Болезнь.

      Глубокая ночь опускалась на мир, а многолюдный черный орден все гремел, веселился на полную, справлял светлый праздник, радовался. Почти на каждом углу были заметны ускользающие из виду плащи, а может и совсем не ускользающие, а лежащие прямо на холодном каменном полу с бутылкой под рукой. В столовой празднующих не убавлялось. Хоть уже никто не танцует на столе, не водит вокруг него хороводы и не бросается стеклотарой, но можно было даже из самого дальнего от помещения угла слышать, как протяжно пьяные в хлам, еле стоящие на своих двоих экзорцисты сидят, а может уже и валяются в ногах других и тянут одни и те же слова песни, икая время от времени. Прекрасное застолье в честь Нового года, а точнее прекрасная пьянка из промаринованных алкоголем поросят.       Аллен вздрагивает от ледяного чувства у себя на голове и двух прядей волос, упавших сначала на щеки, а затем проскользивших до плечей, слегка касаясь их. Мальчик просыпается, открывает глаза и видит нависшего над ним Канду, который движением руки поправил готовое упасть полотенце. Поняв, что Уолкер проснулся, японец быстро отстраняется, залезая в тумбочку, как выяснилось за лекарством. -Канда.- Хрипит седовласый, пытаясь подняться. -Тч. Ты проспал всего час, может полтора.- пробубнил Юу откуда-то с полок, заглушивших его голос. -Когда я вырубиться успел? — Аллен подцепил в воздухе мокрое полотенце, хватая его. -Когда я притащил сюда эту тряпку с ведром холодной воды, то ты уже спал.- Пояснил мечник, вынырнув из пыльной тумбочки. Он схватил там какую-то пластинку с таблетками, надломив её, вытащил одну, взял на стоящей до этого мебели стакан и преподнес все это Уолкеру. -На, пей.-       Мальчишка оторопел, но лекарство принял. Выпив последнее, что осталось в довольно большом сосуде экзорцист отдал его обратно в руки японца.       С глухим стуком поставив увесистый стакан, Канда от прочих хлопот перешёл непременно к больному, который не то, что сидеть, да наверное и улежит теперь с трудом, раз проснулся. Легко подхватив руками уже падающего от нехватки сил Аллена, мечник плавно опустил его на простыни, придержав парнишку за затылок, аккуратно кладя голову на подушку. На самой голове он и остановился, кладя свою ладонь на лоб, как бы проверяя температуру, ибо градусник в комнате, да и во всем ордене близ двери шпенделя японец не нашёл. Сразу парня обдало теплом, коего он не чувствовал уже час, непрерывно сменяя ледяной компресс, лежащий теперь где-то на кровати. -Ха-а~- Облегченно выдыхает Аллен, снова чувствуя настолько нужное в данный момент прикосновение, будто Канда не суровый самурай с Мугеном на перевес, а холодный, снежный… Королева, назвать его по другому шпенделю ну никак нельзя. -Снова… Канда, почему руки у тебя всегда холодные? — Тихо на вдохах трепетал мальчишка, не давая японцу убрать ладонь с его горячего как разгоревшееся в камине жгучее пламя лба. -Тч. Ясное дело, раз в холодной воде их такое время продержал.-       И правда. А ведь Канда только сейчас почувствовал на руке, не лежащей сейчас на Мояши лёгкое покалывание. Казалось, что он не пробыл с заклятым его врагом, возможно заклятым, кто знает сколько в одной комнате, бегая из стороны в сторону и суетясь, как когда-то Линали, носившаяся по ордену с елочными украшениями на руках, думая куда б их присунуть еще, а пролежал в огромном сугробе близ тёмной башни. -Нет. Я и раньше это замечал. Как ни схвачу тебя- руки холодные такие.