Айдахо

*** Крепко сжав веки, почти до цветных пятен перед глазами, Джон вслушивался в ощущения под пальцами, прижатых к шее Дина. Пришлось прижать их еще сильнее, чтобы почувствовать наконец пульс. Чтобы поверить, что в своих руках он держит не безжизненное остывающее тело. Еще нет. - Нет... нет, так не пойдет, - пробормотал Джон, поворачивая к себе лицо Дина за подбородок. - Команды "вольно" не было. Дин, - позвал он негромко и слегка похлопал его по щеке. Затем чуть сильнее. - Дин! Сын не реагировал, оставаясь неподвижным, веки не дрогнули, ни один мускул не напрягся. Джон пытался успокоить колотящееся сердце и взять себя в руки. Дин еще не мертв и не умрет. Теперь, когда он здесь, держит его собственными руками, он его не отпустит и не позволит так просто сдаться. Бесконечное мгновение Джон смотрел на его бледное лицо и не мог понять, почему же он так сильно хочет разжать тиски собственных эмоций и прижать сына к своей груди, прижаться губами к его волосам и просто ощутить его живого, материального и не превратившегося в пепел или окоченевший труп. Но то же самое желание усиливало многократно и страх, что как только он проявит слабость, позволит себе размякнуть от облегчения, как Дин тотчас же выскользнет из его объятий и прямо на глазах покинет его. Будто все, чего он так страстно желал и оберегал, существовало только для того, чтобы разлететься в прах. Как проклятье. Поэтому он так и не решился. Не опуская плечи и голову Дина на землю, Джон ощупал его свободной рукой. Смотреть на него было страшно даже с учетом всего охотничьего опыта. Сквозь дыры в изодранной одежде виднелись грязные и потемневшие от засохшей крови участки кожи, где-то ткань прилипла, пряча под собой более глубокие раны. Длинными и короткими бороздами были разорваны и руки, и плечи, по одному бедру тянулись параллельные раны от когтей, чуть выше щиколотки - явный прокус, закрасивший низ штанины джинсов в бурый цвет. Другое бедро было подвязано когда-то клетчатым куском рубашки, покрытым застаревшим и затертым слоем грязи, в нем Джон угадал то самое предположительное пулевое ранение, что он ожидал найти с того момента, как узнал, что выстрел был сделан не Дином, а застрелившимся барменом. Шея и лицо Дина были покрыты царапинами и ссадинами, по щеке тянулся красный след, будто от ожога, на что бы он ни смотрел, хотелось зажмуриться как от собственной боли. Но хуже всего выглядела повязка поперек тела из оставшейся рубашки. Почти черная с одного бока, все еще влажная, на первый взгляд тугая, но не способная удержать кровь и жизнь вместе с нею внутри израненного тела. Джон прижал руку к мокрому пятну на повязке, и Дин вздрогнул от этого движения, резко втянув воздух. Пусть было больно, но это была реакция, которой он не мог до этого добиться другими способами. - Все хорошо, Дин, теперь все будет хорошо, - то ли сына, то ли самого себя успокаивал Джон. Как бы ни мучительно было отпускать Дина, но сидеть так и прижимать его к себе являлось бесполезной тратой времени, которого, возможно, у Дина оставалось все меньше. Если он и был жив, то это могло измениться слишком быстро, учитывая его состояние. Переохлаждение, шок, потеря крови – что угодно могло убить его прямо сейчас, если продолжать бездействовать. Нехотя оторвав руку от израненного бока и стараясь не глядеть на ставшие мокрыми собственные пальцы, Джон приобнял Дина за плечи и, подняв выше, прислонил его к своей груди, так что голова оказалась на плече. Дыхание сына участилось, явно сигнализируя о дискомфорте в такой позе, но выбирать не приходилось. Необходимо было стянуть с него насквозь отсыревшую ледяную куртку. Едва балансируя весом Дина, Джон с трудом выпутал его безвольные руки из рукавов, снял куртку и отложил ее в сторону, затем с не меньшим трудом снял свою собственную. Дин все это время почти лежал на нем, прижавшись лбом к основанию шеи. Короткие выдохи на коже одновременно и успокаивали, и волновали. Чтобы хоть немного согреть сына, Джон завернул его в свою куртку, радуясь в этот раз, что она такая свободная, не потому, что в ней можно было спрятать кучу оружия. Было бы больше, он укутал бы Дина в нее целиком. Как в кокон. Теплый и безопасный. Уложив его снова на землю, он убедился, что широкий воротник служит надежным барьером между головой сына и холодной