***
Следующий день, к счастью, не порадовал Корво ни загадочными букетами цветов, ни внезапными и необъяснимыми похищениями. И пусть чуму так и не вылечили, платить солдатам все еще было нечем, а проблемы Аббатства по-прежнему оставались нерешенными, но, с другой стороны, искать новую повариху ему так и не пришлось. Если уж на то пошло, то она, кажется, наоборот, стала бодрее выполнять свою работу — с рвением, граничащим с фанатизмом. Корво подумал и решил отнести этот день к категории «Лучше обычного». Еще он сделал себе мысленную пометку: «Проследить за возможными пропажами синих или фиолетовых тканей в Башне и никогда не пускать на кухню Смотрителей. А если качество приготовленной еды сильно улучшится, ни в коем случае не говорить об этом Чужому; причин для самодовольства у него и так хватает». За ужином на одном из блюд Корво заметил кальмара; тарелка стояла чуть в стороне, несомненно, чтобы привлечь внимание к себе и к необычному соусу. В отличие от своего вчерашнего товарища, этот кальмар не выглядел недавно убитым и сырым, а когда Корво с подозрением потыкал в него вилкой, то он даже не начал извиваться. — Корво, вообще-то я пытаюсь преподавать Эмили правила подобающего поведения за столом, а ваши манеры совершенно точно не облегчают мне задачу, — даже чумные крысы с извинениями сбежали бы, взгляни Каллиста на них так же сердито, как она сейчас смотрела на Корво. — Не могли бы вы, пожалуйста, прекратить тыкать в эту несчастную рыбу вилкой так, будто она вас чем-то оскорбила? Не обращая внимания на тихое хихиканье Эмили, он с достоинством положил себе немного кальмара. Нельзя сказать, что Корво не любил подобную еду; ему просто надо было перестать воображать, что кальмар у него в тарелке все еще слегка шевелится. Пусть это и было мелко, но он хотел доказать, что глупая выходка Чужого — очевидно, задуманная, чтобы досадить Корво — не достигла своей цели. Соль, легкий привкус моря и острый запах уксуса. Корво проглотил кусочек и рассеянно подумал: «Так вот каким он мог бы быть на вкус вчера». Стоп. Что? Если бы капитан Карноу не отвесил ему пару сильных хлопков по спине, то Корво мог бы задохнуться, подавившись кальмаром. Он поблагодарил Карноу, все еще слегка задыхаясь и мысленно его проклиная. Корво понятия не имел, откуда в его голове возникла эта внезапная мысль, но если судить по ней, с ним что-то было сильно не в порядке; и, откровенно говоря, в подобной ситуации он бы предпочел умереть. Весь оставшийся вечер, пока он разбирал отчеты и рассказывал Эмили сказку на ночь, мысль о смерти никак его не покидала. К тому времени, когда он, наконец, позволил себе устало рухнуть в кровать, его желание, можно сказать, сбылось.***
Следующие несколько дней, по мнению Корво, были на удивление тихими. Хотя, стоило признать, что «тихим» в его понимании был любой день, закончившийся без беспорядков на улицах. Но лекарство от чумы все никак не находилось, а Каллиста уже предупредила Корво, что она будет очень недовольна, если он еще раз пристанет к Пьеро с вопросами. Может, Каллиста его больше и не боялась, но вот он сам скоро научится бояться Каллисты. Когда дрожащая от ужаса служанка передала ему письмо от Сесилии и сразу же сбежала, Корво все еще считал этот день тихим. «Здравствуйте, Корво. Готова поспорить, вы и не знали, что я умею писать. Вот Лидия точно не знала, иначе она заставляла бы меня разбираться еще и со счетами. Надеюсь, вы здоровы и не подхватили чуму, хотя, думаю, мы бы уже знали, случись что с королевским защитником. Только поглядите, я как обычно не могу ничего складно сказать, хотя, вообще-то, у меня есть важные вести. Корво, не могу сказать вам, как я это узнала, но вы должны мне поверить: мисс Эмили... в смысле, императрице угрожает опасность. Один лорд уже довольно давно поддерживает отношения с аристократами из Морли, и сейчас он собирается отправить им какие-то бумаги. Я не знаю точно, что за бумаги, но среди них есть подробные карты Башни и много разных таблиц с цифрами. Понимаете, их видела моя подруга, и