Карнавал предателей

Всю квартиру заполняет запах кофе и карамели. Чживон расплылся в улыбке, когда я сказала, что иду готовить завтрак. Заставил краснеть, когда под его пристальным взглядом пришлось натягивать бельё, потому что он не отдавал одеяло со словами «да что я там не видел». — Я в душ, — говорит он мне, прикусывая мочку уха и внезапно обнимая сзади, когда я только набрала сахар на ложку. — Хорошо, — рука дрогнет и сахар сыпется немного мимо. — Ну чёрт! — Что значит «хорошо»? Ты должна сказать «я с тобой». — Я готовлю кофе, не мешай! — Мелкая зануда! — усмехается он и, перекидывая полотенце через плечо, уходит в ванную. Мне просто нужно к этому всему привыкнуть. Привыкнуть, что, судя по всему, по утрам душ мы будем принимать вместе. Привыкнуть к желаниям Чживона и стараться приучать его к своим. Он возвращается когда тосты готовы и его карамельный кофе даже немного остыл. Он любит именно такой. А я за это время успеваю ответить на смс Хиро, который спрашивает всё ли у меня хорошо. Отлично. Интересно надолго ли? — Кто там? — спрашивает Бобби стальным голосом, отчего я подпрыгиваю на месте и убираю телефон. — Хиро, — честно отвечаю я и замечаю как ему не нравится мой ответ, но он ничего не говорит. Сильнее затягивает полотенце на бёдрах и садится напротив. Возможно, идея мыться вместе была неплохой. Чживон после душа — пожалуй, самый привлекательный Чживон. Влажная от воды шея, растрёпанные мокрые волосы и запах геля для душа. Моего геля для душа. — У меня сегодня много дел, так что меня не будет в отеле. Мне надо встретиться с несколькими дохера о себе мнения бизнесменами. Я буду очень поздно. А что у тебя на сегодня? — спрашивает он, отпивая кофе. Это превращается в завтрак, как бывает в романтических фильмах. Даже не верится. — Сегодня мне надо в отель, а потом…- я тут же мысленно ругаю себя, — буду там до вечера. — Будешь ждать у меня, пока я приеду? — скорее не вопрос, а просьба. Ну разве я могу отказать, когда он так осторожно это говорит? — Буду, — киваю я и облизываю ложку с вишнёвым джемом. Только сейчас замечаю потемневший взгляд Чживона, которым он следит за каждым движением, а потом резко выхватывает эту самую ложку и кладёт на стол. — Прекрати, ты меня отвлекаешь, — говорит он с улыбкой. — Фу, Бобби, ну мы же за столом! — возмущаюсь я, когда до меня доходит всё пошлое направление его мыслей. — Что значит фу? Это тоже своего рода питание. И вообще, я сейчас очень оскорбился! Мне стало грустно, где мои сигареты? — А можно мы хотя бы позавтракаем без дыма, а? — Нельзя. Мне хочется сигарет или тебя. Последнее мне не достанется сейчас, поэтому мне нужны сигареты, — улыбается как довольный первоклашка, который сказал что-то безумно умное. И запах кофе с карамелью мешается с запахом никотина. А я готова прожить так бесконечность. Прощаемся мы долго. Чживон прижимает меня к стене в моём и без того узком коридоре и страстно впивается в губы, пока руками гуляет по всему телу. — Тебе…тебе надо идти, иначе опоздаешь, — переводя дыхание, говорю я и пытаюсь выгнать его, потому что не могу долго отказывать. Совсем не могу. — Ночью жди меня без одежды. Пустая трата драгоценного времени, — улыбается и целует меня в шею. — Ну прекрати говорить свои скользкие штучки, — пытаюсь в шутку отпихнуть его, что начинает его смешить. — Да ладно, тебе же нравится, когда я говорю все эти «скользкие штучки»?! Нравится. Мне нравится, как это звучит. Нравится, как он пошло улыбается в такие моменты. Нравится его маленькая ямочка на щеке. Нравится, как мурашки бегают по телу от его пошлых шуточек. — Иди уже отсюда, — упираюсь руками в его спину и толкаю вперёд. Со стороны это, пожалуй, выглядит как попытка