Айдахо

*** Дин едва не взвыл от боли, когда уселся на раненую ногу, чтобы попытаться дотянуться до собственной лодыжки связанными руками. Дэвид хорошо его связал, скрестив руки за спиной и намотав веревку в несколько витков вверх по рукам. Черт, да его локти едва ли не соприкасались, и уже начинало ломить оба плеча от такого вывернутого состояния. Но хуже всего было то, что его маленький нож был спрятан в правом ботинке, и добраться до него ну никак не удавалось. Ноги так не гнулись, руки не дотягивались, и спина не выворачивалась. Как жаль, что он так мало брал уроков йоги у той шикарной девчонки-инструкторши. Глядишь, и вышло бы что-то путное. Расслабившись в очередной раз, он перевалился на левую ногу, чтобы снять вес с правой и попытаться успокоить дыхание и участившийся пульс. Нога пульсировала вместе с ударами сердца, и кровь все еще продолжала течь, расползшись уже на половину штанины по колену и почти до самой щиколотки широким неровным пятном. Его выкрутасы наверняка этому только способствовали. Особенно это подтверждало головокружение, возникающее от резких движений. Черта с два! Он не барышня - в обмороки падать. Просто надо придумать что-то еще. Был еще его большой охотничий нож, спрятанный в левом внутреннем кармане куртки. Вот уж трюк для Гудини. Туда он точно не доберется. Но если останется тут сидеть, то тупо истечет кровью в ожидании возвращения пса или других диких животных. Пусть и сказали, что волки тут повымерли, а медведей почти нет, но ему хватит и пумы, привлеченной вкусненьким свеженьким запахом крови. - Какой же ты идиот, Дин, - сказал он сам себе, закрывая на мгновение глаза. - Ничему тебя жизнь не учит. Набиваешь шишки на одном и том же месте и все пофигу. От мыслей о собственных ошибках он открыл глаза и посмотрел в сторону тела Нормана, лежащего неподалеку. Лицо его стало желтовато-серым, а кровь почернела страшным месивом вокруг. Дин сглотнул. Отвернулся, не выдержав, и снова закрыл глаза. Что он, трупов раньше не видел, что ли? Отчего его начинало колотить лишь от одного взгляда? - Соберись, Винчестер, не будь тряпкой. Что сопли размазываешь? Пока будешь тут сидеть, кто-то еще умрет, - произнес он сам себе как заклинание и с усилием вернул взгляд на тело. Норман был охотником, наверняка в карманах его куртки или штанов был какой-нибудь нож, большой, маленький, раскладной, неважно. Что-то, что могло дать ему возможность освободиться и догнать Дэвида, до того, как он потеряет еще одного невинного человека. И достать нож оттуда будет, скорее всего, намного проще, чем согнуться самому в крендель. Правда, от мысли о том, что придется вслепую обшарить одежду старика, лучше не становилось. Подстегнула его только холодящая кожу сырость собственной крови, которая не била, конечно, фонтаном - спасибо, Дэвид, что хоть артерию не пробил, - но все еще текла, не желая останавливаться самостоятельно. Подобраться к телу можно было только на своих двоих, поэтому Дину пришлось еще раз побороться за вертикальное положение. Вокруг никого не было, кроме беспокойных птиц, и Дин позволил себе громко застонать и выругаться, когда пронзительная боль прошила его ногу разрядом электрического тока. Птицы громко вспорхнули, хлопая крыльями, оставляя с ним только шум ветра и редкие шлепки дождевых капель по камням. Дождь лениво покрапывал, шмякая на одежду и открытые части кожи крупные капли. То одна, то другая, упав на лицо или в волосы, медленно стекала холодной слезой по его щеке. Шатаясь и хромая, так и не разогнувшись до конца, Дин проковылял несколько шагов в сторону мертвого охотника и, не в силах глядеть ему в лицо, посеревшее и заострившееся, с гримасой боли, осторожно присел боком сначала на одно колено, а потом, снова застонав, и на второе, раненое. Сидя уже на собственных ботинках, он отодвинул от себя руки назад и начал ощупывать одежду Нормана. Перебрал пальцами край куртки, чтобы добраться до кармана. С трудом влез в него двумя руками, потому что отделить одну от другой, так туго связанных, что пальцы уже начинали неметь, не было практически ни какой возможности. Внутри он смог нащупать только пачку сигарет, зажигалку да разный бумажный мусор - вряд ли деньги, их он на ощупь определил бы. Карманы брюк с этой стороны тоже оказались пусты, тело под руками еще не остыло, поддаваясь почти живой мягкостью... насколько же надо быть больным, чтобы определять время по состоянию