пусть она и не умеет читать, но она сразу поняла, что такие бумаги обычно не отправляют в другие страны. Чужим людям не должно быть дела до того, где спит императрица. Надеюсь, это не окажется пустой тратой времени. Лидия всегда говорила, что я труслива как мышь, но сейчас не бывает излишней осторожности. Только не в наше время. Не могли бы вы проверить эти слухи, ради меня? Сесилия P.S. Может, мы могли бы как-нибудь снова встретиться и пропустить по стаканчику? Простите, если это слишком прямолинейно, но я скучаю по разговорам с тем, кто меня на самом деле слушал. P.P.S. Я понимаю, что ваши дела не всегда можно провернуть тихо, но я прошу вас: постарайтесь не трогать слуг, в особенности женщин. Спасибо вам, Корво». К письму прилагался грязный обрывок бумаги, на котором были написаны имя, адрес в Квартале Особняков и код от сейфа, а еще были перечислены комнаты, в которых вероятнее всего можно было найти изобличающие бумаги. — Сесилия, да чем же ты, Чужой тебя побери, занималась? — Корво прошептал это очень тихо, только сейчас начиная осознавать, что слуги могли оказаться рядом в любое время и как глупо с его стороны было упускать это из виду. И все же. У Сесилии были... друзья? Связи? Причем, были они не только в домах аристократов, но и в самой Башне, если учесть, что письмо ему передала как раз одна из служанок. Похоже, Сесилия осознала ценность подобных людей гораздо раньше него. Корво выглянул из ниши, в которую он спрятался, чтобы прочитать письмо, огляделся по сторонам и сквозь стены в поисках людей и, никого не обнаружив, разорвал записку на мелкие клочки. Нужно будет не забыть их сжечь до того, как он отправится в Квартал Особняков. А по возвращении стоит выделить время и воспользоваться предложением Сесилии выпить. Зачастую удача приходит, откуда совсем не ждешь, и глупо было бы упускать ее.***
Сумерки застали Корво на крыше одного из особняков, прямо напротив нужного ему дома. Было еще слишком рано для попытки проникновения — чересчур светло, да и почти никто еще не спал, но Корво собирался воспользоваться запасом времени и выяснить распорядок патрулей. Сейчас хотя бы не было толлбоев — они не могли позволить себе тратить ворвань еще и на них. А усиленные Карноу патрули снижали вероятность встретиться с плакальщиком в каком-нибудь темном переулке. Маска была на нем. Какие бы слухи ни ходили, официально Корво Аттано никак не был связан с ней, зато она зачастую заставляла его противников застывать в суеверном ужасе, давая ему лишнее мгновение. Пьеро тогда крайне хорошо поработал. Внезапно воздух словно подернулся рябью, и рядом с Корво без предупреждения возник Чужой в окружении черных частиц пустоты. Корво приветственно улыбнулся и только потом сообразил, что под маской его улыбка не видна. — Здравствуй, — сказал он тихо и взглянул вниз, чтобы убедиться, что рядом не было стражников, которые могли бы его услышать. — Я и не думал, что небольшое ограбление может показаться тебе настолько интересным, что ты решишь показаться. Что, в Бездне сегодня не случилось ничего любопытного? — Не говори глупостей, Корво. Бездна по сути своей неизменна, и я — единственное, что там может случиться. — ...Понятно, — Чужой что-то держал в руке. Какой-то небольшой сверток, слишком маленький для руны; возможно, это был костяной амулет. — И от скуки ты решил лично заняться доставкой? — Корво указал на сверток и замер в ожидании очередного замечания. Но Чужой лишь молча протянул ему сверток. — Я изучил этот вопрос и пришел к выводу, что наша последняя встреча была не слишком удачной, и мне следует вручить тебе подарок, чтобы загладить нанесенную обиду. Это тебе. — Загладить нанесенную... что это ты читал в последнее время? — Корво с осторожностью взял протянутый сверток. — Разверни, — Чужой настаивал. — Ты вовсе не обидел меня тогда, просто не слишком удачно выбрал время для своих затей, — Корво развернул фиолетовую ткань. Судя по золотому узору, Чужой взял ее в одном из своих святилищ и приспособил, чтобы обернуть подарок. Внутри свертка