Завоевание Англии: как это было

Продолжаем рассказ о завоевании Англии норманнами, и о событиях, предшествующих ему. Остановились мы на возвышении Гарольда, и о его вполне реалистичных планах на английский трон. То есть это они для него тогда виделись реалистичными и, в целом, небезосновательно. Но в 1065 году Гарольду очень сильно не повезло. Дело в том, что еще после своего первого восстания, в 1051, отец Гарольда Годвин в виде жеста доброй воли отдал Эдварду своего младшего сына Вульфнота в качестве заложника. Дескать, больше не будем ничего злоумышлять против тебя, друг Эдвард, в знак чего отдаем своего родственника. Эдвард же, будучи безвольным идиотом, шустро переправил двенадцатилетнего паренька за пролив, в Нормандию, чтобы, дескать, Вильгельм там уже сам решал, чего с ним делать — да и от родных стен подальше. И вот, в шестьдесят четвертом году Гарольду, видимо, пришло в голову, что пора бы брата, сидящего уже тринадцать лет в заложниках непонятно за что, вернуть домой. По пути, однако, случилось нехорошее — корабль Гарольда попал в шторм, из которого его вместе с выкупом за брата выловили люди графа Ги де Понтье, человека независимого и угрюмого. Графу было совершенно неважно, куда и зачем плыл Гарольд, поэтому выкуп за Вульфнота он у Гарольда хозяйственно изъял, а самого его оставил у себя, резонно полагая, что ценный пленник — штука в хозяйстве нужная. Практика эта была в средневековье, в общем, обычной — практически все германские рыцарские династии именно таким манером зарабатывали себе на хлеб насущный, ну, и еще грабежом проходящих мимо обозов, конечно. Вот и в данном случае графская задумка крайне успешно оправдалась — не прошло и нескольких месяцев, как Гарольда выкупил сам Вильгельм, так что эрл еще и как бы остался ему должен в особо крупных размерах. Впрочем, норманнский герцог предпочел, чтобы Гарольд отдал долг не деньгами, а пустяковой, в сущности, услугой — например, официально поддержал его претензии на английский престол. Далее описания происходившего расходятся: норманнские хроникеры утверждают, что Гарольд на это предложение согласился добровольно, с радостным визгом. Англосаксонские историки такую возможность гневно отметают. Норманны настаивают. Англосаксы упоминают про особые методы убеждения, которые применялись к непокорному эрлу, отчего-то сильно напоминающие заурядные пытки. В общем, история крайне темная, ясно одно: в итоге Гарольд все-таки принес клятву верности Вильгельму, после чего получил от последнего рыцарский титул и вернулся в Англию — без брата, без выкупа и уже без особых перспектив на трон. Дома тоже проблем меньше не стало — гарольдов младший брат Тостиг повысил налоги в своей подотчетной провинции вдвое, тем самым едва не спровоцировав восстание. Матерясь и наверняка через слово поминая старых богов, при которых такого бардака не было, Гарольд снял зарвавшегося родственничка с должности, хорошенько ему накостылял, что оказало благотворный эффект на экономику страны, но заставило Тостига возненавидеть старшего брата навсегда. После этого его понесло в опасные связи с норвежцами, в первую очередь — Харальдом Хардрадой, который все еще надеялся посидеть на английском троне — да и вообще жизнь у Тостига складываться как следует перестала. А события тем временем начинают нестись со скоростью пущенного со склона валуна — в январе 1066 года умирает король Эдвард, по некоторым сведениям, на смертном одре все-таки признав своим настоящим преемником именно Гарольда. Гарольд, не теряя ни минуты, собирает всю местную знать на Витенагемот — эдакий саксонский парламент — и ставит вопрос ребром — так и так мол, товарищи, будучи в плену у негодяя Вильгельма, был вынужден принести ему клятву верности и пообещать английскую корону. Что теперь с этим обещанием делать? Какие будут мнения? Мнение знати единодушно — клятва, данная под принуждением, никакой силы не имеет, и на нее можно запросто плюнуть густой, здоровой слюной. Особенно в нынешних обстоятельствах, когда на севере резко обнаглели норвеги (Тостиг, подлец, все-таки бежал к Хардраде и плетет там заговоры), с востока то и дело подходят пограбить даны во главе со Свеном Эстридсеном (тоже, как он утверждает, наследником Эдварда), а на юге уже собирает силы Вильгельм, не особенно, по-видимому веря в честное слово бывшего друга. Мнение Витенагемота решительно поддерживает Архиепископ Кентерберийский Стиганд — верховный религиозный деятель страны, формально подчиняющийся Папе Римскому, но на деле являющийся выдвиженцем еще старого