Глава 1.
В этот раз на дне стакана было одиннадцать таблеток. Вчера было только девять, но Адриана согласилась попробовать новую комбинацию лекарств, чтобы попытаться заснуть. В последнее время она делала успехи в контроле телепатии и блокировке мыслей людей вокруг нее. По крайней мере, это были заметные улучшения в сравнении с предыдущим годом. Проблема появлялась, когда она хотела заснуть. Мысли других людей проникали в её сны. Воспоминания, когда она работала в полиции и выбивала признания из сознания виновных и невиновных, преследовали её. Она положила все одиннадцать таблеток в рот и тут же проглотила, не запивая их водой. Никто из персонала не удосужился проверить, приняла ли она медикаменты или нет, занимаясь другими пациентами. Она села на свое привычное место за столом, где уже лежала тарелка с больничной едой. Белинда, её подруга-пациент, посмотрела на неё через стол. — Ты знаешь, о чем они говорят? — серьёзно спросила Белинда. Когда она прищурилась, кожа вокруг ее глаз покрылась паутиной морщин. — Нет… — поникшим голосом ответила Адриана. Они играли в эту игру каждое утро, и Белинда всегда повторяла слова, которые как-то сказал ей психиатр. — Puedes cerrar los ojos, pero no su mente, * — выдала она, улыбаясь. Это застало Адриану врасплох. Она не хотела снова впасть в приступ паники. Только не этим утром, пожалуйста, только не в это утро! В лёгкой панике она почувствовала мысли её врача, доктора Дюпре, вторгающегося в её разум. Он стоял возле младшей медсестры и говорил с ней о пациенте. Она могла слышать, что происходит нечто невероятное, однако хотела отгородиться, ведь ради этого она практиковалась четырнадцать месяцев. Хотя она и могла блокировать мысли, его сильное волнение она чувствовала слишком хорошо, будто бы оно проходило через ее кожу. Было ли это хорошей или плохой эмоцией? Нет, блокируй это! Да, не мешало бы узнать, что же происходит. Она слышала какой-то слух от медсестёр в последний месяц, но она игнорировала это и сосредоточилась на том, хорошо ли она будет спать со всеми теми лекарствами в крови… Информация просачивалась против её воли. Она всё ещё сохраняла небольшой контроль, она ясно думала про себя. Преступник. Они впускают преступника. Они были одобрены, потому что были лучшим учреждением в государстве. Хорошо, хватит информации на сегодня. Но почему все так взвинчены? У них было много преступников, даже Белинда была преступницей. Ладно, имя не повредит. Просто найти имя в чей-то голове. Она пристально посмотрела на Эйми, старшую медсестру… Нет имени? Преступник без имени? Как это возможно? Или, может быть, ей становиться лучше, когда она блокирует свои мысли, может быть она наконец будет свободна от этого кошмара. А может быть, это просто была лекарственная доза. Она должна позволить Дюпре узнать, что это все-таки работает! Это было правильное сочетание препаратов. Андриана была очень взволнована этим выводом. Она оттолкнула поднос с нетронутой едой и подошла к Дюпре, как только заметила, что медсестра отвернулась. — Здравствуйте! — сказала она, улыбаясь. — Ну, здравствуй милая. Я вижу, вы в… хорошем настроении сегодня? — спросил он немного испуганно. Она не улыбалась месяцами. — Да! Я думаю, что новые препараты, которые вы порекомендовали — работают! — сказала она, хотя и была не полностью уверена в себе. Она приняла их только пять минут назад. Но, чёрт возьми, может, она смогла убедить себя в их действии. «Эффект плацебо»** лучше, чем ничего. — Ох, вы хотите поговорить об этом в моём офисе? — спросил он, чувствуя удовлетворение. Однако он не мог говорить с ней в присутствии кого-либо. Она не была похожа на других пациентов, ведь на самом деле она знала то, что не должна была знать. Это было безумие, и он едва верил в это сам, пока она не смогла видеть его глазами, увидеть его прошлое и не смогла сказать ему, как зовут его приёмную мать, как она выглядела, пахла, говорила и даже ходила. Женщина умерла почти девять лет назад. — Конечно! — Она всё ещё улыбалась. Они вошли в лифт и спустились на несколько этажей в его офис. Она была единственной в лечебнице, кому, помимо докторов и медсестёр, было разрешено оставаться с ними наедине. Она сразу же заняла место напротив его стола, не став ждать, когда он закроет дверь или сядет до того, как она начнёт говорить. — Ну, сегодня утром я пыталась прочитать мысли Эйми. И я не смогла! Это потрясающе! — сказала она сразу. На самом деле ей казалось, что она лгала обоим: Дюпре и самой себе. Она определённо могла почувствовать «безымянный» в голове Эйми. — Что вы пытались узнать? Я думал, мы работаем, чтобы не позволить постороннему попасть в ваш разум? — сказал он, несколько растерявшись. — Я знаю, но я просто подумала… ну, все казались взвинченными, насчёт чего-то и я только узнала, что переводят ещё одного преступника. Но я не смогла отыскать её или его имя ни в одной голове! — Ещё одна ложь, она пыталась только с Эйми. Может, ей стоит попробовать с Дюпре, чтобы просто убедить себя. Как только она подумала об этом, она проникла в его разум. «Безымянный». Он ничего не сказал. — Что происходит? — потребовала она. — Мы принимаем другого преступника. У него нет имени, — сказал он, глядя куда угодно, но не в её глаза. В