Побег

Биологические часы Снейпа никогда не ошибались и ровно за час до занятий он открыл глаза. Сразу же вспомнилась прошедшая ночь, профессор машинально коснулся рукой змейки. Та безжизненно лежала на ключицах точно также, как ее хозяин валялся поверх одеяла, раскинув руки и ноги и блаженно улыбаясь во сне. Это был прекрасный шанс. Северус поколебался и еще мог бы передумать, но палочка была под рукой, а Поттер спал очень крепко и во сне был таким уязвимым. Раз уж наяву из него ничего вытянуть не получилось, это была единственная возможность. — Легиллименс, — прошептал Северус. Перед внутренним зрением предстала идиллическая картинка: Поттер летит на метле, ветер ласково треплет его волосы, светит солнышко… нет, это было не то. Поттер делает финт Вронского, Поттер переворачивается и летит спиной вниз, пока голова не начинает кружиться совсем уж сильно… «Не интересно. Дальше», — мысленно сказал Северус и представил, как перелистывает страницу. Снова Поттер, снова метла и каждая царапина на ней, и каждая мозоль на поттеровских ладонях. «Дальше!» Снейп листал воспоминания Гарри, словно книгу, но на каждой странице было одно и то же. Квиддич, метлы, полеты. Профессор оценил попытку отвлечь непрошенного гостя с помощью самых незначительных, но при этом ярких воспоминаний. «Там есть что-то кроме, ты меня не обманешь.» Очередной Поттер лукаво ему подмигнул и показал язык. Северус собрался с силами и представил, как пробивает голубой небесный купол из воспоминаний, прорывается вперед и находит то самое, настоящее, что Гарри так старательно прятал. Поттер прижался к стене и почти не дышит. Его зубы сомкнулись на запястье, но боли он не чувствует. В ушах звенят обрывки слов. Его обычная ярость, с которой он бросал себя на амбразуру, готовый пожертвовать всем ради всех, сменяется чем-то новым, неправильным. Или все же правильным? Или так и должно быть? Ненависть заставляет его не чувствовать боли и страха, он решительно разворачивается и идет наверх, оставив за спиной Дамблдора и Снейпа. Впереди мелькнул снитч… «Даже не пытайся, второй раз не выйдет.» Парень тихо собирает вещи, пока никто не видит. Он уходит поутру, когда все крепко спят, неслышно закрывает за собой дверь. Он еще не знает, куда идти, но уже точно знает, что не хочет возвращаться. Северусу этими воспоминания не казались такими уж страшными. Демоны Гарри для него всегда были лишь полудохлыми летучими мышами — плюнуть и раздавить, вот и все дела. Но Поттер воспринимал их всерьез. С другой стороны, некоторые демоны Северуса тоже вряд ли были понятны кому-то другому. Только эту мысль он додумывать уже не хотел, намного интереснее было продолжать перебирать воспоминания Поттера. Какой-то притон. С виду самый обычный, но Снейп прекрасно помнил, сколько всего было предпринято для поисков Поттера. Тот должен был укрыться в очень надежном месте. Гарри задумчиво считал деньги, записывая цифры на клочке бумаги. Смета выходила нешуточная, где он столько наличных взял, если к Гринготтсу и близко не подходил? Жесткая и вечно скрипящая кровать. Его вдавливают в матрас, руки заламывают назад, он выгибается и стонет, хотя особого кайфа от этого, кажется, не ловит. Во всяком случае, Снейпу казалось, что партнер Гарри должен был обращаться с ним как-то иначе. Впрочем так ему тоже вроде бы было неплохо, только в глазах была какая-то пустота и слабость, словно он сдался. Да он и в самом деле сдался. Поттер между парнем и девушкой, ласкает обоих, а они ласкают его, стоны, всхлипы, Поттер обхватывает ногами чей-то торс… «Тебе не говорили, что не все люди делают втроем? Хорошо хоть не Уизли и Грейнджер, честное слово», — подумал Северус и внезапно почувствовал, что Гарри просыпается. Его бросило в холодный пот. Времени оставалось мало, а он так и не добрался до самого важного — не считать же самым важным эту порнографию и Поттера, развратного до тошноты, до желания врезать ему хорошенько, чтобы стереть эту наглую улыбку. Гарри, проснувшийся и осознавший, что происходит, был в гневе, он настойчиво пытался вытолкнуть Снейпа из своего сознания и получалось у него это намного лучше чем раньше, но профессор был достойным противником и когда он действительно хотел что-то увидеть, помешать ему было непросто. Поняв это, Поттер немного притих. Теперь, казалось, парень специально демонстрирует самые откровенные моменты. Бросает это Снейпу в лицо, как перчатку. Мельчайшие подробности. Царапины на его спине, прилипшая ко лбу прядь волос, побелевшие костяшки пальцев, отметина на шее. Поттер запрокидывает голову и обхватывает ногами какого-то парня, его тело двигается в такт ритмичным толчкам, он громко стонет… Вот только Северуса это не интересовало, он пошел дальше. Поттер в маггловской гостинице, он тут на один