Я не помню, когда успела дойти до дома, когда успела раздеться, зайти в комнату, но помню ту пустоту, ветер, что гуляли в моей голове всё это время, помню, что когда посмотрела в зеркало, то увидела свои глаза. Пустые, покрытые белой пеленой и… уставшие. Потом опять пустота… И вот я лежу на своём ковре. Ковер был белым, с длинным, густым ворсом, а ещё он был очень (очень-очень!) тяжелым. Лежала я и думала, как я буду его убирать?! Ведь для ритуала надо было рисовать пентаграмму на полу! Я уже ненавидела эту идею… Вздохнув, я слезла с ковра, встала на четвереньки и начала его скручивать в некий рулет. Неожиданный звонок в дверь отвлек меня, и вскоре я оказалась под белым покрывалом, хотя чувствовала себя я придавленной тушей медведя.
— Надави на ручку, дверь и откроется! — крикнула я, барахтаясь под ковром.
В коридоре послышались шаги, потом скрипнула дверь… Грохот смеха обрушился на меня как-то, что меня придавило. Выгнув, до хруста шеи, голову назад, я с возмущением посмотрела на Клару с Богданом.
— Помогли бы лучше, — рыкнула я, а потом жалобно добавила, — ну пожалст…
Всё ещё хихикая, они подошли ко мне и начали сворачивать коврик. При этом занятии они, наконец, успокоились.
— Ух… Он весит… — начал Богдан.
— Как лось, — прохрипела Тень, закончив за Богдана предложение.
Тень и Призрак подняли свернутый ковер и, уже втроём мы дотащили его до угла, за шкафом.
Наконец, мы сели на мою кровать и отдышались. Сидели мы довольно долго, лень было вставать и хоть что-то делать. Я, вообще, можно сказать, была пострадавшая, поэтому мне нужен был отдых. Но Тень считала иначе.
— Подняли свои задницы и начинаем действовать! — вскрикнула она и подбежала к пакету, который бросила, когда поспешила ко мне на помощь.
Оттуда она достала толстую, черную тетрадь (в ней она записывала все самое, по ее мнению, важное и необходимое), пару альбомных листков, серебряное зеркальце, стекло, которое было покрыто черной краской, соль в целлофановом пакетике и маленькую бронзовую тарелочку.
— Так, Варька, доставай! — прикрикнула она на меня. — И ты, Богданчик, не сиди! — она махнула рукой в сторону Призрака.
Я встала и подошла к своему шкафу. С третьей полки я взяла свечки, подсвечники, украшенные сверкающей золотой нитью, и мой любимый браслет. Он состоял из маленьких чёрных бусин, в центре каждой было по синей точке, а рядом с застежкой была небольшая, голубенькая, хрустальная четырехконечная звезда. Благодаря этому браслету, демон будет прикреплен ко мне, чему, собственно, я не была рада.
Когда я повернулась к ребятам, Призрак уже стоял с ножом. Лезвие ножа было матово-белоснежным и в мелких царапинках. Рукоять была из тёмного дерева, в рельефе древесины можно было угадать замысловатый узор. На конце этой рукояти сверкал, незнакомый мне, прозрачный камень. Во второй руке у Богдана была длинная стальная цепь.
— Ну, что, начнём? — задала риторический вопрос Клара и взяла один из альбомных листов.
На этом листке была начерчена странная восьмиконечная звездочка с изогнутыми лучами, посередине которой был круг, а в этом круге кружки помельче.
— Варя, размельчи одну свечу ножом Богдана, только сначала прогрей его на пламени свечки, которую будешь резать.*
Сказав это, Тень начала изучать рисунок, водя по нему пальцем. Я же, взяла одну длинную красную свечку и подожгла её. Богдан протянул мне свой нож. Пламя свечи обхватило лезвие. Лепестки огня завораживали, они плясали на ноже, оставляя на нём алые всполохи. Я тряхнула головой и потушила свечу.
Лезвие мягко разрезало воск, заставляя его крошиться. Красные кусочки падали в бронзовую тарелочку и были похожи на клубничные леденцы, только не яркие и переливающееся, а матовые и мутные.
— А теперь растопи эти кусочки и добавь туда соли, — сказала Клара, не отрываясь от рисунка.
Я хотела уже возмутиться по поводу её повелительного тона, но передумала. Взяв ещё одну свечу, я начала топить красный воск. Пока Клара перерисовывала растопленным воском пентаграмму на пол, освобожденный от объятий ковра, я лежала на кровати и размышляла над Марком.
Он вызывал раздражение, но не такое, какое бы вызвал у меня болтливый человек (как Машка), а другое, странное. «Он раздражает тем, что позволил мне в него влюбиться», — с ясностью пронеслось у меня в голове. Я вздохнула.
— Тьма, тащи сюда свои костыли, — прорвался сквозь моё сознание голос Богдана.
