Айдахо

*** Их было всего двое. Крошечная поисковая группа из тех, что рассыпались по лесу в поисках пропавшего человека. Кого из них двоих, Джон точно не знал. С одинаковым успехом они могли искать и заблудившегося раненого "свидетеля", о пропаже которого он сам объявил им несколько часов назад, и самого маршала, ушедшего в лес на поиски в одиночку. Это не имело значения и в итоге не сильно помогало. Дину требовалась серьезная медицинская помощь, тот самый обещанный вертолет с медиками на борту и комплектом аппаратуры. Все, что только можно. А сейчас у него была только дополнительная пара курток, заботливо предложенных парнями, в которые завернули Дина, да фляга с водой, которую он все равно не мог ему дать. У одного из них нашлась небольшая походная аптечка, но скудный комплект бинтов выглядел шуткой на фоне количества ранений Дина. Джон не дал никому прикоснуться к сыну, сделал все возможные дополнительные перевязки сам, почти не отвечал на вопросы и вел себя достаточно агрессивно, чтобы вызвать раздражение, но никто не сказал ему лишнего слова. Скорее всего, не хотели связываться с неадекватным маршалом, который опекал своего свидетеля как хрустальную вазу и практически не выпускал из рук. Его легенду прекрасно знали, а это означало, что тот рейнджер, Нейтсмит, которого он встретил у Уилсона дома, сообщил о нем все, что знал, после его бесцеремонного исчезновения с берега озера. Пока это не являлось большой проблемой, возможно, даже было на руку. Ради стороннего представителя закона привлекли к поискам больше людей и наверняка быстрее подняли в воздух вертолет. С остальными проблемами Джон решил разбираться по мере их поступления. Сейчас вся его миссия состояла в том, чтобы сохранить сыну жизнь всеми возможными и невозможными способами. - Где чертов вертолет? - в очередной раз прикрикнул на одного из добровольцев Джон. Тот рядом нервно прохаживался взад-вперед. - Они сказали, что вылетели, вы сами слышали. Маршал, мы ничего не можем больше сделать, быстрее невозможно. Вам придется ждать, - ответил тот, остановившись на мгновение и нависнув над ними с рацией в руке. - Этого недостаточно! - прикрикнул на него Джон, и ему совсем не было за это совестно. - Могли бы поднять его раньше, привлечь к поискам, а не ждать до последнего. - Это не поисковый вертолет, он медицинский и обслуживает сразу несколько округов. Нам сообщили, что он возвращался с крупной аварии на шоссе, ему необходимо дозаправиться. - Черт подери, у нас нет этого времени. Свяжитесь со своими, поторопите их. - Я уже связывался с ними пять минут назад, они обещали пятнадцать-двадцать минут на полет. Джон бессильно зарычал. У них могло не быть пятнадцати минут. У Дина могло не быть и пяти. И никто не мог дать никаких гарантий даже после прибытия вертолета, а Джон был слишком закоренелым реалистом, чтобы держаться на одной вере в хороший исход. Ветер нагнал темных туч, обещая скорый дождь, и опустил их рваными шапками на верхушки гор. В воздухе начинала чувствоваться влага, она оседала на коже и одежде, заставляя нерадивых парней из поисковой группы глубже вжиматься в воротники свитеров и жилетов. Джон, также оставшийся без куртки, чтобы согреть сына, и сам почувствовал, что начинает дрожать. Сидеть на земле было некомфортно и холодно, и даже Дин у него на руках не приносил дополнительного тепла. Все правильно, думал Джон, это он должен согревать сына, а не наоборот. Спустя еще целую вечность сырой воздух наконец прорезал далекий звук работающих лопастей вертолета. Винтовая машина дразняще медленно выползла из-за вершины пика Айрон и начала приближаться. Парни оживились, раздули угасающий костерок, чтобы он стал заметнее на фоне каменистого подъема и леса, и поднялись чуть выше по склону. Один из них снял свой светоотражающий жилет и стал размахивать им в воздухе. Джон не мог шелохнуться, боясь, что навредит Дину еще больше, если это вообще было возможно после безумной пешей прогулки. Вертолет рос в небе, и вот уже порывы нагоняемого винтом ветра начали раздувать редкие травы на склоне и одежду на встречающих его людях. Тополиная роща за ним заполыхала ярко-оранжевыми ветвями, раздуваемыми порывами. Джон как мог старался удержать куртки, чтобы их не сорвало ветром. Зависнув на несколько мгновений, будто в раздумьях, вертолет развернулся в сторону рощи и начал маневрировать, выбирая место для посадки. - Сидите здесь, предоставим медикам его транспортировку, - почти что прокричал ему один из парней, указывая на садящийся вертолет. Джон не был идиотом и прекрасно понимал, для чего это