***
Сехун к нему ластиться, будто оголодал, просит тепла ему дать, укрыть от этого леденящего кожу мороза. Крис к себе прижимает, свободной ладонью по спине водит, узоры выводит. Другой рукой за подбородок удерживает, в глаза заглядывает и в поцелуй утягивает. Не даёт воздуха заглотнуть, сминает губы, нижнюю прикусывает до крови, облизывает их и наслаждается сладким вкусом. Так и хочется горло перекусить, напиться кровью, но нельзя. Не удерживается и спускается поцелуями к шее, на пульсирующую жилку засматривается. Сехун голову откидывает, в наслаждении глаза прикрывает. Кумихо останавливаться не хочет, ниже спускается и рубашку задирает вверх. Тело Сехуна идеально, чтобы любоваться им и трахать до потери сил. Но он видите ли правильный: не может так сразу. Поэтому Крису приходиться сдерживать себя в руках, чтобы план не сорвать, годами придумываемый. Целует соски, ниже спускается, дыханием своим кожу, опаляя. Сехун глушит тихий стон, руками лицо прикрывает. По его телу волнами жар, переходящий в холод, пробирает. Никак не согреться. Крис отстраняется от Се, и только тогда парень слышит, как звонит его телефон. — Это, наверное, с больницы. Я попросил медсестру позвонить мне, когда папу проверит врач, — подрываясь с кровати, говорит Сехун, лицо отворачивает, лишь бы скрыть в глазах неприязнь. Крис пропускает его в прихожую, разочарованно вздыхает, опять все сорвалось. Се роется в карманах куртки в поисках телефона. Звонила и вправду миссис Чанг, сказала, что ситуация стабильна. Что ключица за почти три недели срослась, возможно ему пропишут другие витамины, чтобы восстановление протекало быстрее. Сехун поблагодарил миссис Чанг, пожелал ей хорошей смены и хотел уже положить телефон, как заметил одно непрочитанное сообщение. Имя абонента, приславшего три слова, Сехун до сегодняшнего дня вслух не произносил, только в голове как мантру твердил, призвать пытался. А тут он как снег на голову свалился, отряхнуться не получается. Минуту стоит смотрит на сообщение, не знает, что ответить. Сам боится чего-то, чего не понятно. Этот человек появился в его жизни неожиданно два раза и один раз пропал. Второй раз так делать он не собирается, и Сехуну надо этим воспользоваться, чтобы разобраться в себе. Блокирует телефон и идёт обратно в спальню Криса. — Извини, но, кажется, мне надо уйти. — Что-то в больнице? — Да, хочу быть рядом с папой. — Я тебя довезу, — вставая с кровати, говорит Крис. — Нет, не надо, — слишком резко говорит Сехун. — Ты устал сегодня, лучше отдохни. И Крис соглашается, прекрасно знает, что уговорить его невозможно. Провожает его возле двери, на всякий случай переспрашивает насчёт подвести, а потом долго целует, будто прощается с ним. А чувство было именно таким, его лис никогда ещё не подводил. Сехун быстро сбегает по лестнице вниз, чуть ли не давится холодным воздухом и получает ответ на своё сообщение. Прикидывает сколько времени понадобится добежать до места и срывается на бег. Крис провожает его взглядом до поворота и с силой бьёт кулаком о стену. Сехун никогда не принадлежал ему, и это бесит. Но пока что все идёт по плану, поэтому действовать необдуманно он не будет. Искусный охотник умеет ждать, а Крис прирожденный траперр.***
Немного отдышавшись, Чимин звонит в знакомую дверь, всегда приходил сюда, как домой. Хотя его дом рядом с Чонгуком, неважно где, главное чтобы был рядом. Нажав на белую кнопку, Чимин отошёл на шаг назад, и послышалась тихая мелодия звонка. Потом быстрый топот ног и громкое: — Ты сегодня рано, Сехун… Последнее слово пропадает в тишине, и Чонгук видит перед собой не Сехуна, а того, кто горькой правдой его напоил и оставил одного. Не дав сказать и слова, Чонгук быстро захлопывает дверь и поворачивает два раза ключ. Взломать замок для Чимина ерунда, но так сломается Чонгук, а это последнее чего хочет Пак. Он больше не стучит и не звонит в дверь, камнем на пол падает, спиной облокачивается на дверь. Если надо будет ждать, он подождет хоть вечность. Но больше никогда не отпустит, не оставит одного. Эту разлуку с трудом перенёс, каждую ночь его лицо видел, в тишине голос его слушал, словно он рядом, руку протяни и почувсвуешь его. Отказ его принять не сможет, на колени перед ним