день, не больше. Он смотрит в окно и видит дом с красной крышей, он видит, как туда слетаются люди в черных мантиях и масках, и прекрасно знает, что это такое. Нападение Пожирателей на магглов. Почему именно здесь и сейчас? Снова его проклятая способность оказываться в самом неподходящем месте в самое неподходящее время сыграла роль. Он может помочь, но вместо этого закрывает жалюзи и надевает наушники, хотя крики все равно слышны, они отдаются в его голове. Выйти из тени теперь слишком неразумно, тогда получится, что все было зря — это правда. Да он все равно не смог бы ничем помочь — это ложь, которой Гарри успокаивает себя. — Не твое дело, — рыкнул Гарри, оттолкнув профессора мощным выбросом магии. Парень покраснел и был растрепан, как после долгой пробежки, но в глазах его была сила. Не спутать с тем, другим, который остался в воспоминаниях. Он справлялся с натиском, он мог выкинуть непрошенного гостя из своей головы, он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на Снейпа без всякого стыда. «Я такой, какой есть, съешь это!»- кричала каждая его черта. Только глаза были влажные. — Вот оно что, — пробормотал Северус. Он прекрасно знал, какую струну по неосторожности задел, сам не мог вспоминать о налетах Пожирателей без отвращения к себе, а ведь он, в отличие от мальчишки, уже давно перестал питать иллюзии по поводу себя и мира. — Когда же ты столько натворить успел? — спросил он, подойдя к Поттеру. Тот сразу же отскочил, будто кот от собаки, его всего трясло. — Да пошел ты! — прошипел он.- Вон! Вон отсюда! Северус почувствовал, как воздух сгущается от напряжения и понял, что если еще хоть секунду помедлит с уходом, Гарри размажет его по стенке и никакой опыт и сила не спасут. Поттеру даже за палочку браться не придется. Снейп очень сильно оступился, когда влез в его мысли, но он должен был узнать. Поспешно выскочив из Выручай-комнаты и захлопнув дверь, Северус навел на себя дезиллюминационные чары, чтобы не попасться никому на глаза в столь неприглядном виде. В то утро, сразу после того, как привел себя в порядок и выпил кофе, профессор встретился с Драко, который сдержанно сказал, что все идет по плану. Снейп так и не смог ответить ничего путного — его мысли были заняты Поттером. Он знал множество хитрых уловок и планов, но понятия не имел, как снова заслужить право входить в Выручай-комнату и как теперь извиняться перед Гарри. Мерлин, да он еще месяц назад расхохотался бы, скажи ему кто-то, что он, Северус Снейп, захочет извиниться перед кем-то из рода Поттеров! А поди ж ты… Приходилось признавать, что он и в самом деле виноват, полез туда, куда не следовало. Сам ведь когда-то за такое банками кидался, а все равно не остановился в нужный момент. Чувство вины не помешало Снейпу слить воспоминания в думосбор и пересматривать их весь вечер, пытаясь увязать воедино. Там было все, что он когда-либо видел в сознании Гарри, начиная с детства, когда дрожащий от холода и страха ребенок прятался от дяди, угрожавшего наказать его наказать за разбитую чашку, и заканчивая его последними каникулами. Северус ни в чем не был уверен, но он все же кое-что начинал понимать — недаром столько лет работал преподавателем и общался с подростками, недаром столько лет занимался шпионажем. Поттер был милым и отзывчивым мальчиком, но это никому не было нужно. Каким бы хорошим он ни был, его все равно били и унижали, а чтобы не сломаться под таким давлением и все терпеливо сносить, нужно было быть святым. Но святым Гарри не был, он был обычным ребенком. Бунтовал, когда мог, пользовался любым мгновением свободы — шут его разберет, гриффиндорское ли это упрямство или чисто слизеринская гибкость. Желал ли он зла своим родным? Хоть на минуту? Том Реддл ненавидел окружающих его людей и без зазрения совести мстил им. Возможности Гарри были не так велики, но он тоже мог сделать пакость исподтишка и избежать наказания. В конце концов, выпустив питона в зоопарке и поместив кузена за стекло, он ничуть не жалел. Снейп это понимал. В этом не было жестокости, простое желание справедливости. Стал бы Гарри жертвовать жизнью за Дурслей? Если бы ему тогда, еще перед распределением, когда на него навесили ярлык, сказали, что он должен будет погибнуть, чтобы они жили, что он ответил бы? Снейп не знал, но почему-то догадывался, что ответ был бы отрицательным. Дурсли не были центром жизни Гарри, зато таким центром стал Хогвартс. Да, самое счастливое воспоминание — письмо из Хогвартса, появление Хагрида, первый в жизни торт, распределение. Он был счастлив, что вырвался, что для него открылся новый мир волшебства, в котором он больше не будет тряпкой, о которую вытирают ноги. Они все были счастливы — Том Реддл, Северус Снейп и многие другие. Волшебникам, чьи матери