Все дороги ведут ронинов

      В комнате управления стояла давящая тишина. Рони беспокойно ёрзала, боясь пропустить нападение врага или же очередной морской дряни. В принципе, ей наоборот с этим было легче — интуиция бы сообщила об опасности, но это совершенно не мешало девушке нервничать. Первое дежурство. Первое ночное бдение, как, издеваясь, нарёк его Шачи. Какой дурак вообще это ляпнул? Рони вздохнула. В комнате управления было слишком темно и чересчур тихо. Не спасало даже пение, на которое посмеивающийся капитан дал карт-бланш. Её голос эхом отдавался от металлических стен, а смотрящая в душу бездна за стеклом напоминала, на какой глубине они сейчас находятся. Если вдруг что-нибудь случится — их ничто не спасёт. Даже умение плавать. Давление снаружи просто убьёт любого при первой же попытке всплытия.       Однако, спустя двадцать минут панику успокоить более-менее удалось. И на смену ей пришли другие мысли… Лучше уж паника. То, что Трафальгар Ло нравился Рони, девушка уже поняла, приняла и с плохо скрываемым раздражением начала ждать, пока чувства исчезнут. Вариант с признанием или того хуже — взаимностью, Рони даже не рассматривала. Трафальгар Ло был красив. Один из тех людей, вокруг которых в обычной жизни девушки вьются стайками и, наивно хлопая глазами, просят что-нибудь рассказать. Не спасла бы его от популярности даже напускная холодность — это притягивало даже больше. Рони тоже повелась, но не столько на это. Девушке всегда было трудно общаться с людьми, особенно с теми, кто значительно старше её. А капитан был старше аж на семь с щепкой лет. Рядом со старшими любые умные мысли не покидали кончик языка, мозг робел, а взгляд тянулся к полу. К капитану это тоже относилось — он всё же был слишком не похожим на неё, для того, чтобы так просто с ним общаться, но, тем не менее, с ним было уютно. Тепло и приятно. Из-за начавшихся тренировок Рони не часто его видела, кроме как за обедом и ужином, но эти встречи её не тяготили. Кок вообще была из тех людей, которые хотели всё и сразу, но при этом считали, что хорошего должно быть по чуть-чуть. Иначе судьба даст по мозгам за счастье. Рони стойко осознавала, что провела на субмарине… а, собственно, сколько? Неделю? Больше? Меньше? Она и с календарём путалась в датах, наслаждаясь медленным течением времени, а уж без него… В любом случае, времени прошло достаточно, чтобы осознать степень той эмоциональной задницы, в которую она угодила. Любовная лихорадка в финальной стадии: мозг уже начинал строить планы на то, что лихорадка заразна.       Отрезветь не помогало ничто. Рони была из тех людей, которые наслаждались легким чувством влюбленности. Но не более того: серьёзных отношений у неё никогда не было, и они её пугали. Лучше уж просто сидеть себе в уголке и помалкивать. Вот только её чувства всегда были настолько светлы и наивны, что оказывались очевидны для каждого. Рано или поздно, капитан и остальные обо всём догадаются. И посмеются. В конце концов, именно так обычно и происходило.       Рони с тоской проверила все показатели. Предсказуемо в норме. Глубина оптимальная, сбоев в работе вентиляции нет, уровень электроэнергии высокий… Ничего криминального. Если бы не возможность нападения какой-нибудь морской дряни или опасность наткнуться на скалы, в ночном бдении и вовсе бы отпала необходимость.       Покончив с формальностями, Рони снова вернулась мыслями к капитану. У него был довольно странный характер. Спокойный, уверенный в себе человек, который не брезгует иногда пошутить и издевательски улыбнуться. От Трафальгара Ло можно было ждать всего, даже самого невероятного безрассудства, но вот простого дурачества… Нет уж. Если хирург — а, как она недавно выяснила, капитан по профессии был именно хирургом — и шутил, то часто довольно мрачно или жестоко. Единственная безобидная шуточка на памяти Рони — та самая про сирену. Особенно разителен был контраст, когда капитана окружали Шачи и Пенгвин.       Эти двое, насколько уже могла судить кок, были довольно легкомысленными. Шутили даже в самой сложной ситуации, но если она выходила боком, то Пенгвин виновато улыбался, а Шачи ворчал. В остальных случаях их характер был идентичен. Даже по отношению к женщинам, чьи фотографии они вырезали из получаемых газет и расклеивали в кубрике. Рони считала это глупостью, Бепо что-то говорил про медведиц, а Трафальгар Ло молчал. Предсказуемо — капитану было не слишком-то много дела до увлечений подчиненных. Вот только в один момент такая логика сломалась.       