***
На следующий день после неудачной операции Барти по захвату Азкабана Дамблдор отправил Грюму сову с предложением встретиться – все-таки следовало выяснить, не от него ли случилась утечка информации, да и не мешало бы расспросить про артефакт, чтобы понять, что пошло не так в процессе нападения. Альбус пожалел, что раньше, когда ему впервые нужно было попасть в Азкабан, он лишь поинтересовался основными свойствами амулета, не вникая в механизм срабатывания его чар. А сейчас, после попытки захвата тюрьмы, вряд ли будет умно вести подобные разговоры с невыразимцами – это ведь они изобрели защиту от дементоров. Письмо от Аластора пришло только через четыре часа – такого раньше он себе не позволял, изыскивая способ не задерживаться с ответом. Прочитав короткое послание, Альбус от злости скрипнул зубами – Грюм был согласен встретиться исключительно в своем рабочем кабинете в Аврорате, сославшись на недостаток свободного времени и невозможность отлучиться. – И понимает же, сволочь, что в Блэк-хаус я не попрусь со своими вопросами – там Сириус свой нос обязательно сунет! – Альбус сердито швырнул письмо в камин – на улице с утра лил дождь, и живой огонь разгонял прокравшуюся в комнату сырость. – Он опасается встречаться со мной на нейтральной территории, значит, догадался о моей связи с… – Дамблдор нервно постучал пальцем по крышке стола, глядя перед собой невидящим взглядом, вероятно, обдумывая что-то весьма важное. – Его пора убирать. Однозначно. Он слишком опасен для меня. Идти на поводу у Аластора не хотелось, однако выждав пару дней и снова написав ему, Альбус получил прежний ответ – его ждут в кабинете начальника одного из аврорских подразделений, хозяином которого являлся Грюм. К этому моменту Дамблдору удалось почерпнуть кое-какую информацию из беседы с Кингсли Шеклболтом, но вопрос о том, откуда Скримджер пронюхал о возможной атаке на Азкабан, так и оставался открытым. Пришлось все же навестить Аластора на рабочем месте, впрочем, беседа с ним ничего не дала. Все, что тот мог сообщить, было и без этого уже известно в магической Британии всем, кто читал газеты. Было похоже, будто Грюм только и дожидался, когда Альбус оставит его в покое. Если он и связал интерес Дамблдора к некоему артефакту с попыткой Упивающихся захватить Азкабан, то очень успешно скрыл это, не подав и виду. Зная его аналитические способности и прямолинейный взрывной характер, такое казалось Альбусу как минимум странным. Хотя можно было утешиться мыслью, что Аластор решил, как и раньше, не замечать очевидного и не задавать ненужных вопросов, от ответов на которые способны испортиться их отношения. Так и не разжившись нужными сведениями, Дамблдор покинул Аврорат. Кингсли еще накануне во время встречи в штабе Ордена Феникса получил напоминание о необходимости продолжать присматривать за Грюмом. Так что теперь оставалось лишь придумать, как избавиться от Аластора.***
Поверенный Поттеров в Гринготтсе не зря считался одним из лучших специалистов своего дела – уже через два дня Гарри получил увесистый пакет с весьма подробным описанием узды безволия. Глазоварс не поленился подготовить еще и обзор известных задокументированных случаев применения артефактов сходного назначения. Впечатление от присланных историй было удручающим – ни разу не обошлось без негативных последствий для волшебника, подвергшегося влиянию похожего артефакта. От плохо излечимых головных болей до сумасшествия – в таких пределах варьировались итоги продолжительного воздействия подобных зачарованных вещей на сознание и психику мага. Гарри не стал дожидаться, пока Риддл придет в Тайную комнату, а сам отправился в Певерелл-мэнор, сбежав после ужина из Хогвартса. Тома