Кадет Макс Рокатански, фрегат «Нормандия», кружево к системе Кеплер-34, 29 июля 2187 года. They dedicate their lives To running all of his. He tries to please them all — This bitter man he is. Throughout his life the same — He`s battled constantly. This fight he cannot win — A tired man they see no longer cares. The old man then prepares To die regretfully — That old man here is me.
Раз-два, раз-два-три, раз-два… Военный уклад жизни накладывает свой отпечаток на доступные развлечения. Так и сейчас при готовности номер три, дружеский спарринг — самое то, чтобы снять стресс после боя и встречи с протеанином, от которой я с полчаса просидел уткнувшись головой в холодный стол. Со всякой фигнёй я сталкивался за свою жизнь, даже вон Вечность обнял, но ощущение того, как твою душу развернули, прочитали, скомкали и бросили в сторону было для меня внове. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два… Нет, я не тешу себя надеждой на то, что смогу в ближайшее время сравниться с Вегой, не говоря уже про Шепард, поэтому он свои атаки скорее обозначает, а мои отбивает с такой же лёгкостью, с какой я когда-то «боролся» с дочкой. Раз-два, раз-два — даже проходящие через защиту лейтенанта удары всего лишь разносятся гулкими барабанами. Если добавить «мощщи», то вряд ли ситуация поменяется, разве что ответные удары будут симметрично сильнее. Раз-два-тр… — оп, среагировать-то я успеваю — молодое тело, которое я старательно гоняю по собственной программе, если и уступает в реакции усиленному армейскими имплантами телу Джеймса, то ненамного. Всё же ёжик сильный, но очень лёгкий, в чём я в очередной раз убеждаюсь, отправившись в полёт в угол нашего импровизированного татами. А теперь можно и полежать… — Эй, Локо, ты в порядке? — надо мной нависает гороподобная туша Веги. — Всё нормально, сэр, — нехотя я поднимаюсь с пола, подтянувшись за протянутую руку. — Устал я чего-то. — Тогда давай прервёмся. Иди, отдыхай, — понимающе кивает спецназовец. Не объяснять же ему, что моё состояние не имеет ничего общего с усталостью. Чёртов протеанин! Не знаю, что он со мной сделал, но после его взгляда не только «душа болит», но и такая обречённость закусила, обволакивающая ярость внутри. Такого я не испытывал даже тогда, когда духи накрыли наш отряд в ущелье. Нам пришлось несколько часов, прикрываясь телами убитых товарищей, отстреливаться до «железки» в ожидании обещанной подмоги. Кивнув Джеймсу, который переключает своё внимание на свободных бойцов Дубровского, я на полном автомате двигаюсь к своей ячейке, сдёргивая пропахший потом тренировочный костюм, переодеваясь в повседневку. Дубровский… Я ведь так надеялся на него, что это будет тот самый, но… Похоже, просто очередной пробой нашей фантазии в эту реальность: до боли похож по повадкам, хохмам, но его, в отличие от того же Веги, похоже нисколько не удивило то подростковое суперменство, что я периодически демонстрировал. Так что остаётся надеяться только на себя, да на Джей с Лиарой. К горлу подкатил очередной комок тошноты, а значит мы прыгнули через ретранслятор. Двадцатый? Тридцатый? «Нормандия», хоть и идёт на всех парах, но такими окольными путям, что по кораблю объявлена всего лишь третья степень, что значит даже ходовая вахта сидит не в полноценных скафандрах, а в изолирующих комбезах с ИДА на поясе. Десантная группа так вообще страдает фигнёй уже больше полусуток. За это время я так и не видел ни Джейн с Лиарой, ни, разумеется, Явика. Пнув дверцу шкафчика, лениво переставляю ноги в сторону лифта, который внезапно поражает своей резвостью: створки чуть ли не защемляют мой зад, да и кабина начинает двигаться ещё до того, как я нажал кнопку. — Макс, командир ждёт у себя. Я взяла на себя твою доставку, — негромкий голос Сьюзи словно обволакивает меня. Встряхиваю головой… Да что такое-то. Двери с шелестом расходятся, выпуская меня из лифта, дверь в командирскую каюту распахивается передо мной, и я вновь слышу негромкий голос корабельного искина: — …акс прибыл, Джейн. Пара шагов, и меня встречает замученный взгляд Шепард, а чуть в глубине, в полумраке, я различаю силуэты протеанина и Лиары, которая негромко беседует с Явиком. — Мэм, — я бросаю короткий взгляд снова на Явика, — кадет… Джейн только машет рукой: — Макс, без этой фигни. У нас к тебе очень серьёзный разговор. Я только успеваю понять, что негромкий голос Лиары прерывается, а затем чувствую на своём лице огонь… — Макс, очнись. Очнись, Максим, — огонь, обжигавший моё лицо, оказывается давно уже сменился прохладой, а неясный продолжительный кошмар в голове, тихим голосом Лиары. — Он сейчас очнётся, командир Шепард, — вклинивается скрипучий голос. Явик, кто же ещё-то. Как и Лиара, он вновь похоже повторяет одно и тоже: — Это самый надёжный способ понять другое существо: когда оно полностью не готово… — Явик, нельзя так. Кто бы там ни был, по вашему мнению, сейчас это всего лишь подросток, а ваш способ коммуникации… Я чуть дёргаю головой, стараясь приподняться, голова просто взрывается болью, а с ней постепенно возвращается ощущение собственного тела. — Пить, — не успеваю я произнести слово, как моих губ касается прохладный пластик стакана, и вкуснейшая прохладная вода из корабельных накопителей животворящим комком прокатывается по нёбу и горлу. Ещё глоток, и во рту пропадает ощущение наждака, а вслед за ним всеобъемлющая головная боль сжимается в точку, которая остаётся пульсировать где-то в районе затылка. Сильные руки приподнимают моё, кажущееся теперь очень тщедушным, тельце выше, подбивая подушки под спину. Приоткрываю глаза, свет всё так же притушен, поэтому, вместо ожидаемой вспышки боли, становится даже ещё легче, чем было. — Макс, ты как? — плавно, словно стараясь удержать мир на своих роликах, я поднимаю взгляд на сидящую рядом фигуру. Лиара. — Что случилось со мной? — голос то хрипит, то пищит, но постепенно приходит в норму. — Это всё протеанские коммуникации… — рядом встаёт Джейн. С трудом удерживая мир в равновесии, перевожу взгляд на неё. Теперь только я понимаю, что лежу на её кровати. — Не коммуникации, командир Шепард, это другое. У вас нет даже близкого слова, чтобы пояснить это… Постижение… — Развернуть бумажный самолётик и прочесть то, что написано на бумаге перед тем, как отправить в полёт, — в голове всплывают строчки, написанные моим любимым писателем. В поле зрения вплывает ухмыляющаяся физиономия протеанина. Моргаю — просто морда протеанина. Ещё раз и я снова — понимаю, что он ухмыляется. — Всё верно, Максим, я постиг тебя, но и ты постиг меня, что вызвало такую реакцию… Теперь я лучше понимаю вас, людей, а ты лучше понимаешь нас… Меня, — тень накрывает лицо единственного оставшегося из всей, некогда могучей расы. — Что ты видишь? Последнее слово я слышу, как оно есть, и одновременно чувствую его потоком образов, который расширяется в водопад: Жнецы, сражения, смерти, гигантские шпили, тянущиеся в космос… Я мотаю головой, чувствуя, как головная боль болтается в ней, словно пробка. — Образы… Города… Людей, то есть протеан, ведущих других за собой… Корабли, закрывающие солнечный свет… Четыре глаза слегка светящиеся в полумраке каюты гаснут, прикрытые веками. — Да. Это наша история. Дальше, когда твой при… Твой организм приспособится, двоедушный, ты сможешь увидеть всё, что Постижение открыло тебе. Даже прикрыв глаза, я не могу избавиться от сверкающего потока образов. Словно я внутри себя стою перед гигантским экраном, на котором одновременно включилось множество фильмов и телеканалов, звук