мертвого человека. Но время... его прошло совсем немного с начала утра, не больше двух-трех часов. Дин медленно убрал руки и склонил голову, закрывая глаза. Господи, какое сумасшествие... все медленно и верно рушилось вокруг него. Трещало и разваливалось на глазах. Едва ли могло быть хуже. Как хотелось верить, что он уже достиг дна. Нечаянным, но убийством... самого темного дна. Чтобы подняться, снова потребовались силы, и совсем не физические. Раны... они не были чем-то особенным и редким для него. Раны - это тело, тело заживет со временем. Душа заживала дольше, а иногда так и оставалась с огромными дырами и жалко трепыхалась, как рваные паруса на ветру. Тормозила, сбивала с курса, путалась и рвалась еще дальше. Второй раз Дин уже не сел аккуратно, а практически упал, когда в самый неподходящий момент его раненая нога подогнулась. Самое неприятное, что могло еще произойти, конечно же, и случилось. Он свалился прямо на мертвого человека, окончательно потеряв равновесие. Едва сдерживая стон от боли и еще черт знает каких чувств, он разогнулся и отшатнулся, жестко сев на задницу и вытянув перед собой простреленную ногу. Сердце заколотилось как сумасшедшее, и перед глазами поплыли пятна. Дин полузарычал, полузастонал сквозь зубы, зажмурился и замотал головой. Работай, работай, тупое тело! Не смей предавать! Несколько мгновений он натужно дышал через нос. Потом, не открывая глаз, взял себя в руки и начал ощупывать эту сторону тела. Все-таки просто трупы и трупы невинных людей, убитых собственными руками, очень отличались. Дину казалось, что он только одними своими прикосновениями оскорбляет и оскверняет мертвого Нормана. Но в кармане штанов обнаружилась связка ключей... и все. А в куртке только всякое ненужное и бесполезное барахло. Черт возьми! Кто ходит в лес даже без ножа? Как это возможно? Это же чистой воды самоубийство! Дин снова нащупал брошенную на землю связку ключей, скользкую от того, что упала она в лужу крови. Дин сглотнул. Черт. Больше он здесь оставаться не мог. Бессмысленно и больно. Держась за ключи, как за единственное спасение, Дин уже не так быстро, как в прошлые два раза, поднялся на ноги. Медленными шагами он дошел до каменной стены возвышающегося перед ним утеса. Внимательно оглядел ее в поисках какой-нибудь удобной щели. Ключи были слишком короткими, чтобы он мог перепилить их зубчатыми краями веревки. Единственный шанс: крепко забить их куда-нибудь. Найдя трещину между крупными камнями, Дин повернулся к ним спиной, нащупал место пальцами и воткнул туда самый острый на ощупь ключ зубцами вверх. Пилить придется долго и с усилием, ключи - не нож и не заточены, чтобы врезаться в веревку как в масло. Но он не предполагал, что уже через короткий промежуток времени он пожалеет о том, что не воткнул ключи пониже, чтобы не пришлось стоять так долго на больной ноге. Было больно, задетая мышца постоянно дергала спазмами, грозясь снова уронить его на землю. Дин, закусив губу почти до крови и стараясь стоять на здоровой ноге, со всей силы драл самый нижний виток веревки между своими запястьями. Он чувствовал, как она, наконец, поддалась и начала рваться отдельными волокнами, медленно, но верно. Когда он продрал как минимум половину веревки вместе с кожей на руке, его терпение иссякло, и резкими дергаными движениями он рванул ее несколько раз, пока она с треском не лопнула. Выдохнув со стоном облегчения, Дин облокотился на неровную стену и сполз на землю. Простреленная нога уже неприятно дрожала, не выдерживая его веса. Надо было срочно замотать ее чем-нибудь и остановить кровь. Он стряхнул со своих рук остатки веревки и расслабил затекшие плечи, по ладоням и пальцам побежали противные колючки. Жаль, нельзя было передохнуть, закрыть глаза на полчасика и вздремнуть здесь в закрытой от ветра ложбинке под утесом. Дэвид был где-то там в лесу. И зверь. Этого было достаточно, чтобы глаза Дина упрямо раскрылись, и он еще непослушными пальцами ощупал свою ногу. Темная кровавая джинса липла к коже, порванная небольшим круглым отверстием с одной стороны... и с другой. Навылет. По крайней мере, не придется выковыривать пулю... черт. Отец ему голову оторвет за разбазаривание последних серебряных пуль. И даже не на монстра. Да он вообще лишился своего любимого пистолета. А потеря оружия для них как удар по дых. Не валяется оно на дороге, особенно такое дорогое и редкое. Его хромированный кольт с ажурными