снести стену. Я просто вожу ногами на одном месте, а Бобби смеётся надо мной. В конце концов, он прекращает ребячество и уходит. Я тоже быстро собираюсь и еду в отель. Мне по-прежнему нужно закончить все дела касающиеся «Косты», а потом покончить с не менее важной проблемой. Из-за того, что сроки поджимают, работы становится ещё больше, но по-прежнему вкладываю всю душу в этот филиал. И я по-прежнему хочу вернуться на своё прежнее место работы. Да, отношения с Чживоном налаживаются, но это не значит, что я хочу работать с ним бок о бок, да и работать он мне нормально не даст. Я хочу работать отдельно от него, хочу делать своё дело, куда он не должен вмешиваться. Но уже одна мысль об этом разговоре вызывает во мне дрожь. Зная его вспыльчивый характер и зная, его дикую ревность к Хиро, он вряд ли разрешит мне уйти. Мы определённо круто поругаемся. — Вы уходите пораньше? — спрашивает меня его секретарша, которую мне до сих пор хочется выгнать. Вот уж её голодные глаза ни с чем не спутаешь. В них так ясно выражена надежда на что-то большее чем быть просто секретаршей, что хочется спустить её с небес на землю. Но самое идиотское, что Бобби не дурак, он наверняка это понимает, но всё равно держит её. Знаю, что вчера сама ему заливала что-то про ревность, а сегодня вот позволяю ей и мой мозг затуманить. Так, всё, нет! Никакой ревности. — Да, — коротко отвечаю ей и прохожу мимо. — А Чживону что передать, если он спросит? Соблазн просто так велик, что я… — Скажи, что я жду его дома, как он и просил. Это было попадание в десяточку. Чёрт возьми, Лин, когда это мы стали такими, а? Что за острые собственнические чувства? Что за прилив радости, когда видишь недовольство на лице секретарши? Отношения с Чживоном ни к чему хорошему не приведут, как показывает практика. Чживон сказал, что будет после 12, а значит, у меня ровно два часа на разговор. Ровно два. — Привет, — тихо произношу я, когда Джей осторожно открывает дверь своей квартиры. Лицо всё в ссадинах. Держится за бок. Одним словом, выглядит ужасающе. Сердце неприятно сжимается. — Привет, — так же тихо отвечает он и пропускает меня внутрь. *** Чай завариваю я. Вернее, это хотел сделать Джей, но я не позволила. Он и так разбитый. Морально и физически. Сажусь в кресло напротив. Джей ничего не спрашивает о том вечере. Вообще ни о чём не спрашивает. — Ты как? — задаю глупый вопрос, просто потому, что не знаю что ещё сказать. — Как видишь, жить буду, — он улыбается уголками губ и внимательно смотрит на меня, отчего становится не по себе. — Я…я хотела просто извиниться и убедиться, что ты в порядке. Сравнительном порядке, — уточняю я и барабаню пальцами по кружке. Я ведь всегда знала как успокаивать людей, почему же теперь так сложно? — Всё нормально, Лин. Ты не должна извиняться. В конце концов, когда-то я поступил как придурок и ты меня простила, так что…я в принципе даже не имею права тебя обвинять в чём-либо. Теперь мне ещё хуже. Во рту становится очень горько. — Думаю, даже тогда, виновата была я. Ты всегда был терпеливым и осторожным. И сейчас такой же. — Ничего не изменилось. И моё предложение тоже не изменилось. Я купил два билета в Германию, ещё тогда, когда сказал тебе про поездку, — Джей поднимается и достаёт из маленького шкафчика билет. — Я хочу, чтобы ты взяла его и подумала ещё раз. Если ты придёшь, я обещаю сделать тебя самой счастливой девушкой на земле, Лин. Я построю вокруг тебя ту нежность, которой тебе всегда не хватало. Но если ты не захочешь, я отстану от тебя навсегда. Я вернусь из Германии и мы будем с тобой общаться исключительно на уровне коллег. Ты знаешь, я серьёзно отношусь к работе, как и ты, поэтому я смогу это сделать. Я даже