землей, затем скомкал куртку Дина и подсунул ему под ноги, приподнимая их. Дин явно впадал в тяжелый шок. Сколько крови он потерял, не трудно было предположить, его одежда подтверждала самые страшные опасения. Сколько футов повязки нужно, чтобы все это прекратить? Но позволить он мог себе не многое, не был он экипирован для такого. Небольшая походная аптечка, которую он достал из своей сумки, содержала едва достаточное количество бинтов, чтобы прикрыть одну-две самых серьезных ран. И в этой ситуации толку от них было бы не больше пластыря. Развязывать промокшую повязку он не стал, помня главное правило при серьезных кровотечениях, но он должен был все тщательней проверить. Он чуть повернул Дина на бок, чтобы осмотреть со стороны спины. Его опасения подтвердились вторым темным пятном на половину спины и поясницы, таким же влажным и сильно расползшимся на всю ширину куска ткани и одежду рядом. От неосторожных прикосновений Дин вздрогнул и застонал. - Тише, тише, - неосознанно забормотал Джон давно забытые слова, которыми он не успокаивал старшего сына уже десятка полтора лет. - Что же ты натворил, Дин? Во что же ты ввязался, черт возьми? Сам того не понимая, Джон начал разговаривать с сыном, будто тот его слышал. И в первую очередь Джону больше всего хотелось сказать все то, что обычно говорят перепуганные до смерти родители своим детям, попавшим в серьезные неприятности. - Я приказал тебе оставаться на месте, Дин, - негромким голосом возмутился Джон, стараясь скрыть за строгостью дрожь в голосе. Разорвал зубами пачку стерильного перевязочного материала и приложил его прямо поверх повязки к кровоточащему боку. Прижал посильнее, пытаясь одной рукой раскрыть вторую пачку. - Ты должен был сидеть в мотеле и заниматься проверкой информации, а не срываться в одиночку в лес. Не идти без прикрытия на неизвестного монстра. О чем ты думал вообще? Это было глупо и безрассудно! Я не этому тебя учил... - Джон закусил губу. Он учил своих сыновей стольким вещам: думать, драться, выживать... а еще спасать людей. И где-то в процессе в голове Дина нарушился этот сложный баланс, и "спасать" перевесило "выживать". И это значило, что он снова прокололся. От его манипуляций Дин снова застонал и беспокойно повернул голову, дернулся всем телом, согнув слегка одну ногу, но от движений ему, видимо, стало только хуже. - Ш-ш-ш, еще немного, Дин. Только не дергайся. Пришлось прилично извернуться, чтобы удерживать повязки на месте, а второй рукой попытаться вскрыть бинт, а затем еще сложнее оказалось туго обмотать его вокруг тела, потому что, чем больше давления Джон применял, тем беспокойнее становился сын. Нехорошее предчувствие зашевелилось внутри. Рана с двух сторон... кровь не остановилась. - Черт возьми, - пробормотал себе под нос Джон, подумав о внутреннем кровотечении и о том, чем это может грозить Дину, повреждения могли быть намного серьезнее поверхностных ран. Он уже видел такое и не раз, когда охота на диких монстров плохо заканчивалась для неудачливых охотников. Буквально в считанные часы они истекали кровью, скрытой от глаз. Едва закрепив длинный бинт, он тут же уложил Дина на спину и начал осторожно ощупывать живот рядом с раной, но прежде чем он смог разобраться в том, что же он чувствует под пальцами, Дин резко вдохнул с хриплым стоном, распахнул глаза и вдруг пришел в движение. Он взмахнул руками, пытаясь одновременно нанести удар и защититься, Джон едва успел поймать одну руку, как второй кулак врезался ему в ухо, от чего в голове дико зазвенело. Одно колено Дина впечаталось в его бок хорошо натренированным до уровня инстинкта ударом. Дин выгнулся, изворачиваясь из хватки отца, но тут же напрягся и застонал от новой вспышки боли. На одном только упрямстве да, наверное, пережитом ужасе он, зажмурившись и стиснув зубы, пытался то сбросить с себя врага, то закрыться руками. И его сознание, похоже, закоротило на моменте битвы, потеряв важный кусок о том, что он выбрался из этого боя. Возможно, даже победителем и все еще живым. Получив еще несколько беспорядочных ударов, пусть и не достаточно сильных, чтобы вывести Джона из строя, но вполне болезненных, он наконец смог поймать одну его руку, прижать ее к телу и попытаться обездвижить вторую. - Дин! Дин! - пытался докричаться до него Джон, но сын прочно застрял в