узорами и накладками на рукоятке из слоновой кости... черт, он его любил. - Идиот, - сам себя отругал Дин, - догонишь и вернешь себе пистолет. А еще там аптечка в сумке... - напомнил он сам себе о необходимости позаботиться о ранении. Сейчас же аптечки у него не было, а был только он сам, два ножа и труп. Дэвид, что же ты творишь... Зачем было в него стрелять? Ведь они все еще могли убить пса вместе? Дин где-то терял важные куски логики во всей этой истории. Зачем Дэвид ушел один охотиться на опасного кровожадного монстра, при этом не просто оставив Дина связанным, но еще и прострелив ему ногу, чтобы не догнал. Зачем, черт возьми? Он спятил... определенно. Потому что этому не было нормального объяснения. Вообще никакого! Убить, чтобы помучался? Ну, так ведь не убить его такой ерундой. В отместку за Нормана? Месть определенно лишала людей разума вокруг него. Всех махом, как эпидемия гриппа. Пытаясь отвлечь себя мыслями, Дин, сидя на холодной земле, снял куртку и рубашку. Затем оторвал от нее рукава, как самые чистые части одежды. Придется использовать их в качестве повязки. Он надорвал оба рукава вдоль и, приложив сложенным несколько раз манжетом на рану с одной стороны, обмотал рукавом, крепко связал концы. Со вторым проделал то же самое, приложив к уже покрытому одним слоем ткани выходному отверстию. Невесть что, конечно, но лучшее, что он сейчас мог придумать. Кровь не течет, и ладно. Если не задеты крупные сосуды, то пулевые ранения имели тенденцию достаточно быстро переставать кровоточить. Здесь явно не была задета ни артерия, ни даже кость. Только мягкие ткани, на его счастье. Одной дыркой больше... Перед тем как встать на ноги, Дин обратно надел рубашку - теперь уже жилетку без рукавов, но теплая фланелевая ткань грела вполне сносно и без них - и куртку. Чтобы сохранять тепло своего тела, которое слегка утекло вместе с кровью, Дин застегнул рубашку почти на все пуговицы, остановившись только, когда пальцы коснулись амулета, висящего на его груди. Мысли его одним быстрым сверхзвуковым скачком перелетели к Сэму, чей голос он слышал недавно во сне, но так и не смог поговорить с ним в реальности. Он так давно ему не звонил. Почти вечность прошла. И предательская мысль вдруг мигнула перед глазами, как красный свет на светофоре - а вдруг больше не успеешь? С чего? - подумал он тут же и отмахнулся. Не было причин. Он просто соскучился. Ужасно. И отдал бы что угодно, лишь бы не быть сейчас в лесу одному. С трудом согнув ногу в колене и опираясь о стену, Дин поднялся и выпрямился во весь рост. Мир вокруг качнулся и на мгновение потемнел. От потери крови, догадался Дин. Замер, выжидая, когда головокружение пройдет. Жаль, воды у него с собой не осталось. Все было в сумке и рюкзаке, что забрал Дэвид. Интересно, насколько здесь чистое озеро? Правда, Дин не был уверен, что имеет право так рисковать. Может, ему стоит пройтись по берегу и попробовать найти родник, какие часто бывали у горных озер, питая их чистой ключевой водой. Но на это не было времени и возможности. Все эти поиски. Не это было главное, не его комфорт или удобство, даже не жажда, что пока была терпимой. Дин проверил наличие своего большого охотничьего ножа во внутреннем кармане, его тяжесть и гладкая рукоятка успокаивали. Он не был абсолютно гол и безоружен. И, к тому же, нож был освящен, и это вселяло надежду, что он не окажется бесполезен. Дождь прекратился, но темные тучи тяжело перекатывали свои толстенные бока, обещая только ухудшение погоды. Они плавно скользили низко над его головой, закрывая собой тот малый свет, что просачивался от давно забытого солнца. Ветер холодил по-осеннему сыро, неприятно, шурша в кронах темных елей, острыми пиками торчащих в небо. Почти ноябрь. Нелюбимый месяц. В ноябре отчего-то всегда и все плохо. Он знал почему, но даже думать об этом не хотел. Но все же об отце он подумал. Достал из кармана свой склеенный скотчем телефон, удивившись, что тот все еще не расплющен или не рассыпался у него в руках. Экран был разбит, но слабая подсветка клавиатуры откуда-то изнутри натужно сигнализировала о том, что он все еще жив. Дин мягко провел пальцем по единице, раздумывая, не набрать ли номер. Сэм был номером один, всегда был номером один. На быстром наборе, в голове, в жизни... Но сейчас Дин не принес бы Сэму ничего, кроме своего плохого состояния, своей усталости и слабости. Едва ли тех чувств, которыми