поздно замечаю, что рука моя замерла на чертовски горячей чашке, отчего подушечки пальцев покраснели. Ком подступил к горлу. Во рту пересохло. И я не знаю что могу сказать сидящему напротив мужчине. Поистине хорошему мужчине. Почему я не познакомилась с Джеем раньше чем с Чживоном? Моя жизнь не была бы столь грустной местами. Возможно, даже я была бы уже замужем. — Джей…я не смогу поехать с тобой. Вернее, даже если бы могла, это очень нечестно. Я не хочу укрываться от боли твоим пиджаком. Ты честен со мной, я тоже хочу быть честной. Я не поеду с тобой, по хорошо известной тебе причине. Прости меня. Ты заслуживаешь ту, которая с радостью поместит тебя в своём сердце, а не посадит на чужой стул. В глазах всё нечётко, потому что я снова слабая. Снова еле сдерживаю слёзы. Ну серьёзно, когда я, наконец, научусь не плакать? Джей улыбается и подносит руку к моему лицу. Большим пальцем смахивает слезинку. — Ты слишком чистая для этого мира, Лин. И всегда была такой. Поэтому тебе так сложно среди нас. Посмотри на себя. Ты меня не любишь, но плачешь из-за того, что я тебя люблю. Даже не знаю, мне от этого приятнее или больнее, — его слова отчего-то смешат и я улыбаюсь в ответ. Вытираю слёзы, но они все равно продолжают капать. Ну, чёрт возьми, я ничего не могу с собой поделать! Просто обидно. — Не плачь больше. Ни из-за меня, ни из-за кого-либо ещё. А если он тебя правда любит, он позаботится об этом. Я сжимаю руку Джея и, взяв свою сумку, ухожу. Он провожает меня до лифта и машет рукой на прощанье. — Счастливого Рождества, Джей, — говорю я, прежде чем закроются двери. — И тебе, Лин. Смотрю на часы, скоро уже 12. Золушке надо домой к тёмному рыцарю. Как ненормальная несусь по дороге, чёрт, главное успеть к этому ненормальному. Дрожащими руками достаю ключи, захожу. Темно. Успела. Кидаю пальто в коридоре вместе с сумкой и иду на кухню. Надо приготовить кофе, чтобы в квартире стоял любимый запах. Чёрт, а карамель забыла купить. Внезапно свет включается сам. — Золушке, определённо, есть чему у тебя поучиться. Я замираю на месте. Так, будто меня поймали с поличным. Сердце начинает биться как бешеное от яростного взгляда Чживона. Сидя за столом, нервно крутит в руках мобильник. Коленки начинают дрожать. Он ведь сам сказал, что будет после полуночи, чёрт возьми! Я так хотела избежать любых проблем. Вернее, так хотела отгородить их от Бобби, именно вот из-за этого тона. — У тебя ровно десять секунд, чтобы ответить мне честно, иначе я собью телефоном вооон ту бутылку с карамелью, — он указывает на бутылку стоящую на шкафчике недалеко от стола. Вспоминаю как он крушил здесь всё и резко хочется где-то спрятаться. — Я была с Хиро, — стараюсь, чтобы голос не дрогнул. В конце концов, на Хиро у него более мягкая реакция. Но сразу же жалею о сказанном. Чживон резко поднимается со стула и запускает телефон в бутылку, как и говорил. Я вздрагиваю и закрываю уши руками. — Ебаное вранье! — рычит он и бутылка летит вниз. Сладкая жидкость тут же начинает растекаться по полу под осколками и под разбитым телефоном. — Я как кретин торопил этих уёбков. Заставил закончить нашу встречу пораньше, потому что хотел скорее примчаться сюда и провести с тобой больше времени. А ещё по дороге купил ёбаную карамель. Но нет, Лин. Прихожу, а Лин здесь нет, — он обводит руками кухню и каждый раз подходит ближе. — И ты настолько хреновая лгунья, что даже не подумала о том, что я первым делом твоему дружку и позвонил бы. — Бобби… — Ты у меня как на ладони, Лин. Я по глазам могу сказать, где ты была и с кем ты была. Но я не понимаю зачем. Зачем ты врёшь мне? Захотелось проверить, каково это? А? Или это у вас в крови? Последнее бьёт меня сильнее