которых сливается в невыносимую какофонию, а изображения вот-вот взорвутся и накроют волной эпилептического припадка. — Двоедушный? — вдох-выдох… я всего лишь кусок льда, плывущий по холодному ручью… вдох-выдох, вдох-выдох… Безумная фантасмагория постепенно перемещается на задний план, и я снова открываю глаза. Даже нахожу в себе силы приподняться и принять почти вертикальное положение на кровати. — Да, Максим Рокотов. В нашей истории первые воспоминания о таких… людях, начинаются примерно за десять тысяч ваших лет до вторжения жнецов, до Дня Опустошения. Достоверно известно, что Мейрик-Исследователь, открывший космические полёты и ретрансляторы был одним из них. После него такие сущности появлялись раз в поколение, каждые ваши триста лет. Их считали провидцами, посланцами Души Вселенной… Отличительной чертой было то, что их невозможно было постичь, а их воспоминания в шардах памяти всегда звучали сотнями неразличимых голосов, — четыре светящихся овала снова исчезли. — По мере того, как росла наша Империя, менялось и отношение к ним. Последнего, Лейра-Проклятого, сожгли, сбросив капсулу с ним на звезду нашей родной планеты всего лишь потому, что он предсказал падение Империи и то, что нам нужно приготовить другие расы к тому, что они займут наше место. Это было в последнем поколении перед Днём Опустошения… Молчание… Для меня то, что говорил Явик, каждое его слово, вспыхивало каскадом видений. Кричащий и вырывающийся Лейр, который до последнего пытался рассказать, что ждёт возгордившуюся расу. — А что было дальше? — я не узнал свой голос. — Дальше, за несколько лет до прихода Жнецов, мы нашли архив тех, кого вы назвали Инусаннон. Проклятый так и остался Проклятым, но мы нашли азари, — я увидел, как трёхпалая рука коснулась Лиары. — Мы нашли вас. Мы сделали всё что смогли, исполняя его пророчество и всё следующее поколение мы ждали, когда Душа Вселенной даст нам знак… Пока была возможность, мы учили вашу расу, и когда пришли Жнецы, мы скрыли все следы и оставили вам лучших, которые должны были подготовить вас, если… Тогда это было «если»… Когда мы падём. Мы жили нашей памятью, вспоминали то, что вы называете Цитаделью и надеялись, что придёт тот, кто укажет нам путь как победить Жнецов. Только это поддерживало нашу борьбу, но когда мы поняли, что никого не будет, когда вся моя группа… погибла в поиске Спасителя в каждом осколке Империи, мы решили спасти хоть кого-нибудь из нашей расы… — последние слова последний из расы произнёс таким тихим шёпотом, что, казалось, это говорит не он, а тень. — А в итоге остался только я. И двоедушный, которого я встретил, не знает как нас спасти, а всё это — лишь фантазия.Капитан второго ранга Джейн Шепард, фрегат «Нормандия», кружево к системе Кеплер-34, 29 июля 2187 года. Я проснулся тонущий в боли, И не мог изменить исход. Я снаружи казался веселым, А внутри был давно уже мёртв.
Тишина… Такая тишина за все последние часы в моей каюте воцарилась во второй раз. Первый раз это случилось, когда Явик решил просканировать, точнее познать Макса, после чего тот как труп свалился, ударившись затылком о палубу, а сам протеанин ухватился за стену. — Явик, ты считаешь, что Максим, то есть Макс, это ваш Спаситель? — наконец я подала голос. Протеанин развернул свою огромную голову ко мне и вперился немигающими парами глаз. — Нет, командир Шепард, он же не знает, как нас спасти. А то что я познал говорит о том, что весь наш мир предопределён на то, чтобы пасть сейчас и падать вновь… — Но, как же те различия, что мы уже выяснили… — подала свой тихий голос моя Лиара. — Это всего лишь интерпретация событий, но на результат она не повлияет никак. Даже то, что я увидел в конце, не спасёт нашу Вселенную и лишь сдвинет следующий цикл, потому что это выбор тех, кто создал Жнецов. Тех, кто придумал всех нас и законы нашей жизни… Зря я проснулся, Шепард. Лучше бы я умер там в своём сне. И снова тишина. Всеобъемлющая тишина, которая давит так, что жить просто не хочется. Вот сидит представитель тех, кого наши расы считали всемогущими и говорит, что мы не выживем несмотря ни на что. — А ведь ты умер, Явик, — охрипший голос Макса нарушает молчание. — Ты умер, если ты так говоришь… Трус! — Что ты можешь знать о смерти, двоедушный? — плавным движением Явик перетекает к кровати и нависает над лежащим парнем. — Я помню, как велика была моя Империя, я помню, как её планеты были залиты питательной кровью моих братьев, я сам лично отправлял на смерть миллионы! А ты… Рокочущий голос протеанина нарастает с каждым словом, так что начинает дрожать каждый предмет в каюте. Заломило виски, а рука сама потянулась к кобуре… — А я всего лишь умер и проснулся в мире, где тот, кого триллионы почитают богом, считает, что лучше сдаться, чем сделать что-то. Где твоя честь, Последний-Из-Народа? Я слышу, как души всех погибших взывают к мести, мой мальчик рыдает и требует мести за своих родителей и друзей. Что ты скажешь им, Месть? Или ты отрёкся от своего Истинного Имени? Всё предрешено, и ты, как ты сейчас хочешь, вместо ответа пойдёшь вниз и перережешь горло шардом? Ты — Предавший Душу Вселенной, Явик. Вот она, разница между нашими мирами: в моём мире ты хоть и был придуман, но был героем, а настоящий ты — всего лишь трус, — Макс. Нет, всё-таки Максим, ибо я не видела в том кто лежал у меня на кровати привычного мне подростка, хоть и со взрослой душой. Я видела старого солдата, который встал в строй, но вместо поддержки старых товарищей получил фигу и насмешки в спину. Его рука мягко касается лица Ли и поворачивает в нашу сторону. И я вижу потоки слёз стекающие по её щекам. — Посмотри в глаза своего ребёнка, Протеанин. Она умрёт без твоей помощи, но ты ведь уже снял с себя всю вину, так ведь? — Двоедушный… — Я смотрю вперёд и сражаюсь, Отголосок, а ты? Встанешь ли ты рядом Голосом-Тех-Кто-Погиб или пойдёшь вниз и сольёшься с памятью невзрачным Отголоском? Часть слов из шипяще-рычащей речи Максима ускользала от меня, хоть я и понимала, что это говорилось на протеанском. Видимо, его обучение языку живым представителем зашло куда глубже чем то, что я получила через Маяки. — Я пойду вниз… — вижу, как Лиара дёргается, и её плечи вздрагивают. — Но я вернусь… командир Безумный-Рокот. Пока я иду вместе с протеанином к двери, вызываю отосланную перед приходом Макса охрану, которая сопровождает Явика до своей каюты. Вернувшись обратно, первым делом чувствую мега-укол ревности и желание прибить кое-кого, но всё моё яростное фырканье проходит зря: Макс, похоже, снова вырубился практически сразу как мы ушли, так же как и Ли, которая, со вздрагивающими от слёз плечами, приткнулась рядом. Постояв немного и выдохнув, закинула ноги моей синеглазки на кровать и, не снимая формы, рухнула рядом, с другой стороны от Макса. И пофигу кто что может там подумать. Никто кроме Сьюз и звёзд нас не видит, а уж с ними я как-нибудь договорюсь… Пробуждение, несмотря на толчок уника, было достаточно приятным: во-первых лишняя одежда не стягивала тело, во-вторых, нечто горячее прижималось ко мне сбоку, да ещё и обнимало меня руками и ногами…. — Макс, я тебя прибью, — прошипела я, приоткрывая глаза, правда, получив при этом в ответ недоумённый и заспанный взгляд синих глаз. — А где?.. — Ушёл, — протянула Лиара, — давно уже. Я за ним закрыла каюту и тебя раздела. Можно было сказать спасибо, — буркнула напоследок она и, резко повернувшись, закуклилась в одеяло. Уник снова ткнулся в руку, и я, чертыхнувшись про себя, вырубила выставленный на автомате