так легко мог поделиться. Особенно теперь. А два - это отец. Все это время Дин хромал вдоль берега в сторону леса, где какое-то время назад скрылся Дэвид. Телефон он все еще сжимал в руке, понимая, что отступать уже некуда, некогда и против его принципов. Он не уйдет отсюда без Бетчера и мертвого монстра. Но это не мешало ему позвонить отцу. Сам не зная почему, должно быть, с какой-то надеждой или по привычке, которая въелась в него. Отрапортовать. Палец сам нажал на двойку, но в трубке как была, так и осталась тишина. Здесь не было сигнала сотовой связи. Как и говорил Дэвид. А значит, все теперь только в его собственных руках. Дин вошел в лес, ныряя в густую тень большой старой разлапистой ели. Под ногами четко просматривались следы на влажной почве. Дэвид не скрывался, он просто шел совершать задуманное. А значит, Дин, пусть и раненый, сможет его найти. До того, как станет слишком поздно. Другие варианты он не рассматривал. *** В точности той же самой дорогой, что вела в сторону Калифорнии, Джон теперь ехал обратно. Почти три часа, что мчался от Рили до Онтарио, тянулись, словно это была целая вечность. Никакой новой информации у него не появилось, кроме собственных догадок, что мог натворить Дин. Натворил ли, попал ли в беду, или Сингер все снова чертовски драматизирует. Бобби всегда все преувеличивает, когда дело доходит до его сыновей. Его, Джона Винчестера, сыновей. Сингер к ним настолько неровно дышал, что устраивал этот переполох уже не в первый раз. Перестраховывался, будто боялся больше самого Джона, что с мальчишками что-то случится. Самое неприятное было то, что до него он тоже не мог дозвониться. Позвонить и оставить такую бомбу на автоответчике Сингер умудрился, но вот остаться после этого у телефона не удосужился. Номер мобильника не отвечал, а городская линия для фальшивых звонков авторитетам из полиции или ФБР была насмерть занята. Теряя терпение и последние нервные клетки, Джон все еще набирал номер Дина. Он сам видел, как телефон работал. Он нашел его по сигналу GPS в прошлый раз. Кстати о GPS... Джон притормозил на обочине и снова проверил сигнал: местоположение телефона Дина тоже не отображалось. - Позвони мне, Дин. Это уже не шутки, - на этот раз без злости, но очень серьезным тоном произнес он в телефон, оставляя очередное сообщение. Был ли вообще в этом смысл? В Онтарио он остановился только чтобы заправиться. Теперь, когда прошло уже столько часов с момента их с Дином последнего разговора - с момента как он потерял с ним связь - нутро уже настойчиво подсказывало, что что-то случилось. Что-то было не так. И это давящее чувство, которое он ошибочно приписал младшему сыну, теперь разжигалось все сильнее, как обострившаяся язва. Он ошибся. Серьезно ошибся, приняв настолько неверное решение, что теперь, возможно, будет очень дорого расплачиваться. Маерс пошатнул его хладнокровие и разрушил к чертям логику. Испуганный предсказанными возможностями, Джон повернулся к более уязвимому на его взгляд ребенку, совершенно не думая, что Дин был ближе, практически в соседнем городе, и ничего не стоило бы перед тем, как уехать через два штата к Сэму, заглянуть и убедиться в том, что старший сын в порядке. Да и не был он в порядке, когда он покидал его. Был взвинчен, расстроен и ужасно пьян. На грани, как и сам Джон. Давно уже на грани. Да, они оба спустили пар, вывалили друг на друга намного больше, чем стоило. Чем вообще нужно было. Проявили слабость и переступили невидимую черту. Ту, вокруг которой сходились и расходились последние два года. Они оба слишком глубоко завязли. На грани совершения больших глупостей. Непоправимых ошибок. Джон, возможно, свою уже совершил. Можно ли было надеяться, что Дин еще нет? Джон был охотником слишком долго. Но еще дольше он был отцом. И сейчас обе его внутренние половины, хоть вторая и мало себя проявляла последние годы, очень старательно о чем-то ему пытались сказать. Настойчиво. До Грейнджвилля еще три часа дороги. Минимум - при хорошей скорости. Больше всего на свете в этот момент Джону хотелось, чтобы Дин оказался в номере мотеля со сломанным телефоном в руках и очень плохим настроением. Потому что эту проблему будет решить намного проще. Кого он пытается обмануть? Дин тогда позвонил бы Бобби, и старик не поднял бы этот кипиш, если бы сын все еще был в номере. Сломанный мобильный ни за что на свете не стал бы причиной пропуска звонка. Джон