обнаружилась странная штука, вырезанная из китовой кости, но Корво никогда раньше не видел таких амулетов. А еще он не слышал от этой вещи глухого пения, которое обычно исходило от артефактов Чужого; пения, которое всегда одновременно успокаивало Корво и заставляло его крепче стискивать зубы. — Она, эм... миленькая. И что она делает? — Что ты имеешь в виду? — Чужой выглядел озадаченным. — Ну, какие у нее свойства? — Корво повертел предмет в руках и обвел пальцем якорь, искусно вырезанный с одной стороны. Он смог разобрать еще некоторые узоры, словно оплетенные корабельными канатами: кит (какая ирония, если учесть что было использовано в качестве основы), замочная скважина и... сердце. Ну или что-то похожее на сердце. Обычно Корво старался избегать близкого знакомства с человеческими внутренностями, так что он мог и ошибаться. Но узор немного напомнил ему Сердце. Все эти клапаны и струны (Корво не знал, как их правильно назвать) придавали ему анатомическую правдоподобность. С другого конца у этой вещи было чашеобразное утолщение. Оружие? Оберег? Похоже, Корво должен был сам догадаться. Показать, как быстро он сможет разгадать эту загадку. Морские мотивы, замочная скважина может быть символом сокровища или каких-то загадок, ну и сердце... — Она... позволит мне дышать под водой? Или вселяться в китов? А может, это какая-нибудь карта? — попытался угадать Корво. — Слишком сложно, не мог бы ты дать мне подсказку? Что-то похожее на недоверие скользнуло по лицу Чужого. — Это ложка, Корво. Я и не знал, что они должны обладать какими-то сверхъестественными свойствами. — Ложка. — Именно это я и сказал. Еще раз присмотревшись к предмету в своих руках, Корво вынужден был признать, что в нем и правда можно было опознать нечто похожее на ложку, если не обращать внимания на узоры. — Но почему к ней прицеплен якорь? Зачем ложке может понадобиться якорь? — спрашивать о чем-то еще Корво не собирался. Даже если бы он оказался способен понять объяснения, они вряд ли понравились бы ему. Обычно так и случалось. Пусть вокруг уже сгустились сумерки, Корво все равно заметил, как у Чужого слегка поникли плечи. — Странно, — он произнес это совсем тихо. — Я мог бы поклясться, что этот обычай до сих пор используется; еще как будто вчера он был совершенно привычным жестом, наполненным смыслом... Этот обычай появился в Морли, возможно, там он до сих пор сохранился. Корво внезапно и совершенно необъяснимо ощутил, что он упустил что-то важное, сказал что-то не то, хотя он и понятия не имел, что правильного можно было сказать в этой ситуации. Но момент уже был упущен. — Вполне возможно. Но я не могу не признать, что она очень красивая, — это было правдой. Вырезанные вручную узоры были чрезвычайно тонкими, и это лучше любых слов говорило о тщательной работе и затраченном времени. — Ты сделал ее сам? И что я должен с ней делать? Чужой пожал плечами и отвернулся. — За прошедшие годы я успел узнать многое о самых разных вещах. Это умение было одним из освоенных мной, но, похоже, этому навыку больше не найдется применения, — вдобавок к опущенным плечам сквозь привычное равнодушие Чужого теперь просочилось разочарование. — И мне не интересно, что ты решишь с ней сделать. Можешь сохранить, а можешь выкинуть. Это совершенно неважно. Корво стало любопытно, когда же Чужой в последний раз врал. Было очевидно, что этим своим навыком он пользовался нечасто. — Вот так я ее не потеряю, — с этими словами Корво положил ложку во внутренний карман своего плаща. Теперь он мог ощущать, как она легко давит ему на грудь. — Это неважно, — повторил Чужой, но слова прозвучали не убедительнее, чем в первый раз. Корво только послушно покивал и вернулся к наблюдению за улицей. В пределах видимости совсем не было стражников, а окна в доме его цели начали по очереди темнеть. Уже скоро. Корво размял плечи и присел. — Кстати, та поклонница, чьи стихи тебе тогда так не понравились, больше мне не писала. Я подумал, что ты рад будешь узнать, — Корво сказал это нарочито небрежно, сдерживая