда очень старается, — обучение, кажется, и так не слишком-то утомляло Эмили, а вот сама Каллиста выглядела чрезвычайно уставшей. Корво знал, что она постоянно переживает за своего дядю, да еще и волнуется о том, что ее уроков может быть недостаточно, чтобы подготовить Эмили к правлению. Вот только синяки под глазами и изможденные лица всех помощников Эмили уже стали настолько привычным зрелищем, что Корво теперь просто не обращал на это внимание. — Я мог бы прийти позже... — Нет, в этом нет необходимости, — Каллиста уже тянулась рукой к одному из фиолетовых цветков в букете. Ее губы дрогнули в улыбке: — Гелиотроп. Эта разновидность больше подходит для сада, но она все равно очень красивая. Собираетесь его выращивать, Корво? Корво передал Эмили коробку с мелками, на которую та указала, затем подтянул к себе стул и, наконец, сел. — Не совсем. Я просто нашел этот горшок у себя на столе. Капитан Карноу предложил мне спросить у вас, нет ли в этом букете какого-либо тайного послания? — Так у вас появился поклонник или поклонница? — Каллиста уже давно не боялась его; вот и сейчас его нахмуренные брови ничуть ее не испугали. Каллиста теперь относилась к нему как к младшему брату — из-за того, как он сам относился к Эмили, и потому, что он спас капитана Карноу и старался не убивать там, где этого можно было избежать. Иногда это раздражало, но чаще казалось милой причудой. Джессамина тоже частенько вела себя так. — Я надеялся, что хоть вы не будете меня дразнить — мне с головой хватило вашего дяди. Так какое у этого букета может быть значение? — Корво понизил голос и оглянулся на Эмили, чтобы убедиться, что она не слушает их. Обычно, когда она садилась рисовать, она совсем переставала обращать внимание на происходящее вокруг нее, но скоро Эмили могла научиться это всеобщее заблуждение оборачивать себе на пользу. Ну а сейчас Эмили вполне ожидаемо обратила внимание на ставший приглушенным разговор и подняла голову от рисунка: — Почему вы шепчетесь? Вы что, обсуждаете взрослые дела? — Из всех мест, где они могли ее спрятать, конечно же, они выбрали... — Каллиста вздохнула. — Нет, госпожа императрица, мы беседуем о языке цветов. Корво просит меня объяснить, о чем говорит этот букет. — Но цветы ведь не разговаривают. Как они могут говорить что-то? — с легким недовольством взглянув на горшок, Эмили вытащила фиолетовый мелок и начала рисовать цветы. — Конечно, они не могут, но тем не менее у них есть свои значения. Вообще-то, это вполне можно использовать как тему для полезного урока. Когда-нибудь вам самой будут присылать цветы, и вам нужно будет знать, что они пытаются вам сообщить. Можно будет даже устроить зачет... Эмили перестала слушать еще на слове «урок» и вернулась к своему рисунку, посчитав разговор совершенно неинтересным. Корво удивленно вскинул брови и улыбнулся: — Очень умно. Каллиста улыбнулась ему и сказала: — Преданность. — Я... что? — Насколько я помню, гелиотроп означает преданность, — она вытащила один цветок из букета и протянула Корво. — Я уже довольно давно не... в общем, я не думала, что эти знания мне когда-нибудь пригодятся. А вот это, — Каллиста тронула пальцем ветку с зелеными листьями, похожими на иголки, и синими ягодами, — это можжевельник. Он означает защиту. Достаточно странное заявление, вам так не кажется? Защита для королевского защитника. — Пожалуй, немного высокомерное, — добавил Корво, скривившись. И уж точно запоздалое. Где только был этот его таинственный благодетель, когда Корво на деле пригодилась бы его помощь, чтобы благополучно вернуть Эмили? Если Каллиста и заметила саркастичное выражение его лица, она не стала ничего говорить. Вместо этого, она приподняла следующую веточку, обсыпанную мелкими, пушистыми желтыми цветками. — Акация. На Гристоле она не растет, ее всегда завозили только из Пандуссии, даже когда я была еще ребенком. Из-за того, что она была такой редкой, ее было очень трудно найти, да и дарить акацию у всех на виду было не принято. Так что вполне понятно, почему люди стали использовать ее, когда хотели выразить тайное восхищение. Пару мгновений Корво молча обдумывал эту информацию. — То есть кто-то... тайно увлечен мной. И этот кто-то предан мне и считает, что может предложить мне свою защиту, — он не смог скрыть горечь в своем голосе, произнося последнее слово. — Просто прелестно. Ну, а спаржа? Можете что-нибудь сказать про ее значение? — К сожалению, не могу. Никогда не слышала, чтобы кто-то использовал спаржу в букетах, — Каллиста внезапно встала. — Но мне тоже интересно, тем более что остальные цветы подобраны в таком необычном сочетании. Это не очень-то похоже на какой-нибудь шаблонный набор пожеланий. Обычно все используют в букетах розы, лилии или ромашки, но у вас ничего из этого нет. А спаржа... — она