знал, что Дин питает теплые чувства к старому охотнику, как и сам Бобби к нему. Иногда это его ужасно злило, но, скорее всего, то была обычная ревность, которую Джон, как и все остальные чувства, маскировал злостью. Очередной тупой защитный механизм. Мобильник на сидении рядом зазвонил, и на мгновение Джон не устоял и понадеялся, что это его старший сын. До последней секунды он ждал его голоса. - Джон! – хрипло рявкнули на него из трубки, прижатой к уху, еще до того как он успел что-либо сказать. - Наконец-то научился пользоваться чертовой штукой и отвечать на звонки? - Какого черта, Сингер? - тут же оборвал его Джон. - Ты бы сам хоть раз взял трубку, когда требуется! - У меня полно работы, кроме того, чтобы разгребать за вами! Вы, Винчестеры, всегда думаете, что весь мир вокруг вас вертится! - раздраженно рычал Бобби, но Джон был почти на сто процентов уверен, что это относится исключительно к нему, а не ко всем Винчестерам и особенно не к Дину, исчезновение которого сейчас наверняка волновало Сингера не меньше, чем его самого. Только вот старик забыл, как нормально разговаривать и проявлять свои чувства по-человечески. Они оба забыли. Следующими словами он тут же все и подтвердил: - Ты связался с сыном? - А тебя это заботит? - поддразнил его Джон, чтобы тот переходил к делу. - Ты какого хрена тогда мне названивал? Ты ведь тоже не смог с ним связаться? Джон закатил глаза. Ну, прямо-таки гений. Зачем он еще тогда мог ему звонить последний час на все телефоны? - Догадливый, Сингер. Может, хватит уже там истерить как баба в пмс? - Не пошел бы ты, Джон? - Пойду, как только, так сразу. Выкладывай, что там тебе Дин наговорил, - хладнокровно отрезал Джон, не собираясь прямо подтверждать, что нет, с сыном он связаться не смог, как и Сингер. У Бобби был свой план и тактика по перетягиванию одеяла. - Ты когда в последний раз его видел? Ты знал, что он телефон разбил? Говорил с ним после этого? Ты что, опять его одного на охоту отправил? Ты хоть знаешь, на что он охотится в этот раз? - Сингер, забыл мне права зачитать перед допросом! - не выдержал Джон. - Я лично приеду выбивать из тебя ответы, если ты сейчас не засунешь свой норов сам знаешь куда... - Может, ты уже, наконец, заткнешь свой фонтан и ответишь на единственный мой вопрос? - Джон резко и глубоко вдохнул, перед тем как нанести основной удар: - Если тебя так волнует Дин. На это Бобби не смог ответить сразу, и Джон слышал, как тот шумно дышит в трубку, борясь с собой в попытке принять решение и выбрать, что его сейчас больше волнует: отношения между ними или все-таки Дин. Так они и сопели в трубки почти минуту, как два быка на арене, перед тем как столкнуться лбами в очередной раз. Очевидно было, что они оба уже поняли, что все их заданные вопросы и не сказанные ответы ведут только к одному. Поэтому Бобби сдался первым, объявляя между ними временное перемирие. - Спрашивал о белых псах. Просил поискать по книгам легенды о них, - нехотя ответил Бобби и тут же задал свой вопрос, ожидая, что перемирие обоюдное: - Ты что, отпустил сына в вольное плавание? А как же регулярные отчеты, есть, сэр, да, сэр? Джон пропустил мимо ушей сарказм в словах Сингера. Некогда ему было копаться еще и в этих ядовитых подколках к методам воспитания сыновей. - У него сломан телефон, - наполовину соврал Джон, где-то в глубине души желая, чтобы это было на самом деле оправданием. - Так ты все-таки в курсе? - Я и о псах знаю, только почему белые? Ни слова не было о белых, - Джон начал размышлять вслух. - Он что-то сказал? Что он собирался делать? - Ничего он не сказал, кроме того, что перезвонит вечером. - Бобби точно так же, как и он, немного остыл, и теперь этот разговор больше походил на конструктивное общение взрослых. - Вывалил мне информацию об этих зверюгах и все. Ты знаешь, где он охотится? - Еду туда, - коротко ответил Джон, притормаживая на перекрестке на красный свет. Учитывая, что ему не придется ехать до Кендрика, дорога займет меньше времени. Уже через пару часов он должен добраться до Грейнджвиля. До их с Дином мотеля... там, на месте, он точно сможет разобраться, что происходит. Догадки и домыслы только тратят силы зря, порой уводя в сущие дебри, которые рождают, скорее, воображение и страхи. В большей степени, чем холодный анализ ситуации. - Джон, я бы не звонил, если бы все это не казалось чертовски странным, - зачем-то стал оправдываться Бобби, и это только