веселье. Ответ Чужого был лишен любых интонаций. — Я прекрасно об этом осведомлен, Корво. Эта женщина вообще больше никогда тебе не напишет; она решила сбежать из города в поисках лучшей жизни на другом острове. Любопытно. Ну, по крайней мере, она все еще была жива. Пожалуй, Корво стоило бы быть благодарным за это, но если Чужой намеревался и дальше избавляться от его потенциальных поклонников... — Рад за нее, — прозвучало немного угрюмо. — Но ты не можешь и дальше так поступать, знаешь ли. Однажды я могу и сам захотеть завязать с кем-нибудь отношения, и что ты намерен делать тогда? — Корво незамедлительно пожалел о своих словах. Что-то темное и злобное скользнуло по лицу Чужого, черты его лица исказились, становясь неподвижными, жесткими и как будто звериными. Черные пустые глаза внезапно лишились даже искры жизни, а зубы... о, как же много зубов... Корво отшатнулся и упал, но не оставил попыток оказаться подальше от этого существа, которое он уже начал считать своим... другом. Сквозь сковавший его разум ужас пробились полузабытые и бессмысленные сейчас слова, о которых он позже только пожалеет. «...мы встаем праведной силой на пути наползающей тьмы. Мы объединяемся против неведомых духов, готовых унести нас в ночь...» Чужой отвернулся и стремительно отошел к другой стороне крыши. Там он замер, так и не оборачиваясь и глядя куда-то в пространство. «В той стороне море, — отрешенно подумал Корво. — Его не видно за домами и светом фонарей, но оно там». Он старательно давил в себе желание молча воспользоваться Переносом и сбежать обратно в Башню, не жалея запасенного бальзама Пьеро и не оборачиваясь. Маленькая ложечка из китовой кости все так же лежала у него в кармане напротив сердца. Корво не двинулся с места. — Прости меня, Корво, — голос Чужого снова прозвучал привычно ровно, но он так и не обернулся. — Это было невежливо с моей стороны. Могу заверить, что я никогда не желал тебе вреда, даже если тебе и показалось иначе, — когда Чужой все же обернулся, его лицо уже как обычно ничего не выражало. Корво сжал кулаки, чтобы не показать, как у него дрожат руки, и очень постарался не отшатнуться от Чужого, когда тот направился обратно. — Рад это слышать, — он постарался сказать это как можно спокойнее. — Пожалуйста, не делай так больше. Это... пугает. Слегка сгорбившись, Корво вернулся к пристальному и неотрывному наблюдению за улицей: один стражник как раз забрел в этот район. Да, это было по-детски. Обычно так поступала Эмили, когда кто-то ее огорчал, — делала вид, что этого человека рядом с ней просто нет, пока он не извинялся; но Корво-то был взрослым и не должен был пользоваться такими детскими приемами. И совершенно не важно было, что еще несколько мгновений назад он в ужасе ждал неминуемой смерти. Но он продолжал сверлить стражника взглядом и тихо надеяться, что Чужой поймет намек и исчезнет. — Я живу уже очень, очень долго, — внезапно произнес Чужой. — Я видел, как возникали и рушились империи, как строились и рассыпались в прах здания, видел, как умирали бессчетные толпы людей, и всегда это было так просто. И я никак не могу понять, в чем сейчас отличие. Почему это так трудно? — Трудно? — нахмурившись, Корво наблюдал за стражником внизу. Просто еще один доброволец, который не прошел почти никакой подготовки и записался в стражу только из-за бесплатного пайка и выдаваемого эликсира, а теперь старательно избегал любой настоящей работы. — Не думаю, что это будет как-то особенно трудно. Он совсем не смотрит по сторонам, и если бы его напарники были хоть немного лучше, они уже посоветовали бы ему быть внимательнее. Ты уже видел, что я могу справиться и с более сложными задачами. — ...