Похищение Ганимеда

В конце концов, он делает облако. Вообще-то, Зевс терпеть не может передвигаться таким образом – ногам холодно, снизу дует, сыростью вся одежда пропитывается, просто безобразие! – да и глупо лететь на чём-то, если умеешь сам. Но тут уж куда деваться... Впрочем, Ганимед не жалуется. Он с восторгом смотрит вниз на землю, поднимает сияющие глаза на Зевса, снова заглядывает за край, опираясь на его руку, как на поручень колесницы – всё-таки какая-никакая поддержка не повредит. А Зевс тихо млеет и чуть ли не мурлычет – кожа Ганимеда золотая от солнца, его юный аромат кружит голову, а бесхитростное восхищение греет сердце... Олимп оказывается рядом совсем неожиданно. – Идём, – он тянет парня за собой на изумрудную траву. Мальчишка вертит головой во все стороны. И вроде бы ничего удивительного рядом не видно – Олимп похож на ухоженный сад, но... Листва тут гуще, цветы ярче, и солнце греет ласковей. Щебет птиц, далёкий звук перебираемых струн, шорохи... Слышится звонкий смех, и за дальними деревьями мелькает фигура обнажённой – и полупрозрачной! – девушки. – Кто это? – выдыхает Ганимед. – Дриады играют. – А... Парень явно жаждет ринуться в кусты, чтобы поближе увидеть дриаду. И хорошо ещё, если он захочет её только рассмотреть... Зевс мрачнеет. Всё-таки до чего проще было с его прежними любовниками и любовницами! «Я – Зевс!» – и пожалуйте на ложе. А тут что прикажете делать? На Олимпе столько красивых и юных богов и богинь, а кровь у парня явно горячая... И почтительности никакой! А тебе что, почтительность его нужна? Вот же приволок проблему на свою голову... Зевс вздыхает. – Ладно, пойдём, малыш, потом познакомишься. – Я не малыш! – ну естественно, опять оскорбился. Как есть жеребёнок... Зевс грустно качает головой. – По сравнению со мной вы все – младенцы. А я – древний и дряхлый старик. Ганимед смотрит на него как-то странно. – Ты не старик. Зевс треплет его по плечу. – Пойдём, ты, должно быть, есть хочешь. Лучше уж покончить со всеми неприятностями разом. За столом наверняка полно народа, пусть мальчик посмотрит. Кстати, Гера, возможно, тоже там. Он давит в себе глухое раздражение – вот ведь кто любит изображать из себя владычицу! Появление Ганимеда – пощёчина её гордости. Ну и пусть. Считаться с её чувствами у него нет ни желания, ни сил. Под величественной маской Гера всегда готова к войне, она любит кровь и смерть, хоть никому и не признается в этом. Между ними постоянно идёт безмолвное сражение, хотя в открытую Зевс сорвался на неё только один раз. Досталось Гере тогда всерьёз, но разве её это хоть чему-нибудь научило? Да её проще убить, чем перевоспитать, но он предпочитает уклоняться от её вызовов, как бы ему ни хотелось избавиться от неё – и она прекрасно об этом знает! – потому что подобные разборки между богами способны уничтожить всё живое там внизу, а Зевс слишком любит землю... За накрытым столом и впрямь идёт развесёлый пир. Зевс представляет парня и указывает ему на место рядом с собой. И Гера зло щурит свои продолговатые глаза... Всё-таки она поразительно красива. Когда-то юный Зевс, впервые в жизни попавший под огонь женского обаяния, купился на эту необузданную хищную красоту, не понимая, что надо смотреть ещё и на характер. А характер тут – врагу не пожелаешь. Ну вот, пожалуйста... Гера стремительно встаёт из-за стола и демонстративно удаляется. Естественно, она же терпит смертных, только если те лобызают следы от её сандалий... Остальные боги разглядывают мальчишку доброжелательно, а Афродита – вот бесстыдница! – даже начинает строить ему глазки. Впрочем, Ганимед настолько растерян, что не замечает этого. Он держится со спокойным достоинством, но Зевс каким-то десятым чувством ощущает, насколько парень взволнован и перепуган. Наконец он осторожно присаживается рядом с Зевсом и переключает внимание на еду. Впрочем, еда вкусна, и через минуту Ганимед уже уплетает так, что уже не только Афродита, но и остальные боги добродушно пересмеиваются. А Зевс ворчит про себя, что вот, попрыгали бы они с его по песочку, полетали бы, поборолись бы с самим Зевсом-громовержцем... К ним, ковыляя, подходит Гефест с амфорой и, не чинясь, хлопает Ганимеда по плечу: – Ну-ка, подставляй кубок! И в золото льётся пенный нектар. – Приятного аппетита, – Гефест наполняет кубок Зевса и, прихрамывая, идёт дальше. А Ганимед задумчиво смотрит ему вслед. – Странный какой слуга. В кожаном фартуке, будто мастеровой... Зевс прячет улыбку. – А это и не слуга. Это мой сын, Гефест. Парень давится нектаром. – Бог?! – Бог. Разливать нектар за столом олимпийцев – это и честь, и развлечение. Гефест любит иногда... Ганимед на секунду задумывается, а потом решительно встаёт из-за стола. – Позволь мне почтить тебя, великий Зевс. Он легко догоняет Гефеста и тянет амфору к себе. Тот улыбается и, отдав свою ношу, неторопливо садится за стол. А парень обходит богов и наполняет их кубки. Когда он льёт нектар в кубок Зевса, тот посылает ему медленную улыбку и восхищённый взгляд. И вознаграждается лёгкой дрожью мальчишки – Ганимед опускает ресницы, и напиток чуть не проливается мимо. – Ты прекрасный виночерпий. Румянец какой... У Зевса даже голова кружится от желания отшвырнуть кубок и испытать поцелуем этот рот, который наверняка слаще любого нектара... Притянуть мальчишку в свои объятья, раздеть...