Годвина и, надо полагать, имеющий от нынешнего положения дел неплохой гешефт. Совершенно очевидно, — ведет епископ, — что товарищи Годвинсоны — правильные, хорошо зарекомендовавшие себя товарищи. А изо всех Годвинсонов кандидатуру лучше товарища Гарольда просто не сыскать — он и валлийцев в свое время разгромил, и экономику поднял, и у покойного Эдварда ходил в любимчиках. Зачем нам какой-то пришлый Вильгельм? Нет, нам Вильгельм не нужен. Так что же мне, получается, самому короноваться? — задает риторический вопрос Гарольд. Конечно! — единодушно отвечает парламент и духовенство. В обстановке нервозности спешно проходит коронация, Стиганд от имени Папы Римского благословляет его на царствование (потом к этому очень сильно прицепятся враги Гарольда,) и страна начинает напряженно готовиться к отражению вражьей агрессии — воссоздается флот, напряженно тренируется ополчение, разминается боевая дружина Гарольда и прочих лордов — хускерлы. В Нормандии, правда, демарш Гарольда особой ажитации не вызывает. «Вот те на! — разводит руками Вильгельм. — Как некрасиво поступил старина Гарольд, а ведь давал клятву, что не будет чинить мне препятствий. Придется, вероятно, его — того-этого… наказать». А подготовка вторжения в Англию уже идет полным ходом — Вильгельм слывет крайне удачливым герцогом, что для потомка викингов — большое дело, и под его знамена стекаются не только вассалы, но и межевое рыцарство, и наемники со всей Европы вплоть до Италии. Параллельно предается широкой огласке клятва верности Гарольда Вильгельму, в аристократические массы внедряется мысль — «обманул нашего Вилли, негодяй!» Папа Римский объявляет прошедшую в Англии коронацию нелегитимной и сообщает, что «Гарольд должен уйти». Формальные причины тому с религиозной точки зрения и правда есть — архиепископ на момент коронации еще не был официально рукоположен в сан, поэтому его благословение как бы не имело должной силы — да и сам Стиганд явно запомоился сотрудничеством с англо-датской аристократией, и потому не мешало бы его сменить на кого-нибудь более лояльного. В это время происходит еще одно неприятное для Гарольда событие — на севере страны со зверским уханьем высаживается норвежский десант во главе с Харальдом Хардрадой и предательским Тостигом и захватывает Йорк — а это уже столица северной провинции Нортумбрия. Гарольд, который уже сконцентрировал было основные силы на юге, быстрым маршем выдвигается со своим войском на перехват норвегов. В это же время от нехватки продовольствия прекращается дежурство английского флота в Ла-Манше. 25 сентября 1066 года, у городка Стамфорд-Бридж Гарольд встретился с норвежской армией во главе с Хардрадой и Тостигом и предложил брату отказаться от своей авантюры, обещая, что в этом случае он его простит и вернет все отобранные ранее земли. В противном случае все, что достанется и норвегам, и тостиговым англосаксам — это смерть и два квадратных метра английской земли. «А если я соглашусь на твое предложение, какой подарок ты дашь моему другу, конунгу Хардраде?», — нагло, как утверждает летопись, поинтересовался Тостиг. Гарольд присмотрелся повнимательнее и согласился: «Хардрада твой вроде как повыше будет. Ладно, лично ему обещаю три метра!» Такой вот незатейливый викингский юморок. В последовавшей битве норвежское войско было разбито, Тостиг и Харальд «Суровый» Сигурдссон убиты. Харальд, кстати, был зятем князя Ярослава Мудрого, мужем его дочки Елизаветы. Вона как иногда бывает. А через два дня, 27 сентября, на южный берег Англии высадилось отлично подготовленное и здорово мотивированное войско герцога Вильгельма. Лично мне в такие совпадения верится слабо — есть серьезные подозрения, что Вильгельм сговорился с норвегами и скоординировал свои действия с ними. Выигрыш очевиден — усталое после трудной победы войско Гарольда не сумеет вернуться на юг достаточно быстро, а тем более — дождаться пополнений. А Вильгельм тем временем сумеет как следует обустроиться на английских берегах и выбрать подходящее место для битвы. Так, собственно, и получилось. Несмотря на то, что Гарольд, беспрерывно матерясь и чертыхаясь, снова погнал своих солдат ускоренным маршем, сближение армий произошло только 13 октября, больше, чем через две недели после высадки, неподалеку от городка Гастингс. За это время норманнские фуражиры уже успели обобрать близлежащие английские деревни и накопить припасы, солдаты — потренироваться и отожраться на чужих харчах, а военинженеры — даже построить небольшой деревянный замок (точнее, «мотт и бейли», это