он нашел в библиотеке – тот обложился со всех сторон увесистыми фолиантами и, что-то бормоча себе под нос, выискивал среди витиеватых описаний крупицы необходимых ему сведений. – Привет, – тихо окликнул его Гарри. Задержавшись на пороге, он любовался Томом, который должен был почувствовать, когда защитный купол пропустил аппарировавшего Поттера. И тем приятнее оказалось видеть удивление и вспыхнувшую радость в глазах дорогого человека. – Я так закопался в эти тексты египетских магов, что даже не заметил твоего прихода, – Том отложил в сторону перо, отодвинул пергамент, на котором делал пометки, и торопливо выбрался из-за стола. Тепло улыбаясь, он, раскрыв объятия, поспешил навстречу Гарри. – Привет, дорогой. Я успел соскучиться по тебе. Том, ни на миг не сомневаясь в своих действиях, накрыл губы Гарри своими, втягивая того в чувственный и слегка жадный поцелуй. Последние события в магическом мире отбирали массу сил и времени, почти ничего не оставляя для личных интересов. И тем желаннее становились те редкие минуты, когда можно было без оглядки дарить себя любимому человеку. Казалось, Том не мог насытиться близостью, он гладил пальцами лицо Гарри, невесомо касаясь смуглой кожи, целовал его щеки, глаза и скулы. Ласково перебирал пряди волос и крепко обнимал, тем самым обещая поддержку и опору. Гарри был неимоверно рад такой встрече и с энтузиазмом отдался удовольствию, рождавшему чистую магию, что, переливаясь всеми цветами радуги, закружила по комнате, подтверждая искренность чувств двух любящих сердец. Наконец, немного утолив жажду в физическом контакте и найдя силы оторваться от волшебного пиршества, Том поинтересовался: – Что тебя привело домой? – Я ненадолго. Вот подумал, что стоит без промедления принести тебе ответ из Гринготтса по артефакту, – пояснил Гарри цель прихода. Они с Северусом не слишком часто появлялись в Певерелл-мэноре во время учебного процесса в школе – обычно Том приходил к ним в Хогвартс. – Прекрасно, – принимая пакет, Том демонстративно взвесил его на руке и уважительно хмыкнул. – Твой поверенный, похоже, отлично потрудился. – Он много чего там накопал – половину работы сделал за нас. Я его обязательно поблагодарю при следующей личной встрече, – Гарри послушно прошел следом за Томом, потянувшим его за руку к дивану – разговаривать, несомненно, было удобнее сидя, даже если беседа предстояла и недолгая. – Собираешься в Гринготтс? – Том продолжал обнимать Поттера и после того, как они устроились на мягком сиденье, словно боялся выпустить его из рук. – Глазоварс приготовил требование к Дамблдору по возврату артефактов и книг – необходимо подписать его и скрепить магией. После этого гоблины дадут делу официальный ход. Так что на днях я увижу своего поверенного и похвалю его за старательность, – отчитался Поттер о своих ближайших планах. – Хотя я и поддержал эту твою затею, все же будь осторожен. Мы не знаем, как отреагирует Альбус, выяснив, что ты скрывал от него свой статус главы рода. Поэтому тебе следует быть бдительным вдвойне, – заботливо предупредил Том. – Я никак не пойму – что ему вообще от меня нужно? Зачем он добивается моего то ли союзничества, то ли подчинения? Не поверил же он в свой собственный бред насчет того, что я тот самый Избранный из пророчества? – Гарри все еще был озадачен столь пристальным интересом Дамблдора к себе. – Я не стал бы так однозначно отзываться о пророчестве, – мягко заметил Том. – А насчет его внимания к тебе… Мне кажется, что ответ на этот вопрос надо искать в прошлом Альбуса, возможно, даже в тех временах, когда и меня еще на свете не было. Я же рассказывал тебе о том, как Дамблдор настойчиво подбивал ко мне клинья, когда я учился в