будильник. Значит до планового прибытия ещё оставалось два часа, поэтому, ополоснув опухшую слегка от дневного сна физиономию, оделась и двинулась на третью палубу. Которая встретила меня внезапным резким букетом ароматов, заставивших заурчать желудок, который последние двадцать часов провёл на кофе, печеньках и орехах из сухпая. Радостный порыв пойти и наконец пожрать был остановлен видом радостно улыбающегося на раздаче Алтынбаева. — Всё нормально, кэп, — раздался легко узнаваемый смешок Веги. — Сержант только на раздаче, а готовил Макс. Правда, сказал, что плов раздавать должен настоящий узбек, и сам со словами, что вы его с Лиарой замучали, ушёл спать. Вот же с-с-скотина! Я почувствовала, как у меня заалели уши. — Это он про разбор полётов после миссии, лейтенант, — напустив холода в голос, произнесла я. — Я так и подумал, кэп, — хохотнул этот дуболом. — Вы порцию-то забирайте, а то сейчас придёт вторая смена Дубровского и ничего не останется. «Прибью», — улыбнувшись, выдохнула я и, забрав миску с пахучим варевом, состоящим из риса, мяса, овощей и большого количества чеснока, пристроилась за столиком. Уник снова толкнулся в руку, я развернула экран, принялась за еду. Отчёты, заявки, отчёты, запросы… Я тихо загрустила, вспоминая те счастливые времена, когда всем этим занималась Миранда, а мне только и нужно было, что общаться с большими шишками. Так, а это что такое? Какие нахрен запросы от пассажира в виде косметички, ужина, шампанского и прочей лабуды? Явик там совсем трёхнулся на фоне постгибернационных процессов? И общения с Максом. Просто докидав этот самый плов и прожевав, почти не чувствуя вкуса, я ломанулась на палубу ниже. Хм, а вот какого хрена спрашивается тут парный караул делает? Нет, понятно, что Мастерс своих людей на высадке отсюда забирал, но… Подойдя к отсеку по правому борту, я разблокировала доступ. Судя по толчку уника, закрыто было офицерским «ключом». Твою ж ханарку… Пресса, которая прибыла к нам до начала операции. Пресса встретила меня достаточно унылым видом, воплощённым в скорбь всего мироздания в лице одной девушки. Журналистка валялась в своём обтягивающем платье на импровизированной кровати из ящиков и какого-то тряпья. — Капитан, — репортёрша чуть скосила глаза на меня и продолжила свои попытки жонглирования кубиками сублимированного мяса из сухпая. Надо же, кто-то таки догадался её покормить. — Знаете, я могу понять, когда меня морят голодом, я даже могу понять, что меня лишают виски и запирают в каюте, где из удобств только вакуумный санузел. Я очень многое могу понять, но никогда не смогу простить того, что меня лишают эксклюзивного материала. — Вы это о чем, мисс… эээ… — я лихорадочно принялась вспоминать от кого же пришёл запрос. — Андерс! То есть — Аллерс? — О, хвала Богине… то есть богам, кто-то живой, а не эти дуболомы из-за двери и секси-электронный голос сверху, — журналистка, слегка потянувшись, присела на своём импровизированном ложе. — Я, разумеется, имею в виду живого протеанина по соседству. Я готова простить вам и вашей команде вот вообще всё что угодно, за эксклюзивное интервью. — Протеанина? — я сделала недоумённое лицо. — Капитан, конечно, вы же понимаете, что настоящий журналист владеет информацией обо всём, что происходит вокруг него. Даже если он сидит взаперти всего лишь с планшетом. Оставшиеся пару часов до базы флота мы провели за крайне занимательной беседой: я всё отнекивалась от наличия протеанина, Диана приводила новые доводы, выторговывая себе новые преференции. Из каюты я выползла только после сигнала от Сьюз о том, что до прибытия осталось всего полчаса. Нужно было привести себя в порядок, да проведать Явика. Ещё надо напомнить, чтобы он не распространялся о том, кто такой Макс. Самого протеанина я намеревалась выцарапать себе достаточно быстро — объективной ценности для каких-либо научных проектов он не представлял, да и глупо держать одного из тех, кто может помочь просто своим присутствием, взаперти и в тайне. Когда я поднялась к себе, Лиары в каюте уже не было. Быстро освежившись в душе, я нацепила парадку и, свернув волосы, убрала их под фуражку. До прибытия оставалось ещё пятнадцать минут, поэтому я без особой спешки раздала указания по обеспечению коридора для нас с Явиком и направилась к нему. Протеанин стоял, прикрыв глаза, перед вращающимся в антигравитационном поле кристаллом — шардом, как его назвал Макс. Вспомнив разговор, я обратила внимание на то, что кристалл с одной стороны действительно имел нечто вроде косой заточки. — Явик. — Да, командир, — его голос уже не был таким… надменным что ли, как в начале нашей с ним беседы. — Мы почти прибыли и сразу пойдём на встречу с руководством. Я хочу напомнить, чтобы ты не упоминал о том, кто Макс на самом деле такой… — Я помню своё обещание, командир, — он глубоко вздохнул и чуть пошевелил пальцами, на доли секунды окутавшись тёмно-зелёным свечением. Шард, прекратив своё вращение, плавно опустился на свой постамент. — После нашего разговора с ним я бы этого и не сделал, — он обернулся ко мне и уставился на меня своими четырьмя глазами, — я слишком хорошо помню как наши планы рушились из-за Заражённых в руководстве, а сейчас… Может у нас и не увеличилось шансов на благополучный исход, но появилась надежда. Кивнув, я обвела взглядом комнату, которую протеанин уже начал переделывать под себя: потускнел и изменил спектр потолочный свет, появилась дополнительная ёмкость под жидкость, которая уже не была похожа на обычную воду. — И ещё… Что ты думаешь насчёт того, чтобы пообщаться с прессой? С людьми, которые смогут рассказать о том, что на нашей стороне сражается последний протеанин… В этот раз молчание Явика было давящим. Прервалось оно только лёгким толчком всего корпуса «Нормандии». — Я подумаю, командир. Это ведь будет означать, что наш враг узнает об этом? — Именно. Но мы ведь его не боимся? — кисло улыбнувшись, я двинулась к двери, чувствуя, что протеанин идёт за мной. У выхода я остановилась: — Явик, ты говорил о том, что двоедушных невозможно было постичь, или как вы там этот процесс называете? — Да, командир. Это было одним из признаков, но тут, видимо, сыграл роль тот факт, что Макс не нашей расы и у него нет природного понимания этого процесса… Да и обратная связь не должна была быть такой сильной. Шлюз «Казбека», в отличие от нашего первого прибытия, был практически пуст. Чуть больше суток прошло с нашего отлёта, но с этим военным ощущением безвременья казалось, что мы улетели месяцы назад. Нас встречали только Хакет с Михайловичем и примарх Виктус с Гаррусом — вокруг не наблюдалось даже символической охраны. — Адмирал, сэр! — закончив чеканить шаг, я встала напротив этой четвёрки. — Операция «Пепел» прошла успешно. Я рада представить вам — Явика, последнего из протеан… Встречное представление тоже не затянулось надолго, хотя на рукопожатиях возникла заминка — мой отчёт был уже прочитан и о том, на что способны протеане, руководству было известно. Основная часть беседы уже проходила в адмиральском салоне, где уже все, отойдя от первого шока, насели на Явика с расспросами. Основным и главным вопросом был, конечно, Горн, но, как я уже знала, а Хакет с Виктусом убедились, для Явика он был абсолютно незнаком, и на визуализации он уже более уверенно подтвердил то, что мы обсуждали: эта гигантская конструкция несла только часть протеанских элементов, а остальное было сделано кем-то ещё. Слишком уж элементы этого… непонятно чего отличились от типичной для протеан инженерной