такая башня на холме, окруженная частоколом). Битва при Гастингсе началась рано утром 14 октября. Несмотря на то, что это событие — центральное в описываемом процессе завоевания Англии, особо определенного про нее ничего сказать нельзя, ибо все летописцы брешут как сивые мерины и откровенно друг другу противоречат. Одни, черт его знает почему, говорят, что нападение норманнов было для англосаксов неожиданным (как это???) Другие — что армия Гарольда успела занять круговую оборону на вершине холма и даже окружила его частоколом (вот так неожиданное нападение). Третьи поясняют, что норманны использовали прогрессивную европейскую тактику — ходили в конные атаки, после чего ряды противника яростно обстреливали лучники, чему тупые англичане, не имевшие кавалерии в принципе, ничего не могли противопоставить. Четвертые утверждают, что норманны просто перли чохом и задавили англосаксов массой. Пятые рассказывают, что короля Гарольда убили стрелой в глаз, после того, как хитрый Вильгельм приказал стрелять навесом, чтобы поубивать тех, кто засел в середине. Шестые опровергают — дескать, ранение в глаз было, но король выдернул стрелу и продолжил сражаться, покуда не был убит копьем. Седьмые… ну, в общем, понятно — с деталями у историков, как обычно, напряженка. И то сказать — почти тысяча лет прошла. Ясно одно — армия англосаксов была разбита и, в большинстве своем, осталась лежать на поле боя (дружинники-хускерлы, например, давали пожизненную клятву верности своему королю и охраняли его до последнего, не видя смысла в жизни после смерти сюзерена — чисто самураи). Вильгельм с единоутробными братьями Одо и Робертом (Одо, напомню, был епископом — вот такие боевые епископы были в те времена) во главе своей армии отправился на Лондон. Лондон продержался недолго, до первых холодов, хотя, узнав о поражении при Гастингсе, там мгновенно нашли и короновали дальнего родственника Эдварда Исповедника — Эдгара Этелинга. Оставшись без пригородов, снабжавших столицу едой, лондонская знать затосковала и вскорости сдала город Вильгельму (наш знакомец, архиепископ Стиганд, проявил себя слабаком и присягнул одним из первых, что его, правда, не спасло — поменяли на норманна Ланфранка). Эдгар Этелинг бежал в Шотландию, а сыновья Гарольда — в Ирландию, где принялись шустро собирать силы для побивания узурпатора Вильгельма (ничего у них не получилось). В стране полыхали восстания, а в 1069 году в Англию в очередной раз с дружеским визитом приплыл флот датчанина Свена Эстридсена, тоже заявляющего права на престол — кучеряво, в общем, жили. К 1072 году, однако, с сопротивлением было покончено — вся англосаксонская аристократия либо покорилась новому порядку, либо бежала, либо полегла в бунтах. Вильгельм старался лавировать между интересами нормандской и англосаксонской знати, отдавая, правда, предпочтение своим — все духовные лица, эрлы областей и прочее назначались из норманнов. Были предприняты попытки систематизации и статистической переписи поголовья подданных с целью более эффективного налогообложения (так появилась известная «Книга Страшного суда», о которой как-нибудь потом), реформированы армия и флот. Тем не менее, стремление усидеть на двух стульях ни к чему хорошему не привело — Вильгельм постоянно мотался из своей Нормандии в Англию и обратно, решая многочисленные вопросы, отчего и помер в возрасте 60 лет, усмиряя очередных борзых французов, наезжавших на его любезную Нормандию. Старший сын, Роберт, несмотря на то, что постоянно бунтовал против отца, остался герцогом Нормандии, а английский трон достался второму сыну — тоже Вильгельму, по прозвищу Руфус, т. е. «Рыжий», хотя правильнее было бы «Краснорожий», ибо, по воспоминаниям современников, обладал он именно этим выдающимся качеством. Выжившие дети Гарольда Годвинсона никакими славными деяниями не прославились, кроме того, что после окончательной победы Вильгельма были вывезены с Британских островов и окончили свою жизнь в изгнании. А, ну еще дочка Гарольда, Гита Уэссекская, несколько позднее вышла замуж за киевского князя Владимира Мономаха и родила от него сына Мстислава (будущего князя Мстислава Великого), которого на Западе в честь деда до сих пор упрямо называют Гарольдом. Мстислав Владимирович, таким образом, был последним представителем древней англосаксонской династии, уходящей корнями в восьмой век к королю Эгберту и Альфреду Великому. Вот такие вот страсти кипели по всей Европе в былые дни. Вот такие люди тогда жили и действовали. А вы говорите — политический кризис. ***