Безусловно, — и снова Корво смутно показалось, что они словно ведут два разных разговора, а он опять упустил все самое важное. Но на этот раз между ними повисло нечто, слабо напоминающее чувство вины и больше всего похожее на невысказанные извинения, так что Корво позволил себе немного расслабиться. Внизу на улице появился второй стражник и окликнул своего товарища. — Сходим сегодня вечером выпить куда-нибудь? — И где же ты, блин, собираешься достать выпивку, а? Хочешь обобрать какого-нибудь пьянчужку? — Заткнись. Слэкджов угощает, сказал, что хочет отблагодарить нас за службу на благо города. Это типа подарочек для тех, кто поддерживает его предприятие. Холодно улыбнувшись под маской, Корво по одному размял пальцы. Он собирался тихо их обойти, оставаясь незамеченным, чтобы не выслушивать потом лекцию от Карноу, но продажные стражники не заслуживали его снисхождения. Отлично. Теперь его не будет мучить совесть. Говорят, что со временем можно привыкнуть ко всему. Может, это и правда, но при переносе у Корво все равно каждый раз перехватывало дыхание. Сейчас он даже предвкушал это ощущение и надеялся, что напряжение никуда не исчезнет со временем. В те короткие мгновения, когда он словно проскальзывал между секундами, ему казалось, что он почти может почувствовать дыхание Бездны. И это очень быстро вызывало привыкание. Конечно же, он не стал убивать стражников. Корво надеялся, что чувство вседозволенности никогда не захватит его настолько, что он перестанет искать обходные пути и станет выбирать убийство; ему и так хватало кошмаров, а Эмили нужен был человек, не потерявший свою совесть — человек, с которого можно было бы брать пример. Нельзя забывать об этом, хотя чем больше жестокости он проявлял, тем сильнее становилось ее притяжение. Знал ли об этом Чужой? Или это тоже было этаким извращенным испытанием силы воли? Он закинул бессознательного стражника на плечо и огляделся в поисках удобного места для него и его напарника... «... насколько же проще было бы спрятать их в мутной воде реки или в животах крыс...» ... и устало вздохнул. Придется расположить их на ящиках в одном из переулков, так до них не доберутся крысы. И почему рядом никогда не было мусорных баков, когда они были нужны? Может, стоило задать этот вопрос тому, кто отвечал за чистоту улиц? Интересно, такой человек вообще есть? Глядя на кучи гниющего мусора почти в каждой подворотне, Корво в этом сомневался. Прямо за его спиной раздались шаги, и Корво сначала дотянулся до меча и только потом обернулся, но перед ним стоял всего лишь Чужой и терпеливо за ним наблюдал. — Куда тебе нужно положить... это? — второй стражник был перекинут через плечо Чужого, которому, по-видимому, было не слишком комфортно. Судя по тому, как неловко он прижимал к себе чужое тело, стараясь как можно меньше к нему прикасаться, Чужому не часто доводилось заниматься чем-то подобным. Порадовавшись, что маска скрывает его лицо, Корво слабо улыбнулся. Похоже, кое-кто пытался извиниться, если только Корво не показалось. — Если бы я только знал, что ты можешь быть полезным, я бы уже давно попросил тебя о помощи. Неси его сюда. Получается, сподвигнуть Чужого на содействие было не сложнее, чем убедить Эмили, что она и сама хочет съесть все овощи на тарелке и что ей не нужен арбалет в качестве подарка на день рождения — и уж тем более арбалет с яркими зажигательными болтами. Если Корво говорил твердо и не позволял задавать лишних вопросов, то послушание обычно было обеспечено. Чужой проследовал за ним как очень грустный щенок, так что когда они уложили тела на коробки, Корво с трудом справился с желанием похвалить его. — Спасибо, — сказал Корво вместо этого. — Не знаю, почему уж ты вдруг решил, что участвовать интереснее, чем наблюдать, но спасибо. Чужой, нахмурившись, разглядывал тело, которое он сюда принес: — Я никогда не вмешиваюсь, — он сказал это почти про себя. — Никогда не помогаю и никого не спасаю, хотя много раз меня просили об этом. Не думаю, что это войдет у меня в привычку, и уж точно я не стану делать этого для кого-то другого. Я и сам поражен, что решил сегодня принять участие в этом. — Значит, тебя легко развлечь. — Ты мне интересен, зачем мне еще какое-то развлечение? Между ними все еще висела взаимная настороженность, возникшая из-за нарушения привычных границ. Корво и сам не знал, что можно с этим сделать. Будь Чужой