развернулась и стремительно вышла из комнаты, бормоча что-то себе под нос. Корво поразмыслил над тем, стоило ли дожидаться ее возвращения. Хотя обычно цветы не относились к сфере его интересов, в отличие от расписания патрулей и данных о запасах оружия, ему, несомненно, было бы любопытно все-таки разобраться в этом деле до конца, тем более что Каллиста тоже заинтересовалась вопросом. Никто не стал бы обвинять его в уклонении от прямых обязанностей, ведь Эмили сидела за столом рядом с ним. Да, стражники стояли у дверей комнаты, еще несколько охранников пытались изображать ученых в самой библиотеке — Корво легко узнал их всех. Его присутствие не было необходимым, но никто не сказал бы ему и слова, если бы он решил остаться здесь еще на пару минут, вместо того чтобы заниматься другими насущными делами. Подавив стон, Корво все-таки встал. — Увидимся за ужином, Эмили. Или... может быть, после ужина. Я обязательно зайду к тебе перед сном пожелать спокойной ночи, — Корво не пропускал еще ни одного вечера и не собирался начинать сегодня. Эмили только рассеяно помахала ему, слишком увлекшись своим рисунком. — Пока, Корво. Ты сейчас пойдешь заниматься чем-нибудь интересным? Ничего интересного не предвиделось, о чем Корво и сообщил ей. — Ясно. Очень жаль, — она подняла голову от рисунка и улыбнулась. — Оставишь цветы здесь? Я еще не закончила их рисовать. Конечно, он оставил их ей. Неважно на что рассчитывал отправитель, но хотя бы Эмили этот подарок понравился.***
Каллиста вернулась в библиотеку через несколько минут. Она шла, уткнувшись носом в толстенную книгу. — Здесь написано, что спаржа... Корво? — А он ушел, — Эмили, хмурясь, еще раз рассмотрела вазу и снова потянулась за фиолетовым мелком. — Кажется, он сказал что-то про то, что ему нужно еще немножко покричать на Пьеро, может, хоть это заставит его усерднее искать лекарство от чумы. — Уверена, что в этом нет необходимости, — у Каллисты слегка порозовели щеки. — Пьеро и так старается изо всех сил, уж я-то знаю; у него очень усталый вид в последнее время, — она резко оборвала себя, но Эмили так и не подняла глаз от своего рисунка. — Мне бы хотелось, чтобы он поторопился — я мечтаю устроить бал в честь победы над чумой. Но Корво говорит, что это эгоистично. Как ты думаешь, он прав? Я ведь просто хочу, чтобы люди больше улыбались. — Мне кажется, это и правда несколько невоспитанно, госпожа императрица. Хотя я не думаю, что люди будут возмущаться — ведь это одновременно будет означать конец чуме, — Каллиста нахмурилась, глядя на мелок, зажатый у Эмили в зубах. — Не делайте так. Это невоспитанно, и к тому же глупо выглядит. — Но Пьеро же так делает, — Эмили надулась. — Совершенно неважно, что и как делает Пьеро, — Каллиста не мигая смотрела на Эмили, пока та не сдалась и не вытащила мелок изо рта, чтобы отложить его в сторону. — Так ты выяснила, что это означает? Что-нибудь интересное? — Эмили дотянулась до зеленого мелка и начала зарисовывать длинные заостренные палочки между цветами. — Они похожи на копья. Может, это предостережение для врагов Корво? Это было бы полезно, ведь враги Корво — это и мои враги. Каллиста не сразу поняла, что она имела в виду. — Что... а, спаржа? Не знаю, правильно ли я нашла — в книге написано только про «листья спаржи», а я не уверена, что эти стебли можно считать листьями. В общем, думаю, этот загадочный кто-то просто что-то неправильно понял. Но, похоже, он или она имели в виду, что Корво их «завораживает». — Ммм, скучно, — Эмили с отвращением в последний раз взглянула на свой листок и отбросила его в сторону. — И рисунок у меня не получился, потому что я не смогла правильно нарисовать эти стебли. Есть время для уроков, усердной работы и терпения. Каллиста подумала и решила, что это время наступит не сейчас. Она протянула Эмили руку. — Ну, раз уж никто не прислал цветов нам с вами, я считаю, мы имеем право на утешение, императрица Эмили. Как вы смотрите на то, чтобы пойти на кухню и попросить там что-нибудь к чаю? — А это не испортит мне аппетит перед ужином? — глядя на Каллисту с подозрением, Эмили взялась за протянутую руку. Даже если бы у Пьеро было хоть немного свободного времени, он вряд ли стал бы тратить его на то, чтобы выучить язык цветов, просто чтобы сделать Каллисте приятное. Ведь у цветов не было ни шестеренок, ни выключателей, и еще они не плевались искрами и дымом, если в них чем-нибудь потыкать. — Сегодня это не имеет значения. Нам нужно утешение, и мы его получим, — объявила Каллиста. Они вышли из библиотеки рука об руку. За их спинами горшок с цветами, оставленный на столе, на мгновение озарился голубым светом — и внезапно цветы грустно поникли, а по фарфору расползлась тонкая паутина трещинок. Еще через десять минут служанка забрала горшок из комнаты и выкинула его.