По пути

Голос Шепот, самого толкового из генералов мятежников, был подобен божественному пению. Ее голос мог растопить ледяную глыбу и возбудить покойника. Чем-то подобным она сейчас и занималась. Это была самая безумная из всех безумных идей Твердеца – переманить одного из Взятых на сторону Круга. Что может быть невероятнее? Только то, что для этого выбрали самого фанатичного и самого безумного Взятого, под стать затее. Хромой. И сейчас он стоял напротив Шепот в маленькой комнате задрипанного постоялого двора на полпути из ниоткуда в никуда, ровно на двадцать миль в сторону от нигде – только там и удалось перехватить его внимание на пару мгновений, на пару слов, прежде чем смерть сорвется с поводка. Шепот была старым солдатом и умела оценивать свои силы здраво. В одиночку ей было не тягаться в магии со Взятым, а от черной тяжелой ненависти Хромого, казалось, выгорал сам воздух. Мысленно проклиная кузена с его планами и суля ему все кары земные, когда она вернется – если вернется, – Шепот продолжала говорить. Только чарующий голос и отделял ее от мучительной смерти. Ее время и чужое внимание утекали сквозь пальцы. В комнате потрескивали черные молнии, воздух дрожал от силы, что могла выпустить на волю фигура, закутанная в бурые лохмотья. Шепот сжала кулак, приготовившись к последнему, самому вескому, по мнению Твердеца, аргументу, выдохнула фразу на мертвом языке, которую кузен заставил ее вызубрить. Старый осел был уверен, что это поможет, хотя труднопроизносимые слова не были даже заклинанием. Где только выкопал? Хотелось зажмуриться, но позволить себе такую слабость Шепот не могла. Фраза, казалось, замедлила бег времени, словно оба попали в тягучую янтарную смолу. А потом все кончилось. Один миг – и в комнате стало тихо и спокойно. Как в могиле. Шарк-топ, шарк-топ... Хромой подошел к столу и сел. Маска легла рядом, обнажая лицо – возможно, оно когда-то было красивым, но годы погребения не прошли для него даром, оставив явные следы тлена и гниения. – С этого надо было начинать, – смешок его звучал вполне дружелюбно. Фанатизм, жестокость и безумие Взятого схлынули, как волна при отливе, оставив почти мечтательный интерес. Только Шепот опасалась, что в любой миг эта волна может накрыть снова. Будто, нырнув в бурю, оказываешься в самом ее сердце, где так тихо, что закладывает уши. Что за дерьмо задумал Твердец? Во что он влип сам и втравил ее и Круг? Послав кузену еще одно проклятье, она села напротив и улыбнулась. – Поговорим? * * * Она пришла с востока. Подобные ей всегда приходят с востока – необъяснимо, но предсказуемо. Она следовала за его отрядом так долго, что желание знать – зачем это ей? – пересилило жажду убийства. Только поэтому Шепот, генерал армии мятежников, все еще стояла напротив Взятого. Ее голос мелодично звенел, журчал хрустальным ручьем, обволакивал, окутывал так, что не сразу доходил сумасшедший, невероятный смысл ее слов. Предать Госпожу? Перейти на сторону Круга? От удивления Хромой помедлил с убийственным заклятием. Такое случалось с ним раз в эпоху. Шепот была гениальным стратегом: врожденный талант воспользоваться любой промашкой врага. Вот обветренные губы с трудом выговаривают слова незнакомого, давно и основательно забытого языка; неправильное ударение и проглоченное окончание не меняют смысла сказанного... "Верному нечего бояться." В это мгновение вражеский генерал казалась прекраснейшей из живущих, затмевала саму Госпожу. Давно остановившееся сердце Хромого вздрогнуло и снова забилось. Лишь еще один человек помнил этот мертвый язык, говор уничтоженной страны, в которой Он когда-то появился на свет. Лишь еще один человек мог вместить в пару слов ободрение и угрозу. Властелин. Он вернулся. Три шага до стола. Три шага, достаточно времени, чтобы принять правильное – единственное – решение. Все, что было сказано мятежницей до того, приобрело и смысл, и основу. Хромой медленно снял маску, встречаясь взглядом с той, что принесла весть. – С этого нужно было начинать. Верности заслуживает только достойный. И единственный, кто был достоин, взывал к Взятому из могилы на севере Империи. Прошедший Взятие добровольно, Хромой остался верен своему Властелину. Он склонил голову, приветствуя уже не врага, но партнера. – Поговорим.