Хогвартсе. – Но ты ведь сам полагал, что его интерес к твоей персоне, похоже, носил вполне определенный характер – он искал Воскрешающий камень, который перешел к тебе по праву наследования, – заметил Гарри, нежась в объятиях Тома. Серьезный разговор ни в коем случае не являлся помехой для того, чтобы получить немного положительных эмоций от близости любимого. – Все указывает на то, что я, скорее всего, прав в своих выводах, – Том помолчал, словно что-то вспоминал. – Бузинную палочку Дамблдор отвоевал как раз в тот год, когда я заканчивал школу. Тогда же он предложил мне ученичество у него, а я ответил ему отказом. Я помню хищный жадный взгляд Альбуса, когда он несколькими годами позже увидел кольцо с Воскрешающим камнем у меня на руке. Он сразу узнал его, хотя мало кто вообще имеет представление о том, что легенда о Дарах Смерти может считаться почти историческим фактом. – Ладно, допустим. Бузинную палочку старый хрыч уже присвоил себе. Кстати, отобрав ее у моего отца. С этим тоже следовало бы разобраться… До камня ему так и не удалось дотянуться – тот красуется на пальце главы рода Певерелл, – Гарри солнечно улыбнулся Тому, упомянув его статус. – Но зачем он отдал мне Мантию-невидимку? Нет, я, конечно, помню, что гоблины подключились и выболтали мне все про столь редкостный артефакт. Но что мешало Дамблдору заявить, что он потерял Мантию или что у него старческий склероз, и он забыл, куда ее засунул? – Гарри хмыкнул тому, какое сравнение пришло ему в голову. – Гоблины вот сейчас начнут пытаться стрясти с него другие вещи, которые он стащил из сейфа Поттеров. Но даже Глазоварс в своем письме дал мне понять, что они не рассчитывают вернуть больше пятнадцати-двадцати процентов из всего, что он забрал. Визенгамот подключить к подобному делу нельзя. Недобросовестность опекунов наказуема исключительно общественным порицанием – и то, лишь в том случае, если обиженный подопечный сумеет вызвать сочувствие у озабоченных собственным благополучием волшебников. Так зачем он мне отдал Дар Смерти, раз его интересует именно это? – Я уже не первый год время от времени возвращаюсь к этому вопросу и склоняюсь к мысли, что Дамблдор все же надеется собрать все Дары, желая стать Повелителем Смерти, хотя его действия порой выглядят не совсем логично. Ты же помнишь, что, согласно некоторым старинным источникам, чтобы подчинить себе Мантию-невидимку, ее нужно украсть так, чтобы ее обладатель об этом даже не догадался. Не имею представления, что подразумевается под таким условием, но раз ты узнал о ее существовании, то, похоже, это условие оказалось не выполненным, из-за чего Дамблдор не являлся ее новым хозяином. Поэтому и вернул ее тебе. Хотел показать свою добрую волю, чтобы завоевать твое доверие, – предположил Том. – А на какого драккла ему мое доверие? Чтобы мантию теперь у меня выкрасть? Чушь! Вот если бы у меня был… – Гарри замолчал на полуслове и распахнул глаза, словно его настигло озарение. – Мерлин великий! Том, этот гад ведь в курсе, что я наследник Певереллов, как и Джеймс Поттер. Мантия-то передавалась по наследству. А если так, то он надеется, что следующим хозяином Воскрешающего камня стану я, – Гарри, в ужасе от пришедшей в его голову мысли, посмотрел на Тома – тот умиротворенно улыбался ему, будто только что намекали не на его смерть. – Ты уже давно это понял, да? Почему ничего не сказал? И я тоже хорош – ответ находился на поверхности, а я искал какие-то скрытые смыслы в действиях этого убийцы моих родителей. – Успокойся, – заметив расстройство во взгляде Гарри, Том ласково провел пальцем по его лбу, разглаживая морщинки, словно так можно было прогнать душевную боль и недовольство, вызвавшие их. – Да, я давно