каждый день применяют магию, и магглорожденным, выросшим в любящих семьях, никогда не понять, что ощущают такие, как они, забитые дети, когда им в руки внезапно дают такое могущество, когда стены приюта или нелюбимого дома сменяются на стены замка, от которых пахнет сказкой. Гарри отправили к Дурслям, чтобы защитить, так сказал Дамблдор. Неужели он ни разу не задумался, не вспомнил о Томе или Северусе, о том, что с ними сделали постоянные оскорбления и унижения? Неужели не предположил, что сын Джеймса и Лили, никогда не знавший родителей, может вырасти совсем непохожим на них просто потому, что ему достанется слишком мало любви и поддержки, что он может ожесточиться и Магическая Британия получит нового Темного Лорда? Как он мог быть уверенным, глядя на малыша, еще не научившегося говорить, что тот пройдет это испытание? Снейпу очень хотелось задать директору эти вопросы, но он никогда не осмелился бы. А может, Дамблдор просто не знал? Думал, что у того все радужно и прекрасно, и за все годы ни разу не проверил. Что если его вмешательство в жизнь Поттера ограничилось лишь письмом Петунии Дурсль? Северуса это злило. Даже то, что в новой жизни Гарри лишь Снейп всегда оставался темным пятном, не признававшим в нем героя и просто хорошего парня, не мешало злиться на директора. Так что получалось? — спрашивал себя Северус, обессиленно опускаясь в кресло. После думосбора голова немного кружилась, но зато теперь ему казалось, что он знает Поттера и знает лучше, чем его дружки, которым Гарри никогда не рассказывал о своих проблемах. Для них не было тайной, что мальчика запирают и плохо кормят, но они не понимали масштаб бедствия, они по этому пути ни разу не проходили, да к тому же они были просто детьми. Впрочем Поттер в сочувствии не нуждался. Снейп себе не представлял, как тот смог бы плакаться кому-то в жилетку. И все же… у Гарри были настоящие друзья и их семьи, искренне любящие его. Да он на каждом шагу натыкался на доброжелательные улыбки! Это, несомненно, помогло ему. А еще это сделало из него настоящего героя. Он старался соответствовать, всем помогать, всех спасать. Это было чувство долга, потому что все они дали ему новую жизнь, вытащили из темного чулана на свет, Хогвартс стал его домом, а дом надо было защищать — ради такого можно и трехглавого пса обойти, и василиска убить. Северус медленно выдохнул, не отдавая себе отчета в том, что сердце бешено колотится. Вот что произошло. Мальчик чувствовал себя неловко из-за незаслуженной славы. Кто знает, может, если бы ему не пожимали руку на каждом перекрестке, возможно, он стал бы достойным наследником Джеймса Поттера. Кто он такой, в конце концов, чтобы вмешиваться в серьезные дела, и почему бы лучше не устроить какую-нибудь шалость? В том-то вся соль, что все знали, КТО он такой. И что же произошло потом? Что заставило его забыть о героизме? Конечно! То, в чем Гарри обвинял и себя, и всех вокруг — смерть Блэка. Это вызвало у него диссонанс и покачнуло веру в справедливость и воздаяние. Ведь он столько всего сделал, он старался быть героем, так за что у него отобрали самое дорогое? Вместе с Блэком умерли и иллюзии, внутри осталась пустота, но Гарри заставлял себя улыбаться и смотреть в глаза членам Ордена — Северус еще тогда без всякой легиллименции понял, что парень на грани. Понял, но значения не придал. Все теряют. А надо было, раз все другие ослепли и не видели, надо было предположить, что может произойти нечто в этом духе и тщательно выстроенный Дамблдором план обрушится, как карточный домик. И надо было наложить заглушающее на кухню, хоть и была глубокая ночь. Снейп ведь знал, что Мальчик-В-Каждой-Бочке-Затычка вполне может не спать и все слышать. И Дамблдор знал. Северус задался вопросом, почему директор не перестраховался. Действительно ли он не подозревает, где сейчас Поттер, или это тоже было частью плана? Но профессор мог найти лишь одно обоснование такому плану — это попытка убить Поттера, убить его чужим руками, потому что даже после всех изменений он не стал всемогущим. В ту ночь Снейп так и не лег спать. Открытия, маячившие перед ним, слишком сильно взволновали, так что он весь следующий день был непохож на самого себя. Даже некоторым инцидентам, произошедшим в течении дня не придал большого значения, хотя только что пришел к выводу — не придавать значение мелочам опасно. То, что профессор пребывал в прострации, заметили даже гриффиндорцы, тайком присматривающие за Малфоем и Снейпом, и сам Драко тоже, и даже коллеги и Дамблдор задавали вопросы, но Снейпу было все равно. Он морально готовился к нелегкому вечеру, уповая на отходчивость Поттера и на то, что тому действительно нужна его компания. Если бы он еще мог быть уверенным в том, кто из них больше нуждается в другом.