делается, пусть ему больше всего на свете сейчас и хотелось поднять сына на руки и побежать навстречу спасению, лишь бы ему помогли. Помогли так, как он сам уже не сможет. Дин, к великому его неудовольствию, перестал проявлять какие-либо признаки жизни. Теперь он вообще мало походил на живого человека, скорее, на очередного лесного "найденыша", не пережившего встречу с "волком-людоедом". В принципе, именно это и была полуправдивая легенда всего происходящего. Как минимум для простых смертных. Но уж слишком она углубилась в правдоподобность, не оставляя ни малейшего шанса для притворства. Тяжело пыхтя, два парамедика поднялись по склону с переносной корзиной-носилками и большим медицинским чемоданом. Оба мужчины в темно-синей форме практически сразу присели на колени возле Дина и мягко выпутали его из рук Джона, разворачивая кокон из одежды. Они не стали возвращать его на землю, мягко переложив сразу на носилки, где и начали быстрый осмотр. Джон, сам того не осознавая, до последнего не мог заставить себя потерять телесный контакт, то мягко поддерживая голову сына, то касаясь его плеча или руки. Но в один момент медик практически отодвинул его и занял все пространство возле раненого. Джону хотелось поторопить их, и приходилось почти бить себя по рукам и губам, чтобы не сотворить что-нибудь не слишком умное и чересчур эмоциональное. Пока один из медиков измерял давление, второй уже успел достать маленький переносной кардиомонитор и приклеить электроды Дину на грудь. Тихий ритмичный писк послышался в то же мгновение, но медики лишь качали головами, будто это только Джона мог успокоить звук все еще бьющегося сердца сына. - Подержите, - один из медиков вручил Джону прозрачный мешочек с раствором, пока он прилаживал капельницу. Найти вену на руке у Дина оказалось делом почти невозможным, учитывая потерю крови и обезвоживание. Джон устроился поудобней, чтобы не мешать, и замер, коршуном следя за каждым движением врачей. Парни из поисковой команды скромно забрали свои куртки, обменяв их на толстое одеяло, принесенное из вертолета, которое тут же кто-то развернул, укрыв им Дина до пояса. Разрезанные лохмотья остатков футболки жалко свисали по бокам совершенно белой груди, покрытой повязками и царапинами, на которые не хватило бинтов. Со всех сторон расцветали глубокие синяки, будто кто-то встал на Дина железными ботинками и от души попрыгал. Или долго и с наслаждением пинал его, пока на теле не осталось живого места. Самодельная почти черная от крови и грязи повязка и свежие бинты, опоясывающие тело Дина и скрывающие страшные раны на боку, заставили медиков мрачно переглянуться. Джон одновременно не мог на это смотреть и оторвать глаз. На третьем или четвертом шприце с лекарствами, вколотыми и в капельницу, и внутримышечно, Джон сбился со счета. Через мгновение лицо Дина накрыли кислородной маской, а тело завернули в одеяло, насколько позволяли раны. Торопливо собравшись, медики вместе с парнями из поисковой бригады подняли носилки, оставив Джона подставкой для капельницы, и почти бегом понеслись к вертолету. Никому не нужно было объяснять, что все слишком плохо, чтобы терять даже одну лишнюю минуту. Они старались его не трясти при спуске по склону, но Дин словно решил, что с него все равно хватит. Когда до вертолета с работающим винтом оставались считанные футы, кардиомонитор вдруг взвизгнул на одной протяжной ноте. Джон едва не споткнулся, а старший медик резко крикнул: - Черт, бегом! Вышедший из кабины пилот едва успел распахнуть дверь, как носилки с грохотом были задвинуты внутрь. Оба медика почти сразу же забрались внутрь, последний тут же протянул руку, чтобы забрать капельницу у Джона. Но тот лишь вцепился в нее крепче прежнего, и медик попытался вытянуть ее: - Сэр? - Что происходит? - вместо ответа Джон переключил внимание медика на сына. Он не собирался позволять им оставить его самого здесь, в глухом лесу, пока они будут доставлять Дина в больницу. Теперь он был намерен влезть в вертолет любой ценой. К счастью, парамедикам пришлось обратить сто процентов своего внимания на Дина, и Джон беспрепятственно забрался в вертолет и умостился на самом краю скамейки. Кто-то снаружи захлопнул дверь – должно быть, пилот, прежде чем вернуться в кабину. - Врубай на сто, - старший медик, до этого момента занятый непрямым массажем сердца, наконец отвлекся, чтобы схватить электроды дефибриллятора. Прибор зарядился с пронзительным свистом, и электроды опустились на уже вновь обнаженную грудь. С громким щелчком заряд ударил в тело, сжимая мышцы и выгибая Дина дугой. В