бывших детей не бывает

ИмЁль глубоко вздохнула и неспешно обернулась к выходу. Тень пропала и Аран тоже. Она облегченно вздохнула и неожиданно для самой себя расплакалась. Этот кошмар начался с тех самых пор, как Аран очнулась. Тогда все действительно изменилось. Именно тогда женщина действительно испугалась. Испугалась даже больше, чем тогда, когда дочь впервые притащила в дом грязную, старую игрушку. ИмЁль пыталась объяснить своему чаду, что это плохо, так нельзя, но девочка непонимающе округляла глазки и продолжала утверждать, что мама сама их ей дает. Каждое утро кладет в постель. Женщина вздрогнула и вновь повернулась к двери. Сейчас она боялась своего собственного ребенка, наверное, больше всего на свете. Девочка из светлой малышки обернулась запутанным комком каких-то немых обид, сгустком боли. Она постоянно рыдала, истерила и пряталась от родителей в шкафу. ИмЁль зажала себе рот ладошкой, краем глаза замечая, как сморщился её спящий супруг. Он не должен слышать её плача. Женщина напряглась, вслушиваясь в тишину. Ничего. Кажется, чудовище действительно уснуло. Половицы заскрипели, стоило родительнице неуверенно приблизиться к постели. Она укуталась в легкие простыни и на секунду прикрыла глаза, но лишь сон чуть сильнее сомкнул свои ладошки на тонкой талии, как глаза мгновенно распахнулись. ИмЁль задрожала, чувствуя горячее дыхание совсем рядом, и вгляделась в мутные очертания. Мрак понемногу рассеялся, а глаза, привыкшие к темноте, зацепились за темную макушку. Аран была здесь. Рядом. Не рискнув приблизиться вплотную, она лежала на небольшом расстоянии и пальцами перебирала упавшие на лицо матери пряди. Впервые за эту неделю женщина видела лицо своей дочери так близко. Черты её изменились. Лицо стало более вытянутым, мужским, глаза потемнели, а губы стали чуть больше и пухлее. На мгновение ИмЁль забыла, как дышать. Она приложила ладонь к раскрытому рту и не в силах поверить своих глазам, отрицательно замотала головой. Отголоски воспоминаний больно ударили по вискам. Ослепили её на пару секунд и заставили сморщиться от боли. Лицо, на которое она сейчас смотрела, не принадлежало её чаду, но и незнакомцем этот кто-то не был. — Чонин? — Женщина коснулась длинных прядей девочки, приглаживая их. Ребенок ничего не ответил. Он улыбнулся и в наслаждении прикрыл глаза. Прикосновения мамы были такими успокаивающими и по-особенному теплыми. ИмЁль все ещё прибывала в шоке. Как такое могло произойти? Её ребенок, её девочка, за неделю обернулась точной копией её первой любви. — Не может быть — неуверенно женщина коснулась щеки своего чада. — Мама, ты ведь меня больше не бросишь? — Голос малыша был хриплым и звучал немного простужено. — Что? — Женщина растерялась. Её ладошки вмиг стали влажными от пота, а коленки подогнулись. — Мне было так больно, — Малыш насупился, — когда меня вытаскивали. Я так не хотел расставаться с тобой. Было ещё рано выходить отсюда — теплая ладошка коснулась живота ИмЁль — Я их просил меня не трогать, но они меня не слышали. — Этого не может быть! — Женщину колотило как в лихорадке. Она отпрянула от своего дитя и осторожно отползла на другую сторону постели, ближе к спящему супругу. В голове мгновенно всплыли фрагменты из прошлого. ИмЁль до сих пор в подробностях помнит тот день. Чонин первый нарушил клятву. Не смотря на обещания любить вечно, он изменил, а она в свою очередь лишь избавилась от «тяжкого груза». "Аборт — это не убийство, - твердила мама. - Это шанс на новую жизнь, понимаешь? Только представь, как тяжело тебе будет с этим малышом на руках". — Мамочка, ты ведь меня больше не бросишь? Не сделаешь больно, правда? — Карие глаза были полны надежды. — Что за глупости?! — ИмЁль практически расхохоталась — Ты не можешь быть живым. Этот аборт уже в прошлом и ты в прошлом и Чонин! Все это бывшее и уже давно забытое! — Бывших детей не бывает, ведь так, мама?