Junk

Сегодня дружное семейство Стотчей отправлялось в лунопарк. Меня как обычно в целях экономии оставили дома. Где хранили деньги, я знал, они не отличались особой изобретательностью, и все сбережения находились в цвёточном горшке с любимой пальмой. Времени было более чем достаточно, я собрал свои скудные пожитки в один большой мешок, не торопясь, пообедал, правда еда из меня тут же вышла. Ну и плевать. Перевернул на ковёр горшок с заветной пальмой, денег оказалось даже больше, чем я предполагал. Засунул внушительную пачку зелени во внутренний карман своего любимого оранжевого одеяния и покинул навсегда этот проклятый дом. Оказавшись на точке, я без раздумий приобрёл целых два грамма. Этого должно хватить на пару дней. Оставшиеся деньги я заботливо спрятал всё в тот же карман. Завернув в ближайший общественный туалет, я тут же вмазался. Это странное чувство, когда после долгого перерыва ты вдруг оказываешься в родной помойке. Всё мгновенно встаёт на свои места, как будто очухался после долгого сна. Грязный кафель стен с заплесневелыми стыками, холодная сырость обоссаного пола и едкий запах мочи. Такому дерьму как я здесь самое место. Пока не начнёт ломать это всё по барабану, всё хорошо, мне и так нравится. В Южном Парке сейчас оставаться не стоило, я же ограбил людей, наверно меня уже ищут. Надо было срочно, куда-нибудь смыться, и единственное место, где можно затеряться в бесконечном потоке людей – Денвер. Уехать из города с такой внушительной пачкой денег совсем не проблематично и уже к вечеру я был в столице штата Колорадо, городе, сыгравшем решающую роль в моей дальнейшей судьбе. В прошлом я уже был тут, однако это было уже очень давно, и воспоминания стёрлись из памяти. Сейчас же я был под впечатлением от Денвера, этот бетонный гигант казался мне таким шумным и бескрайним, люди здесь вечно, куда-то спешили, толкались, а то и просто сшибали меня с ног. Не успел я вдоволь насладиться прелестями большого города, как почувствовал приближающуюся ломку. Я знал, что если сейчас не вмажусь, то на утро мне уже будет не встать. Спустившись в подземку, я закрылся там в кабинке общественного сортира. Дрожащими руками достал из кармана шприц. Я провёл в отключке часа три. Что-то пошло не так, а точнее мой организм был истощён до крайности. Теперь моя смерть была лишь вопросом времени. А умирать, почему-то не хотелось. По новой слезать с иглы - это даже хуже чем просто сдохнуть. Я с трудом выполз из тёмной подземки, ослепительный солнечный свет тут же нещадно ударил в глаза. На солнце было просто невыносимо смотреть, казалось, что мои глаза просто не выдержат, а ведь белки без того были болезненно красного оттенка. Ещё неделю я беззаботно шатался по городу, ширялся, а ночи коротал на вокзалах и в метро. Даже нашёл себе друга, такого же потерянного нарка, как и я сам. Его звали Майк. Он был старше меня на два года, носил длинные спутанные волосы, и одежда висела на его тощем теле мешком. Майк был настоящим задвигой, перепробовал уже все известные виды наркоты, знал всех самых надёжных дилеров и даже успел посидеть. Естественно никакого постоянного места жительства в Денвере он не имел, как и я ночевал, где придётся. Мой новый друг зарабатывал на дозу телом. Клиенты, в отличие от примерных семьянинов Южного Парка, уставших от семейной жизни, попадались самые разные, случалось, даже забивали до смерти. Когда мои денежные запасы закончились, а случилось это скоро, мне тоже пришлось, как и Майку отправиться на панель. Жизнь свелась к бесконечному поиску дозы. Клиент. Заднее сидение автомобиля. Точка. Героин. События путались, сливаясь в одно большое грязное пятно. Я больше не замечал вокруг себя ничего, лица прохожих каждое с точностью повторяло предыдущее, непременно звериный оскал на уродливой морде. В этом городе не было ничего кроме грязи, мерзкой, липкой, затягивающей. Новый мир оказался чёрной дырой, где затхлые помещения бесконечных подвалов, холодные тоннели подземки, безликие улицы с неприступными громадами чужих небоскрёбов, ежедневно убивали десятки живых трупов вроде меня. В Денвере мне перестали каждую ночь сниться кошмары, они просто стали моей реальностью. Этот город пожирал всё хорошее, что только теплилось в