встанет, прощение просить будет всю жизнь. Каждую минуту ему посвятит, имя его уже для себя прославил. С потерей Юнги с трудом справился, на этот раз не вынесет. Чонгук ему нужен, он его причина жить, его суть и смысл. Потерять его — значит потерять все. Так и сидит на холодной плитке и тихо твердит: — Прости меня, но я не смогу без тебя… А Чонгук за дверью так и стоит, не может в себя прийти. Думал в себя придет, мысли в порядок поставит. Всю ночь в интернете сидел, читал и искал информацию по кумихо. Не понимал, это он с сума сошёл или мир вокруг него идёт к чертям. Хотелось чтобы было второе, потому что это невозможно. Слушает, как Чимин что-то говорит, но смысла не понимает, у него в голове одно слово крутиться — невозможно. Чонгука наизнанку вывернули и на колени поставили, кровью истекать, чтобы каждый мог посмотреть, что внутри происходит, где больнее всего. Так настрадался, что к его пустым глазам только седины не хватает. Не может слушать его голос за дверью, уходит в комнату, дверью сильно хлопая. Падает на кровать, подушкой голову накрывает, все прижимает сильнее, чтобы не слушать. А его голос и сюда пробирается, отчётливо слышно, словно он рядом совсем. А так хочется обнять его, сильно к себе прижать, поцеловать его светлую макушку и долго лежать в кровати, чувствуя под боком его тепло. Не может заткнуть его голос в себе, садиться прямо и смотрит перед собой в одну точку. Так и сидит минут тридцать, не двигаясь, к тишине прислушивается. На цыпочках к двери крадется, в глазок заглядывает, а он там сидит на том же месте. Чонгук ещё секунду сомневается и поворачивает ключ два раза. Чимин, когда слышит копошение встаёт на ноги, готовится. И вот опять перед ним Чонгук стоит, смотрит ему в глаза, ответы ищет на свои бесконечные вопросы. Чимин готов ответить на все, ему скрывать перед ним ничего не хочется. Все постороннее на второй план уходит, вселенную возле одного имени сужает. Чонгук вперёд наклоняется, будто он вот-вот упадёт. Но потом все-таки делает шаг вперёд, в объятия Чимина заключает, отбрасывает все сомнения, решается довериться ему, расспросить его обо всем потом. Чимин ему в шею носом утыкается, надышаться не может этим сладким медом. Лис внутри за последний месяц мурчит от удовольствия. Отойти друг от друга не могут, с открытой дверью, холодный сквозняк внутрь пускающей, стоят. Чимин беспокоиться, что продуть его мальчика может, пытается отстраниться, не получается. — Гуки, дай я дверь закрою, — нежно говорит Чимин. Чонгук отпускает, когда дверь защелкивается, вновь обнимает. Чимин нарадоваться не может, находит его губы и целует, долго, наслаждаясь каждой секундой. Никогда этот момент не забудет, навсегда его запомнит и вспоминать с лёгкой улыбкой будет. Чонгук не хочет отпускать, к себе привязать и на поводке водить, чтобы убежать не смог. Но воздуха в легких катастрофически не хватает, ругает себя, что дыхалка такая слабая, несмотря на то, что танцует всю жизнь. Чон в глаза своему парню смотрит, лбом о его стукается и глупо улыбается. Улыбку это сдержать не может, потому что счастлив, чувствует, что наконец место своё обрёл рядом с ним. Отпустить теперь тоже не сможет, лучше с ним хоть на край света, лишь бы не быть в неведении.Чимин замечает, как он хочет что-то сказать, и перебивает: — Я отвечу на твои вопросы, но только не сегодня. Сейчас я просто хочу побыть с тобой. Так и будет, они пролежат вместе до поздней ночи, пока сон не охватит их. Чонгук прижимает его к себе даже во сне, будет реагировать на любое движение, даже проснется один раз из-за того, что Чимин сильно ворочался. Их не будут беспокоить сны, они проспят спокойно до утра, пока солнце не тронет их лица. Чимин проснется первым и будет наблюдать за спящим Чонгуком, постарается запомнить каждую черту его лица. Попытается выползти из-под крепкой схватки Чонгука, но этим его разбудит, поцелует в губы и скажет: — Никогда больше тебя не оставлю. Чонгук думает, что правда, что эту клятву Чимин не нарушит, но даже не представляет того, что потом будет каждый день её вспоминать и проклинать. Но сейчас он счастлив, остальное не так важно, как его улыбка и лисий прищур. Да, теперь Чонгук может провести сходства между ним и этим