своем кошмаре. Как только Джон прижал обе его руки к груди и обхватил в обездвиживающий захват, для чего пришлось поднять его с земли и прижать к себе, Дин начал изворачиваться всем телом, упираться ногами в землю и болезненно стонать что-то очень похожее на слово "нет". Перед глазами Джона вспыхнули картины того, как Дин, должно быть, сопротивлялся демоническому созданию, но не достигал в этом большого успеха, боролся и сражался до конца, но с каждым разом получал только новые рваные раны и боль, когти и зубы в беззащитном теле. Та разрытая окровавленная земля была тому доказательством. - Дин! Дин, очнись! Дин, это я! - он бесплодно пытался пробиться сквозь панику сына, прижимая его к себе. Он делал ему больно, однозначно, но выбора не было, только так он мог его остановить. А боль иногда была неизбежна ради большего блага, боль надо уметь терпеть. Сколько бы адреналина ни выбросило в кровь, его источники были не бесконечны, и Дин дергался все слабее. В один момент он просто уронил голову Джону на плечо, не в состоянии больше поднять ее. Его дыхание было настолько тяжелым и частым, что еще немного – и он рисковал отключиться от гипервентиляции. Джон решил воспользоваться моментом слабости. Отпустив плечи Дина, он обнял его лицо ладонями, стараясь заставить посмотреть на себя: - Дин! Дин, это я! Посмотри на меня... посмотри. Ты в безопасности. Ты должен успокоиться... - Но что бы он ни говорил, это не помогало. Никакие увещевания и успокоительные слова не пробивались сквозь пелену дурмана в сознание сына. Дин с трудом, но все же поднял руки и мертвой хваткой вцепился в запястья Джона, до боли сжимая их и пытаясь оторвать от себя. Пришлось сменить тактику. Джон крикнул во весь голос самым строгим командирским тоном: - Глаза на меня! Глаза на меня, солдат! Это приказ! Глаза на меня! Хоть это и было проверенным средством, Джон почти удивился, когда Дин все же несколько раз моргнул, и безотчетный ужас на его лице сменился на другого рода страх, потом на удивление и спустя несколько мгновений узнавание. Моргнув еще раз, Дин уставился прямо на Джона с непередаваемой смесью эмоций на лице. В глазах отразились дикая боль и неверие, будто перед ним злое наваждение, что пришло добить его вместо спасения. Но все же он перестал вырываться, замер и спросил медленно и едва слышно сильно охрипшим голосом: - Папа? - Да, Дин. Это я, - подтвердил Джон, но взгляд Дина лишь панически заметался по сторонам в поисках опасности, что занимала его мозг мгновением раньше. Джон крепче прижал ладони к его щекам. - Глаза на меня! Дин! Ты в безопасности, слышишь? Дин! Ответь мне! Дин вздрогнул, но вернул блуждающий взгляд на него и после тяжелой паузы все же слабо кивнул, видимо, борясь с собой, но не в состоянии не подчиниться приказу. Его начало мелко трясти от схлынувшей волны адреналина и ухудшающегося шокового состояния. Джон чувствовал, как под краем ладони бешено бьется сумасшедший пульс. - Да, с-сэр... - с трудом выговорил Дин и судорожно вдохнул. Боль вдруг дала о себе знать с утроенной силой от неудобного сидячего положения. Джон не оставил это незамеченным, но он должен был добиться от Дина самого важного. - Дин, ответь мне, где пес? Он жив или мертв? Взгляд Дина испуганно метнулся в сторону, но потом словно потерялся внутри себя, стараясь собрать по крупицам разрозненные воспоминания. Вместо ответа он закачал головой. - Сосредоточься, нужен четкий ответ. Работа закончена? Ты убил его? - Это было жизненно важно, потому что бродящий на свободе монстр мог вернуться за ними в любое мгновение, прямо здесь и сейчас ужас, пережитый Дином, мог продолжиться. Ведь Джон не мог сражаться с невидимой для него целью, а сын точно не был в состоянии удержать оружие, не говоря уже о том, чтобы подняться на ноги. Дин в одно мгновение напрягся, будто пытаясь что-то вспомнить, затем отцепил правую руку от запястья Джона и с сомнением на нее посмотрел. Джон проследил за его взглядом на грязную дрожащую ладонь, пытаясь понять, что именно он пытается увидеть. - Я не... знаю... - с трудом выговорил Дин едва слышным голосом, но в нем отчетливо слышалось разочарование, такое знакомое Джону. Лицо исказила гримаса боли, и взгляд пьяно скользнул по лицу отца, чтобы продолжить свой путь куда-то через его плечо. Дин снова покачал головой вместо