уже понял, что Альбус хочет убить меня, чтобы Камень перешел к моему наследнику. Имея сведения об одном из них, – Том легонько ткнул пальцем в грудь Гарри, – он пытался наладить с тобой отношения – сделать то, что ему не удалось со мной. – Ты знал об этом, когда… – Когда познакомился с тобой? – Том мгновенно сообразил, что пришло на ум Гарри. – Нет, конечно! Ты был сыном подруги Северуса. Маленьким волшебником, к которому я сразу же привязался всем сердцем. Еще и твой шрам с заключенной в нем моей магией не давал покоя азарту исследователя, – честно признался Том. – Только тогда, когда у тебя появилась Мантия-невидимка, я заподозрил, что Судьба играет с нами в свои игры. А позже пришел к тому же выводу, что и ты сегодня, – Том уткнулся носом в макушку Гарри, притянув его еще ближе к себе. – Я ничего не говорил, потому что был уверен – ты и сам все поймешь. И не переживай – Альбусу с нами не справиться. Теперь уж точно! Нас ведь трое… Осталось лишь вывести его на чистую воду перед лицом всего магического мира. Даже министр уже осведомлен о некоторых грязных делишках Великого чародея. – И толку с того? Обвинить Дамблдора так, чтобы он не выкрутился, непросто. Я это понимаю, – Гарри на секунду замолчал, а затем мягко освободился из объятий, тяжко вздохнув. – Том, мне очень не хочется этого, но пора возвращаться в Хогвартс. Держи в курсе, что там выяснишь с уздой безволия. – Обязательно, – пообещал Том, поднимаясь с дивана следом за Гарри с намерением пройтись с ним до аппарационной площадки у входа в особняк. – Да и целителю Малфоев сообщу сразу же, как разберусь – это должно помочь при назначениях Регулусу. Я все же склоняюсь к мысли, что этот ошейник ранее был на нем. – Мне тоже так кажется, – согласился с его мнением Поттер. – До встречи, – он на несколько секунд прильнул к Тому в жадном поцелуе. – Быстрее бы лето, – сказал на прощание и аппарировал в Хогсмид.***
Имея под рукой подробное описание исследуемого артефакта, Том справился с экспертным заключением достаточно быстро. Уже через пару дней после визита Поттера в Певерелл-мэнор он был готов ответить на любые вопросы целителя о влиянии узды безволия на волшебника и его разум. Он заранее предупредил Люциуса о своем визите, попросив пригласить лекаря, чтобы сразу же обсудить с тем перспективы лечения Регулуса Блэка, все так и остававшегося пока без сознания. – Значит, вы полагаете, что мой пациент продолжительное время подвергался воздействию ментального артефакта? – целитель задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, в котором устроился для беседы с Томом, представленным ему в качестве эксперта. – Очень похоже, – он покивал головой и с профессиональным интересом посмотрел на неподвижного Регулуса – разговор происходил в его комнате. – После того как меня поставили в известность о возможности влияния на мистера Блэка зачарованного предмета неизвестного действия, я навестил своего друга. Он заведует отделением соответствующего направления, там проходят реабилитацию больные с психическими расстройствами, – лекарь наклонил голову, будто извиняясь за прямоту. – Самочувствие мистера Блэка давало мне повод заподозрить вмешательство в его разум. Я, конечно же, ничего не рассказывал о нашем пациенте, но смог получить грамотную консультацию. И вот вы принесли мне подтверждение моей теории. Так что теперь, благодаря вашим сведениям, я знаю, в каком направлении нам следует двигаться при лечении. Однако на скорый результат я бы не надеялся, – эти слова адресовались Нарциссе, присутствовавшей при их беседе. – В таких случаях спешить не стоит. Пациента из комы выводить нужно весьма осторожно. К тому же привести мистера Блэка в сознание – это