Иногда Он покидает мир людей, но всегда возвращается и всегда находит того, кто хочет заключить сделку.
Роберт и Карен смогли лишь мельком взглянуть на сына. Тоби спал, поэтому они не стали его беспокоить. Им было странно видеть своего ребенка таким уязвимым и хрупким, всего опутанным проводами. Но врачи заверяли, что теперь его жизнь вне опасности, а сейчас это было единственным, что имело значение для Роберта и Карен. Когда они спустились вниз в вестибюль, Карен буквально пошатывалась от усталости и нервного истощения. Еще пара часов – и госпитализация потребовалась бы и ей тоже. - Мама, папа, - обратилась она к родителям. – Поехали домой. Нам необходимо нормально поесть, принять душ и поспать по-человечески. С Тоби теперь все будет в порядке, а нам еще понадобятся силы. Мы приедем сюда завтра утром. - Правильно, - согласилась миссис Лоуренс. – Тебе необходимо поберечь себя. Господь решил сохранить жизнь Тоби, но нам нужно и самим позаботиться о себе. - Тогда собирайтесь, - сказал Роберт. – Уже почти полдень… А где Сара? - Сара? – переспросил мистер Лоуренс, оглядываясь по сторонам. – Была здесь буквально пару минут назад. Роберт уставился на пустое кресло, в котором раньше сидела его дочь. - И вы не видели, куда она пошла? - Нет, мы даже не заметили, как она вставала. - Ладно, пойду поищу ее. Не могла же она просто взять и испариться. Через час, когда поиски Сары ни к чему не привели, к ним присоединилась вся семья и персонал больницы. К вечеру подняли на ноги всю полицию округа, но безрезультатно. Девушку никто не видел, она просто исчезла, не оставив никаких следов.***
Сара проснулась от того, что яркое августовское солнце светило ей прямо в лицо. Девушка недовольно поморщилась и прикрыла глаза рукой. Ей по-прежнему хотелось спать, только нужно было пересесть куда-нибудь в тенек… Сара разлепила веки, чтобы присмотреть себе другое кресло и замерла на месте, вытаращив глаза и дико озираясь. Всякая сонливость моментально выветрилась из ее головы. - Что за черт? – пробормотала девушка. – Я что, все еще сплю? Если это все же был не сон, то тогда у Сары не было ни малейших предположений, как объяснить происходящее. Потому что в реальности такого быть не могло. Она, без сомнений, все еще находилась в вестибюле госпиталя Монтклер. Те же пол, стены, крыша, мебель, даже плакаты Мухи и доски объявлений на стенах. Только выглядело все это так, будто было заброшено, по меньшей мере, десяток лет. Штукатурка раскрошилась и потрескалась, все стекла в окнах и потолке были разбиты. Повсюду чернели пятна плесени, со стен и потолка клочьями свисала паутина. Сквозь сгнившие половицы пробивалась трава, и даже кустарники. Под ногами валялся мусор: какие-то старые доски, обрывки бумаги, осколки стекла, сухие листья. Мебель была частично сломана, частично опрокинута. И ни души вокруг. Мертвая тишина. Только снаружи пели неугомонные цикады. Сара встала на ноги и, осторожно ступая по замусоренному полу, прошла в центр вестибюля. Невозможно было представить, что сегодня утром это была оживленная и нарядная больница. Следы разрушений и запустение царили здесь, казалось, уже очень много лет. «Должно быть, я все-таки сплю, - подумала Сара. – Или сошла с ума». Она с силой ущипнула себя за руку и чуть не зашипела от боли. «Значит, не сон? Плохи мои дела. Надо выбираться отсюда». Девушка уставилась на дверь или, вернее, то место, где она должна была быть. Теперь вход наглухо был забит досками, не оставляя ни малейшей лазейки даже для такой изящной девушки, как Сара. «Еще лучше. Просто великолепно. Но ведь это не может быть единственным выходом наружу? Должны быть еще. А может, я и здесь смогу вылезти, надо только оторвать пару досок…» Сара решительно