ответа. - И ты, и я можем быть в большой опасности, если пес все еще жив, - отчетливо проговорил Джон и прикусил язык. Как же это было чертовски подло – пользоваться столь потерянным и сконфуженным состоянием сына, чтобы надавить на один из его самых больших страхов. Как бы Джон и ни ненавидел эту черту сына, но Дин мог не слишком-то стараться вспомнить, если на кону стояла только его жизнь. Поставив его перед вероятностью опасности и для себя, Джон сыграл нечестно, но другого ничего не оставалось. Только так он мог до последнего держать его в сознании, которое вновь начинало ускользать, судя по тому, как Дин начал плавно оседать и как поплыл его взгляд. - Дин! - прикрикнул Джон и слегка его встряхнул. - Я... - Дин поглядел полуприкрытыми глазами на руку и слабо сжал ее в кулак, словно держал в ней нож и собирался нанести удар. Затем снова начал обмякать в руках Джона. - Дин! Ты должен вспомнить! Вспоминай, Дин! - продолжил пытаться Джон. Это был последний шанс, иначе он его потеряет до того, как сможет найти помощь. Чего себя обманывать? Без посторонней помощи здесь обойтись он уже не мог. Дин медленно раскрыл глаза и уставился куда-то вверх, и Джону оставалось только надеяться, что он действительно пытается вспомнить, убил ли он демонического пса. Он осторожно уложил его обратно на землю, приложил руку к шее, чтобы еще раз проверить пульс: он был очень слабый, но быстрый, кожа – холодная и липкая на ощупь, и Дина продолжало трясти. Джон сложил его руки на груди и завернул куртку, вновь укутывая сына. Весь вид Дина говорил о невыносимой боли, которую он пытался контролировать, но с каждым мгновением это удавалось все хуже. На мгновение отпустив Дина, Джон принялся перерывать аптечку в поисках обезболивающего. Но как назло шприца с морфином он не нашел, хотя думал, что он на месте. И даже самого банального аспирина не оказалось. Перед глазами сразу встала картина с почти пустой баночкой, стоящей на тумбочке в мотеле тем похмельным утром. Дин подсунул ему тогда последние таблетки. - Черт возьми, Дин... - пробормотал себе под нос Джон. Хотя и обвинять в этом сына было глупо. Он торопливо повернулся обратно к Дину. - Ничего, я вытащу тебя отсюда. Слышишь? Все, что тебе нужно сделать, это продержаться... - он запнулся. Сколько? Пока он не найдет способ добраться до цивилизации? Или у Дина попросту кончатся силы, и придет конец его мучениям? – …немного, – закончил Джон со злостью на самого себя. Дин будто услышал его мысли и вдруг перевел взгляд прямо на него. - Не ви... нват... Джон готов был возразить, что и не считает Дина виноватым и сейчас не нужно перед ним оправдываться, он только собрался сказать, что погорячился с обвинениями, но тут до него дошло. Это Дин не о себе... - Заткнись, Дин, - раздраженно ответил он. - Просто... береги силы. Это приказ. И смотри на меня! Будто зрительный контакт мог что-то изменить. Дин только рвано выдохнул и медленно моргнул в ответ, но глаз не отвел. Джону хотелось побиться головой о ближайший камень, потому что он начал терять самообладание. В очередной раз. Чтобы сконцентрироваться и подумать, он занял себя работой. Разорвал левую штанину на джинсах Дина, где запеклась кровь от укуса, сочувственно поморщился от вида раны и быстро забинтовал ногу. По крайней мере, меньше грязи вотрется. Господи, это все казалось таким бессмысленным. Быстро глянув на лицо сына, он убедился, что тот все еще смотрит на него, пусть немного и стекленеющим взглядом, но Дин старался явно изо всех сил. Дай этому мальчику задание, и на одном упрямстве он свернет горы. Лишь бы ему этих сил хватило. Джон быстро осмотрел еще несколько ран, некоторые из них были не слишком глубокими и перестали кровоточить, покрывшись коркой запекшейся крови, и тратить на них дефицитные бинты было бессмысленно. А вот царапины на шее снова треснули и открылись от резких движений, и Джон использовал повязки на них, едва разместив и приклеив пластырем к влажной коже. Приоткрыв свою куртку и высвободив руки Дина, Джон завязал самую глубокую из ран на предплечье собственным платком. Больше у него ничего не осталось. Прошло не так много времени с момента, как он его нашел, но ощущалось целой вечностью. Всего, что он делал, было недостаточно в таких условиях. Почти как мертвому припарки были ему эти повязки. Здесь