сильнее заставило Джона волноваться. Сингер перед ним оправдывается? За что? - Может, ты объяснишь тогда? Что за белые псы? - В том-то и дело, что нет никаких белых псов. То, что описал мне Дин... Либо он открыл какой-то новый вид, либо он что-то напутал. - Он... мог напутать, - задумчиво, больше сам себе ответил Джон, глянув в зеркало заднего вида, - он вчера очень сильно напился. В ту же секунду Джон пожалел о своих словах. Эта фраза была... словно он выдал какую-то страшную семейную тайну. Грязную тайну, о которой было ужасно стыдно рассказывать. Хотя, честно говоря, с чего бы это? Может, потому что он чувствовал в этом свою вину? Язык - его враг. - Что-то он зачастил, - очень странным голосом ответил Бобби. Это только усугубило чувства Джона, поэтому он не выдержал. - Так что ты нашел? - Про белых псов ничего. Только старые добрые черные да перевертыши. Вы там не возле резервации? - начал было Сингер, но Джон прервал его: - Резервации? - Да, они были очень близко к резервации Не-персе, но что-то ему подсказывало, что в этот раз коренные жители Америки не имели к этому никакого отношения. Просто интуиция. - Ни один их перевертыш не стал бы губить столько людей. Тебе ли этого не знать. Они все-таки люди. - Взбесившийся дух? Какого-нибудь тотемного животного, волка например. - Ты пытаешься пальцем в небо угодить? Остынь уже. - Джон хмуро глянул в зеркало заднего вида, перестраиваясь в правую полосу, чтобы уйти в приближающийся поворот. - Я со всем разберусь. Почти на месте уже. Но Бобби словно не услышал его последнюю фразу, которая была уже откровенным намеком на "не лезь не в свой огород, с семейными делами я разбираюсь сам", и продолжил свои размышления. - Единственное, что я нашел белого среди этих четвероногих тварей - это кадехо, - продолжал он, до сих пор не зная, что Джон тоже принимает участие в этой охоте. Точнее, начал ее вместе с сыном и даже сам его туда и привез. Может, оно пока и к лучшему, думал Джон. Меньше поводов у Сингера желать его убить, и больше информации он сможет из него вытянуть. - Кадехо? Что-то знакомое. - Не особо. Если ты только вдруг не увлекся южноамериканскими легендами или в Мексику не смотался на выходных. Но Джон точно где-то слышал это название. Только вот контекст, который ему начал вспоминаться, совсем не подходил. Даже не считая местообитания этих псов. - Так кадехо безвредный... - задумчиво проговорил он. - Просто предвестник. Как черный пес. И почему опять-таки белый? - ответил Джон недовольно. Этого Бобби наверняка от него не ожидал, все еще считая тупой машиной убийства без мозгов. - По одной из легенд, что я нашел, черные приходят к мужчинам, белые - к женщинам. Не помню, чтобы Дин что-то говорил о жертвах-женщинах. Прежде чем ответить какую-нибудь колкость Бобби на этот счет, Джон отметил, что они оба плавно пытаются разговором отвлечь себя от темы. Ехать еще долго, а сделать что-то, кроме как чесать языками и теоретизировать в дороге, они больше ничего и не могли. Расстояние опять издевалось над ним. - Не было там женщин, - отрезал Джон. Настроение снова нырнуло камнем на дно. - Я разберусь. Это все? - Пока да, - ответил Бобби, и Джон еле слышно хмыкнул. Сингер надеется, что Джон ему еще будет звонить и просить о помощи. Он не собирался. До того момента, пока не прибудет в Грейнджвилль и не разберется с исчезновением сына. Если тот вообще куда-то пропал. Охота может подождать, найти своего ребенка - вот, что было сейчас у него на первом месте, а не чертов монстр, и он не собирался терять время на размышления, что это за тварь такая загадочная. Они с Дином и так много времени потратили на него и ничего толком не нашли. Поэтому Джон просто завершил звонок без прощаний или договоров. *** Тяжелые тучи темнели в просветах между ветвями деревьев, но, когда Дин поднимал к ним голову в ожидании дождя, те лишь отворачивались и хмурились. Это было глупо, но он ужасно хотел пить и даже был согласен на ледяные капли с неба. Пусть бы наконец уже пошел дождь, отпустил бы себя и пролился прямо на него. Смыл с него засохшую кровь и грязь с лица, о которых он так и не позаботился, даже не подошел к озеру, чтобы умыться, прежде чем броситься... точнее, заковылять в лес за Дэвидом. Все, что его сейчас волновало - это догнать, покрыть как можно скорее разделяющее их расстояние. Перевалило уже за середину дня. Давно. Но то ли Дин слишком медленно шел, хромая и