- Тут же в седую голову полезли довольно неприятные воспоминания о нечаянных столкновениях, перерастающих в ссоры, а порой даже драки. Почему-то именно сейчас, в такой момент не вылетающие из разума мысли навевали Уолкеру нечто доброе, согревающее душу. На самом деле же хорошо, что совесть у Канды проснулась, а как вовремя. Ведь что бы делал обессиленный парнишка, который даже усидеть на кровати толком не может, сразу падая из-за предательского головокружения. -А сейчас хорошо…- Мальчик невинно улыбнулся самой широкой и тёплой улыбкой, кою мог подарить мечнику на данный момент, но после своей болезни он поблагодарит его ещё большей радостной гримасой на своём лице и будет ему плевать, разозлится японец или нет, швырнет со всей силы в ближайшую стену, а может жить оставит. -Что хорошо- то? — Юу с лица седовласого перевёл свой взгляд снова на плотно закрытое окно. В отражении переливающихся стекол висел полумесяц, мёртвый, белый он напоминает мечнику Аллена, таким же мальчик казался мертвым, белым и бледным сейчас. Таким незащищенным. Хотелось оберегать его, прямо как мать своего ребёнка.       Тусклый ночной свет прервал на миг силуэт ночной большой птицы, сова? Или может какая другая пернатая, это не было сейчас так важно. -Хорошо, что рядом не только Тим.- Аллен взглянул на спящий золотой шарик, лежащий на кровати у подушки и свернувший свой длинный хвост. Как мило.       Японец же смутился, хоть и не показывал своих чувств. Просто сухое «Тч», и все.       Канда, убрав согревшуюся ладонь со лба мальчика, наклоняясь к его лицу. Все таки он ведь забыл о том, зачем клал руку, почему сразу её не отдернул и тому подобное. Так и не распознав хотя бы неточную температуру больного своей кистью, мечник припал к горячему лбу губами, как это обычно делают.       Горячо.       Даже слишком. Обжигает. Настолько чувствуется, будто до этого его ладонь была лишь куском льда, не больше.       А сейчас это можно осязать лучше. Да что там. Слишком хорошо это осязается, пусть и губами, но так не хуже. -Даже губы… Холодные- Точно Королева снежная, небось каждая клетка его тела холодна, будто его Тидолл изваял изо льда, усердно стараясь. -Горишь…- Канда поднялся, быстро сдернув с Уолкера толстое одеяло, затем ещё одно тонкое оказалось внутри и тоже было отброшено. Расстегнув пуговицы лёгкой рубашки и раскрыв её, японец положил на грудь Аллена свои руки, ощущая неимоверно горячую кожу, настолько пылающую, что казалось ладони согрелись вмиг. -Кан…Ха-а-а…- Седоволосый, почувствовав в мгновение холод на открытой груди довольно застонал, выдохнув и прикрыл глаза. По лицу прокатилась капля, затем ещё одна, и ещё. Уолкер буквально плавился, свободно лежа в объятиях мороза. Будто две стихии- холод и пламя столкнулись вместе. -Мояши… — Юу совершенно спокойно оглаживал грудь мальчика, давая то, что ему сейчас было нужно. -Канда, я пить хочу, пожалуйста.- Тянул Аллен. -Конечно.- Мечник, даже удивившись, что слетело с его губ, хотя такого быть не должно, поднялся, схватив стакан и унесся из комнаты, захлопнул дверь, оставляя больного на опеку Тимканпи.       Минута, ещё одна. Всё время будто распалось на невыносимо долгие томные секунды, превращая это расставание в пытку. И с какого перепугу Уолкер вдруг стал бы ждать надоедливого японца, а главное даже неприятеля, с которым он готов собачиться каждыми днями, драться до тех пор, пока синяки и ссадины не перейдут в разбитые в кровь губы. А может Канда и не был ему противен? Совсем нет. Где-то там Аллен понимал, что Юу тоже является другом, правда показывают свою дружбу они вдвоём по-своему. Так или иначе, но Канда и Аллен прекрасно друг друга понимают, пусть и немного странным способом.       Дверь снова хлопнула. Канда подошёл к кровати и приподнял мальчика, подавая тому стакан. Опершись на руку, другой седовласый плавным движением подхватил его из рук мечника и поднес её к губам, принимая живительную теплую влагу. Отдав стакан обратно, Аллен падает на простыни. Тут же сон мягко и плавно окутывает его с головой, поглощая слабый разум, окуная его в свои воды. Почувствовав, что кровать больше не прогибается под тяжестью другого тела, Уолкер, хоть и совсем тихо, неразборчиво, но просит чего-то: -Не уходи…-       Канда оторопел, остановившись посередине маленькой комнатенки. Самурай развернулся и вновь бросил взгляд на больного, бледного, точно кукла экзорциста. Почему-то именно сейчас Юу никак не мог отказать шпенделю.