***

Сдерживаемое желание согревает кровь, будоражит, пьянит. После пира они бредут по мягкой траве, и Зевс показывает здешние достопримечательности. Ганимед – прекрасный слушатель, умный и восприимчивый. – Здесь красиво. – Да... – Но тебе тут скучно. Он замирает. Ганимед угадал. – Почему...? – Если бы ты не скучал, то не сбегал бы чтобы полетать над землёй, – и пока Зевс ищёт ответ, Ганимед придвигается почти вплотную. – Скажи мне, ты любишь людей? И неожиданно он старается ответить максимально честно: – Я не знаю, как отношусь к людям вообще, – он и в самом деле не знает. Тут такая мешанина эмоций: и надежда, и страх, и раздражение... – А те люди, которых я знал и знаю, вызывают у меня разные чувства, но большинство из них очень далеки от любви. – Но я? Меня-то ты зачем... – Ты – другое дело. Не проси объяснений, я просто не знаю. На его руку ложатся горячие пальцы. – Ты не всеведущ, – заключает мальчишка. – Чем я могу помочь тебе, великий Зевс? Он предлагает помощь... И Зевс отчётливо понимает, что это – оглушительное начало конца. Где-то далеко сейчас взревели трубы, знаменующие собою гибель богов. И пусть. Так слаще. Так шально, безудержно, прекрасно... Он накрывает ладонь Ганимеда своею. – Просто будь собой. Парень не может отвести он него заворожённого взгляда. – Давай поборемся. Как борцы? Только без этих твоих божественных штучек. Зевса уже ощутимо потряхивает. Но он ещё находит в себе силы сказать: – Мальчик, даже без божественных штучек, я выше и сильнее тебя. Но в сияющих глазах плещутся бесшабашность и задор. – Плохим бы я был бойцом, если бы умел побеждать только слабейших противников. Давай!