ту же секунду все взоры метнулись к кардиомонитору, где прямая линия подпрыгнула и вновь замелькала ритмичными всплесками. Джон медленно выдохнул, только сейчас поняв, что он все это время не дышал. - Вот так, - старший медик отдал электроды второму и слегка похлопал Дина по плечу. - Не шути так больше. Макс, - обратился он к напарнику, - готовь его... Договорить он не успел, потому что ровно в то мгновение Дин под его руками дернулся и приглушенно застонал в маску, его лицо исказила гримаса, и он резко повернул голову будто от удара. - Что происходит? - снова активизировался Джон со своего места. - Ему больно? Вы вкололи обезболивающее? Макс, до этого державшийся в стороне и занимавшийся приборами, не разгибаясь, придвинулся к Джону и преградил ему путь. - Сэр, сидите на месте! Вы вообще не должны здесь находиться, но раз уж высадить вас мы уже не можем... - Вы, конечно, можете попытаться, - с нескрываемой угрозой почти прорычал Джон, не отрывая взгляда от сына, который беспокойно заметался на носилках. - Сэр... маршал. Оставайтесь на месте и не мешайте нам, мы сделаем все, что в наших силах. Но его состояние крайне тяжелое, - попытался успокоить его тот, которого ранее назвали Максом. - Шок вызвал остановку сердца, - вмешался старший, отвечая на вопрос Джона, - мы быстро завели его, но мы не можем дать никаких гарантий. Даже до прибытия в больницу. И вы должны быть к этому готовы. - Делайте все, что необходимо, чтобы он дотянул и чтобы он не страдал. - Джон понимал, что это звучит почти как приказ, на который он не имел никакого права, но его это мало заботило. - Сэр, мы ввели ему обезболивающие в максимально допустимой дозе, он не должен чувствовать боли. - Будто специально, чтобы опровергнуть слова медика, Дин снова тихо застонал, и его глаза заметались под веками. - Я вижу совсем иное, - Джон кивнул на сына. Макс развел руками в ответ. - Сэр, мы сделаем все, что возможно. Но дайте нам заняться пациентом, это для его же собственного блага. - Ничего другого я и не прошу, - достаточно резко ответил Джон, но отступил, чуть отодвинувшись в угол и пытаясь больше не обращать на себя внимания. Да, жизнь сына была в его интересах. Медики, все еще покачивая головами, захлопотали над Дином с очередными проверками давления и уровня кислорода, какими-то новыми лекарствами, а Джон с силой заставил себя хоть на мгновение оторвать взгляд от этой картины. Отчего-то беспомощный, тяжелораненый Дин в том виде, котором он сейчас представал перед ним, вызывал у него непреодолимую злость. Не на него, а на себя. Возможно, эта злость, как и всегда, просто пыталась подавить остальные его эмоции: страх потери и чувство вины – что угодно, что пыталось отобрать у него контроль. Но о каком контроле могла идти речь, когда его сын в нескольких футах от него словно выгорал прямо на глазах. Когда все, что делал Джон последние несколько часов, казалось чем-то бессмысленным и бесполезным. Будто он боролся из последних сил до прибытия Джона, прошел столько миль по лесу, сразился с монстром, а сейчас просто взял и сдался на милость судьбе. Именно это чувство не покидало Джона следующие пару десятков минут. Он столько раз проверял часы во время полета, что почти решил, что они сломались и не показывают больше правильного времени. До Грейнджвиля действительно лететь было чуть больше двадцати минут, но эти минуты растянулись на вечность. Когда под брюхом вертолета туманные склоны гор сменились пустырями, а затем и городскими окраинами, очень сильно хотелось выдохнуть, но организм словно не отдавал лишний воздух, который теперь распирал в груди и прижимал болезненно бьющееся сердце к ребрам. На крыши домов и приближающуюся посадочную площадку у длинного здания центральной больницы Джон уже не смотрел. Связавшиеся по радио медики зачитывали принимающей бригаде показатели и список ранений пациента, от которых Джону становилось откровенно дурно. Будто бы он сам буквально час назад сам не увидел все это собственными глазами, когда нашел сына под тополями, будто бы он сам не пытался бинтовать все эти раны, понимая, что любых его усилий будет недостаточно. Все, что у него теперь оставалось, это скупая вера в других людей. Вот только он совсем разучился им верить. Вертолет приземлился достаточно мягко, но с ощутимым толчком. Почти срывая с петель, дверь отодвинули и, не дожидаясь лишнего слова, выдернули из вертолета носилки с Дином. На серой бетонированной площадке их ждала целая бригада, которая практически окружила каталку с пациентом, и вся процессия бегом отправилась к прозрачным