направилась к заколоченной двери и, уцепившись за одну из досок, с силой потянула ее на себя. Та даже не зашаталась. Сара не сдавалась и снова попыталась оторвать доску, краснея от натуги. Через пару минут она уже пыхтела от усталости, растрепанная и вспотевшая. - Ффух, - Сара откинула назад прилипшие ко лбу волосы и попыталась отдышаться. – Похоже, все без толку… Ладно, попробую еще разок. Девушка стиснула зубы, ухватилась за доску и стала медленно ее расшатывать. - На твоем месте я не стал бы этого делать. Незнакомый дребезжащий голос за спиной так напугал Сару, что она разжала пальцы и, поскользнувшись, грохнулась на пол, больно ударившись локтем. Девушка спешно развернулась и села, прислонившись спиной к доскам и подтянув колени к подбородку. К ней приближался незнакомый пожилой мужчина. Он передвигался в старом инвалидном кресле, которое со скрипом катилось вперед. - Ох, простите меня, юная леди! – воскликнул старик, направляя кресло к Саре, осторожно лавируя среди груды мусора. – Вы не ушиблись? - Нет, все в порядке, - осторожно ответила девушка, не отрывая глаз от старика. Теперь, когда он был совсем близко, Сара смогла его хорошо разглядеть. На вид ему было лет шестьдесят пять, он был маленький и щуплый. Лицо мужчины прорезали глубокие морщины, глубоко посаженные водянисто-серые глаза смотрели на Сару с нескрываемым любопытством, которое странно сочеталось с его плотно сжатыми губами и глубокими складками от широких крыльев носа к уголкам рта. Волосы на голове остались только на висках и уже совсем поседели. Старик был одет в поношенные коричневые вельветовые брюки, грязную серую рубашку и серый шерстяной жилет. - Почему вы сказали мне этого не делать? – спросила Сара. - Дело в том, что это бесполезно, - ответил старик. Голос у него был высокий, дребезжащий, с явным британским акцентом. – Я сам много раз пытался найти выход отсюда, но все мои старания ни к чему не привели. - То есть как? – опешила Сара. – Что, отсюда нет выхода? Что это вообще за место? - Может выход и есть, не знаю. Я его не нашел. Вы меня простите, но я был так рад обнаружить вас здесь, потому что я столько лет провел в полном одиночестве, а теперь ко мне внезапно присоединилась очаровательная молодая особа. Может быть, вам повезет больше чем мне в поисках пути на свободу. У Сары пересохло в горле. - Вы сказали несколько лет? - Да-да, именно, - закивал старик. – Не знаю точно, сколько, я давно перестал считать дни. В здешней кладовой большие запасы консервов, так что голодная смерть нам не грозит. - Этого не может быть! – воскликнула Сара. – Только сегодня утром здесь все было по другому! Это была действующая больница, а в отделении интенсивной терапии лежал мой младший брат. Старик окинул ее сочувственным взглядом. - Мне очень жаль, милая леди, но вы что-то путаете. Госпиталь Монтклер закрыт уже четырнадцать лет. Сара застонала и схватилась руками за голову. Кто-то из них двоих определенно сошел с ума. А может и оба сразу. - Кто вы? - Кто я? – хрипло рассмеялся старик. – Ну, скажем, ваш старший товарищ по несчастью. - Как ваше имя? - Имя? Имя… Простите, мисс, я его не помню. Ко мне уже давным-давно никто не обращался по имени. А могу я узнать ваше? - Сара. Сара Уильямс. - Ну, рад был познакомиться с вами, мисс Уильямс. Я сейчас покину вас, не возражаете? Обычно в это время я предпочитаю немного вздремнуть. Пока можете здесь осмотреться, теперь этот госпиталь станет вашим домом на какое-то время. Он развернул коляску и неожиданно быстро покатился прочь. Сара молча смотрела ему вслед. Старик смущал ее. В его словах что-то не сходилось, но Сара не могла уловить, что именно, поэтому она почувствовала странное облегчение, когда он уехал. Однако его совет