человеке, оставляя лишь холодное безжизненное тело. Зима пришла незаметно, накрыла город пронизывающим до костей холодом. Той зимой у городских моргов появилось много работы, люди мёрли в своих обледенелых квартирках на окраинах города, а уж таких бродяжек как мы с Майклом подыхало бессчетное количество. Прятаться в подземках – бесполезно, а шататься по торговым центрам просто глупо, ведь фараоны пасли нас, так что мы и носа в подобные места не показывали. Так мы и ютились в тесных подвальчиках по десять человек. Поближе к спасительным трубам. Конечно, это опасно, оборудование ненадёжное, трубы то и дело прорывало, многие просто сварились заживо, но когда приходится выбирать между верной смертью на улице и старыми трубами… Просто в очередной раз спускаешься в тесное помещение, где пахнет сыростью и гнилью, ложишься по ближе к спасительному теплу и стараешься не думать о том, что ночью может рвануть. Только малодушно надеешься на быструю смерть. Как-то раз я проснулся ещё затемно, начинало понемногу долбить и мне пришлось встать. Чертыхаясь про себя, я перебирался через неподвижные тела в затхлом полумраке нашего подвала. В помещении воняло, так, как будто тут кто-то сдох. Хотя это тоже не исключено. Во всяком случае, мне сейчас было совершенно не до этого, организм отчаянно требовал дозу. Я с трудом приоткрыл тяжеленную дверь подвала и обессиленный вывалился прямо на свежий снег у дороги. Глубоко вдохнул колючий морозный воздух, и пролежал бы так до самой смерти, если бы не ломка. Встал. Не помню, как мне удалось доползти до точки. Очухался на станции метро, судя по огромным часам на стене, прошло часа три не меньше. Интересно, почему сегодня здесь так много людей в форме. Ко мне подошел неприметный мужчина лет сорока, просто поинтересоваться, как добраться до Уолл-Стрит, конечно, я был не в состоянии ему ответить. Мужчина только улыбнулся. Как-то очень не хорошо улыбнулся… Чёрт возьми! Как до меня сразу не дошло, это же облава. Я как ошпаренный вскочил с места и понёсся к выходу. Облавы в Денвере не такая уж большая редкость, так они чистят свой жалкий город от такого мусора как мы. Если вести себя спокойно и не сопротивляться есть шанс, что тебя отпустят, не сразу конечно, сначала проверят, не разыскиваешься ли ты за какое-нибудь убийство, ну или кражу. Короче я влип по уши. Каким-то чудом, проскочив между двумя полицейскими при входе, я оказался на улице. Они не отставали. А силы мои были уже на исходе. Они бы меня никогда не догнали, если бы я не был таким обдолбанным, если бы эта чёртова простуда не лишила бы истощённый организм последних сил, если бы не эта пронзающая боль в животе. Я в панике припустил подальше от оживлённых улиц, надеясь затеряться в лабиринте между домами. Но не тут то было. Запнулся. Упал, разодрав себе всё лицо о сырой бетон так удачно подвернувшейся плиты. Испугался. Их было двое, я слышал каждый их шаг, пронзающий оглушительную тишину словно выстрел. - Ну что добегался? Вставай мразь! – рявкнул над ухом грубый, прокуренный голос. Я не мог даже рукой пошевелить, не то, что встать. Дальше последовал удар сапогом. Готов поклясться, что слышал, как хрустнули мои рёбра. Потом ещё один в живот, а дальше я уже не разбирал, удары шли один за другим. Больно. Чёрт как же больно… Вот я лежу на земле, судорожно пытаясь ухватить ртом воздух. Мои убийцы уже скрылись за поворотом. Холодно. Красный бетон. А с неба падает снег, такой чистый белый, просто в голове не укладывается, ну как в таком грязном городе может идти такой чистый снег. Как в детстве, лежу на земле и смотрю в небо, а снег падает, словно укрывая меня белым одеялом. Смешно, я так долго этого ждал, а вот сейчас почему-то умирать совсем не хотелось. Может меня ещё спасут, может успеют? Тихо. Тишина давит на ушные перепонки, город словно заснул. А может, это я заснул? Почему-то вспомнился наш город. Он, наверное, сейчас тоже спит под снегом… Смеркалось. Я пытался закричать, но голос охрип. А так хотелось жить, впервые за всю жизнь хотелось! Никто не придёт, я же с самого начала знал это. С каждой минутой дышать становилось всё сложнее, но я старался изо всех сил. Вдох. Невыносимая боль. Продержаться бы до утра. Через пол часа я, наконец, сдался.