дверям. Джона не слишком вежливо протолкали сначала в один коридор, затем в другой, причем постоянно подальше от Дина, которого проглотил ураган из людей. В первые мгновения оказалось даже трудно определить, в каком направлении его забрали, и Джон смотрел исключительно через плечо всех тех представителей больничного персонала, что вырастали перед ним с различными вопросами. Поэтому один из самых важных вопросов он, конечно же, пропустил. Кто-то, пытаясь не быть бесцеремонно отодвинутым с дороги, спросил его, кем он приходится пострадавшему, на что Джон абсолютно машинально ответил согласно своей легенде: федеральный маршал при исполнении, отвечающий за безопасность свидетеля. И только когда буквально перед его носом закрылись двери наконец-то найденной смотровой, где на широком столе обнаружился полуголый растерзанный Дин, опутанный проводами и трубками, Джон осознал свой промах. Из-за этой ошибки его хладнокровно выставили из смотровой травматологии и даже прилегающего к ней коридора, потому что "не положено". Он лишь на мгновение успел задержаться, вглядываясь в чуть мутное дверное окошко, как с сына срезали последние остатки одежды и самодельных повязок, покрывая ими кафельный пол. Его оттуда вытолкали, пусть и достаточно вежливо, и последующее время он посвятил бурным объяснениям с медсестрами на посту, администратором, парой санитаров и одним охранником. Весь разговор сводился к тому, чтобы его пустили к Дину и сообщали всю информацию по состоянию его здоровья. Только после небольшого скандала и размахивания фальшивым значком маршала, приправленных угрозами и почти выдуманным цитатами из законов, Джон сумел добиться хоть какой-то положительной реакции на свои требования. Возможно, все это закончилось бы сразу, как прибыла бы полиция, но это его не останавливало. Без полиции все равно здесь не обойдется, потому что в обширном списке ранений Дина значился и огнестрел. Даже не пытаясь думать, что он будет делать и говорить дальше, Джон с трудом отделался от настойчивых медработников, сделал вид, что отправился к автоматам с едой в комнате ожидания, а сам вновь проскользнул в тот же самый коридор. Осторожно прошел вдоль бледно-зеленой крашеной стены к дверям, возле которых последний раз стоял, смотря на сына, и заглянул в смотровую. На этот раз внутри оказалось практически пусто, хоть и выглядело все как после стихийного бедствия. Вместо отряда врачей и Дина остались лишь жуткий бардак и один санитар, его убирающий. Парень стоял к нему спиной и, наклонившись, собирал с пола кровавые обрезки бинтов и одежды, разорванные упаковки от всякого медицинского барахла и прочий уже не нужный мусор. - Где он? - не пытаясь на этот раз скрываться, спросил Джон. Парень распрямился и обернулся, черный мусорный пакет остался висеть в одной его руке. Каким-то образом санитар сразу понял, что его спрашивают не про кого-то из врачей, а про пациента, только что находившегося в этой комнате. - Забрали в операционную. Будто Джон ожидал чего-то другого. Нет, он, конечно, мог предположить и иной исход, но гнал эти мысли настолько далеко, что они просто боялись появляться в его голове. Он устало потер лицо ладонью: - Где это? - На третьем, - просто ответил санитар, указав большим пальцем в потолок, а в конце уточнил: - Вы родственник? Джон отвечать не стал. Начинать по новой все объяснения у него уже не было сил. Да даже на переживания сил уже не осталось. Когда он, казалось бы, исполнил миссию, нашел Дина и доставил в больницу, он так и не почувствовал от этого облегчения или успокоения. Хоть какого-либо просвета в последних сумасшедших днях. Молча развернувшись, он вышел и отправился штурмовать сестринский пост на третьем этаже в хирургическом отделении. В коридорах и лифте на него косились, не скрываясь, и не трудно было представить почему. Только что вылезший из леса, покрытый грязью и кровью, с лицом, наверное, настолько диким, что можно было бы пугать пациентов в качестве терапии от икоты, Джон медведем-шатуном добрел до поста. Но вместо второго акта скандального представления он просто засветил одинокой медсестре удостоверение маршала и сказал сообщать ему обо всем, что касается только что прибывшего на вертолете пострадавшего. Бедной женщине не оставалось ничего, кроме как кивнуть и указать Джону направление комнаты ожидания. Правда, заставить себя пойти туда он не смог, вместо этого отправился к ближайшему пожарному выходу, выбрался на лестницу и спустился вниз на площадку между этажами. Сумка, все это время как приклеенная болтавшаяся на его плече, сама собой