осмотреться имел смысл, и Сара решила начать прямо отсюда. Она осторожно поднялась на ноги, тщательно отряхнула джинсы от налипшей к ним грязи и пыли, после чего пересекла вестибюль. У противоположной стены располагалась регистратура. Раньше в ящиках размещалась картотека, а большой стол был завален бумагами, но теперь на нем не было ничего, кроме пыли и грязи. Тем не менее, обойдя стол с другой стороны, Сара поняла, что это не совсем так: на столешнице одиноко лежал маленький клочок бумаги. Девушка взяла его в руки, сама не зная, зачем. Это был лист, вырванный из тетради в линейку, на нем корявыми буквами кто-то написал следующее: Итак, что известно тебе о Темном луге? Желал ли ты когда-нибудь что-то настолько сильно, что мог бы променять на это все, что тебе дорого – тех, кого любишь, свое здоровье и даже свою душу? Ты бы удивился, узнав, что есть люди, заключавшие подобные сделки? О, да. Подобные сделки – Его сильная сторона. Ты бы хотел узнать больше о Нем, о заключавших такие Сделки с Ним, и о Расплате, которую пришлось понести? Если так, поищи вокруг, и ты найдешь записки, которые поведают тебе эту историю… Мне кажется, ты сможешь прочитать ее. Сара нахмурилась. Текст напоминал полную белиберду. Но он не был большей бессмыслицей, чем то, что уже с ней произошло. «Поищи вокруг, и ты найдешь записки». Выходит, есть еще такие? Может, действительно стоит их поискать. Сара огляделась по сторонам, думая, с чего ей начать. Слева над столом висел указатель, но Саре было, в общем-то, все равно, куда идти. Она выбрала левый коридор и двинулась по нему. Коридор был короткий и оканчивался тупиком, зато имелась дверь справа. Сара толкнула ее, и она отворилась. Девушка вступила в другой коридор, куда более темный и мрачный, но абсолютной темноты в нем не было. Поразительно, но под потолком даже горели лампы, хотя свет они давали очень тусклый. - Все страньше и страньше… - буркнула Сара. У нее не было никаких разумных идей по поводу того, откуда в заброшенном госпитале имеется электричество, так что сейчас она просто радовалась тому, что оно есть. Потому что в полной темноте было бы недолго сломать ногу: коридор был весь завален старым хламом, таким, как сломанные носилки, пеленальные столы, каталки и мочеприемники. - Интересно, если есть электричество, то может водопровод и канализация тоже работают? – вслух подумала Сара, двигаясь по коридору. – Это могло бы неплохо облегчить мне жизнь. Надежда на это была довольно слабой. Трудно было поверить в то, как может что-то исправно работать посреди такого запустения. Здесь тоже все утопало в грязи, паутине и плесени. Потолок кое-где обрушился, обнажив голые балки, штукатурка облупилась, картины на стенах выцвели. Дойдя до конца коридора, Сара обнаружила две двери, слева и справа. На этот раз она выбрала левую и заглянула в нее. Это оказалась одноместная палата. Без сомнения, раньше она была очень уютной и комфортабельной, здесь даже имелся телевизор, ныне разбитый. Но теперь здесь все было таким же грязным, прогнившим и замусоренным, как и в других местах, которые успела увидеть Сара. Сюда свободно проникало солнце. Пылинки играли и искрились в его лучах, воздух был сухой и теплый. Сара задумчиво прикусила губу. Раз уж она вынуждена здесь на какое-то время остаться, можно будет пока пожить в этой палате, если она не найдет что-то получше. Хотя такой расклад совсем не нравился ей: одна мысль о том, что придется здесь ночевать, вызывала у нее испарину на лбу. Девушка подошла к окну и выглянула наружу. Да, пациенты этой больницы точно не могли пожаловаться на плохой вид из окна. Госпиталь стоял в самом центре пышного луга, а еще дальше можно было разглядеть лесные массивы. Сара уже собиралась