Защити меня от желаний

Сложно ли подчиняться холодному и расчетливому разуму, подшучивать над тобой, игнорировать твои чувства, когда хочется валяться у тебя в ногах и просить прощения за боль, которую причинил? Безумно. Когда я зашел в нашу комнату, то увидел, как ты мечешься из угла в угол как лабораторная мышь, которая чувствует приближение смерти. Каору, ты — мышь, а наш отец — тот самый ученый, который хочет заразить тебя вирусом, а потом безуспешно пытаться вылечить каким-нибудь новым лекарством. Мне обидно за тебя и твои перспективы. Только теперь, дорогой брат, я не могу больше сюсюкаться с тобой и выполнять свои желания. Теперь я должен справиться с собой и спасти тебя. — На час дня запланирован семейный обед. Отец хочет, чтобы ты принес ему извинения за свое поведение, — ты теперь так холоден, только ты ли это? Скажи мне, ты обижен или зол? Интересно, за что? За ночь, или за то что ты пришел утешить меня, а я повел себя как типичный мудак, завладевший цыпочкой после клуба? Каору, прости меня. Прости. — Как скажешь, братишка, — пытаюсь надменно улыбаться. Глаз дергается от нервного тика, но ты ведь не видишь этого и веришь мне, правда? — До обеда времени еще навалом, может займемся чем? Выдавливаю из себя косую ухмылку и сдерживаю презрение к себе. Так надо, это необходимая модель поведения. Чем сильнее ты будешь меня ненавидеть, тем легче тебе будет расстаться со мной. Я знаю это. Каору начинает судорожно собирать свои вещи, и я вижу, как дрожат его руки. Тупо смотрю как он роняет предметы, пытается схватить наполовину собранный чемодан и затолкнуть туда какие-то абсолютно ненужные вещи, а чемодан просто раскрывается и падает на пол. Ты такой дурак. — Что ты делаешь? Молчишь в ответ. Сгребаешь с пола кучу вещей в охапку, плечом отталкиваешь меня с прохода и выходишь. Хорошо. Надо переодеться. До обеда я долго рылся в наших общих вещах и искал среди них рубашки с длинными рукавами. Среди моих попадались только светлые и я не понимал, как я со своим увлечением мог раньше ходить перед всеми в светлых рубашках. Посмотрев на еще кровящие ранки я решил, что воспользуюсь темно-синей рубашкой брата. Переодевшись, я сел на кровать. В голове очень сумбурно проносились мысли. Проблема была в том, что из всего этого потока надо было выудить что-то полезное и представить в виде четкой схемы. Пока что получалось отвратительно. Извиниться перед отцом и при этом не вызвать подозрений. Рассориться с Каору так, чтобы он не захотел меня больше никогда видеть. Понять, как заставить Каору задержаться на самолет, что представлялось почти невероятным, учитывая его дисциплинированность. Получить хотя бы малейшие представления о медицине. Сесть на самолет вместо брата и улететь раньше, чем кто-либо поймет, что произошло. Мда… И это только основные пункты, помимо которых будет еще тысяча мелочей. Для начала нужно подобрать слова извинения для отца. Я даже не могу вспомнить, когда последний раз извинялся перед ним, обычно это делал Каору, великолепно объясняя мое поведение с точки зрения психологии. Черт, Каору! Как жаль, что я не могу посвятить тебя в этот план, ты бы точно придумал, как все правильно провернуть. Учитывая твой уровень образованности, нужно каким-то волшебным и невероятным способом обмануть тебя и не дать возможности понять, что происходит, хотя бы до отъезда. Черт, это действительно кажется невозможным. Я резко встал, будто физически пытаясь избавиться от назойливого: «Ничего не получится», то и дело всплывающего в голове. Начал медленно расхаживать по комнате, в попытке снова вернуть себе уверенность в собственных силах. Ну не идти же снова в кладовку… В первую очередь нужно