нужны были капельницы, обезболивающие, антисептики и, скорее всего, бригада хирургов, чтобы собрать воедино все то, что повредил зубами пес. А он ему даже воды дать не мог, чтобы утолить невыносимую жажду от потери крови и шока. К черту все. Джон потер обеими ладонями лицо. Тут даже думать было больше не о чем. Он достал из кармана мобильный телефон. Страховки, легенды, документы - все это полная хрень перед лицом угрозы для жизни. Он уже был готов на все, на вызов любой помощи. Хоть рейнджеров, хоть кавалерии... да хоть Санта-Клауса на санях, если он подбросит их до больницы. Мобильный телефон встретил его скупой надписью об отсутствии сигнала на тусклом экране. - Ты, должно быть, шутишь... – Он в неверии уставился на телефон. Поднялся на ноги, обернулся кругом, пытаясь обнаружить хоть одно деление на шкале сотовой связи. - Только что работало же! Работай, скотина! Он поднял его над головой, но не добился никакого результата. То ли злой рок нагнал его, то ли тучи вдруг стали состоять из свинца, и вместе с солнцем пропал и сигнал, и больше появляться не собирался. Джон отошел на пару шагов и обошел вокруг сына, лежащего на земле, продолжая попытки. Дин забеспокоился и начал ерзать от того, что не мог уследить за перемещением отца, который велел не сводить с него глаз. - Проклятье... сукин ты сын... - продолжал ругаться Джон, вернулся к Дину и, развернув куртку под его ногами, стал искать его мобильный телефон. Он ведь мог работать. Но телефона в карманах не оказалось. Пришлось оглядеть землю вокруг - он не терял надежду, что мобильник лежал где-то рядом, он ясно помнил, что видел его в руке сына, когда нашел его. И телефон действительно обнаружился зарытым в сморщенные пожухлые листья. Только вот его внешний вид был ужасен и ничего кроме треснутого мертвого экрана он не показал. Как вообще он мог работать в таком разбитом виде, склеенный скотчем и честным словом? Что теперь? Попытаться подняться по склону в поисках сигнала, пик Айрон был совсем рядом, как и сотовая вышка на нем. - Дин... - он снова присел к сыну, обхватил его за плечи. - Надо вызвать помощь, тебе придется подождать меня здесь. Это более чем привлекло внимание Дина, он вдруг дернулся и, посмотрев на Джона широко распахнутыми глазами, коротко покачал головой. - Я... мо... гу идти... - дрожащим голосом выговорил он, подняв одну руку и вцепившись в рукав рубашки Джона. - Я могу... - Нет, не можешь, - сурово ответил Джон тоном, не терпящим возражений. Дин всегда переоценивал свои силы, но это был не тот случай, когда можно было вытянуть на одном голом упрямстве. Он не был уверен, что сын пройдет и десяток футов, не говоря уже о том, чтобы подняться вверх по склону. Дин закачал головой, зажмурив на мгновение глаза, словно пытаясь побороть головокружение. С трудом поднял веки и выдохнул: - Я могу... - Отставить споры, Дин. Я только поднимусь вверх по склону и поймаю сигнал. Но Дин не собирался слушать, он крепче вцепился в руку Джона и начал подтягиваться, чтобы поднять себя с земли. Он стиснул зубы, борясь с болью, но упрямо поднимался дальше, удерживая себя за счет Джона. - Я в по... рядке. Могу... идти... пойду... Джон не знал, что именно происходит в голове у сына, но он явно был не в себе. Его состояние не предполагало пеших прогулок. Только вот где-то на границе сознания маячил и его собственный страх, что он может упустить самый важный момент, оставив сына здесь одного. Далеко уходить, скорее всего, и не надо было, но даже мысль о том, чтобы подняться по склону вверх к мосту, выбивала почву из-под ног. Быть может, удержать своего сына он мог только в буквальном смысле этого слова. Ведь все только и делали, что покидали его, как только он давал слабину. Мэри. Сэм. Дин. - Нет, Дин... - Джон надеялся переубедить и самого себя в том, что он не хочет поднимать Дина и тащить, когда для него это будет почти что пыткой. Но и оставить на сырой ледяной, покрытой мертвыми листьями земле он тоже не мог. Холод забирал жизнь его сына, жизнь, которая и без того едва держалась. И в какой-то момент он уцепился за это оправдание. Нашел для него логическое объяснение. Переохлаждение и шок, действительно, могли его убить. Бросив беглый взгляд на с трудом перевязанные раны, на дрожащие руки, на упрямо сжатые губы сына, а в последнюю очередь, посмотрев