Ты заметный.

У каждого человека существует своя зона комфорта. Одни люди могут спокойно, и даже с радостью находиться в тесном контакте с окружающими его людьми, в то время, как другие предпочитают оставаться в тени. Ньют смело и без всяких сомнений причислял себя ко второй группе вышеупомянутых людей. Вообще, он выработал для себя свой собственный сценарий жизни – оставаться максимально незаметным для окружающих. Еще с раннего детства он понял, что быть в центре внимания – не его тема, будь то похвала или, напротив, разруливание некоторых проблем. Для него всегда удобнее было быть обычным, смешаться с толпой и особо не выделяться. Это не значило, что выделиться было нечем, нет. Оказалось, что Матушка-Природа, будучи благосклонной по каким-то причинам к светловолосому пареньку, наградила его талантом к рисованию, симпатичным, но не смазливым, а по-простому красивым лицом и хорошей фигурой. Если первое Ньюту очень даже нравилось (хотя все свои рисунки он упорно продолжал называть мазней и каракулями), то второй подарок Природы он не совсем оценил. Блондин никогда не считал себя красивым. Бросая каждый раз на себя беглый взгляд в зеркало, он оставался недоволен то постоянно растрепанными волосами, то чересчур хрупкой и худощавой фигурой, но больше всего его раздражали слишком по-женски округлые бедра, кои были причиной того, что в период бурной молодости, когда он носил волосы чуть ниже плеч, его по ошибке несколько раз принимали за девушку, а когда всплывала правда, она становилась причиной насмешек и тычков со стороны окружающих. Нельзя сказать, что, раз Ньют не любил находиться в центре внимания, то он был подвержен, так называемому, "стадному чувству". Напротив, если ему хоть что-то уникальное взбрело в голову, то он доведет это до конца, в течение всего процесса упрямства забавно морща тонкий нос, немного усыпанный бледными веснушками. Именно из-за своей непробиваемости в некоторых вопросах блондин в свое время закончил художественную школу, в старшей школе на экзаменах был единственным, кто отказался давать взятку преподавателю и самым наглым образом вызубрил себе высший балл без помощи денег. По той же причине он поступил в колледж на специальность преподавателя изобразительного искусства, несмотря на крики родителей о том, что эта профессия не будет прибыльной. Ньюту было все равно. Он хотел этим заниматься – значит, он будет этим заниматься. Но, в целом, если его устраивало мнение окружающих, он всегда старался поддержать идеи одноклассников или однокурсников, в то же время, не привлекая к себе лишнего внимания. На данный момент он учился аж на втором курсе колледжа, и каждый его день проходил, в принципе, одинаково. Он вставал утром только за двадцать минут до выхода, смачно материл окружающий мир, обязательно кормил любимую кошку Мону, и, наспех одеваясь и умываясь, бежал в колледж. Там он сидел на последней парте от начала первой пары до конца последней, а затем, не спеша, шел домой, где с удовольствием проводил время в одиночестве. Точнее, это было не совсем удовольствие. Скорее, он не знал другого состояния. Друзей у него в Америке не было, да и в Англии особо было нечем поживиться. Поэтому все свои вечера он проводил в своей маленькой, но уютной квартирке, тихо разговаривая с кошкой, рисуя, попивая зеленый чай с мятой или же просто, практически не думая ни о чем, пялясь в ночное небо, сидя на подоконнике. Сегодняшнее утро ничем не отличалось от сотен других начал дня блондина. Ну, разве что, он кардинально, аномально проспал. Вскочив с кровати и проклиная каждую наносекунду утреннего времени, Ньют быстро сыпанул корма кошке, и, наспех натягивая белую, чуть свободную в талии, но облегающую футболку с рукавами до локтя и свои любимые, чуть потертые и со следами краски джинсы, студент ломанулся к колледжу, уже представляя свое опоздание на пару и выхватывание знатных люлей за это. Запыхаясь, парень забежал в корпус, где проводились его занятия, и стал взбегать вверх по ступенькам. Оказавшись на последней ступеньке, Ньют вдруг внезапно осознал, что домашнее задание, из-за которого он, кстати, и проспал, так как делал его до четырех утра, осталось лежать себе дома, на тумбочке, и на нем уже наверняка уютно расположилась Мона. Вздрогнув от этой мысли, блондин с ужасом понял, что не рассчитал скорость своего бега, и на данный момент он, пошатнувшись назад и теряя равновесие, уже приготовился ухнуть вниз со ступенек, как вдруг, появившийся словно из ниоткуда перед ним человек крепко, но мягко ухватил его ладонь своей, надежно переплетая пальцы замком, и, согнув и его, и свою руку в локте, уверенно дернул его на себя, заставляя зажмурившегося Ньюта отступить от края "пропасти", плотно прижавшись к телу своего спасителя. Нерешительно открыв глаза, Ньют поднял голову вверх, своим взглядом столкнувшись со взглядом высокого, на полголовы выше него самого парня с темно-русыми волосами и глазами оттенка некрепкого кофе, которые смотрели на него сначала с холодным гневом, чуть потемнев, но затем смягчились, и Ньюту даже показалось, что он углядел в этих глазах искреннюю тревогу и волнение. – Осторожно. Ты должен быть осторожен. Иначе ты можешь упасть и сломать что-нибудь. Голос незнакомца был мягким и твердым, внушающим странное спокойствие. – Д… Да… Спасибо... – Ньют сглотнул, слегка розовея от того, что они уже около минуты стояли так близко друг к другу, не прерывая зрительный контакт. – Ты опаздываешь, – брюнет улыбнулся уголками тонких ровных губ, отпуская руку Ньюта и отходя на шаг назад. – Твою мать! – Блондин выругался, и, одарив спасителя благодарным, но сконфуженным взглядом, дал деру в сторону нужного ему кабинета, в котором его уже ждали заслуженные пиздюли.