часто прислоняясь к подходящим опорам в виде деревьев или камней, то ли Дэвид оказался куда более опытным в лесу, чем посчитал Дин с самого начала. Он неплохо запутывал следы, и Дин то и дело их терял, отчего приходилось останавливаться и очень долго осматриваться. Зачем Дэвиду это было нужно? Но никакое нелогичное или даже бредовое поведение Бетчера не могло отклонить Дина от курса и намерения догнать его и остановить, пока тот не попал в еще большие неприятности. Проблем хватало с головой и без новых, и Дэвид в сознании Дина был ни кем иным, как жертвой. Попавшим в очень большие неприятности человеком, за жизнь которого он обязан бороться до конца. Так, как и положено на его работе. Дин старался идти как можно быстрее, но на поиски следов уходило драгоценное время, а когда он все же ускорялся, то местность вдруг начинала терять свою равнинность и очередной склон вырастал перед ним извилистыми ступенями из камней между елями и соснами. Вверх идти было сложнее от того, что раненая нога невыносимо ныла и с трудом держала его вес. Кровь перестала пропитываться сквозь ткань оторванных от рубашки кусков, и Дин порадовался, как мог, этой маленькой победе. Но слабость и легкий озноб от потери крови никуда деваться не собирались, поэтому приходилось усиленно стараться не обращать на них внимания. Сколько точно времени он уже бродит по лесу в поисках Бетчера, Дин не знал. Мог только примерно догадываться по тому, как его замучили жажда и усталость. Небо все продолжало темнеть, и воздух становился невыносимо влажным, пусть и холодным, обещая дождь, но все еще оттягивая его благословенное начало. Перебравшись через последний небольшой хребет, Дин не выдержал и присел на невысокий неровный кусок скалы, торчавший из земли в просвете между деревьями. Перед ним открылась еще одна узкая долина между склонами гор, заросшая густым хвойным лесом. Ели, сосны, пихты, чертовы деревья стояли так плотно друг к другу, что под ними все погружалось в сырой пропахший смолой полумрак. Пытаясь отдышаться после подъема, Дин одной рукой держался за камень и всматривался в малейшие просветы между ветвями внизу в поисках хоть какого-то движения. И вскоре его усилия были вознаграждены. Не с первого раза, но он увидел, как между деревьями на мгновение что-то мелькнуло. Какая-то тень. Не слишком быстро, чтобы быть названной монстром, но и не достаточно медленно, чтобы оказаться прогуливающимся оленем. Мгновение спустя тень мелькнула чуть дальше, и Дин был уже почти на сто процентов уверен, что это человек. Какие шансы, что в этой глуши он наткнется на кого-то еще, кроме Дэвида? Почти никаких. Вынув из внутреннего кармана охотничий нож и крепко сжав его в руке, Дин оттолкнулся от камня и, хромая, начал медленно спускаться в долину. Делал он это осторожно, чтобы не обозначить свое присутствие раньше времени. Не мог он себе позволить, чтобы Бетчер снова открыл стрельбу и потратил последние серебряные патроны на него. Он перемещался от укрытия к укрытию, от ствола к стволу ровно в том направлении, где видел движение. Уже здесь, внизу, он снова заметил, что кто-то пробирается между деревьев. Вокруг было странно тихо, ветер отчего-то перестал дуть именно в тот момент, избавив окружающую природу от шелеста в колючих кронах. Мягкие рыжие иголки под ногами глушили тяжелые шаги. Но не только Дина, но и того, кто шел впереди. Через несколько шагов он оказался на краю крошечной длинной поляны, образовавшейся упавшей старой сосной, которая, порушив своих меньших собратьев, проломила длинный просвет в частоколе деревьев. Уже рассыпающийся и заросший мхом и молодыми побегами ствол тянулся от Дина, начинаясь искореженным дохлым осьминогом корней и кончаясь на той стороне поляны, где как раз снова мелькнула тень. Здесь было чуть больше света, совсем не яркого из-за пролетающей над головой черной тучи, но достаточного, чтобы Дин оказался замеченным в ту же секунду, как выйдет из укрытия за корнями. Все, что планировал Дин, это подкрасться к Дэвиду поближе и обезоружить его. Пришлось напрячься всем телом, чтобы пробираться вдоль ствола незаметно и бесшумно. С раненой ногой, которая не слишком хорошо его слушалась, это выходило не лучшим образом. Но когда он добрался до середины упавшего дерева, замершую вокруг как холодный студень тишину пронзил резкий щелчок сломанной сухой ветки, раздавшийся, словно выстрел, прямо за спиной Дина. Несмотря на