человеком, можно было бы попытаться изобразить нарочитое веселье и сделать вид, что случившееся — лишь незначительное событие, и так до тех пор, пока игра не стала бы правдой, но... Ну, попытаться в любом случае стоило. После секундного колебания, Корво стянул маску и постарался искренне улыбнуться. — Ты когда-нибудь объяснишь мне, почему я так тебе интересен? Ты говорил, что Соколов слишком предсказуемый, и, думаю, я почти могу это понять... Но Хайрем Берроуз тоже мог бы быть интересным, и адмирал Хэвлок. Или... может, даже Каллиста. Она постаралась забыть о своих желаниях ради долга, но не отказалась от них полностью; вообрази, чего она могла бы достичь с теми силами, что ты даровал мне! Корво даже не пришлось изображать любопытство, но он не сильно ожидал получить ответ на свой вопрос. Чужой снова смотрел в направлении моря, не обращая внимания на стены. Когда он все же заговорил, его голос, казалось, доносился издалека. — Бездна совершенно, абсолютно неизменна, Корво. Ее спокойствие незыблемо и постоянно; за все время моего существования, все, что привносило в Бездну изменения, шло от вас. От вашего мира и от людей, населяющих его — таких хрупких и недолговечных, но все же способных изменять вечность, — Корво взглянул Чужому в глаза и словно утонул в их чернильной тьме. — Вы похожи на лучи солнца, которые пляшут по поверхности воды. Мне знакома лишь безграничность Бездны, и все же, когда я поднимаю голову вверх и вижу эти меняющиеся узоры, которые вы сплетаете с каждым своим вздохом, я могу лишь изумляться. И это мое изумление притягивает меня к вам и вашему блеску, который так ярко, но мимолетно вспыхивает в глубинах хаоса. Вот поэтому, Корво, ты мне так интересен. Чужой шагнул ближе и прикоснулся рукой к груди Корво прямо над сердцем. Корво ощутил, как ему на кожу давит маленькая костяная ложка. — Держи ее при себе, Корво, — уголки губ Чужого подрагивали в странноватой улыбке — ее нельзя было назвать неприятной, скорее необычной. — Когда-то их дарили в качестве знака внимания и как талисман на удачу. Кто знает, может, она и тебе принесет везение; тебе оно точно пригодится больше, чем многим. Я сильно огорчусь, если причиной твоей гибели станет простая неудача. Дыхание Чужого было прохладным, как морской бриз, и от него у Корво легонько покалывало щеки. Они стояли слишком близко друг к другу, но Корво никак не мог заставить себя шевельнуться. Чужой плотнее прижал руку к его груди и тихо прошептал: — Твое сердце. Я чувствую, что оно стало биться чаще. Ты меня боишься? — Нет, — Корво сглотнул и постарался убедить себя в правдивости ответа. Он ведь на самом деле не врал. — Ты не причинишь мне вреда без причины. Я просто... я не понимаю, что происходит. Чего ты хочешь добиться? «И что ты делаешь со мной?» — мысленно он выдохнул еще один вопрос. — Я и сам не уверен, — прошептал Чужой, и в его дыхании можно было различить запах морской соли и скорого дождя. Корво разомкнул губы и нервно облизнулся, одновременно замечая, как взгляд черных глаз скользнул вниз, чтобы проследить за движением его языка. — Я не уверен, — повторил Чужой и сделал шаг назад, нахмурившись. — В книге не говорилось о... Он исчез. Сбитый с толку Корво глубоко вдохнул грязный воздух Дануолла. Нечестно, что Чужой мог появляться без предупреждения и исчезать, не прощаясь. — Спасибо, конечно, но простого «будь осторожен» было бы достаточно! — он прокричал это в пустоту переулка, от растерянности и раздражения наплевав на осторожность. Как и ожидалось, ответа не последовало. Заканчивал свою миссию он без особого энтузиазма; его так никто и не заметил, код от сейфа остался прежним, а найденные улики Корво решил отправить Карноу перед тем, как ложиться спать. Утром их неудачливого предателя арестуют и, несомненно, казнят за преступления против Эмили. Все было просто замечательно. Безупречно. Скучно. Ложка из китовой кости приятно оттягивала его карман у сердца. Когда Корво уже к утру вернулся к себе, он достал ее из кармана и спрятал под подушку. Сны ему не снились.