животным. Возможно этим утром он все узнает, посмотрит на Чимина с другой стороны, но не перестанет любить. Потому что любовь эта испытания выдержала, свою силу доказала, сломать её только смерть может, но не убить. Чонгуку кажется, что, попав на тот свет они оба, тоже вместе будут, потому что друг без друга не смогут. На кухне, когда Чимин налил им по чашке чая, они долго молчали, смотрели друг на друга. Чонгук не знал как сформулировать вопрос, а Чимин не знал с чего начать. — Так значит ты кумихо, — осторожно начинает Чонгук, отпивая немного горячего чая. — Да. — И тебе, сколько ты сказал лет? — Триста с чем-то. — Ага, и ты можешь превращается в лису? — Да, с девятью хвостами. — Заебись, мой парень кумихо, расскажи, не поверят. Прости, — заметив изменившееся лицо Чимина, извинился Чон. — Тебе не за что извиняться. Мне жаль, что я не сказал этого раньше, просто боялся спугнуть тебя. Все кому я открывался, исчезли на следующий же день, только один принял меня таким каким я есть. И это его погубило, не хочу, чтобы это произошло и с тобой. Поэтому, если ты откажешься от меня, я пойму. — Не говори глупостей, — улыбается Чонгук. — Я не откажусь от тебя, только не сейчас. Ты расскажешь, кто был тем человеком? — Ты хочешь это знать? — Да, — уверенно заявляет Чон. — Я встретил его, когда мне было сто лет, ему было 23. Его звали Мин Юнги, он был красивым и умным, иногда даже слишком, — смеется Пак. — Мы встретились случайно, я был в баре, он там вытирал столы и подносил налитые кружки с пивом. Я видел, как за ним наблюдают пара голодных глаз, понял все сразу. Беззащитная овечка и серый волк. Когда я ждал его и этих парней, во мне что-то изменилось, поменялось. Скорее всего тогда закончился этап перехода в белого кумихо. А потом увидел, как этот маленький и хиленький парень разобрался с двумя громилами. Я был восхищен и поражен. На следующий день я вновь пришёл туда с надеждой увидеть его снова. И так прошла неделя, когда он наконец обратил на меня внимание. Так и завязалось, я полюбил кого-то так сильно впервые, с тех пор как погибла мама. Мне было плевать, что про меня думают другие кумихо и мой брат, все называли меня глупцом, заверяли, что в скором времени я перегрызу шею своему возлюбленному. Мне правда иногда хотелось, но не из-за жажды, а из-за моей одержимостью им. Юнги любил меня сильнее, он был добрым человеком, всегда подавал милостыню бездомным детишкам. С каждым разом мне становилось сложнее придумывать отговорки, куда я так часто уходил ночью. И однажды я рассказал ему правду, что я не человек, что ходил каждый раз на охоту, убивая людей. Помню его лицо, как сейчас, Юнги мягко улыбнулся, ладонью к моей щеке прижался и тепло улыбнулся. Он сказал, что нет никакой разницы, кто ты есть, если я люблю тебя. И Юнги любил меня до конца, до последнего своего вздоха. Это случилось, когда ему исполнилось 26, меня нашли охотники. Они даже не знали, что Юнги человек, так и убили его у меня на глазах. Я эту картину до встречи с тобой каждую ночь видел, крики боли в тишине слышал. Эта была самая ужасная пытка для меня. Мне хотелось мести, пролить кровь этих людей, что убили Юнги. Но сам бы он не хотел этого, я знаю моего мальчика, он сказал мне простить их. Я сдержал слово, убивал только тех, кто угрожал мне или другим людям, только тем кто убивал сам. Я понимаю, что не имею права решать кому жить, а кому нет. Но хотя бы так я искуплю перед ним свою вину, что не смог уберечь. — Мне так жаль, — дослушав рассказ Чимина, говорит Чонгук. Пак смотрит на него, улыбается чему-то. — Ты так на него похож. Чонгук на это ничего не отвечает, не знает какие слова сейчас будут кстати. Встаёт со своего места и к Чимину подходит. Теперь все понимает, соединяет всю цепочку вместе, понимает, через что прошёл Мин. Такого врагу не пожелаешь. Чонгук его к себе притягивает, обнимает, только так может передать свои чувства. Чимину большего и не надо, Чонгук его принял настоящего, не отвернулся, как это делали другие, доказал, что не боится и готов быть с ним до конца. Чимин в ответ обещает защищать его ценой собственной жизнью, клянется, что никогда его не оставит, всегда будет рядом. Чонгук ему верит.***