только половина лечения. Вам следует быть готовыми к тому, что может обнаружиться расстройство памяти. Тогда придется искать специалиста по ментальным практикам. Скорее всего, за рубежом. – Мы решим этот вопрос, если он возникнет, – Нарцисса обменялась выразительными взглядами с Томом. Она поблагодарила целителя за визит и отправилась проводить его до камина. Риддл задержался возле Регулуса, обдумывая возможность проникновения в разум, погруженный в коматозное состояние. Ему никогда не приходилось работать с тем, кто находится без сознания. Том не видел способа, как установить надежный визуальный контакт, необходимый для полноценного процесса вхождения в воспоминания пациента. – Нарцисса, ты здесь? Я узнала, что приходил целитель… – дверь распахнулась, и в комнату практически ворвалась Беллатриса Лестрейндж – яркая, порывистая и довольно свободная от условностей всяких правил. Заметив, кто именно сидит в кресле у постели Регулуса, она резко остановилась, словно столкнулась с невидимой преградой. – Ты? – шепотом спросила она, стараясь совладать со своим дыханием – горло перехватило, мешая воздуху проникать в легкие. – Я… – Том вскочил с места, заметив, что от шока Беллатриса начала задыхаться. – Да что ж ты так нервничаешь? – он схватил ее за плечи и встряхнул. – Ну же – дыши! – точно по команде, Беллатриса сделала глубокий вдох. – Все-все… – Том приобнял ее, успокаивающе гладя по спине. – Я тоже очень сильно рад тебя видеть, Белла. – Но как ты… – Беллатриса вырвалась из его рук и отошла на пару шагов, чтобы лучше рассмотреть Тома. – Ты же погиб. Наши знаки, – она постучала по левому предплечью, – перестали функционировать, а значит… – Это значит, что я уничтожил свой, разорвав сеть, чтобы вас не смогли поймать в ловушку. Белла, я все расскажу, только давай присядем, – он указал на кресла. – Или лучше – пройдем в гостиную, если тебе здесь неудобно. – Неудобно? Да я… Я так рыдала, когда Дамблдор объявил всем, что от тебя даже праха не осталось, – на глаза Беллатрисы навернулись слезы.– А ты где-то прятался! Бросил нас, еще и связь прервал. Да?! Почему позволил им нас судить? Как допустил такое? – Том чудом остался жив, – раздалось уверенное и твердое замечание от порога – это вернулась Нарцисса. – Чудом? Да? – Беллатриса посмотрела на сестру, а затем на Тома и получила от него утвердительный кивок. – Ты живой… – она всхлипнула и кинулась обнимать все еще так и стоявшего возле нее Тома. – Я так рада! Так рада! Почему мне никто не сказал раньше? – Ты была слишком слаба для подобных потрясений, – объяснил ей Том, с усмешкой поглядывая на Нарциссу, закатывавшую к потолку глаза, оценивая импульсивность Беллатрисы – та с легкостью могла перейти от обвинений к похвалам, при этом всегда оставаясь искренней в своих чувствах. – Вон и сейчас еще вся дрожишь от шока. – Это не от шока, а от радости, – буркнула Беллатриса, дав отвести себя в гостиную и усадить в кресло. Она с благодарностью приняла стакан с водой – ее все еще колотило от неожиданности встречи с тем, кого она пятнадцать лет числила среди погибших. Все-таки Тома она, как и многие ее ровесники-ортодоксы, считала своим наставником и учителем, хоть он и не был им в полном смысле этого слова. Даже появление Регулуса в доме Малфоев не произвело на нее столь взрывоподобного впечатления, ведь она раньше не сомневалась, что кузен жив и здоров, поэтому ее опечалило лишь его незавидное состояние. – В таком случае нам не понадобится срочно просить целителя вернуться, – Том улыбнулся. Он тоже был доволен встречей, хоть и планировал обставить ее по-другому – как минимум с цветами. – И мы сможем поговорить обо всем, что тебя интересует. – Обо всем за одну беседу не