соскользнула на пол. Сам он привалился спиной к стене и медленно сполз по ней, чтобы тяжело усесться рядом. Больше всего сейчас хотелось прикрыть глаза и вырубиться, отключить сознание на какое-то время, чтобы собрать воедино свои силы. Но даже шальная мысль об этом казалась предательством. Она была недопустима до того момента, пока он точно не удостоверится... Его мысли прервал резкий в бетонной коробке лестничной клетки телефонный рингтон, заставил вздрогнуть и нервно потянуться рукой в карман. На дисплее высветился знакомый номер, и Джон раздраженно сбросил звонок, не желая сейчас ни с кем разговаривать. Не прошло и пяти секунд, как звонок возобновился, разрывая слух неприятной громкостью. Палец Джона снова потянулся к сбросу, но в последний момент остановился. Он устало потер лицо, готовясь к предстоящему разговору, и нажал кнопку приема вызова. Еще до того, как он прислонил трубку к уху, оттуда уже слышались ругательства из слишком хорошо известной и чрезвычайно богатой коллекции. Когда эмоций поубавилось, а смысла, напротив, стало чуть больше, Джон грубо перебил его: - Я нашел его, - ведь именно это в первую очередь хотел знать Сингер, если опустить все то, что он думает о самом Джоне и непременно хочет ему сообщить. - И? - нетерпеливо потребовал продолжений Бобби в трубке. - И что? - Он цел? Он жив вообще? - Бобби не мог скрывать волнения даже за своими матерно-саркастическими тирадами. - Скажи мне, что ты нашел что-нибудь о том, как убить эту заразу. - Это было больше похоже на приказ, чем на просьбу, но Джону было плевать. Сейчас он задавал тон, бесстыдно пользовался состоянием Бобби и почти не испытывал по этому поводу угрызений совести. Не было на это ни эмоциональных, ни физических сил. Слишком многое все еще стояло на кону, а вопрос о смерти пса так и остался без ответа. Дин так и не смог объяснить, справился ли он с ним или остался проигравшей стороной. Бобби знал Джона слишком хорошо, видимо, чтобы купиться на эту попытку сменить тему и не говорить сейчас самого главного, что волновало их обоих. - Вот ты ублюдок, Винчестер... Да как ты... - Он жив, - снова перебил его Джон, а сам накрыл свободной ладонью глаза, поставив локоть на согнутое колено. Он готов был начать молиться богу, в которого давно перестал верить, чтобы его слова оказались сейчас правдой. Внезапно в голову пришла мысль, что он не в силах ни на что повлиять и может только плыть по течению, как и Сингер на том конце провода. Беспомощность таких моментов, казалось, убивала в нем оставшуюся человечность по крошечной капле. Бобби замолчал. Джон не был бы самим собой, если бы точно не знал, что в эту минуту он переваривает выбор именно этого ответа на два заданных вопроса. - Как плохо? - спросил наконец Сингер. - Достаточно, - было ему коротким ответом. И Джон ни за какие коврижки не стал бы уточнять для чего достаточно. Чтобы поставить половину больницы на уши? Чтобы умереть? Чтобы напугать их до полусмерти этой возможностью? Чтобы уничтожить его свершившимся фактом? - Ты скажешь наконец, где... Джон резко отнял трубку от уха и сбросил звонок. Это было самое обыкновенное дезертирство, но кто скажет, что так просто рассказывать кому-то о том, что дорогой ему человек, скорее всего, при смерти, пусть первым бросит в него камень. Если он скажет Сингеру, где они находятся, тот заведет свой старый драндулет и примчится, будто заправляет его авиационной соляркой, а не бензином. А Джон очень, очень сильно не хотел сейчас его видеть. Этот стервец имел неприятную до зубовного скрежета привычку тыкать Джона лицом в его промахи, которых в данный момент скопилось слишком много, чтобы не сотворить очень большую глупость. И может быть... может быть, ему было слишком обидно, что даже Сингер удостоился звонка о помощи от Дина, а ему не досталось даже вздоха в телефонную трубку, когда сын практически умирал один в горах. Он не мог ответить себе, что ранило его сильнее, какая боль острее резала по незаживающим шрамам потерь. Не та ли, что шептала ему, что и Дина он уже потерял. Потерял, слишком сильно отталкивая. Слишком сильно натягивая нити их отношений, пока они не порвались. Но разве не так поступают альпинисты, когда, повисая над пропастью, пытаются спасти того, кто держит из последних сил их трещащий под тяжестью тела канат. Не желая больше концентрироваться на каких-либо мыслях вообще, Джон спешно встал и с трудом оторвался от стены. С грохотом дверей и под неодобрительным взглядом медсестры он вернулся в коридор отделения и прошел все же в комнату ожидания. Как бы то ни было, а