уходить, когда заметила на стоявшей рядом тумбочке лист бумаги, по виду точно такой же, как и тот, что она нашла в регистратуре. Девушка подняла его и прочитала: Он никогда не говорит, что причитается Ему только потому, что до часа расплаты и Сам не ведает того. Как ваша часть, так и ваша сущность могут причитаться ему. Причитаться могут даже люди, которые тебе дороги. Интересно, заключил бы кто когда-нибудь сделку, знай он наперед, что возьмет Он в качестве платы? Ах, разумеется, да! Заключали бы – в надежде на то, что им удастся как-нибудь отвертеться от Расплаты. Но никого не минет она, и даже захоти – Он сам не в силах отвергнуть ее. Ибо заключая сделку, Он уже принимает Причитающееся Ему, чем бы ни оказалось сие. Помни про это, ибо это важно! Сара напряглась. Кто этот таинственный любитель сделок, забирающий души в качестве платы? Какое отношение к нему имеет этот госпиталь? Она сама? Имеют ли вообще смысл эти нелепые записки? Почему-то Саре хотелось, чтобы они его не имели. Так было спокойней. Девушка запихнула записку в карман, где уже лежала та, которую она нашла первой, и пошла к выходу из палаты. Нужно двигаться дальше. Теперь она вошла в правую дверь и снова оказалась в длинном коридоре. Он мало отличался от предыдущего, но был все же посветлее. Здесь имелись заколоченные окна, и сквозь щели между досками проникал свет. Дойдя до середины коридора, Сара снова обнаружила по обе его стороны двери. Она открыла правую и очутилась во внутреннем дворе больницы. Двор не был слишком просторным, и со всех четырех сторон его окружали стены госпиталя. По периметру он был выложен плиткой, только в центре остался кусочек свободной земли, на которой росло одно-единственное дерево. Дерево это, судя по всему, служило домом для семейства цикад, которые прямо сейчас соревновались в красоте и громкости своего пения. Сара обошла двор по кругу. Тут особо не на что было смотреть. Здесь были расположены несколько скамеек, возле одной из которых валялись брошенные кем-то костыли, в центре двора прямо возле дерева стояла инвалидная коляска, вроде той, на которой ездил старик. На одной из стен обнаружилась полустертая надпись: С надлежащим изяществом, сообщающим правильному состраданию, оно выполняет его любовь и заставляет его жить. Очередной набор слов. Возле этой стены обнаружилось еще кое-что – небольшой фонтан. Круглая каменная чаша, заполненная мутной зеленой водой, в которой плавали мелкие веточки и сухие листья. По краям чаши, плотно прижавшись друг к другу, будто на водопое, сидели вырезанные из камня фигурки цикад. Опять цикады. Сара вздохнула и села на землю возле фонтана, подставив лицо солнцу. Здесь хоть, было не так мрачно, как в коридорах этого ужасного госпиталя. Лениво скользнув взглядом по краю фонтана, Сара нашла еще одну записку. Главное, помни: теплой летней ночью, когда цикады поют свои песни, они, может быть, зовут тебя на Темный луг. Если ты жадный, гордый, глупый или испуганный, ты можешь заключить с Ним сделку, даже не помня, о чем просил… И не зная, что Он потребовал от тебя взамен. Сара достала из кармана другие найденные записки и перечитала их снова. То, что сначала показалось ей бредом воспаленного сознания неизвестного психа, уже не казалось ей таковым. «Желал ли ты когда-нибудь что-то настолько сильно…» Да. Она пожелала. Она пожелала, чтобы ее умирающий брат поправился. И готова была отдать за это все, что угодно. А следующим утром его врач сказал, что он удивительно быстро идет на поправку. - Не может быть! Невозможно! – Сара выронила записки из онемевших пальцев. – А если нет… Какова моя плата? Что я должна отдать за жизнь Тоби? Она вспомнила тот голос, что нашептывал ей кошмары ночью, вспомнила постороннюю