Три ее «после»

      После смерти матери Эдит заперлась в стенах своей комнаты. Ее единственным развлечением стали книги: те, что хранились на ее полках, и та, которую она пыталась написать сама. Только вот у девушки не лежала душа к любовным романам. Призраки, потусторонние миры, мистика — вот к чему влекло юную мисс Кушинг, которая и не представляла, куда эта любовь к тайне и загадочности ее приведет.       После смерти матери Эдит казалась себе мотыльком, который летит на свет, но не долетает до него и оказывается во тьме. Порой ей даже становилось страшно. Скрипящий дом, пустая безжизненная ночь, постепенно окутывающее ее одиночество. И что бы Кушинг не представляла себе, пытаясь высмотреть кого-то в углу комнаты, освещая себе путь трепещущим пламенем свечи, ей было страшно.       После смерти матери Эдит впервые увидела призрака. Он был настолько страшным, что десятилетняя девочка плакала, лежа на кровати спиной к двери, обнимая себя тонкими ручками. Она лежала, не двигаясь, запутавшись ногами в длинной сорочке, и старалась не дышать. И только когда плеча коснулись длинные пальцы , а в ухо было выплюнуто короткое, но такое странное и пугающее предупреждение: «Берегись Багрового Пика», девочка позволила себе закричать.       После смерти матери жизнь Эдит стала похожей на туманный лес. Со стороны все тихо и спокойно, только вот душа девушки металась в беспокойстве, запертая где-то между ребрами. Мисс Кушинг не хватало чего-то необычного. Чего-то, что расшевелит ее разум, заставит трепетать ее сердце. И она это нашла. Правда, последствия были невероятно ужасны.       После смерти отца душа Эдит наполовину опустела. Внезапное осознание того, что она осталась совсем одна в этом мире, что больше нет того, кто каждый день встречал бы ее снисходительной улыбкой и укоряющим взглядом, кто щекотал ее щеку бородой, целуя дочь на ночь, кто поддерживал ее в написании новой книги… Не оставалось на земле более родного человека для Эдит, чем погибший Картер Кушинг.       После смерти отца дом Эдит опустел. И сама мисс Кушинг не желала более в нем оставаться. Теперь он был страшным, пахнущим кровью и мыльной пеной для бритья. Теперь пламя свечи в нем тревожно трепетало, а в доме звучала музыка из граммофона ее отца. И это делало более нетерпимым времяпровождение в этом месте.       После смерти отца Эдит полностью отдалась тому, чье присутствие заполняет ее истерзанную потерями пустую душу. Томас Шарп, его всегда холодные руки и нежный взгляд ледяных глаз пробуждали у молодой Кушинг те чувства, о которых она только читала в книгах. Он дарил ей то беспокойное спокойствие, в котором девушка нуждалась; это была возможность забыться и опереться на того, кто, казалось бы, любит тебя так же беззаветно и чувственно, как и ты его.       После смерти отца Эдит переехала в свой новый дом — поместье Аллердэйл. Огромный старинный дом, больше напоминающий полуразрушенный замок, встретил ее холодом, дырой в крыше, горьким чаем и неприветливой сестрой ее жениха. Но в тот момент Кушинг казалось, что теперь все будет иначе, что теперь ее жизнь наполнится смыслом, теплом и любовью.       После смерти Томаса Шарпа Эдит убила его сестру. Без жалости, без промедлений, не задумываясь. Это была жестокая резня, в которой в ход шло все: ножи, огромные тесаки, а в конце и лопата. Эдит пыталась спасти свою жизнь, а Люсиль хотела ее отнять. Она жаждала мести, она винила Кушинг в том, что Томас погиб. А погиб он из-за того, что не сдержал своего обещания и полюбил.       После смерти Томаса Шарпа Эдит долго плакала. Ей было больно, и она не знала, от чего: то ли от боли в ноге, то ли от многочисленных порезов, из которых до сих пор сочилась кровь, то ли от окончательного разрыва ее души. Она вспоминала прикосновения его рук, но тут же думала о том, что этими руками он ласкал Люсиль — и это становилось столь мерзким, что слезы текли сильнее, а Эдит морщилась то ли от боли в ноге, то ли от многочисленных порезов, из которых до сих пор сочилась кровь, то ли от окончательного разрыва ее души.       После смерти Томаса Шарпа Эдит совсем в ином свете взглянула на Алана МакМайкла. Он не казался ей героем, но он был слишком теплым, в сравнении с Томасом, а его руки были очень сильными, ведь стоило Кушинг покачнуться, они сразу ловили ее, замыкаясь кольцом вокруг ее талии. Страдая от боли сам, он пытался уменьшить ее страдания. И Эдит это нравилось, хотя это была просто жестокая, злая, но такая явная противоположность ее Томасу.       После смерти Томаса Шарпа… Эдит уже не была уверена, будет ли у нее это «после».