ему в глаза, Джон сдался. Не было сил вынести этот взгляд со смесью страха и мольбы, предстоящего разочарования и тлеющей надежды. Дину не нужно было говорить словами, ему достаточно было смотреть на людей. Ничего не ответив сыну, Джон лишь коротко выдохнул и кивнул. Дину большего и не было нужно, чтобы найти в, казалось бы, уже несуществующих источниках силы. Силы на то, чтобы подняться, вцепившись в Джона мертвой хваткой. Прежде чем встать, Джон помог Дину продеть руки в рукава куртки, затем дотянулся до сумки, валяющейся неподалеку, и набросил ее на плечо, повернулся так, чтобы подхватить Дина со спины и совершить почти невозможное. Как бы Дин ни старался, как бы ни сжимал до побелевших пальцев бицепс Джона и его рубашку на груди, встать сам он не мог. Пришлось перебросить его руку через свои плечи и медленно под стоны и закушенные губы поднять их обоих на ноги. Даже стоявший в согнутом состоянии, Дин весил столько, что Джон засомневался, что тот держит хоть десятую часть собственного веса самостоятельно. Может быть, было бы лучшим вариантом поднять его полностью и понести? Но он тут же отбросил эту мысль: даже если он сможет далеко унести шесть с лишним футов сплошных мускулов, это могло причинить серьезный вред при внутренних повреждениях, подозрения о которых так настойчиво его жрали. - Давай, по одному маленькому шагу... нам не надо идти далеко, - проговорил он, сам едва не задыхаясь от усилий. Но ему было далеко до тяжелого прерывистого дыхания Дина, который еле мог поднять голову, не то что распрямить ноги и сделать шаг. Когда Джон уже почти передумал и решился вернуть его на место, Дин собрал все имеющиеся силы и двинулся вперед, так, будто на его ноги были привязаны пятидесятифунтовые гири. Джон подстроился под его невероятно медленный темп и старался держать его максимально вертикально, чтобы они оба не упали. Это было очень сложно, Дин то и дело вздрагивал от болезненных спазмов, сильно прихрамывал на простреленную ногу и едва мог справиться со своим дыханием. Своей правой рукой, свободной от удерживания Дина за руку на его плечах, Джон обнял его за бок и старался держаться в том месте, где была им наложена свежая повязка. Не настолько сильно, чтобы причинить вред еще больше, но достаточно, чтобы не позволить кровотечению возобновиться. Это было сумасшествие. Он спятил, раз позволял сыну уходить отсюда на своих двоих, но закоротивший от переизбытка эмоций мозг не мог придумать ничего более дельного. Невероятное ощущение роковой ошибки не покидало его уже давно. Наверное, больше суток, с того самого момента как он отправился на поиски сына и понял, что с ним произошло что-то очень и очень нехорошее. Ну конечно, нехорошее. Что он еще мог ждать от охоты? Это был не первый раз, когда Дин был ранен и, скорее всего, не последний, но так серьезно он еще никогда не страдал. И кого стоило винить в этом, Джон не был до конца уверен. Они прошли не больше двух десятков футов, начиная подъем, но силы Дина, кажется, кончались. Когда Джон поворачивал голову к нему, на мгновение отрывая взгляд от каменистой неровной земли под ногами, он видел, как веки сына тянет вниз, и он с трудом держит глаза открытыми. Оставаться в сознании становилось для него непосильной задачей. - Как ты его выследил? - спросил Джон первое, что пришло в голову и могло зацепить внимание Дина. Работа. Дин чуть приподнял голову и нахмурился. - Что? - едва слышно произнес он на выдохе. - Пса, как ты его выследил? Ты его видел? - Я... выпил... - ответил Дин и сжал губы в тонкую линию, сосредоточенно раздувая ноздри от усилий. Как бы то ни было, Джон добился его внимания. - Выпил? Алкоголь? Пес приходил за пьяными, так? - в голове Джона сразу же замелькали воспоминания прошлых дней. Ну конечно, Дин выпил. Еще как выпил в тот самый день, когда они провели сеанс семейной психотерапии по-винчестеровски. Тогда пес и сел ему на хвост? Черт возьми... Дин споткнулся, и они едва не рухнули вдвоем на землю. Джон из последних сил удержал его, ценой оказалась резкая боль в спине, так некстати напомнившая о старых ранах. Пришлось остановиться полностью и напрячься, удерживая Дина. Дин с трудом снова попытался выпрямиться, не вышло. Он покачал головой, должно быть, продолжая разговор. - Он... их вы... бирал, - сказал он, поднял голову и