здесь он играл роль, и совсем не обеспокоенного родителя, но маршала при исполнении, удостоверением которого он светил тут всем подряд. Комната была тесной и окрашенной в противный коралловый цвет, что теоретически должно было поднимать настроение, но лишь наоборот раздражало. Единственной радостью стало наличие нескольких длинных диванов, обтянутых дешевым кожзаменителем, на которых можно было устроиться намного более комфортно, по сравнению с полом на лестничной площадке. Джон тяжело уселся на один из них. Ноги гудели от усталости и желания убежать отсюда подальше. Он ненавидел больницы. Все абсолютно, потому что они несли его семье только несчастья. Точнее, приумножали их до состояния "ну, все, теперь точно конец". К полученным тяжелым ранениям, а только по этому поводу Винчестеры обращались в больницу, каждый раз прибавлялись тонны и тонны новых неприятностей: отсутствие страховок, ненужные вопросы, вызов полиции и социальных служб, "добрые" люди, которые попеременно пытались отправить его в тюрьму или отобрать у него детей. До прибытия полиции в этот раз можно было считать минуты. Они обязательно прибудут из-за обстоятельств обнаружения Дина и характера его ранений. Смерть бармена, который был вместе с его сыном, когда они покидали город, поднимала слишком много ненужных вопросов, на которые всем однозначно захочется получить ответы и, скорее всего, от Дина. Но к этому сын будет еще не скоро готов, если вообще это когда-либо случится. Ничего не оставалось кроме как сидеть и ждать, отдав выживание сына в чужие руки. Джон швырнул сумку на пол, уселся на диван и спрятал лицо в ладонях. Кроме него самого в комнате ожидания никого не оказалось, что было просто замечательно и позволяло хоть немного расслабиться, насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах. Время от времени мимо дверного проема торопливо проходили люди, но Джон не смотрел, кто это был. Скорее всего, больничные работники и врачи. Где-то в процессе ожидания усталость взяла свое, и он не заметил, как задремал. Как это и бывает во сне, казалось, прошла секунда, но вот уже кто-то прочищал горло, стоя прямо над ним, и ждал ответа. - Сэр. Маршал? Джон вздрогнул и распрямился, убирая руки от лица. Тяжелый короткий сон липкой паутиной мутил сознание, и до него не сразу дошло, что происходит. Но когда он сфокусировал свой взгляд на фигуре в хирургической "пижаме", стоящей перед ним, сон как рукой сняло. - Сэр, - повторил врач, чуть переминаясь с ноги на ногу. Кто знает, сколько раз он уже успел позвать его в попытке разбудить. - На посту передали сообщать всю информацию о Винчестере вам. - Да, именно так, - Джон не мешкая встал и слегка навис над низкорослым врачом своими шестью с лишним футами роста. - Я обязан вас спросить, имеете ли вы сведения о семье мистера Винчестера или возможность с ними связаться? Джон напрягся, хотя, если вдуматься, ничего иного и ждать не стоило. - У него нет семьи, - резко ответил он, прекрасно понимая, что сейчас для него самое важное - это получить единолично всю информацию, а не доказывать им свои полномочия и права, пока они будут заняты поисками или, не дай бог, соберутся позвонить Сэму. Ему хватало того, что не все проблемы решены с Дином, чтобы прибавлять к ним еще опасность для Сэма. - Если у вас есть что сообщить, сообщайте мне. В данный момент я за него отвечаю. Врач сомневался лишнее мгновение, прежде чем ответить. - К сожалению, у меня не так много хороших новостей. Внутреннее кровотечение едва удалось остановить, было потеряно слишком много времени в попытке стабилизировать пациента, чтобы он пережил операцию. Но на данный момент он жив и относительно стабилен. Нам удалось восстановить все внутренние повреждения. Кровопотеря восполнена, и его удалось вывести из шокового состояния, но о последствиях пока трудно судить. Так же были обнаружены множественные очаги инфекции, с чем теперь придется бороться на фоне серьезности ранений. Джон сделал все возможное, чтобы держать себя достаточно спокойно. - Какие прогнозы? - слова едва складывались. - На данный момент мы не можем давать никаких прогнозов. Если его организм выдержит нагрузку, то... - врач задумался и развел руками, - то шансы возрастут, - закончил он очень расплывчато, за что Джону хотелось ответить ему не слишком вежливо, а, возможно, даже очень грубо. - А можно подробнее? - все же спросил он, с каждой минутой все больше жалея, что остался в роли маршала, а не отца. - Это не совсем в наших полномочиях, учитывая, что вы не родственник и не доверенное лицо. Разве что вы предоставите