Сехун добирается до места за минут двадцать, оглядывается по сторонам и не замечает, как на него смотрят глаза, на свету желтым переливающиеся. Останавливается на уговорённом месте и ждёт. А он сзади подкрадывается, как хищник к своей жертве. Сехун даже дергается от неожиданности. Смотрит на него, слова сказать не может. Бэкхен такой же красивый, мужественный и сильный. Сехуну иногда за его широкую спину спрятаться хочется, чтобы от всех посторонних осуждающих взглядов спрятал, от несчастия укрыл. Ему доверять хочется как себе, рассказать все переживания, чтобы к себе прижал и успокоил. Сехун себе такие мысли объяснить не может. Тягу к этому парню расшифровать не в силах, этой тяге податься хочется, чтобы Бэкхен его к себе по вечерам притягивал, согревал и от страшных снов оберегал. Сехуну кажется, что эти черты такого родного-чужого лица ему с детства знакомы. Голос его похож на тот, кто в детстве колыбельные пел, сказки читал и лакского его Сехунни называл. Образ мамы он складывает по фотографиям, никогда не видел её лица, не слышал голоса. А образ Бэкхен по воспоминаниям, всплывающие картинки далекого детства появляются. Он видит те же глаза, те же сильные руки, которые вверх его подбрасывают, а потом ловят. Сехун доверял ему, за себя не боялся, всегда знал, что эти руки поймают, не дадут коленки разбить и ладошки разодрать. Почему он вспоминает об этом именно сейчас, Се не понимает, продолжает на Бена смотреть и язык от неба оторвать старается. — Спасибо, что согласился встретиться, — начинает Бэкхен. — Так что ты хотел? — Сехун свой голос не узнает. — Мне многое хочется тебе сказать, — осторожно начинает Бэкхен. — Но сейчас я скажу то, что давно во мне сидит, что сердце согревает и душу лечит, стоит только подумать об этом. Я люблю тебя. Мне кажется всю жизнь тебя любил и искал. Я так долго был один, не знаю о человеческом тепле и заботе, но судьба сжалилась на до мной, и я встретил тебя. Кроме привычных серых оттенков я начал видеть и другие краски, оказалось, что мир так прекрасен, и только ты смог мне это показать. Я блуждал в темноте, где запахи были одинаковые, день и ночь ничем не отличались, а теперь я стал ждать рассвета, наблюдал за поднимающимся солнцем, чтобы потом с тобой нечаянно пересечься в каридорах универа. Мне хочется тебя спрятать ото всех, защищать и быть твоим героем. Во мне желания быть с тобой рядом больше, чем желания жить. Если ты выберешь другого, у меня смысл потеряется, интерес к своей судьбе исчезнет. Потому что без тебя я не смогу, только держа тебя за руку, смогу вперед идти. Я так сильно тебя люблю, Сехунни. Это «Сехунни» выбивает землю из-под ног, весь мир переворачивается, Сехуна из-за этого наизнанку выворачивает. Бэкхен на него смотрит, ответа ждет на своё признание. С виду не скажешь, но его трясет изнутри от страха услышать «нет». От того, что скажет сейчас Сехун, зависит какой дорогой дальше пойдёт Бэкхен. Бен понимает, что точного ответа сегодня не получит. — Я не жду ответа от тебя сейчас, но то, что ты мне потом скажешь будет для меня важно. Я на тебе запечатлен, и это никуда не деть. У нас связь, которую разорвать нельзя, она испытанием временем проверена. Твоё имя у меня на сердце выбито, душа тебе принадлежит. Сехун, ты мне нужен, без тебя меня нет. — Я… мне надо подумать, — тихо отвечает Сехун. У него в голове ядерная война идёт, места нормальным мыслям нет, все воедино слилось. Стоять на ногах сложно, к холодной земле тянет, чтобы щекой прижаться, в чувства себя привести. Все что Бэкхен сказал, запомнит, а ночью все обдумает. Заснуть не сможет, все в окно глядеть будет и на телефон смотреть, где высвечивается сообщение от Криса «Надеюсь ты хорошо добрался, долго не сиди, лучше выспись. Люблю тебя». И следом сообщение от Бэкхена «Хорошенько отогрейся и ложись спать. Я люблю тебя, Сехунни». А сейчас последний раз, взглянув на Бэка, он поворачивается и уходит. Бэкхена своим молчанием убивает, а он так и смотрит ему в след, обдумывает свои же слова, боится, что поспешил. Тоже всю ночь спать не будет, в потолок смотреть и слушать, как в соседней комнате Кай посапывает. И от радости телефон прижмет, когда получит короткое: Я не замёрз. Спокойной ночи. Возможно я тоже… И Бэкхен знает, что идет после точек.