пощечины. — Не говори то, о чём потом будешь жалеть. Соврала я тебе именно поэтому. Вот поэтому, — указываю на разбитую бутылку и стараюсь говорить спокойно, потому что если и я начну сейчас кричать, мы можем наговорить слишком много чего. — Я знала твою реакцию, поэтому. Если бы ты умел выслушивать людей и не реагировал, как с цепи сорванная собака, тогда мне бы и в голову не пришло тебе врать. — Зачем ты ходила к нему? — голос его становится тише, и это меня немного успокаивает. Возможно, я смогла достучаться. Снова. — Затем, что я не могу, как вы. Я не могу причинить человеку боль и не спросить, справится ли он с ней. Не могу сидеть спокойно, зная, что в чём-то виновата. Я бежала к тебе побитому, а потом обрабатывала раны, помнишь такое? Тебе ведь было тепло от этого? А у Джея нет такого человека. Никто не спрашивает у него: где болит. Его сестра в Японии, и сомневаюсь, что ей есть до этого дело. Чживон, ты просто не знаешь, что такое жить надеждами. Это самое плохое, что может сделать человеку человек — обнадёжить. Поэтому надо предупредить, чтобы надежды перестали расти. Иногда действий недостаточно. Нужно использовать слова, чтобы избежать недопониманий и пустых надежд. Бобби молча слушает меня, и по его лицу я понимаю, что, наконец, он чувствует, как был неправ только что. — Лин, — он подходит ко мне и кладет обе руки на шею, проводя большими пальцами по челюсти. — Ты ведь не бросишь меня? Мне хочется засмеяться. Бросить Чживона. Мне скорее себя будет легче бросить, чем его. Боже. Да если бы я могла… — Нет, — мотаю головой и осторожно убираю спадающую ему на глаза чёлку. — И не изменишь мне никогда? В глазах его читаю всё то предательство, которое он заполучил от моей сестры и своего лучшего друга. — Нет, — повторяю я и глажу его по щеке. До чего же глупый. Но он не виноват. Когда тебя предают хоть раз, доверие к людям исчезает. Но особенно больно, когда это делают самые близкие люди. — Хорошо, — шепчет он и просто крепко обнимает меня. В этом его жесте читается «я устал». Я глажу его по затылку, словно он маленький ребёнок, которого надо успокоить. Наше спокойствие прерывает звонок. Чживон нехотя от меня отходит, а я иду за телефоном. На экране высвечивается Дон У. Неожиданно. Последний раз мы с ним говорили очень давно и желания разговаривать у меня больше не было. А вот номер так и остался. — Лин? — раздаётся знакомый голос. — Да, — сухо отвечаю я. Козёл. — Лин, я знаю, я последний, с кем ты бы хотела говорить, но, я подумал ты должна знать. Мина в больнице. Сердце будто падает вниз. Куда-то. К пяткам. Рука с телефоном начинает дрожать. — Что с ней? — голос мой тоже дрогнет и в этот момент подходит Бобби. Замечая мой взволнованный вид, он подходит ближе со словами: «что случилось?» — Села пьяная за руль. У неё перелом ноги и…и человек ранен. Голова резко начинает болеть. Все беды оттого, что Мине всегда на всё наплевать. — В какой вы больнице? *** Чживон ни за что не стал отпускать меня одну. Я даже не знаю — это лучше или хуже. Он ведь не должен ехать если не хочет, тем более столкнётся там с бывшим другом. Но его невозможно было переубедить. Я не стала садиться за руль, потому что слишком была на нервах. Сначала от нашей с Бобби ссорой, а потом от новостей о Мине. Как только мы зашли в больницу, я тут же подбежала к знакомой фигуре парня. Рядом с ним стояли ещё и полицейские. Кажется всё намного серьёзнее, чем я думала. — Лин, — подскакивает Дон У, а потом бледнеет замечая Чживона. — Привет, Чживон, — говорит он так осторожно, будто боится разбудить в нём зверя. Бобби кивает ему просто на «отстань». — Что произошло, объясните нормально, — я смотрю то на полицейских, то на Дон У. Мина