посмотрел вверх по склону, где за каменистыми осколками виднелись стойки моста. - Пес? - Джон на мгновение отпустил его руку, которой Дин даже не попытался ухватиться за его плечо или куртку, и, положив раскрытую ладонь на грудь сына, помог ему слегка выпрямиться, чтобы легче было идти. Так и оставил ладонь на некоторое время, чувствуя под пальцами сердцебиение. - Обманули... - выдохнул Дин и перевел взгляд на Джона. - Кто? - Джон не мог уловить смысл в бессвязных словах Дина, но для сына он точно существовал. Пусть хоть так, лишь бы не сдавался. Они продолжили свой медленный путь. Через несколько шагов Дин снова заговорил, тратя на это драгоценное дыхание. - Убил его... - проговорил он обреченно. - Сэмми. - Что?! - опешил Джон от поворота разговора. - Догадался... сразу, - продолжил Дин, и Джон усомнился, что он вообще понимает, о чем говорит, и его сознание не спутано в один большой клубок. Скорее всего, он бредил. - Сэм в порядке, его здесь нет, - убедительно ответил он, надеясь, что это успокоит Дина. Дин упрямо покачал головой. Сделал еще пару шагов. - Не Сэм... листья... - А что с листьями? - Разговор не имел смысла, но почему бы не продолжать его, куда бы ни заносило, лишь бы мысли были заняты. - Мер... твые... - Это потому, что осень пришла, - спокойно объяснил Джон, но Дин вдруг вздрогнул и застыл. Поднял голову и с непонятным выражением на лице посмотрел на отца. Джон мог поклясться, что он стал еще бледнее, хоть это и казалось невозможным. - Что? - одними губами произнес он. - Это закон природы. Все идет своим чередом. Джон ожидал чего угодно в этот момент, но точно не того, что Дин вдруг засмеется. Сначала беззвучно, потом хрипло и как-то совсем нездорово. А потом он вдруг вздрогнул и сложился пополам, обхватывая себя рукой. Смех прервался резким вдохом, и колени Дина подогнулись, будто кто-то их просто перерубил. Джон от неожиданности потерял равновесие, спину кольнула боль в том же самом месте, и они вместе с Дином оказались на коленях, прямо на каменистой земле. Он зарычал от разочарования, но Дина не отпустил, не давая ему упасть окончательно, приподнял его, схватив за ворот куртки. Дин посмотрел на него из-под ресниц. - Он... был прав? - Кто? - не понял Джон. - Сэм... - произнес Дин почти шепотом имя брата. - Дин, здесь нет Сэма. О чем ты? - Прав... - прошептал Дин еще раз и прикрыл глаза, начиная заваливаться на бок. - Эй, эй, куда? Держись, - Джон пытался его удержать, поднять, но справиться не мог, потому что Дин вдруг словно решил перестать бороться. А ведь недотянули совсем немного, уже были видны торчащие опоры подвесного моста. Джон осторожно уложил Дина на землю и достал мобильник из кармана, посмотрел на значок сигнала. - Черт, возьми. Ни хрена у нас не выйдет. Дин! Джон похлопал его по щеке, пока сын не приоткрыл глаза и не посмотрел на него. - Мне нужно идти, вдвоем у нас ничего не получится. Один уголок губ Дина тронула улыбка, едва заметная, но будто он только что понял что-то важное. И обреченно принял это, как и всегда во всем соглашаясь с отцом. - Слышишь? - повторил Джон, надеясь хоть на какую-то адекватную редакцию от сына. Реакции не последовало. Абсолютно никакой, словно Джон уже использовал весь возможный кредит сил Дина и плюс еще сверх меры. Эгоистично и в собственных целях. На этот раз Дин закрыл глаза и, кажется, потерял сознание окончательно, и никакие средства привести его в чувство не помогали. Ни похлопывания по щеке, ни костяшки в грудину или щипки в основание шеи, даже подлое нажатие на раненый бок не вызвали ни малейшего движения. Наказание. Только это лезло в голову Джона, когда он, едва не разорвавшись на части, оставил Дина, а сам бросился по последнему самому крутому отрезку склона вверх, чтобы поймать чертов сигнал сотовой связи. Ему всегда было жалко денег на спутниковый телефон. Всегда казалось, что и он, и сыновья достаточно хороши в дикой местности, чтобы никогда не понадобился такой вид связи. Переоценивал он себя, самонадеянный ублюдок. И недооценивал способность Дина найти самый невероятный способ уйти из жизни. Смешным и горьким призом оказалась долгожданная связь, которая едва виднелась самым крошечным делением на шкале приема. Она прерывалась, заставляя его кричать в трубку и повторять все свои слова снова и снова, примерные