Рони многого не знала об этом мире. Она часто путешествовала в своём, так что отличия между людьми видела на собственном примере. Говорят, что люди везде одинаковые… Это не так. Как раз за разом говорила ей мать: менталитет — страшная сила. И эти самые носители иномирного менталитета поведали ей об одном понятии: накама. Что-то вроде друга, но чуть более обширно и ярко. Фармацевты могли часами пропагандировать идею пиратской романтики, рассказывать сказки про Ван Пис — сокровище, оставленное на Рафтеле Роджером — и с особенной нежностью упоминать про накама. Именно это слово с такой легкостью вело одиноких мальчишек в море, к жажде приключений. Неудивительно, знание, что есть люди, которым ты дороже целого мира, вдохновляло. Рони хотелось верить, что их команда — тоже накама. И что не только они — фанатичная троица — так считают.       В комнате управления ощутимо похолодало. Отвлёкшись на размышления, девушка не сразу заметила, что показатели котельной нестабильны. Пришлось возвращать всё в норму и терпеливо ждать, когда же в помещении снова потеплеет. Хоть бы в каютах было всё нормально — будет очень стыдно, если команда заметит её оплошность.       Ближе к трём часам ночи в воздухе повис ощутимый аромат надвигающейся опасности. Корабли дозорных их не могли настигнуть физически — все-таки глубина у них не шуточная. Тепловой сканер молчал, так что наличие Морских Королей исключено. С какой стороны не подступись — везде тихо. Оставались лишь природные явления, ужасами которых пугал её Бепо. Зеркальные иллюзии, внезапное оледенение вод и непредсказуемые извержения морских вулканов. Откуда ждать нападения?       Рони нахмурилась. Чувство тревоги усиливалось. Кок проверила все приборы и внимательно вгляделась в тёмную гладь воды. Справа, слева, сзади, спереди… Сверху! Она не проверила, что у неё сверху! С замиранием сердца, подлодка была развёрнута под таким углом, чтобы появилась возможность взглянуть наверх. Фонари осветили осколки огромного корабля, падающего на субмарину. Рони внутренне похолодела, но не потеряла самообладания. Опасность была выявлена на достаточно раннем уровне, чтобы уклонение от неё не стало проблемой.       А спустя несколько минут, она и вовсе была сведена на «нет». Рони сумела вывести корабль из опасной зоны и была безмерно счастлива, что справилась с этим испытанием. Её интуиция бесподобна. На радостях девушка бойко вскочила с кресла, крутанулась вокруг своей оси, больно стукнулась коленом…       — Идиотское кресло! — … и не придумала ничего умнее, чем стукнуть кресло ещё раз. На этот раз другим коленом, и со всей силы. Увиденный результат заставил её забыть о боли: металлическое основание кресла было немного вогнуто внутрь. — Это… я сделала?       Рони внимательно изучила предмет, пытаясь вызвать в памяти: была ли тут эта вмятина ранее. Не вспомнила. Зато, приложив к повреждению колено, осознала, что форма совпадает. Вот как она пережила падение. В моменты сильного эмоционального всплеска тело стало каменным и приобрело невероятную силу. Больше не требовалось ни в чем себя убеждать — Рони верила, что у неё все получится. Крепко сжав кулак, кок почувствовала слабое тепло, словно струящееся по венам. Соприкосновение с металлом больше не ощущалось. Теперь она не боялась смерти. А со следующего дня тренировки решительно пошли к успеху.       Капитан ввёл традицию: без десяти девять всплывать, в девять завтракать. Обычно к этому времени по всему миру разлетались газеты, и если умная птица замечала субмарину, она доставляла её и им. Рони читала корреспонденцию с особым удовольствием: она до сих пор мало что знала об этом мире, а этот клочок бумаги давал неплохое количество информации. Хоть и не всегда верной, как не преминул заметить капитан. Наиболее примечательными стали выходки пиратов-новичков Юстасса Кида и Скретчмена Апу. Но особое внимание капитан рекомендовал обратить на краткое упоминание Монки Д. Луффи: этот парень вроде бы ещё ничего не сделал, но получил за свою голову награду в тридцать миллионов белли. Очень странно. Капитан сказал, что, скорее всего, этот Монки натворил что-то действительно грандиозное ещё за пределами Гранд Лайн, так что правительство посчитало его опасным авансом. Шачи сказал, что этому мальчишке можно позавидовать, капитан же с лёгкой усмешкой обещал им куда более жуткую славу. Рони это не радовало.       