отделалась переломом ноги, слава богу, и мужчина, в которого она въехала, к счастью сильно не пострадал. Стало ясно, что так просто сестра не выкрутится. Напилась. Села за руль. Устроила аварию. Я опускаюсь на стул и хватаюсь за голову. Почему она просто не может жить спокойно? Чего ещё ей не хватает? — Семья пострадавшего требует…господин Ким? — мужчина в костюме полицейского, который только что вышел из лифта, внезапно останавливается, уставившись на Бобби. — Господин Чхве? Рад встрече, — он протягивает руку и полицейский с широкой улыбкой пожимает её. — И я очень рад, господин Ким. Правда, жаль не в лучшем месте. Что вы тут делаете? С вами всё хорошо? — Со мной да. Я здесь с невестой. К сожалению, её сестру недавно привезли, полагаю, это дело ведёте вы? Я бы сейчас на какое-то время задержала у себя в голове слово «невеста», но подумаю об этом потом. Мы с Дон У и двумя другими полицейскими смотрим на встречу двух знакомых. Думаю Чживон смог бы выжить где угодно, со своими-то связями. Он начинает внимательно слушать господина Чхве, смотреть в какие-то бумаги, а потом внезапно, похлопав полицейского по плечу, отводит его в сторону: — Давайте-ка мы с вами отойдём и поговорим на эту тему. Я не знаю что Чживон собирается делать, но что бы он ни делал, я уверена Мина до конца жизни не сможет ему отплатить. Через некоторое время меня запускают к Мине. Тихо захожу к ней и она, увидев меня, закатывает глаза. — Ну сейчас начнётся лекция о правилах движения и употреблении алкоголя. Заранее говорю, я очень раскаиваюсь. Ну, чтобы ты успокоилась и сегодня спала спокойно. — Я в любом случае сегодня уже не буду спать спокойно, — говорю я и сажусь рядом. — Ты одна? — спрашивает сестра и я знаю, что ей важно «да» или «нет». — Нет, Чживон говорит о чём-то с полицейскими. — Оу, он пришёл сюда? Как это мило, чёрт. Может снова попробовать вернуться к нему? Да шучу я, не напрягайся. — Я не напрягаюсь, Мина, — я пожимаю плечами, потому что мне всё равно. Я слишком хорошо знаю Чживона. Теперь уже слишком хорошо. Можно свернуть горы, но предав его раз, ты предаёшь его навсегда. — Ааа, истории о вечном доверии и любви. Только ты можешь в такое верить, честное слово, — она начинает кашлять, а я наливаю ей воду. — Не хочу. И вообще, прекрати, твоя забота меня напрягает. Я всё равно наливаю воду в стакан и ставлю его рядом, на случай если ей пригодится потом. На лбу и на челюсти у неё ссадины. На руке тоже большой синяк. Неужели это стоило того? — И давно ты стала пьяным гонщиком? — игнорирую её подколы и спрашиваю более строго. — У нас с Дон У семейные проблемы. Слушай, а здесь ведь можно курить, правда? — Надоел? Хочешь бросить его? — усмехаюсь, ведь это так в её стиле. — Не смотри с таким осуждением. Это моя жизнь, я могу уходить от тех людей, которые мне надоели. — Мина, ты долго так жить собираешься? — Нуу как тебе сказать, я планировала дожить хотя бы до 95. Но сегодня пиздец испугалась, больше не буду пить, мало ли не доживу, — она начинает хохотать, а потом хватается за бок и морщится от боли. — Вот блять, а! Я никогда не понимала сестру и, кажется, теперь ещё больше не понимаю. Такое чувство, будто она просто не нагулялась в молодости. Будто не совершала достаточно безумств, и поэтому сейчас навёрстывает упущенное. — Ну как спится с Чживоном? — Ты знаешь, что тебе тюрьма грозит? — Он так же жёстко трахается? Мне хочется залепить ей пощечину, но я не буду этого делать. — Нет. Со мной он очень нежный. Убедившись, что достаточно задела сестру судя по её лицу и пропавшему хорошему настроению, хватаю свою сумку и спешу отсюда уйти. Какого чёрта я вообще здесь делаю? Она во мне не нуждается. Да и никогда особо не