получится – у меня слишком много вопросов, – Беллатриса понемногу пришла в себя, и в ее голос вернулась врожденная дерзость. – Как ты себя чувствуешь? – Том все же беспокоился о здоровье Беллатрисы – она еще окончательно не оправилась после заключения в Азкабане. – Физически вполне сносно, спасибо, что спросил. А вот голова идет кругом. Столько новостей! Представляешь, мой племянник дружит с Поттером. Тем самым Поттером, который якобы тебя победил. Одно это вгоняет меня в прострацию, – Беллатриса хмыкнула, озорно сверкая глазами. Она прекрасно помнила, что раньше ходила в любимицах у Тома именно из-за своего чуть взбалмошного характера – ему нравилась ее постоянная активность. – Гарри уже несколько лет живет в моем доме, – шаловливо подлил масла в огонь Том, принимая правила игры. – А ты позволила его магглорожденной подруге называть себя тетей Беллой. Мир изменился – ты права. В него пришло еще одно поколение пытливых и умных волшебников. Том и Беллатриса еще долго просидели за беседой – Нарцисса даже распорядилась подать им ужин отдельно, чтобы не мешать общению. Постепенно ответы на вопросы перестали носить характер глобальных потрясений, и Беллатриса убедилась в том, что ей в конце концов удастся разобраться с расстановкой сил в этом пока малознакомом для нее мире, где все далеко не так, как пишут в газетах.***
Рон уже третий день подряд ловил на себе тревожные взгляды Джинни, она явно была чем-то серьезно взволнована, но делиться с ним своими проблемами не спешила. Зная упрямую натуру сестры, Рон выжидал, догадываясь, что расспросами ничего не добьется, пока она сама не решится с ним поговорить о том, что ее беспокоит в последнее время. – Рон, ты же читал в газетах про всех этих Упивающихся и про Азкабан? – в четверг, закончив ужинать, Джинни «созрела» для беседы. Ее вопрос никому за столом не показался странным, потому что пресса просто-таки пестрела сообщениями о задержаниях. Допросы волшебников, схваченных за дерзкое нападение на тюрьму, приносили свои щедрые плоды. Следователи из-за ограничений магических клятв не могли выпытать, где располагались основные силы террористов и их руководство, однако с помощью сыворотки правды и верно заданных арестованным вопросов с неожиданной легкостью удалось получить сведения об их родственниках и знакомых, вставших под знамена Упивающихся. Скорее всего, не последнюю роль сыграло «общение» с дементорами – пока попавшимся в лапы правосудия было что сказать следователям, их содержали в камерах Аврората и не отправляли в Азкабан. Так что буквально через пару дней аврорам прибавилось работы: проверка полученной информации, бессонные ночи в засадах, новые задержания, обыски и снова допросы. – Конечно. Давай выйдем на улицу, я знаю отличное место, где нам не помешают побеседовать, – Рон настойчиво увлек Джинни из Большого зала, уводя подальше от любопытных ушей. – Что тебя так пугает? – ему не нужно было даже обладать даром эмпатии, чтобы понять – его сестра чуть ли не в панике. – Я не представляю, возможно, я себе напридумывала страхов, но… Ты же в курсе, что Фред и Джордж опять нашли способ передавать свои товары в школу? – Джинни исподлобья взглянула на Рона. Ее слова говорили лишь об одном – она и раньше прекрасно была осведомлена о делах близнецов, но предпочитала об этом не распространяться. – Правда, они теперь редко промышляют тем, что входит в запрещенный список, – словно защищая братьев, уточнила Джинни. – Ты знаешь, как они это делают? – полюбопытствовал Рон, хотя и так догадывался о методах Фреда и Джорджа. – Приносят к воротам Хогвартса, и Джордан там забирает заказы студентов, – Джинни пожала плечами, намекая, что в этом нет никакого секрета. – Но