координаты, краткое описание состояния сына, даже про чертов мост сказал, лишь бы они не промахнулись. А в ответ только и слышал официальный женский голос, обрывками фраз что-то повторяющий про помощь, про время и "ждите". А перед глазами было только неподвижное тело Дина, лежащее ниже по склону. И каждая секунда, что отсчитывала его время в обратном направлении. Где-то на середине слова Джон плюнул к чертям на попытки что-либо объяснить или ответить на вопросы. На гребаную просьбу оставаться на связи. На все плюнул. Он сказал достаточно. Все, что его теперь волновало, он видел перед собой, спускаясь бегом обратно. Вернувшись к Дину, Джон спешно опустился возле него на колени. - Помощь идет, ты слышишь? Дин? - Джон провел рукой по его слипшимся волосам. - Открой глаза. Сейчас не время строить из себя бунтаря. Дин все более походил на мертвого, безвольно покоясь на земле точно в той же позе, в какой уложил его Джон. Ни намека на румянец, грудь едва вздымалась от дыхания, и для того, чтобы убедиться, что он еще жив, Джон поднес к его приоткрытым губам тыльную сторону ладони. Мысли метались, несмотря на всю многолетнюю подготовку, словно эмоциональная сторона происходящего блокировала что-то логическое и последовательное в его мозгу. Перекрывала доступ к чему-то жизненно важному, пытаясь отрицать как факт одну только возможность... даже теоретическую вероятность смерти его ребенка. Это не входило в его план. План был с точностью обратный, сыновья должны были выжить благодаря всему тому, чему он их учил, благодаря всему тому, чем он пожертвовал. Но вот он был здесь, и Дин разрушал все его планы и иллюзии, как развалившийся на куски неразрушимый предмет. Невозможно. Джон поднял глаза к вновь посеревшему небу. Невыносимее всего было ожидание, пока кто-то другой сделает свой жизненно важный ход. Чертов вертолет они пошлют. Может быть, стоило разжечь костер. Пусть они находились и на каменистом склоне, но дым смог бы четко указать на их местоположение, да и Дину нужно было тепло. Цель придала сил. С трудом оторвавшись от сына, Джон быстро сделал круг и собрал веток и травы из расщелин. На то чтобы разжечь маленький чадящий костерок, ушло много сил, все отсырело вокруг от постоянных дождей. Но маленькая фляга с бензином оправдала свое наличие в сумке. Когда огонь занялся достаточно, чтобы не гаснуть какое-то время, он все бросил и устроился поближе к костру прямо на земле, подтянул к себе сына и уложил его на свои ноги, так, чтобы тепло его тела грело вместе с небольшим жаром от костра. Джон уложил его спиной к своей груди и обхватил руками. Это было очень странно и непривычно, словно окрик из давно забытого прошлого, где он для своих сыновей был все еще отцом, мог касаться их, обнимать, прижимать к себе, потому что сам нуждался в человеческом тепле. Мог не думать о том, что эти объятья будут значить и не являются ли они проявлением слабости и ненужными атавизмами. Мог не скрывать, а проявлять эти чувства. Это было слишком давно, словно бы в другой жизни и с другим человеком. А сейчас... сейчас казалось чем-то фальшивым. Он сам себе казался фальшивым. Чучело, набитое злостью, отчаяньем и страхами и с его рожей, неровно нарисованной на грязной тряпке. Джон понимал, что для самокопания сейчас не время и не место, поэтому лишь крепче прижал к себе Дина. Затем скользнул рукой под куртку и нащупал повязки на боку сына, чтобы определить удалось ли остановить кровь. Повязка была сухой, и это дарило маленькую надежду, хоть и было ясно, что этого не достаточно. Надежда не спасает жизни, она лишь придает силы. Вот только силы были нужны совсем не ему. А осталась ли надежда у Дина, он не знал, как и то многое, что произошло с сыном в его отсутствие в эти несколько дней... или лет. От костра шло тепло, Джон чувствовал, как оно нагревает его одежду на боку, как просачивается сквозь ткань в его плоть, но не ощущал, чтобы оно придавало больше жизни израненному телу его сына. Едкий дым накрыл их от короткого порыва ветра, и в глазах защипало, в горле зачесалось, словно от песка, и он закашлялся. - Они здесь... - послышался далекий незнакомый голос откуда-то сверху, и Джон резко поднял голову, чтобы сквозь навернувшиеся слезы рассмотреть несколько фигур возле самого моста. Кажется, судьба подкинула ему еще один маленький шанс.