школы. Дальнейшая беседа плавно перетекла в обсуждение текущей ситуации в обжитой части галактики. Явик достаточно уверенно называл колонии, которые когда-то входили в состав Протеанской империи. Несмотря на дрейф систем, общая конфигурация угадывалась, что в очередной раз только лишь подтверждало то, что когда-то приходилось вбивать в голову тем, кто не верил моим словам: все наши цивилизации и те, что были до этого — это плод планирования Жнецов за миллионы, сотни миллионов лет. Первое, что бросилось в глаза Явику — конфигурация фронтов заметно отличалась от того, что было ему известно о первых днях наступления на его цивилизацию: наибольшую активность Жнецы проявляли там, где присутствовало сильное сопротивление и там, где колонии были полностью беззащитны. Этим Жнецы убивали нескольких зайцев сразу: сковывали основное сопротивление, вносили раскол между расами, а также перерабатывали захваченные в боях беззащитные колонии в свою армию. Не последнюю роль сыграло и то, что Цитадель была всё ещё активна — а значит, им приходилось распределять свои хоть и большие, но не бесконечные силы на блокирование маршрутов. Другую причину того, что Жнецы так и не начали штурм Цитадели, Явик предложить не смог и согласился с нашей официальной — станция является ключом к сети ретрансляторов и эти древние машины опасаются её повреждения. Или просто рассчитывают сначала покончить с метрополиями, а потом просто бескровно осадить Цитадель и дождаться, пока все, кто находится внутри, не вымрут сами, или пока индоктринированные не помогут с атакой. Вариантов было много и каждый имел под собой вполне логичные предпосылки для тех или иных действий, предпринимаемых Жнецами сейчас. Наша закрытая беседа-совещание постепенно подходила к своему логическому завершению, когда я, мысленно вздохнув, подобралась и заговорила: — Адмиралы, примарх, я бы хотела вас попросить сначала дослушать меня до конца, а потом уже… Рассказывать, насколько плоха моя идея, — как ни странно, моё сольное выступление не вызвало никаких вопросов или протестов. Даже внешне. — Я бы хотела попросить вас передать Явика к себе в команду. Его технические знания для нашего основного проекта бесполезны, а стратегические… Ему для этого необязательно находиться в штабе. Вот для моей основной задачи его присутствие будет куда большим подспорьем, чем любой совет, который он может вам тут дать. Я остановилась, переводя дух после того как последнюю пару фраз практически выплюнула скороговоркой. Хакет с Виктусом только переглянулись, причём последний, положив свой острый подбородок на переплетённые пальцы рук, произнёс: — Продолжайте, капитан. — Я рассчитываю, что если Явик расскажет членам Совета то, что он поведал нам о тактике Жнецов, процесс объединения усилий всех рас сдвинется с мёртвой точки, — я облизнула пересохшие губы. — А если мы ещё и сделаем заявление об этом, я уверена — нас полностью поддержат разумные всех рас. Я снова замолчала, переводя взгляд с адмирала на примарха и обратно. Последний и подал снова голос: — Знаете, капитан, весь мой опыт как полководца говорит мне о том, что информации о таком козыре, — турианец слегка склонил голову в сторону протеанина, положив руки на стол перед собой. — Простите, Явик, за такое обращение… Я говорил, что такую информацию нельзя делать достоянием общественности, ведь о ней могут узнать наши враги. Но… Может я и знаю вас не так хорошо, как Стивен, но я знаю о вас очень многое от Вакариана. Он часто говорил, что ваши идеи приносят неожиданно крупные плоды, несмотря на кажущееся безумие в их основе. Поэтому, на мой взгляд, вопрос тут состоит в том, согласится ли на это наш новый друг. Явик, на которого уставились одновременно четыре пары глаз, ответил: — Я доверяю… командиру Шепард. Я согласен, — его губы чуть растянулись в то, что как я поняла является улыбкой и он продолжил: — В нашем цикле подобная разобщённость была дикостью, но возможно ваше объединение станет не самым приятным сюрпризом для Жнецов. Адмирал Хакет, коротко переглянувшись с примархом, кивнул, соглашаясь с предложением: — Скажите только, Явик, почему вы согласились с Шепард? Вы ведь знаете её даже меньше, чем примарх Виктус? Теперь уже Явик глянул на меня и медленно заговорил: — В нашем цикле, кроме обычных разумных, рождались и личности, которые воплощали разные черты нашего народа. Одним из таких аватаров являюсь и я, и, пойдя вместе с командиром Шепард, я смогу эту черту воплотить полностью… — И какую же, если это не секрет, Явик? — внезапно подал голос адмирал Михайлович. — Месть.Кадет Макс Рокатански, поверхность планеты Бета, система Кеплер-34, 31 июля 2187 года. God and guns Keep us strong That`s what this country Was founded on Well we might as well give up and run If we let them take our God and guns.
«Девятьсот девяносто восемь, девятьсот девяносто девять, тысяча… Тысячный шаг человека на планете, который нафиг не нужен всему человечеству», — я уныло отмерял шаги по покрытой льдом поверхности планеты. Возвращение на базу для меня прошло как в тумане: пинок от Веги, переодевание и разбор полётов, где я чуть не свалился из-за обрушившихся на меня образов от людей. Непонятно, постоянный это эффект или нет, но только сейчас, забравшись в свой бронескафандр, я чувствую облегчение без этих вспышек-образов. Ладно бы был ещё хоть какой-то толк от этого, а то всё ощущается примерно как сны-воспоминания, которые так никогда и не локализуются в голове. — Ииииииихаааа! — рядом, обдав снежной пылью и сворачивая крылья, приземлилась фигурка в лёгкой броне. — Мааакс! Ты точно не хочешь полетать с нами? — Не, Шей, я ж говорил, что я высоты боюсь, так что лучше по поверхности ножками погуляю, — забрало Родригез выражало просто адовое сомнение. Да, собственно, и у любых других людей из моей прошлой жизни подобное заявление вызывало сомнение. Имея за плечами больше полутора сотен выбросок с вертушек, самолётов и даже с планеров, в повседневной жизни я старался не подходить близко к краям балконов, не катался на американских горках и не прыгал за компанию с парашютом. Одно дело приказ, когда деваться тебе некуда, а другое дело — по своей воле. Проводив взглядом стройную, что было заметно даже в броне, фигурку Родригез, я вздохнул, глядя на её взлёт. На одном из лайнеров нашлось несколько тысяч комплектов туристических крыльев, которые на планетах подобных Бете — с низкой силой тяжести и плотной атмосферой — позволяли без особых проблем летать с минимальными энергозатратами. Даже разбиться с ними здесь было очень сложно — только если намеренно разгоняться, держа курс прямо на препятствие, отключив автомат торможения с парашютом. Эх, а день так хорошо начинался, даже несмотря на традиционный бросок мокасином от Джеймса, в который раз погнавшего меня на готовку завтрака. Сразу после еды я был отловлен делегацией курсантов во главе с Шей, которая ультимативно потребовала, чтобы я выполнил своё обещание о выходном на берегу. Жалкие попытки оправдаться тем, что, мол, «где я, а где начальство», которое согласовывает такие прогулки, успеха не возымели. Другим ничем отмазаться не получилось — весь экипаж «Нормандии», кроме обязательных дежурных смен, получил двухдневную увольнительную. Так что пришлось сначала тащиться к непосредственному начальнику, который броском второго мокасина отправил уже к командиру. Шепард открыла только после долгого и нудного стука и тырканья ключ-голограммы. Судя по её виду и… запаху, выдернул я её отнюдь не из глубокого сна. Услышав зачем я