на это документы. - Док, - мягко попросил Джон, устало потирая лоб, - у парня больше никого нет и... - Джон на мгновение задумался о собственных словах, затем облизнул губы и продолжил: - Учитывая тяжесть его состояния... Врач вздохнул и отвел взгляд, явно принимая решение. Он снова посмотрел на Джона, словно оценивая его. - Мы в любом случае подготовим все данные для полиции. Характер его ранений вынуждает нас задокументировать все до мелочей, и, если вам потребуется эта информация, то вам стоит обратиться за ней в участок. Джон чувствовал, что он начинает упускать возможность получения желаемого. - Его жизнь может быть до сих пор в опасности не только из-за его состояния. У меня... и у него может не быть столько времени, чтобы дождаться всех ваших отчетов. Ситуация слишком сложная. Вранье давалось легко, нелегко было понимать, что он говорит о собственном сыне. - Я не знаю особенностей его ситуации или вашего дела, маршал, но здесь у нас не только нападение животного, но и покушение на убийство. Джон на мгновение прикрыл глаза, пытаясь сдержаться. - Именно об этом я и говорю, - повторил он еще раз. - Мне необходима вся информация, которую вы можете предоставить. Напавший на него человек может быть еще на свободе. Только бы это проняло его, думал Джон, попутно давая себе пинка никогда больше не представляться посторонним человеком, когда дело доходит до сыновей в больнице. Этот промах может стоить ему слишком дорого. Врач не находил себе места, но все же ответил: - Вы определенно в курсе огнестрельного ранения в бедро. Сейчас оно не представляет угрозы для его жизни, артерии или другие крупные сосуды не были повреждены. Но кроме этого у него есть отчетливые следы удушения, и возможны последствия временной асфиксии. Джон на этих словах распрямился, пытаясь вспомнить сына. Перед глазами промелькнули слишком красочные картины тех бесконечных минут, когда он пытался хоть как-то оказать ему первую помощь. - Вы уверены? - нахмурился он. Таких следов он не видел, либо они не бросались в глаза в тот момент из-за всего остального. Что же, черт возьми, за человек этот Бетчер, который - Джон уже почти не сомневался - пустил пулю в его сына, да еще и пытался его задушить? И это все притом, что в итоге он покончил с собой. - Да, мы вполне уверены, легкая травма дыхательных путей это подтверждает наряду с характерными синяками в области шеи, - продолжил врач. - Видны очень отчетливые следы человеческих пальцев. Кроме нападения животного, нанесшего множественные укусы и рваные раны когтями, у вашего подопечного симптомы неоднократной черепно-мозговой травмы, и если я могу положиться на свой опыт, то это произошло в драке с человеком. Джон потер лицо широкой ладонью, Бетчер нравился ему все меньше. - Вы отразите все это в отчете для полиции? - уточнил он. - Во всех подробностях. Нам пришлось привлечь фотографа, потому что характер синяков и травм указывает, скорее, на избиение, чем на честный бой. Его руки, пальцы и костяшки практически целы, а это значит, что он почти не принимал активного участия. - Видя, как меняется выражение лица Джона, врач решил уточнить: - Скоро должны подъехать криминалисты, которых мы вызвали, они возьмут все необходимые пробы и заберут все его вещи. Вам лучше связаться с ними по поводу материалов, возможно, они получат образцы ДНК из-под ногтей, а также данные о веревке, которой он был связан. Материалов может оказаться вполне достаточно для того, чтобы найти нападавшего... - Веревки? - единственная мысль, что осталась у Джона, была о том, как повезло Бетчеру, что он уже умер. Потому что после всего сказанного он бы уже не жил. - Да, маршал, отчетливые следы на обоих запястьях и несколько волокон. Извините, я не могу дать больше информации, потому что ее точность не может быть подтверждена. С пациента достаточно сложно собрать все вещественные свидетельства, когда он в критическом состоянии и ему требуется срочная операция. Больше информации собрать можно только в результате аутопсии, если до этого дойдет. - Черта с два, - машинально ответил Джон. - Теперь извините меня. Он стиснул зубы и, едва не толкнув низкорослого доктора плечом, вышел из комнаты ожидания, протопал знакомым маршрутом к дверям пожарного выхода и быстро ретировался на лестницу, пока его никто не остановил. Ему срочно нужно было что-нибудь ударить, чтобы не возникло желание бить кого-нибудь. На лестничной клетке он дал выход своей очень определенно направленной агрессии, ударив несколько раз кулаком в стену. Руку заломило, но в мыслях было только одно: что же