сконцентрироваться на самой ближайшей цели. Разговор с отцом. Здесь появляется несколько вопросов: «Почему вдруг я решил идти на примирение?», «Почему вдруг извиняется не Каору?», «Как заставить Каору поверить в происходящее, если мое поведение на данный момент уже вызывает кучу подозрений?» До обеда еще около полутора часов. А что если?.. И снова я стоял перед зеркалом. Чтобы все прошло гладко было необходимо настроиться, вызвать необходимые эмоции. Когда Харуки погибла, Каору рассказывал мне о последовательности стадий принятия горя. Если предположить, что во время прошлого обеда я торговался, то сейчас самое время для депрессии и последующего принятия. Через несколько минут я пошел искать Каору. Из-за необходимых попыток убеждения самого себя что «так будет лучше» и «Каору сам этого хочет» на душе стало паршиво, что очень хорошо для плана, но тяжело. Тяжело балансировать на грани всех этих эмоций и оставлять место рассудительности, чтобы в любой момент можно было одернуть себя и не скатиться в любую из них, испортив абсолютно все. Перед дверью пришлось остановиться и выдохнуть. Ладно, стучу. Каору открыл дверь, но увидев меня сразу попытался закрыть ее. С одной стороны было невероятно обидно, а с другой говорило о том, что план работает. — Стой, подожди! — я подставил руку в щель. Дверь прищемила пальцы и я знал, что Каору вряд ли сможет сейчас противостоять своему уже внутреннему принципу «Не навреди» и впустит меня. Так и произошло. Брат распахнул дверь, скривившись, как будто ударило по его пальцам. Взглянув на меня как-то очень вымученно, он прошел внутрь комнаты и сел на кресло, стоящее у окна. — Ну и чего ты хочешь теперь? Еще разок оскорбить меня? Назвать подстилкой? Или придумал еще что-то новое? — его голос был нетипично холодным и бесстрастным. — Каору… — я замолчал. Он смотрел в окно, игнорируя меня, пытаясь уклонится от моего взгляда. Мне казалось, что у него на глазах проступают слезы и он всеми силами пытается скрыть это от меня. Каору, черт возьми, мне так дерьмово от этого! — Каору, ты правда считаешь, что мне стоит извиниться перед отцом? — я пытался говорить спокойным, тоскливым голосом. Снова приходилось играть, потому что былая навеянная грусть испарилась, внутри меня все также кипела ярость и, казалось, что каждое мое слово пропитанно ей. — А ты думаешь, что не стоит?! — он вскипел, и наконец повернул на меня голову — Ты снова устраиваешь скандал, снова перечишь всем вокруг, тебе не надоело? Может быть пора взрослеть, а, Хикару? Я устал, — он всхлипнул и запнулся, — я устал вытирать тебе сопли, пытаться наладить твои отношения со всеми окружающими, чтобы ты потом имел меня как вещь и поливал грязью. Ты считаешь, я этого достоин? Тогда уж лучше на войну, там хотя бы дерьмо льют враги, а не собственный брат! — начатая спокойно речь вскоре переросла в бурю, голос Каору срывался на крик, по моей спине прошел холодок. Как же ты не представляешь, насколько я зол на себя, как я хочу обнять тебя. Но… — Я тебя понял, — я развернулся и вышел из комнаты. Пусто. Во время твоей речи внутри меня пылал такой огонь, что, кажется, он выжег все, что там молго быть. Нужно было освежиться. Все шло по плану, но как было бы хорошо, если бы план не был таким болезненным. Я вышел во двор. Может быть стоило объяснить ему все и он бы понял?.. Может стоило сказать ему правду, а если он чувствует тоже самое, мы бы вместе решили все проблемы? Наверное, я еще могу вернуться и все сказать. Как же я не хочу, чтобы он страдал. Так. Стоп. Это Каору, он никогда самостоятельно не ослушается отца. Только я, самостоятельно, могу сделать так, чтобы Каору смог выбрать другой, более счастливый жизненный путь.