нуждалась. — До того момента, пока однажды не застанешь его с какой-нибудь секретаршей. А потом он будет просить прощения с цветочками, да? — она начинает нести всякую чушь и старается побольнее меня ударить. Разве родная сестра должна так делать? — Кактусами, — говорю я, остановившись у двери. — Что? — сестра понятия не имеет о чём я, а Бобби понял бы сразу. — С кактусами. Он знает, что я не люблю цветы. Чживон знает, а ты нет. Точно так же, как и о нём ты не знаешь абсолютно ничего. Ты знаешь, что в его кофе полторы ложки сахара и столько же карамельного сиропа? Не знаешь, Мина. Ты ни черта не знаешь. Держись за Дон У. Он единственный, кто сможет тебя терпеть, потому что вы похожи. Я громко хлопаю дверью и тут же сталкиваюсь взглядом с Чживоном. Он стоит, прислонившись головой к стене, и смотрит так тепло, что ссора с Миной уже не имеет никакого смысла. — Пошли к тебе домой, поливать кактусы? — говорит он улыбаясь. Всё слышал. Я чувствую такое облегчение от его нежного и уставшего взгляда. Киваю и тогда он берёт меня за руку, засовывая в карман своего пальто. — Полицейские, — начинаю я по дороге к машине. — Я всё уладил. Ни о чём не думай. Они избавились оплатой за лечение пострадавшего. Понятия не имею как он это всё провернул. Неужели мир богачей правда такой могущественный и гнилой? — Избавились? Или ты их избавил? Чживон молчит и поворачивается назад, выводя машину из парковочного места. Значит, да. — Бобби? — Слушай, какая разница. Просто включи какую-нибудь музыку лучше. — Зачем ты это сделал? — Чтобы отпустить, Лин. Отпустил обиду вместе с деньгами, скажем так. А ещё, чтобы ты всю ночь не переживала о том, как твоя несчастная сестричка будет за всё платить. Потому что ночью у нас дела поважнее, — он снова так пошло улыбается, следя за дорогой, и я замечаю, что едет он медленнее чем обычно. Испугался. — А ещё попросил Дон У больше не показываться в нашей жизни. Слишком много всего за один день. Голова моя тяжёлая, будто в ней не мозг, а кирпичи. Я упираюсь лбом в окно. — Кажется не только я, но и ты слишком чистый для этого мира, — обречённо вздыхаю, вспомнив сегодняшние слова Джея. — Опять всякой фигни начиталась? — хохочет Бобби и я готова слушать этот смех постоянно. Такой родной. — Да, — я зеваю и закрываю глаза. — Лин? — Мм? — Поедем на Рождество к озеру? Возьмём с собой много-много бутылок карамели и много-много кактусов. Я улыбаюсь. — Поедем. *** — Чживон, вот всегда так, мы вечно опаздываем из-за твоего чертового душа! Я бегаю по комнате в поисках подходящих к ожерелью серёжек. Больше не будем принимать душ вместе. Всё. Чёрт, ну надо же, в такой-то день. — Завяжи мне его и не истери, — Бобби поправляет рубашку и протягивает мне фиолетовый галстук. Я быстро завязываю его, а потом разворачиваюсь спиной. — Подними её, — он тут же поднимает молнию на моём фиолетовом платье, которое мы подбирали к его галстуку. — Хиро мне никогда не простит. Опоздать на его свадьбу. Да это настоящее предательство. А Хэри до конца жизни будет дуться! А всё из-за кого? — А всё из-за паршивого Чживона, — тут же отвечает Бобби с самодовольной улыбкой. — Хун приехал! — я быстро надеваю туфли и мы выскакиваем. Третья неделя шла. Третья, с того момента как мы открыли Косту в отеле Чживона. Это стало настоящим бумом. Тогда в Японии тут же поменяли решение насчёт нашего филиала, и Джей полетел туда, чтобы довести проект до конца и сделать то, что они не дали сделать нам месяцами ранее. А ещё шла третья неделя с того момента, как меня тошнит. Я надеюсь это правда будет мальчик с таким же паршивым характером и тёплой улыбкой, как у отца. Ведь, в конце концов, каким бы плохим он ни был, лучше него я всё равно не нашла.