должно было между ними произойти, чтобы Дин, - его сын, Дин, который лет с двенадцати никому и никогда не позволял себя бить и не получить сдачи с процентами, - вдруг оказался связанным и избитым одним, мать его, человеком. Что, черт возьми, здесь происходило? Этажом ниже послышались голоса, кто-то вошел на лестницу: возможно, сотрудники больницы искали спокойный уголок для отдыха, - но Джон воспользовался этим как сигналом к отступлению. Он вернулся в комнату ожидания и забрал свою сумку, которая все еще валялась на полу. Потом сходил еще раз на сестринский пост с целью узнать, где именно теперь находится Дин. Он даже не удивился, когда ему запретили навестить его, так как он не родственник, но хотя бы сказали, что Дин пока под наблюдением в послеоперационной палате. Туда Джону вряд ли удастся просочиться самостоятельно, учитывая количество медперсонала на квадратный ярд. А вот в отделение интенсивной терапии, куда позже отправят Дина, стоит попытаться пролезть. Пусть врач и дал ему много информации, косвенно подтверждающей, что сын выживет, Джон не мог удержаться от желания убедиться в этом лично. Больше всего его беспокоило то, что вопрос о демоническом псе так и остался без ответа. Дин был практически в бреду и не смог внятно объяснить, что же произошло, кроме того, что он чудом пережил нападение монстра. Его отчасти гордая отеческая половина души горячо желала верить, что его сын справился со зверюгой, пусть и в неравном бою. Но той своей частью, что была опытным охотником, он не мог не сопоставить факты, известные им по этому делу. Ни одна из жертв не умерла в момент нападения, почти все их травмы и ранения только косвенно приводили к смерти и намного позже их нанесения. Именно это могло происходить и с его сыном, с той лишь разницей, что, в отличие от других жертв, Дин получил медицинскую помощь, а не остался в лесу умирать. В отличие от других жертв, его было кому найти, пока еще не поздно. Джон спустился на этот раз на лифте на первый этаж и вышел через заднюю дверь в небольшой дворик больницы. Ему определенно нужен был свежий воздух, даже несмотря на то, что он им надышался в лесу на полгода вперед. Здание больницы образовывало тихий угол между двумя длинными крыльями, скрытый от дорог и суеты, где располагался небольшой парк. Простые подстриженные газоны, низкие кусты и аккуратные деревья. Все вокруг было засыпано яркими осенними листьями, которые сметал с дорожек промозглый ветер, прижимая к бордюрам. На краю дорожек в тени деревьев стояли усыпанные опавшими листьями деревянные скамейки, но Джону больше приглянулась та, что стояла чуть в стороне у самой кирпичной стены здания больницы. Она не бросалась в глаза людям, выходящим из дверей. Погода, должно быть, была не слишком подходящей для прогулок, поэтому пациентов видно не было, только в дальнем углу угрюмо курил парень в белом халате. Бросив сумку на скамью, Джон медленно прошелся вдоль нее, собираясь с мыслями, затем запустил пальцы в волосы. Бездействие чертовски утомляло даже за короткие сроки. Сейчас ему очень недоставало возможности забраться в свой грузовик или вернуться в комнату мотеля, которая на время могла стать его фортом. Даже Импала сгодилась бы на роль надежного убежища и верного помощника, дарующего покой и силы. Кроме того, в ней остались необходимые книги и записи, которые могли пригодиться, если уж не для расследования, то как минимум для успокоения. Какое-то время он продолжал нервно ходить перед скамьей, изредка останавливаясь и перебирая в мыслях свои дальнейшие действия, но тут его внимание привлек полицейский форд, мягко и без мигалок проехавший по ту сторону парка. Автомобиль свернул направо и скрылся за стеной здания, очень вероятно, следуя к центральному входу в больницу. - Дьявол, - ругнулся Джон. Прибытие полиции прибавляло сложностей. Если они его здесь увидят, то разрушат полностью легенду маршала Коннора, который привез найденного в лесу свидетеля под защитой. Для полиции, благодаря визиту к ним несколько дней назад, он был совсем другим человеком, полицейским, прибывшим для расследования исчезновения и гибели людей, старого безнадежного дела, почти забытого местными службами правопорядка. Возможно, самой лучшей идеей было бы не показываться копам на глаза. Но, к его самому большому неудовольствию, это означало также, что и к Дину он сейчас не проберется. Придется на время затаиться и подождать, пока полицейские узнают все, что им нужно, и уедут восвояси. Оставалось только надеяться, что важные новости о состоянии Дина в свое отсутствие он не пропустит.