ледяные голубые глаза, как небо в ясный зимний день. — Конечно… — она вздохнула. — Это заставляет меня чувствовать себя хуже. Надо было просто сказать мне правду… что у него есть имя. Тогда я бы по крайней мере знала, что лекарства работают. Он продолжал шуршать своими бумагами. — Должен пройти час, а вы приняли их только что, мы ещё ничего не знаем, — ответил он профессионально. — Верно. — Она закатила глаза. — Так, вы говорите правду? Человек без имени? В этом нет смысла, — сказала она, желая, чтобы лекарства немедленно заработали. Он бросил ей газету. Она взглянула на человека, у которого все лицо было покрыто краской. Он выглядел почти как клоун — чёрная краска была вокруг глаз, а красная размазана по губам, на щеках проступали глубокие шрамы. Она чувствовала боль, глядя на них, но она была хорошо вооружена после месяцев практики, чтобы не смотреть на шрамы и выяснить, откуда они. — Какого чёрта? — спросила она, указывая на мужчину на первой странице. Он знал, что она не позволила себе ничего прочитать, ведь зачастую видела ложь от авторов статей. — Наш новый пациент. Его нет в базе данных. И никаких отпечатков пальцев, — он вдохнул, разочарованный, что она подвела охранников, и теперь он должен был ей объяснить это. Он понимал, что полицейские захотят использовать её, чтобы узнать информацию об этом человеке. Теперь ему придется соврать им, сказав, что она добилась прогресса и больше не видит вещи так, как видела. Препараты все же работают. Его молчание было слишком долгим. Она покинула его мысли, не заботясь о своих успехах. — Ни за что. Вы лжёте им и я тоже, — сказала она громче, чем полагалось. Им приходилось говорить шепотом, будто детям. Она не хочет быть вовлечена в очередную работу полиции и делать десять шагов назад, после того, как она едва могла сделать один шаг вперёд. — Ш-ш-ш-ш-ш… — сказал он, напоминая ей о правиле на шум. — Конечно, я солгу, но полиция захочет, чтобы вы… обдумали это, по крайне мере. Они хорошо вам заплатят, вы и сами знаете это. Сейчас у вас всё хорошо и есть прогресс. Но, честно говоря, я не думаю, что этот клоун того стоит. Они посадят его в камеру смертников, прежде чем вы сможете узнать девичью фамилию его матери. — Мне больше не нужны деньги от них. У меня их достаточно, чтобы остаться здесь, пока я не стану подходить по ААП***, — сказала она, вставая с кресла. Развернувшись, она вышла из комнаты, ни сказав больше ни слова. _______________________________________________________ 1) Ты можешь закрыть глаза, но не свою душу. 2) Эффект плацебо — «Пустая таблетка», в полезных свойствах, которых убежден пациент, существенно влияет на биохимию его организма. По своей сути плацебо — инертное, мнимое лечение, которое назначают под видом реальной терапии. Плацебо может быть фармакологическим (таблетки, растворы), физическим (манипуляции или оперативное вмешательство) или психологическим (беседа с больным). 3) Американская Ассоциация ПенсионеровГлава 2.
Смирительная рубашка была смешна. Неужели они не знали, что он может выбраться из этих штук? Он уставился на двоих копов, сидящих перед ним и державших пистолеты наготове. Фургон замедлился, и дверь распахнулась, прежде чем он полностью остановился. В какую забавную игру они ввязались. К счастью, копы ничего не говорили, иначе он мог бы убить их, как только он был бы готов покинуть этот счастливый дом. Но дом полный «сумасшедшими» людьми был прекрасным местом, чтобы найти нужных людей. Такой тип, которым было бы легко манипулировать. Он может поиграться с их разумом и убедить их делать всё что душе будет угодно. Женщина-охранник помогла ему слезть с большого металлического ящика фургона. Один из полицейских пожал руку тому, кто, наверняка, будет играть его врача. «Дюпре» было написано на его бейдже. Он проигнорировал слова, которыми они обменялись и вместо этого начал осматривать громадное здание, в которое его повели. Это место было особняком, окруженным тюремными стенами. — Ему придётся очистить лицо от грима. Он услышал слова идиота Дюпре, сказанные одному из копов. Они прошли через двор, и через длинные коридоры, а он даже не успел увидеть никого из психов! Хотя может быть, все они спали; в конце концов, сейчас было только пять часов утра. — Он откажется говорить, если грим смоют, — ответил коп. — Хорошо, — сказал раздраженно Дюпре. Они привели его в камеру с мягкими стенами и холодной постелью. Мягкие стены! Передняя стена была стеклянная и полностью прозрачная. Никакой личной жизни. Охранники будут 24/7 просто смотреть на него. «Это не имеет никакого значения», — предложил он самому себе. — Здесь вы будете жить, — объяснил Дюпре тоном, который Джокер знал хорошо. Тон образованного и недооцененного человека. — Охранники будут наблюдать за вами круглые сутки. «Плохо, я плачу им больше, чем ты», — думал он. Доктор объяснил ему ещё несколько деталей и позволил сотрудникам службы безопасности снять с него смирительную рубашку. Он едва не попросил вернуть ее обратно, ведь она была гораздо интереснее, чем ярко-синие хлопчатобумажные рубашка и брюки — униформа для пациентов. Он притворялся вежливым, пока они не ушли, а потом лёг на кровать и про себя решил, что настало хорошее время для сна. Энергия ему понадобится.