заявился она только коротко выматерилась и, завизировав через Сузи увольнительную всему экипажу на берег, закрыла люк, а если могла бы им хлопнуть — хлопнула бы. Сборы в целом были не очень длительными: оповестить радостных курсантов, получить поцелуй в щёку и вниз к челнокам и скафандрам. Глядя на наше нездоровое оживление начали подтягиваться остальные члены десантной группы и свободные от вахты члены экипажа, которые узнали про возможность пройтись по планете без опаски быть подстреленным очередным порождением Жнецов или «Цербера». В общем, пришлось будить Джеймса, так как повторно тревожить командира я уже не решился. Запаса мокасин у него не было, да и слова, что один черноволосый штаблей тоже собирается с нами, подействовали на эту ленивую тушу весьма бодряще. В итоге, чтобы не ждать очереди, Джеймс, воспользовавшись военной смекалкой, просто вызвал с ближайшего БДК ещё несколько челноков, и мы всей гурьбой отправились вниз. Само поселение в целом поражало, конечно, масштабом оттого, что оно возводилось с нуля — геодезические купола, ангары, посадочные площадки. Даже на подлёте было видно тяжёлую технику, вгрызавшуюся в поверхность планеты для возведения подземных жилищ. Кто-то из курсантов, не вошедших в группу высадки «Нормандии», по дороге делился информацией, что население уже перевалило за пять миллионов и растёт по мере того, как высвобождаемые транспорты и лайнеры перевозят людей (и не только их) из эвакуационных центров. Пока эта система является самой защищённой из тех, что контролирует Альянс, но явно должны существовать планы по расселению и в другие, более отдалённые системы, лежащие вдали от ретрансляторов. В административный купол после посадки отправились Вега с Дубровским, а вся наша толпа более чем в полсотни рыл осталась на площадке. Кто-то бродил, разглядывая указатели между зданиями, а остальные встречали восход двух солнц. Бета находилась от своих звезд, аналогичных нашему Солнцу, дальше, чем Земля от него, поэтому обе звезды системы выглядели несколько меньше Луны. Когда я узнал, где находится наша тайная база, то немного подофигел: увлечение космосом для меня выражалось не только в играх, но и в любви к астрономии, поэтому миссия телескопа «Кеплер» для меня была хорошо известна, а название звезды — Кеплер-34 — говорило о том, что это была одна из первых звёздных систем, у которой астрономы обнаружили экзопланеты. Эх, знали бы они, что на самом деле планет здесь три и, что человек из того времени будет находиться за десять тысяч световых лет от Земли и за двести лет тому вперёд. Вернувшееся начальство обрадовало всю «группу высадки» тем, что для взрослых тут уже были возведены бары, ведь война войной, а отдыхать где-то надо. Для молодых имелись развлечения в виде полётов на крыльях на идеально подходившей для такого планете. … Скрип льда, донёсшийся через микрофоны, заставил меня отвлечься от воспоминаний. Рядом на возвышенность, до которой я дошагал, взошёл один из штурмовиков из отряда Дубровского. По имени я его не знал, только по прозвищу — Полосатый, но узнать его было несложно — среди всех остальных спецназовцев он радикально выделялся своими габаритами. Даже сейчас без наплечника, дополнительных пластин, в своей тяжёлой броне, с низины моего роста он напоминал мне когда-то виденные картинки с вархаммеровскими титанами. — Эх, красота-то какая, лепота! — внезапно в динамиках раздался голос подошедшего лейтенанта. Да уж, посмотреть было на что: обе звезды уже соприкоснулись краями дисков, выдавая для планеты максимальную светимость. Жёлтое, а в этой плотной атмосфере состоящей в основном из азота, золотое свечение заливало долину, над которой, рассекая лёгкую дымку, носились фигурки курсантов и тех членов экипажа кто к ним присоединился. Даже не хотелось вспоминать то, что нас ждёт дальше, а просто стоять и смотреть… — И не говорите, Иван Васильевич, — буркнул на русском я, поразившись тому, с каким акцентом это мне удалось. До слияния с Лиарой такой проблемы я не замечал, матюки на русском шли без каких-либо проблем, а теперь… — О, а я и не знал, что ты по-нашему шпрехаешь, парень, — удивление легко передалось даже через радиоканал. Он протянул мне свою лапу. — Дима. — Макс, — я с опаской пожал ладонь. В этой броне он с лёгкостью раздавил бы мою ладонь. Несмотря, опять же, на мою броню. — Всегда вот хотел вот так… Чтобы не в сбросе полетать, а просто так, — вздох. — Даже тут моя масса великовата, а подходящих лёгких скафов у них нету. — Готов махнуться — вам мой страх высоты, а вы мне свои габариты, — усмехнулся я. — Не, мне и так хорошо. Они мне обещали баскетбольную площадку в рекреационной зоне сделать. Вот там и полетаю. За разговором время пролетело незаметно, хоть я и молчал большую часть времени, только рассказал отредактированную историю моих приключений на Земле и Марсе. Вот Дмитрий оказался кладезью историй про флотский спецназ и тяжёлое вооружение в частности. Многие явно были приукрашены, но, например, в то, что ему не раз приходилось стрелять из крупняка с рук верилось легко. — Группа высадки «Нормандии», — раздался весёлый голос Джеймса в канале. — Сбор через десять минут на площадке. Да уж. Всё хорошее рано или поздно заканчивается. Несмотря на то, что те же лайнеры предоставили бы куда больший комфорт, и в них не надо было бы находиться в броне, увал на берег, какой бы он там ни был, этот берег, всегда будет лучше крутого отдыха на другом корабле. На борту, не успели мы стянуть броню и потянуться по своим местам (я на камбуз, например), как Сьюзи по общекорабельной связи объявила на ангарной палубе общий сбор с построением. Быстро переодевшись в чистое, я сбежал вниз по лестнице, стараясь не попадаться под ноги другим членам экипажа, которые так же неслись вниз стремительными сайгаками. Через несколько минут после того, как собрались все, включая даже дежурную смену — видимо управление кораблём перехватила на это время Сьюзи — в ангар вплыл челнок, из которого вышли Джейн с Лиарой в сопровождении коммандера, которого нам представляли как ВРИО старпома, всё больше занимающегося административными заморочками нашего весьма нестандартного корабля и остальной части. Последними из челнока появились Гаррус с Явиком. Второму, если я и удивился, то в разы меньше, чем все остальные. Всё-таки сработало то, что мы обсуждали с Джейн в первый день моего «разоблачения». — Экипаж, смирно! — гаркнул Вега, встречавший командирский челнок. — Капитан, экипаж по вашему приказанию построен. — Вольно! — капитан вместе с протеанином вышла вперёд. — «Нормандия», кому-то из вас уже знаком наш гость, а с сегодняшнего дня — новый член нашего экипажа. Однако, вы все всё же станете первыми, кому я объявляю — на нашей стороне будет сражаться последний выживший из расы протеан. Строй чуть вздрагивает, и среди людей проносится лёгкий гул перешёптываний. — Сейчас мы отправимся на Цитадель и постараемся с помощью Явика убедить Совет в том, что в войну нужно вступать всем нашим расам и немедленно. Поэтому слушай мой приказ: корабль к походу и бою изготовить! До прибытия всему экипажу готовность номер два! Баззеров для объявления тревоги не требовалось — и без этого весь экипаж ринулся к своим шкафчикам переодеваться в скафандры: боевые и корабельные. Уже через полчаса корабль тонко загудел от заработавшего во всю мощь ядра и устремился к ретранслятору. В отличие от полёта с Иден Прайм, сейчас мы шли до Цитадели практически напрямик. Ближе к Цитадели я снова напросился в пилотскую рубку. Несмотря