Время на субмарине текло почти одинаково, размеренно. Тренировки шли всё также на изнеможение, но теперь все к ним привыкли и больше не жаловались по вечерам. Рони даже снова начала петь, а Шачи издеваться насчет сирены на судне. Обидно, между прочим, но тут на помощь пришёл капитан, который ввёл негласное правило не обижать кока. Рони, конечно, могла бы просто игнорировать подколки — ей не привыкать, — но две искренне раскаивающиеся головы на комоде всё же отлично подняли настроение. Как жестоко с её стороны.       Особенно Рони нравились вечера, хоть в этом было трудно признаться. Тихие, спокойные, под боком у рисующего капитана. Иногда они даже разговаривали, и Рони уже не понимала, на кого на самом деле смотрит: на мужчину или рисунок. Долго сидеть на диване, поджав под себя ноги и склонив голову набок, было неудобно, зато по-настоящему уютно. И так тепло от ощущения чужого присутствия рядом, как никогда не бывает даже под сотней одеял и простыней. Рони почти физически чувствовала, как чужое тепло течёт по венам, наполняя пространство в груди. Ей хотелось улыбнуться и чуть-чуть смеяться, с легким смущением и нежеланием отвлекать от работы. Капитан иногда на неё оборачивался, смотрел в глаза и снова приступал к работе. Рони никогда не могла понять, влюблён человек пред ней или нет, но у неё самой глаза сияли так, как никогда прежде. Трафальгара Ло было слишком много и слишком мало одновременно. А Рони была влюблена до потери пульса и боли в сжатых пальцах, но всё ещё недостаточно сильно, чтобы окончательно потерять голову. Она как могла поддерживала субординацию и даже в мыслях называла его только капитаном или полным именем. Она как никогда понимала, что стоит переступить эту черту, и снова начнутся всякие глупости. А пока можно было ещё обижаться на шутки фармацевтов и делать вид, что её сердце свободно. Рано или поздно и эта любовь перегорит. Осталось лишь чуть-чуть подождать.       Где-то через неделю после начала тренировок началось освоение самообороны. А потом и нападения. Благодаря возможности предвидеть атаки противника — Рони подозревала нечто подобное, но всё равно оказалась до боли удивлена собственными экстрасенсорными способностями — она шла на голову впереди Шачи и Пенгвина. Развитие способности уклониться от атаки, умения почувствовать её — первое, на изучении чего настаивал Бепо. У этой парочки был здесь крупный застой, в то время как она сама сразу же начала изучать стиль Шве Фин. Этот подвид борьбы был специально основан для людей, чьи способности больше предрасположены к самозащите, чем к нападению. Рони сначала отнеслась к словам Бепо со скепсисом, так как для сражения, по её мнению, главное всё же нападать. Но вскоре она передумала: в Шве Фин было достаточно движений, чтобы даже такая бесполезная девица, как она, могла за себя постоять. Но для его идеального исполнения также требовалась немалая физическая сила, что компенсировалось ее способностями к самовнушению, но их было недостаточно. Рони знала, что для её мира её силы бы хватило вполне, но здесь сравнение шло с капитаном и Бепо. А от них девушка была чудовищно далека.       Главным плюсом тренировок стало умение четко анализировать действия противника и выстраивать собственный ответ. Рони относилась к тому типу людей, которые нередко делали, не думая. А учитывая её проблемы с координацией, боком ей это выходило регулярно. Но когтистая лапа по шее стала хорошим стимулом для преодоления и этого барьера. В целом, так быстро появляющимися результатами девушка была довольна, что сильно отразилось на её эмоциях и поведении: Рони стала чаще улыбаться, шутить и прикладывать чуть больше усилий для готовки. Эта радость чувствовалась, и команда отзывалась ей не менее тепло.       Так прошел где-то месяц с момента начала тренировок, та самая пресловутая щепка до ее семнадцатилетия. В очередной газете взгляд всё же задержался на дате, и кок с удивлением отметила, что уже седьмое декабря — до её дня рождения оставалось несколько дней. Отметила и забыла. К чёрту этот праздник. Он не приносил особой радости раньше, а здесь его вообще не празднуют. Так что нет смысла и начинать. А вот кружка кофе, вечер и компания дорогого человека… Зачем ей бессмысленные подарки, когда даже простой день приносит радость?       А тем временем на горизонте показался остров.