Я встала. На полу был круг из цепи, внутри которого находилась восьмиконечная звезда. В звезде были три круга, в одном из которых лежал мой браслет рядом с зеркалом. Что было дальше я смутно помню. Мы капнули в пентаграмму свою кровь. А дальше… Тарелочка с оставшимся воском опрокинулась, от этого Тень сбилась с заклинания. Перед глазами всё поплыло, что-то вспыхнуло и я провалилась в объятия бездны…
Песок. Песок повсюду. Он возвышается огромными барханами и ниспадает метровыми волнами. Он был невероятного золотого цвета, песок переливался и сверкал под палящими лучами белого солнца, которое находилось на невозможно-лазурном небе. Слабый ветерок шевелил песчинки, никак не определяясь какой узор составить из этих золотых крупинок.
Я стояла по щиколотку в песке. Невыносимый жар пронизывал каждую клеточку тела. И опять необъяснимый страх… Он неумолимо просачивался во внутрь, по-тихому заползая в сердце.
Но, что такое страх?
Я раньше не задавала себе этого вопроса, но теперь задала и сразу нашла ответ.
Это тень. Тень без лица и формы. Это сгусток чёрного дыма, который ты вдыхаешь, а когда вдохнёшь, то тебя начинает пробивать дрожь. От страха невозможно избавиться. Можно только оттолкнуть его на время, но он всё равно вернётся. Вернётся и опять заставить тебя дрожать.
Я стояла, обхватив себя руками, и смотрела на сверкающий песок. Песок уже достигал колен. Я испуганно дернулась и тут же провалилась в песок по пояс. Песок жадно заглатывал меня. Кажется, я даже услышала жадное причмокивание. Песчинки достигли шеи и, я сделала последний глоток воздуха.
Я со стоном вернулась в сознание, но глаза не открывались, будто налитые свинцом. Я попыталась шевельнуться, но тело пронзила дикая боль, жгучая, как раскаленная лава. Голос тоже не слушался, из рта вылетел только свистящий хрип.
— Тихо, тихо, — прозвучал знакомый голос над ухом. — Лежи.
Что-то прохладное и мокрое коснулось глаз и, наконец, принесло облегчение. Я расслабленно выдохнула и слабо улыбнулась. Наконец, свинец ушёл и я смогла приоткрыть глаза. Рядом со мной сидела Клара с мокрой ваткой, а на полу карачился Богдан, стирая с пола воск. Больше я ничего не видела, так как голову было трудно поворачивать. Увидев, что я открыла глаза, Клара радостно улыбнулась.
— Ты как? — спросила Тень.
— Пи-и-ть, — еле прохрипела я.
Клариса кивнула и шустро побежала на кухню, напоследок кинув настороженный взгляд мне за спину. Я хотела повернуть голову, но в шеи это отдалось такой болью, что я зажмурилась и захрипела. На хрип тут же обернулся Призрак и, подскочив ко мне, сел на кровать.
— Не шевелись, если не можешь, — пробурчал он.
— Что у меня за спиной? — прошептала я.
— Тебе лучше этого пока не знать, — Богдан с раздражением посмотрел мне за спину.
Я закатила глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то.
— Такими темпами ты увидишь свой мозг, — хмыкнул мой друг.
— Если он есть… — раздался незнакомый голос у меня над головой.
Я возмущённо дернулась и тут же вскрикнула, тысячи иголок пронзили тело. Пришлось вести бой обездвижено лёжа на кровати. Я попыталась достойно ответить, но тут вошла Тень со стаканом воды в руках. Она поднесла стакан к моему рту и, я с наслаждением осушила стакан. Тело тут же начало наполняться энергией и жизнью.
— Ну и водохлеб! — осуждающе произнесло за спинкой кровати.
Я резко села в кровати и кинула за спину подушку и только потом поняла, что незнакомый человек находится у меня дома. Незнакомец у меня в комнате! Судя по вскрику, я попала. Только после этого я повернулась… И почувствовала, как моя челюсть коснулась пола.
Передо мной стоял парень лет девятнадцати с серебристо-серыми волосами, лиловыми глазами, смуглой кожей, одетый в голубую, холщовую кофту с широкими рукавами и в белых штанах, на голове золотой обруч. Правда, всё это разглядела только после того, как отвела глаза от огромных (в два раза больше самого парня) светло-серых крыльев.
Шок, недоумение, непонятная злость, страх врезались в мозг.
— Э-э-э… — протянула я.
— Чего вылупилась? — рыкнул парень.
Я тут же взвилась и кинула в парня то, что попалось в руку. Это оказался нож Богдана. Только благодаря сноровке парня, нож не угодил ему в лоб, а лишь царапнул эльфийски-острое ухо.
— Зря ты записалась на метание, — покачала головой Тень.
— По-моему, наоборот, — я с возмущением взглянула на неё. — Это, вообще, что? — я указала на незнакомца, который потирал ухо. — Мутант?! Они существуют? Или у меня глюки?
— Это ангел… — смутившись, произнесла Клара.
Только тут до меня дошли воспоминания. Но какой ангел, когда мы вызывали демона?! Во рту опять пересохло.
— Богдан, принеси ещё воды… Кувшин… И лимон не забудь… — прохрипела я.
Богдан кивнул и вышел за дверь. Я повалилась на кровать, тело вновь охватила слабость.