тебя ведь не это тревожит… не их торговля. А что? – оставлять без внимания состояние Джинни Рон не собирался. Прежде всего, она была его сестрой, да и вела себя после помолвки довольно спокойно и даже значительно повысила успеваемость. Небольшой инцидент с посещением занятий Армии Фоукса был единственным, в чем ее можно было упрекнуть за этот учебный год. – Колин на прошлой неделе купил у них петарды. Заказывал, конечно же, через Ли. И вот что было в упаковке, – Джинни достала листовку, с виду уже знакомую Рону – почти такую же ему показывал Гарри. Только в этой текст был более замысловатым и не столь однозначным, а между строк так и напрашивался призыв колдовать без ограничений. – Я боюсь, что их могут посчитать такими же, как и те, что расклеивали плакаты. В «Пророке» написали, что задержали двоих за подобное, – в проницательности Джинни нельзя было отказать. – Я не хочу, чтобы на нашу семью пала тень подозрения. К тому же тогда Фреда и Джорджа посадят в Азкабан, а там эти ужасные дементоры, – Джинни чуть не плакала, и Рон обнял ее за плечи, притягивая к себе в попытке немного приободрить. Он не имел представления, что ей ответить – врать не хотелось, а правды он и сам не знал. – А еще… Джес… он тогда может отказаться от меня, – меркантильность все же прорвалась в жалобах Джинни, однако здесь как раз все было так, как можно было от нее ожидать. Таков уж у нее характер – в первую очередь думать о себе и своих потребностях и желаниях. – Он же сторонник реформ и не потерпит, чтобы его родственники были замешаны в таком. – Не нужно переживать. Никуда от тебя Джес не денется – ты же ему нравишься, – успокаивать Джинни оказалось не так уж и сложно – она сразу перестала хлюпать носом и прислушалась к словам Рона. – А эту бумажку обязательно отошли маме. Я уже предупреждал ее о том, что Фред и Джордж странно себя ведут. Так что для нее это не станет новостью, а лишь подтвердит мои слова, – сообщая родителям о возможной подрывной деятельности близнецов, Рон ограничился тем, что поделился предположениями, а теперь, решил он, пора отцу и матери увидеть листовку своими глазами и самим оценить риски. – Так ты знал об этом? – Джинни потрясла листком. – И ничего мне не сказал? – Я не хотел тебя расстраивать. К тому же мы с тобой не имеем понятия, кто именно вложил эту писанину в упаковку петард. Ведь это мог быть и Джордан, – Рон услышал, как сестра недоверчиво хмыкнула. – В любом случае до конца учебного года осталось немногим больше месяца. Потом все разъедутся, и нашим братьям некому будет подсовывать подобные глупости, если это все же их рук дело. Жители Хогсмида для такого слишком консервативны. – Думаешь, мне не стоит волноваться? – Джинни, казалось, очень хотела, чтобы ее подозрения оказались несостоятельными, но Рон не стал ее обманывать: – Сейчас сложное время. Так что совсем уж не волноваться не выйдет. Но наши братья, несомненно, уже взрослые, и они должны понимать, что делают. Успокоилась немного? Пойдем внутрь, а то мне еще эссе писать, – Рон помог Джинни подняться с небольшой скамейки у самой стены замка, установленной чуть в стороне от входа в вестибюль, на которой они сидели, пока вели беседу. – А маме все-таки обязательно отошли эту бумагу, – он кивнул на листок, который Джинни прятала в карман. – Если кто и способен что-то изменить в данном случае, то это только она. Рон надеялся, что после «знакомства» с Авроратом Фред и Джордж уймутся или хотя бы перестанут так открыто подставляться, но те продолжили свое дело. Так что оставалось лишь надеяться, что они и в самом деле не попадутся на глаза аврорам с этими то ли серьезными, то ли шутливыми призывами, которые очень уж попахивали диссидентством.