мысль в голове, так испугавшую ее. Сара дважды шмыгнула носом и заплакала. Она долго не могла успокоиться. Неизвестность страшила ее. Девушка даже не знала, что заберет у нее этот таинственный Он, и чем это для нее обернется. Но то, что она очутилась здесь, без всякого сомнения, являлось частью расплаты. Старик сказал, что он находится тут уже несколько лет. Выходит, он тоже заключил сделку и теперь расплачивается? «Но никого не минет она…» Если это так, искать выход бесполезно. Солнце опускалось все ниже, день клонился к вечеру. Сара продолжала сидеть возле фонтана, слушая, как трещат цикады. Ей казалось, что они над ней насмехаются. Сара вспоминала свою жизнь, все, что случалось с ней, как хорошее, так и плохое. Увидит ли она снова своих родителей? Своего маленького братика? Карен? Своих друзей? Она вспомнила, как ходила гулять к реке, как прижималась щекой к шершавой коре старой ольхи, нависающей над водой. Она что-то забыла. Что-то важное, что-то поразительное, похожее на фантастический сон. И ходила туда, чтобы вспомнить, но так и не смогла. Это было связано с Тоби. Да-да, точно, все дело было в Тоби, также, как и сейчас. Ее маленький брат попал в беду из-за нерадивой старшей сестры, и она должна была его спасти. Как сейчас. Что-то похожее на яркие вспышки сверкнуло у нее в голове. Всего на долю секунды, но так ясно и четко, что Сара едва не забыла, как дышать. Она видела, она вспомнила. Лабиринт. Ее друзья: Хоггл, Людо и Сэр Дидимус. Король гоблинов Джарет, похитивший Тоби. Внезапное открытие так ошеломило Сару, что с минуту она просто сидела, широко раскрыв глаза, глядя прямо перед собой. Как вообще она могла это забыть? Кто способен забыть такие приключения, своих лучших друзей? Разве возможно забыть Джарета? И почему мысль о Короле гоблинов заставила ее щеки вспыхнуть? Сара одернула себя. Она думает совсем не о том. Лабиринт, увы, остался в далеком прошлом вместе со всеми его обитателями. Тогда она точно знала, что должна была сделать. А еще у нее были друзья. Здесь компанию ей составляет лишь полубезумный старик, который едва ли сможет чем-то ей помочь. Она сама должна искать выход. Если, конечно, он вообще есть. Сара медленно поднялась на ноги. Сегодняшние открытия не добавили хороших известий. Может, завтра она узнает что-то новое, полезное для себя? - Что же, - вслух вздохнула девушка. – по крайней мере Тоби будет жить. А я, наконец, вспомнила то, о чем никогда не должна была забывать. О, как я хочу, чтобы гоблины забрали меня отсюда прямо сейчас! Но никто не отозвался на ее призыв, только цикады продолжали беззаботно стрекотать в ветвях одинокого дерева. - Заткнитесь! – рявкнула Сара, бегом пересекла двор и заскочила обратно в коридор. После залитого солнцем внутреннего двора, он показался ей неожиданно темным. Девушка пошла по направлению к одноместной палате, но странный звук за спиной заставил ее обернуться. Сара истошно завопила. В конце коридора возникло самое отвратительное существо из всех, что ей доводилось видеть. Оно отдаленно походило на человека, но при этом, не было человеком. На тощем теле с торчащими тазовыми костями сидела непропорционально большая голова, больше всего напоминающая череп огромного козла с длинными ребристыми рогами красно-коричневого цвета. Шея монстра заросла длинным густым черным мехом. Мускулистые руки заканчивались длинными и острыми как ножи когтями. Сара попыталась бежать, но ноги внезапно сделались ватными, и девушка едва смогла сделать пару спотыкающихся шагов. Чудище в три прыжка догнало ее и глубоко вонзило в тело девушки свои когти. Последнее, что помнила Сара, это чудовищную, всепоглощающую боль, которая захватила ее и унесла в черный маслянистый водоворот беспамятства.