усталость, скованность и боль, Дин в одну секунду обернулся, вытянув перед собой руку с ножом. Первой реакцией было пригнуться, чтобы избежать участи стать мишенью для немного съехавшего с ума Дэвида, но то, что встретило его, заставило Дина застыть на месте. Точно в том месте, где он прятался пару минут назад, стоял огромный белый пес. Совершенно беззвучно, словно и не был живым, не был вообще материальным. Как мираж в горячечном бреду. С горящими и переливающимися глазами, яркими и темными одновременно, как лава, пробивающаяся редкими всполохами пламени сквозь засохшую корку. Дин не шевелился, пытаясь в уме просчитать все возможные варианты битвы и его шансы сразить чудовище с помощью одного только освященного в церкви ножа. Подействует ли он вообще, не было понятно. Последнее, что он испробовал, были серебряные пули, выпущенные из его кольта. Кольта, который исчез вместе с Дэвидом. Зверь стоял и смотрел на него, не отводя глаз. Точно так же, как и Дин, и на мгновение тому показалось, что в глазах твари нет ни жажды крови, ни намерения сеять вокруг себя смерть. Отчего-то в голове стали всплывать мысли о том, что жертвы этого пса были всегда особенные, избранные им люди. По каким точно признакам не было ясно, но было что-то общее между ними. Дин не мог знать точно, есть ли это в нем или в Дэвиде, который все еще шел к своей цели где-то за его спиной. К которому он не собирался пропускать эту тварь, и это теперь было его первостепенной целью. Пес вдруг шевельнулся, опуская голову, но не разрывая зрительного контакта. Глаза его сузились, и низкий вибрирующий рык раздался из его пока еще закрытой пасти. Угрожающий, предупреждающий. Дин тверже встал на обе ноги, готовясь к атаке. Он не был новичком и знал точно, когда животное или монстр перестает просто изучать свою добычу, прикидывая шансы на победу или калорийность своего следующего обеда, и готово к нападению. Но пес был огромен, голова его находилась почти на уровне плеча Дина. Он мог поклясться, что с прошлой их встречи он только вырос, уже совершенно перестав быть похожим на обычную собаку. Как тогда - внезапно вспомнил он - на пустой лесной дороге, когда они с отцом возвращались из Элк-Сити и остановились, чтобы... отдышаться. Тогда он видел точно этот же силуэт на фоне неба, в точности эти очертания, только размер был поменьше и вид более привычный для одичавшего пса очень крупной породы. Сейчас же... пусть очертания и походили на прошлые, но вся обычность испарилась без следа. Странный, будто светящийся, жесткий мех не мог скрыть тяжелых перекатывающихся в напряжении мышц монстра, готовящегося к прыжку. Когти глубоко зарылись в землю, и Дину даже не хотелось представлять, какой длины они могут быть на лапах такого размера. Пройдут ли они насквозь... Протяжный выдох с рыком принес Дину не только угрозу, но и сухой пустынный запах обожженной земли и запекшейся крови. Тот самый, что он чувствовал прошлой ночью во сне. Пусть и разбавленный расстоянием, но все больше убеждающий, что это был не сон. Тяжелое оцепенение снова наползало на его тело, парализующее безотчетным ужасом, которому он пытался изо всех сил сопротивляться, но едва справлялся, как и в прошлый раз. Непрекращающийся угрожающий рык стал громче, когда в оскале показались белоснежные острые клыки, а зверь еще сильнее пригнул голову, прижимая уши. Дин едва подавил в себе желание сделать шаг назад. Этот безумный поединок взглядов продолжался бы чертовски долго, совсем как в старых вестернах, которые так любил Дин ребенком, - глаза в глаза врагу, одно движение и один из двоих умрет; кто быстрее, тот и прав, - но внезапный звук из-за спины заставил Дина вздрогнуть и едва ли не подпрыгнуть на месте. Ему стоило неимоверного усилия воли не обернуться. Не выпустить пса из виду хоть на полмгновения, которого могло бы стать достаточно. Звук взведенного курка. Тот, который он ни с чем не спутал бы. Его кольта. - Он пришел к тебе... - раздался тихий охрипший голос Дэвида, когда Дин уже точно знал, что это он стоит за ним, направив оружие на... пса? Шаги Бетчера казались неестественно громкими в оглушающей тишине, когда он двинулся влево, словно собираясь обойти Дина по кругу. - Почему он пришел к ТЕБЕ?! Голос Дэвида резко повысился на последнем слове в гневно-неверящей интонации, эхом отражаясь вокруг. И этого было достаточно. В то же мгновение, как взгляды разорвали контакт, пес прыгнул...