на то, что тоже самое можно было, конечно, посмотреть и на любом обзорном экране. Но, из кабины, да с комментариями Джокера это было всё-таки интереснее, даже без учёта того, что место второго пилота было занято Сьюз. Первый раз, когда я зашёл в рубку, сначала подумал, что это наконец сидит второй пилот, назначенный на наш корабль, но когда знакомый голос произнёс: «Привет, Макс», стало понятно, что мечта Джеффа о «секс-боте» сбылась. Надо сказать, что выглядела она лучше, чем в игре: никакого металла — нормальная кожа, затянутая в альянсовскую форму с нашивками первого лейтенанта. Мечта поэта, то есть Джеффа, в общем. Во всяком случае, из рубки он погнал меня достаточно быстро, сказав приходить к ним перед финишем. — Цитадель-Центральная, это ККАС «Нормандия», запрашиваю приоритетный трек, на борту Спектр Совета, — услышал голос Джокера, пройдя операторскую зону на подходе к рубке. — ККАС «Нормандия», это Цитадель-Центральная, запрос подтверждён, приоритетный трек по эшелону ноль-пять-два. Передаём вас Цитадель-Альянсу. Вроде и дурь какая-то на самом деле звучит, но глядя на станцию и слушая такие переговоры, как-то больше проникаешься величием. Возможно потому что стоишь за спиной пилотов. Эх, в той жизни тоже была мечта вот так запросто на посадке постоять, да не срослось. Зато теперь во все глаза смотрел на то, как фрегат размерами больше любого авианосца из моего времени рассекает светящееся от света Цитадели газо-пылевое облако Туманности Вдовы. — … Цитадель-Альянс, ККАС «Нормандия», причальный док двадцать четыре, уровень D, принято, — лёгкий толчок от ускорения «Нормандии», устремившейся на всех парах. — Не люблю я эти приоритетные трассы. Ворчание пилота так и осталось никем не поддержанным, лишь Сьюз удостоила его внимательным взглядом и вернулась к своей имитации работы за консолью. По прибытию боевую готовность перевели в трёхчасовую походную, и Шепард и Ко ускакали на Совет, оставив ценные указания «в запой не уходить, по бабам не гулять». Ну или как-то так. По факту же это означало, что опять весь свободный от вахты и дел экипаж рассосался по «берегу». Даже нам с Джеймсом удалось отмазаться от принятия грузов, часть которых хоть и имела отношение к нашей приписке в качестве заведующих по РАВ, но ведь теперь был старпом. Который и будет отдуваться в итоге с приёмкой. Вега, как ни удивительно, сразу же собрался утащить меня в сторону доков, но помня о том, чем он там будет заниматься (в частности, проматывать жалованье и боевые в банальные карты), я уломал его сначала пойти и потратить деньги на что-то полезное. Да-да, именно жалованье и боевые, которые даже у меня, у кадета, в итоге чуть менее, чем за полтора месяца боёв, составили вполне себе такую серьёзную сумму в почти двадцать тысяч кредитов. Я, когда увидел сообщение на унике о зачислении суммы, сначала слегка прифигел, припоминая о том, что в игре на такую сумму можно было в целом весьма серьёзно закупиться различными модификациями к оружию, за которыми мы и собрались сейчас, прихватив своё оружие в кейсах. Первый выход «в свет» оказался для меня сильнейшим ударом по всем чувствам. Огромнейшее количество чужих рас, представители которых шли куда-то, общались не только на интере, но и на своих языках, складывались в голове просто в невообразимую симфонию, название которой я не мог подобрать. И запахи… с тем пост-эффектом от протеанского общения всё выглядело ещё страннее. Проходя мимо элкоров, которые общались с волусом, я слышал и одновременно чувствовал то, что они говорят. Все их «искренне», «недоумённо» и прочие эмоциональные уточнения складывались у меня в голове во вполне обычную человеческую речь со всеми эмоциями и интонациями. — Вот, что хорошо в армии, Локо — что бы ни происходило, две вещи будут всегда: обед и жалованье. Если с первым и могут возникать трудности, то со вторым — никогда, — прогудел лейтенант, крутя в руках свежесобранную «Мотыгу». Спецназу, к которому по штатам относилась десантная группа «Нормандии», на самом деле полагается неплохой выбор «халявных» прибамбасов к стволам, да и сами стволы далеко не в штатной конфигурации, но спецура всегда остаётся спецурой, которой чего-то да не хватает. Вот и Джеймсу не хватало на «Мотыге» автоматического огня, а к нему ещё и улучшенной системы охлаждения, компенсатора и других, милых любому доморощенному милитаристу штучек. — Это тебе хорошо, блин, Ронко, — проворчал я, в очередной раз перебирая комбинации усиленной и штатной разгонной части ствола с разными прицелами, как обычными, так и обладавшими глубокими сканерами разных типов, которые в игре назывались скопом тепловизионными. То получавшийся баланс не устраивал, то эффективность и увеличение прицела. Вообще, на этот магазинчик мы набрели по чистой случайности — всё-таки реальность тут сильно отличалась от того, что было предоставлено игрокам. Торговый район Закера представлял собой реально целый район из десятков домов, разросшийся и вверх, и вниз. В оружейных рядах нас первыми встретили различные знакомые ещё с той жизни названия: «Арсенал Сипритин», «Спортивные товары Нос Астра», «Боеприпасы Эгора» и многие другие магазины, забитые покупателями и зеваками просто донельзя. Дальше уже было попроще, но и с выбором не задалось — во всяком случае, что мои, что запросы Джеймса вызывали у продавцов лёгкое недоумение. А вот в этом магазинчике, точнее лавочке, название которой с турианского уник перевёл, как «Тринадцатый легион» ассортимент порадовал не только нас: когда мы вошли, в нём уже страдали техноманьячеством и одновременно амфибиогенной асфиксией пара майоров с ПВК шевронами с буквой S, показывающих их принадлежность к штурмовым армейским подразделениям. Рядом с ними стояли пара турианцев, саларианец и азари, тоже одетые, насколько я понял по хмыканью Джеймса в форму своих особых подразделений. Весь этот интернационал молча наблюдал за этой воистину эпической битвой: один капитан бормотал о стоимости каждого заменяемого модуля, а второй, сверяясь с данными на голографическом экране, занимался перебором модулей и аксессуаров на странного виде агрегате. Первое, что бросалось в глаза — чудовищно раздутый и ребристый ствол. Калибр, похоже, немногим уступал той же «Вдове», но вот длина немного подкачала. В целом эта странная пушка была немногим больше, чем мой «Раптор», а барабанного вида наплывы под ствольной коробкой почему-то подсказывали мне, что это далеко не снайперка. Воистину: «Холодильник! — догадался Штирлиц». Мои подозрения подтвердил и Вега, с плохо скрываемой завистью рассказав, что это последняя разработка концерна «Тула-Калашников» — крупнокалиберный штурмовой пулемёт ТКПШ-186, который только этой весной начал потихоньку поступать в войска. — Почему-то когда Джокер сказал, что вы находитесь в торговых рядах, я даже не сомневался — найду вас здесь, — знакомый вибрирующий голос заставил меня подпрыгнуть на месте. Позади стоял довольно ухмыляющийся Гаррус, кивнувший подошедшему хозяину заведения: — Доброго дня, Итор. Я почему-то даже и не удивился, что Гаррус знает его, и наоборот, учитывая сколько и кем он тут проработал. Оттуда ещё и его интерес к эксклюзивным бабахалкам и приблудам. — Привет, Гаррус. Мне казалось, что ты вместе с Шеп у Совета пропадёшь по делам… — Это Джейн там пропадает, а мы с Лиарой свои представительские функции уже выполнили. Синенькая умчалась по своим… археологическим… делам, а я пошёл вас искать. Итор, ты же видишь, что у тебя покупатель мучается, — всё с той же