— Тьма, ты чего? — обеспокоено спросила подруга.
Я не ответила и прикрыла глаза. Тут на мой лоб легла прохладная рука и от нее начал исходить спасительный холод. Я открыла глаза и увидела перед собой невероятной глубины лиловые глаза. «А у Марка они красивее… Такие зеленые…», — пришла в голову неожиданная мысль.
— Что тебе снилось, когда ты была в отключке? — строго спросил ангел.
— Пустыня… — вырвался свист.
Ангел покачал головой и тут же в комнату вошел Богдан с большим графином воды, в котором плавали кусочки лимона. Я жадно припала губами к стеклу и почувствовала, как кисловатая жидкость наполняет каждую клеточку тела. Выпив всё до дна, я отвела глаза и увидела ошарашенные глаза Трио.
— Что? — невинно спросила я, потупив взор.
Тень покачала головой.
— Давайте спать, — зевнула она и бухнулась рядом со мной на кровать.
***
Проснулась я, когда уже за окном начало светать. Богдана с Кларой не было, и судя по записке на моем шкафу, они ушли домой. Чёртова ангела (как бы это странно не звучало) тоже нигде не было, чему я была несказанно рада.
Я подошла к окну, за толстым стеклом была метель. Она металась от дерева к дерево и, ударяясь об стволы, сумасшедше уносилась в другую сторону. За собой она тащила снег, собранный с тропинок, дорог, ветвей деревьев и с крыш домов. Я смотрела на это, а в голове стояла пугающая пустота. Только в углу подсознания копошатся мысли.
— Ну, давай познакомимся хотя бы, — хмыкнул кто-то сзади меня.
Вздохнув, я обернулась. Говорить ни с кем не хотелось. Мысли бродили где-то далеко, а в теле до сих пор оставалась усталость. Как я и думала, за мной стоял крылатый.
— Тьма, — спокойно сказала я, протягивая руку.
Ангел приподнял левую бровь, видимо, удивляясь моему спокойствию (а может тому, что я представилась прозвищем), но всё же ответил на рукопожатие.
— Ярослав, — представился ангел.
— Значит, Ярик, — сделала я вывод.
— Лучше Яр, — раздраженно поправил меня Ярослав.
И тут я поняла, что хочу вывести его из себя. Вот просто посмотреть на то, как он будет выглядеть в гневе. Как встанут дыбом волосы, потемнеют глаза.
— Ярик, — твердо сказала я, начиная игру. — Ну, или тогда Славик, или Ярос, или Ярис. Точно. Ты — Рис, — я щелкнула пальцами.
Лиловые глаза ангела яростно полыхнули, но он тут же взял себя в руки.
— Давай остановимся на Ярике, — вздохнул он.
— Вот и отлично, — слегка огорченно произнесла я.
Я легла на кровать, отвернувшись к стене, и прикрыла глаза. Краем уха я услышала, как что-то прошуршало, и скрипнуло старое кресло, которое стояло в углу комнаты, следом послышалось кряхтение ангела. Я обернулась и увидела, как Ярик пытается устроиться на кресле со своими огромными крыльями. Я не выдержала и расхохоталась.
Ярослав гневно посмотрел на меня и рыкнул.
— Попробовала бы ты пожить с такими крыльями.
Я хмыкнула, но ничего не ответила. Были времена, когда я просто мечтала о крыльях! И даже начала их делать: собирала перья, делала зарисовки. Хоть и не летала бы, но зато красиво.
Я их сделала. Получились как настоящие и даже двигались.
— А каково это, иметь крылья? — вдруг спросила я, удивляясь сама себе.
Ангел поперхнулся от неожиданности. Он медленно сел на пол и нагнулся вперед. Крылья укрыли паркет перьевым ковром. Ярик склонил голову на бок и слегка прищурил лиловые глаза.
— Это так же, как иметь свободу, — прошептал Ярослав.
Мы помолчали, как вдруг, разбив окно, на пол шмякнулось что-то чёрное. Я подскочила и села на кровати, смотря на копошащийся чёрный комочек. Тут же осколки стекла, звеня, поднялись в воздух и поплыли к чернеющему проему окна. Я с открытым ртом смотрела, как стекло вновь стало целым.
Ярослав поднялся и спокойно подошёл к чернышу и начал его рассматривать. Вдруг он расширил глаза и, отскочив назад, по кошачьи зашипел. Я же, оправившись от испуга, присела на корточки около комка. На меня с испугом смотрели маленькие чёрные глазки. С удивлением, я поняла, что это летучая мышь. Небольшая, с широкими перепончатыми крылышками и с большими острыми ушками с кисточками на конце. Я ахнула. Передавив тоненькое горло, на шее был завязан бархатный платок. Я торопливо начала развязывать тугой узел. Когда с этим делом было покончено, летучая мышь с писком начала втягивать в себя воздух.
А на латке я обнаружила вышитую надпись:
«Опасайся крутых поворотов, Поднебесная. Просто так тебе это с рук не сойдет!»
Любой обманчив звук.
Страшнее тишина…
Когда в самый разгар веселья
Падает из рук
Бокал вина…**