усмешкой сказал Вакариан подошедшему ближе продавцу. — Покажи ему «Глаз», тот, что седьмой модели. Вега, к этому моменту уже забив на идею потом поиграть в карты, уполз к штурмовым майорам и крутил в руках их пулемёт. Итор достаточно быстро вернулся с прицелом, и все втроём — точнее он с Гаррусом вдвоём, а я так, сбоку, только успел приложиться — стали выводить «виртуальные» нули на моей винтовке с установленным прицелом. Дистанция-то прямого выстрела была практически неограничена — пятиграммовый шарик на гиперзвуковой скорости, в целом, позволял не заморачиваться с упреждением даже на двух кэмэ, но появлялись ограничения по возможностям прицела. На те же два кэмэ целиться было сложновато, даже с учётом весьма неплохого увеличения. Откат, судя по цифрам, после замены разгонника и ствола должен был увеличиться, что давало некоторое увеличение разброса. Вот синхронизация демпфера оказалась делом настолько серьёзным, что меня просто отправили погулять. В принципе, это было понятно: рассинхрон включения компенсатора на нулевом элементе даже в несколько миллисекунд приводил к тому, что, согласно третьему закону Ньютона, винтовка, отправившая в полёт пулю с энергией больше десяти килоджоулей, с поправкой на массу, врезалась в плечо стрелку. И хорошо, если он в броне, а вдруг — нет? В общем, я на всякий случай и не смотрел в их сторону, пока они занимались юстировкой нового ускорителя и проверяли в БИУСе винтовки поправки на изменившиеся скорость и центр масс. Даже попытка вклиниться со словами о том, что моего бюджета хватает еле-еле с натяжкой на прицел, не возымела никакого влияния — Итор пробормотал что-то про скидку хорошим покупателям, а Гаррус добавил, что, мол, я буду должен. Так что в итоге пришлось бродить неприкаянной тенью отца Гамлета от «нашего» оружейного верстака к компании, что собрали вокруг себя майоры с Вегой, оказавшиеся, судя по разговорам, знакомыми друг с дружкой через пару рукопожатий, поэтому, когда все экраны в районе переключились с рекламы на объявление о всеобщей трансляции по Цитадели, внимание на это обратил только я, а уже через пару мгновений, несмотря на пожелания пойти куда подальше и вообще неспортивное поведение, развернулись и остальные посетители магазина. Посмотреть было на что — экран показывал нам весь Совет Цитадели в полном составе, включая знакомую рыжую голову на заднем фоне. — Граждане Пространства Цитадели… Те, кто давно с нами и те, кто лишь недавно присоединился, или ещё не решил, или не сделал этого. Все мы когда-то имели разногласия друг с другом. Когда-то всё это казалось всем нам настолько серьёзным, что мы не смогли забыть эти проблемы даже перед лицом опасности, которая угрожает всем нам, — право голоса, видимо, по традиции, дали советнице Тевос. Хотя тут нечему удивляться, учитывая реакцию всех рас на азари, я бы лучше послушал того же Спаратуса или Удину, учитывая, как Джейн вворачивала до боли знакомые фразочки из нашего тролльского МИДа, рассказывая о том, что это любимые цитаты Доннела. — … Сейчас, увидев себя со стороны, мы поняли, насколько были глупы, но надеемся, что ещё не поздно исправить все наши прошлые ошибки. Благодаря людям мы обрели надежду и понимание того, что именно сейчас нужно забыть о всех претензиях и попытках прикрыться… другими. Сейчас, как и несколько лет назад, когда они пришли спасти защитников Цитадели и нас от безжалостной атаки Жнеца и подчиняющихся ему гетов. Они вновь принесли нам надежду… Но не одни, а вместе с последним из протеан. Фокус камеры чуть сместился, показывая Удину и стоявших за ним Джейн и Явика, который сделал шаг вперёд и устремил свой взгляд из восьми зрачков на каждого, кто смотрел эту трансляцию. — Турианцы и люди… Азари и саларианцы, — наконец, после молчания он подал голос. — Дреллы, ханары, батарианцы, кроганы и другие, кто относит себя к живым… и разумным этого цикла. Большинство из вас мой народ и я помнят ещё детьми… — я, правда, полагаю, что некоторых Явик помнит, как бы это сказать… Едой помнит, вот. — … Детьми, что делают первые шаги на пути разума, на пути даже не к звёздам, а к первому огню… Сегодня я вижу вас взрослыми. Вы уже видели миллионы смертей, которые принесли те машины, что стали роком для моей расы, и я не буду обманывать вас — их будут миллиарды и миллиарды. Смерть, ужас и отчаяние захлестнут вас гигантской волной, повергая во тьму безысходности… Я видел и помню то, что вы сейчас пока не можете даже представить… — на наплечнике его костюма-брони вдруг появилась очень знакомая женская кисть. — Надежда… Когда пришли Жнецы, я потерял её, проснувшись одиноким, но то, что я увидел во всех вас… в том как вы сражаетесь и каждым своим вздохом говорите Жнецам: «Нет! Мы не сдадимся просто так! Мы живые!». Именно в этом я вижу надежду, а не в себе. Надежду и веру в то, что мы все вместе отправим эти порождения Тёмной Души в Бездну, — камера чуть наплывает на лицо Явика. — И в унисоне голосов, возглашающих победу и месть за всех павших, прозвучит и голос последнего из моей расы… Последнего из протеан.Капитан второго ранга Джейн Шепард, Цитадель, Туманность Вдовы, 1 августа 2187 года. Родится рассвет над крышей, И ветер разгонит туман, И снова залают собаки, И дальше пойдёт караван. Кричит кто-то в ухо, что там впереди Есть родник прозрачный, туда и иди. Можно вечно бродить без цели, Если всё время идти, Не задавая вопросов И не разбирая пути.
«Ах, да. Жнецы», — всю дорогу до Совета я вспоминала именно эти слова, которые и привели, наверное, нас ко всему текущему положению в галактике. Мне казалось, что самой большой проблемой будет доказать то, что Явик — это действительно протеанин. Реальность, как всегда, расставила все свои жирные точки над i: ни мне, ни Доннелу со Спаратусом не пришлось прибегать к тяжёлой риторике. Да даже разговор насчёт реального объединения галактических рас, после общения с Явиком оказался не таким проблемным, как казалось вначале. По сути, решение о начале объединения всех сил было принято после недолгой беседы с протеанином и было отдано на откуп военному руководству, а идея совместного выступления Совета и Явика была вообще воспринята на ура. Произошедшее же после выступления всё-таки заставило вспомнить те самые встречи с Советом. — … Нет и ещё раз нет, — Удина, похоже, уже начал беситься, если вместо своих обычных цветистых речей просто перешёл к отрицанию и констатации фактов. Как для дебилов, ей-богу. — Я уже молчу о том, что ваше предложение является абсолютно неприемлемым по отношению к нашему союзнику с любой точки зрения, но и просто нарушают желание Явика участвовать в войне против Жнецов в качестве члена команды Спектра Шепард. — Но, Советник, — вновь завёл свою шарманку Валерн, — вы похоже не понимаете, какие результаты можем получить от более тесного контакта с представителем расы, уже сталкивавшейся со Жнецами, а ваши отсылки к тому, что Шепард является Спектром смешны, учитывая, что она всё ещё числится в рядах вооружённых сил Альянса… — Вот не надо только этого фарисейства, Валерн, — Доннел раздражённо махнул рукой. — Все мы прекрасно знаем, что при всей декларируемой независимости членов Корпуса Специальной Разведки, они так или иначе остаются связанными с силовыми ведомствами своих рас. Уж точно не вам упрекать в этом Джейн, которая, вероятно, единственной из всех Спектров слишком близко приняла клятву и исполняла её даже тогда, когда все мы отвернулись от неё, — я заметила, как щека нашего советника дёрнулась в лёгком тике. Понимаю его и не виню — Альянс и сам Корпус приложил много сил после известных событий перед Битвой за Цитадель и во время Охоты на Коллекционеров, чтобы реабилитироваться в моих глазах. Правда, на мой взгляд, очень странным способом в виде героизации меня, блин, любимой. Да такой масштабной, что когда мы шли на встречу с Советом, первое, что мне бросилось в глаза — два здоровенных баннера на здании посольства Альянса, где на одном я стреляла во Властелина и гетов на фоне сражения за Цитадель, а на втором проводила массовые расстрелы хасков и другой жнецовской нечисти на фоне горящей Земли. Ещё всё это непотребство снабдили пафосными надписями: «Она сражалась за вас» — на первом и «Она продолжает сражаться за вас сейчас. А вы?» на втором. Тьфу… Тайком в дальнем уголке сознания билась мысль о том, что раз Явик теперь стал официальной надеждой нашего Цикла (прицепилось же слово), то плакаты с ним заменят мои. Вздохнув, я глянула на сидевшего с невозмутимой физиономией протеанина и вновь прислушалась к речи Удины, который всё ещё продолжал расхваливать меня. — … Да, если бы не она, будь то моя или адмирала Хакета воля, вы бы вообще и близко не увидели протеанина! Неужели вы думаете, что мы не нашли бы способ передать такие же сообщения, но только от лица Альянса? Что бы было с вашим общественным мнением, когда они бы увидели это, при том зная, что вы бросили нас на произвол судьбы? Сидящий рядом Спаратус положил руку на плечо закипающего Доннела, не давая ему приподняться с кресла, но взамен внезапно поднялся сидевший рядом со мной Явик. Обведя взглядом советников, он остановил взгляд на Доннеле и слегка наклонил голову. — Я бы хотел извиниться перед вами, Советник Доннел Удина. Лично перед вами и всей расой в вашем лице за то, что я думал, что вы самая примитивная раса этого Цикла, потому что вы позже всех вышли в космос и ещё не достигли уровня других. Но… — он перевёл взгляд на других советников. — Неужели, даже сейчас, перед угрозой полного уничтожения, вы будете продолжать свои детские игры? Азари! Когда я познакомился с вашей представительницей на корабле командира Шепард, после всего, что я узнал, мне показалось, что действительно не всё потеряно, а теперь… Протеанин слегка наклонился, упираясь руками в круглый стол, за которым мы все сидели и замолчал. — А теперь меня удерживает только обещание, которое я дал Джейн Шепард, Лиаре ТʼСони и всем тем, кто слышал и видел меня, чтобы… Я останусь с командиром и буду сражаться со Жнецами, что бы вы не решили и даже не пробуйте меня задержать, — он оттолкнулся от стола, окутавшись на несколько мгновений знакомым зеленовато-синим свечением биотического поля и обернулся ко мне. — Командир, мне кажется, у нас есть чем заняться, вместо ведения этих нелепых переговоров. Давно стоило это сделать, что-то я совсем размякла, пока сидела в тюрьме. — Конечно, Явик… Я не успела даже приподняться, когда внезапно встала Тевос и, сложив ладони лодочкой на груди, поклонилась протеанину: — Простите нас, Явик. Наверное, мы не слишком оправдываем ваши ожидания, но всё происходящее кажется настолько дурным сном, что хочется держаться за всё старое, даже плохое, лишь бы… Лишь бы оно казалось старым, из той жизни, — она снова поклонилась Явику. — Совет не видит никаких препятствий в том, чтобы вы несли честь своего народа на корабле той, кто является одним из лучших представителей наших народов. Отлипнув от ступора, я, наконец, смогла подняться и с лёгким подозрением посмотрела на Тевос. Я хоть и не знала её настолько хорошо, как Удина или тот же Андерсон, но она всегда казалась мне слишком прагматичной для подобных сцен. Молчание вновь нарушил голос протеанина: — Я верю вам, Советница Тевос. Оставшиеся члены Совета поднялись на ноги и, когда мы двинулись к выходу, нас нагнал голос саларианца: — Явик, я всё же хотел попросить, чтобы вы смогли уделить нам время… Ведь мы столько можем… Протеанин обернулся и некоторое время, ничего не говоря, смотрел на смутившегося советника, который начал под взглядом четырёх глаз Явика перебирать пальцами. — Конечно, Советник Валерн, но только после победы над Жнецами. Дальнейший путь от зала советников до площадки каров и «Нормандии» мы провели в полной тишине. Лишь поднимаясь на борт корабля я спросила его: — И что, ты действительно после войны спокойно пойдёшь к саларам на все их исследования и прочее? — Мне нравится твоя вера в победу, командир, — Явик растянул свои тонкие губы в улыбке. — И вера в меня, вера, что я доживу до победы. Нет, я не пойду никуда после победы, кроме как к моим братьям. — Но… — Я их обманул, командир, — перебил меня ухмыльнувшийся протеанин — ни с чем иначе выражение его лица у меня не ассоциировалось. — Победа и месть превыше всего. На переходе от малого шлюза через БИЦ к лифту меня отловил старпом с отчётом о доставленных грузах и общей готовности корабля. Мельком глянув на датапад, я быстро завизировала необходимые пункты: — Спасибо, Джон. — Не Джон, а Джош, мэм. Какие будут дальнейшие указания? — Сбор экипажу в рамках готовности и отправление по возвращению. Я так подозреваю, что большая часть на берегу? — Так точно, мэм! Разрешите выполнять, — дождавшись моего кивка, он козырнул и отправился в рубку связи. Глядя в его спину мне почему-то вспомнился Прессли, который был служакой и патриотом Альянса до мозга костей, но при этом принимавший весь наш первый экипаж, как он есть. После того, как на Алкере, когда в обломках первой «Нормандии» я нашла его дневник, я нисколько не сомневалась в том, что он, получи приглашение к нам, когда мы считались частью «Цербера», не колебался бы ни секунды, как Карин или Джокер. На нижней палубе меня встретил гул голосов — десантная партия, вернувшаяся из увольнительной, не расползлась по жилой палубе, а стояла, сгрудившись, у оружейных верстаков. Центром внимания, что меня нисколько уже не удивило, были Вега с Максом. Если компания первого была понятна: Дубровский и его деревянные солдаты — дуболомы-штурмовики, то у Макса собрались немногочисленные тихушники, которые крутили на виртуальной модели наш проход через марсианскую «Пандору», только в качестве вооружения учитывалась его сильно модифицированная винтовка. Рядом же отирался и Гаррус, но это-то как раз удивления и не вызывало. — Гаррус, надеюсь, ты не забыл, что я тебе сказала насчёт проверки компенсатора? — я негромко спросила его, встав рядом. — Обижаешь, Джейн. Только я пять раз проверил и Итор, владелец магазина, где мы закупались, тоже проверил. — Ну смотри. Кадет покалечится — шкуру с тебя спущу. После разговора с Советом на меня, как обычно, накатились жуткое отупление и апатия. Энергетический вампир там что ли засел? Или сразу весь совет — вампиры. От ленивого перемещения туда-сюда меня отвлёк толчок уника и раздавшийся в ушном динамике голос Сузи: — Капитан, подойдите к ближайшему терминалу, — наверное, что-то из штаба. Хотя нет, тогда или в рубку связи бы вызвала, или в каюту. — По всем каналам Цитадели запустили этот ролик. На экране терминала, к которому я подошла, появился незнакомый логотип, а вслед за ним изображение каких-то строений и … похоже, понятно, что это. — Если вы потерялись и не знаете куда пойти, если вы потеряли своих друзей и родственников, то Святилище поможет Вам. Отправьте сообщение… Я почувствовала движение позади себя и, обернувшись, увидела Гарруса: — Что-то случилось, Джейн? Ты выглядишь… очень обеспокоенной. — Пока ничего не случилось, но вот на флот я пока тебя вернуть не смогу. Надо задержаться на Цитадели.