Junk

Проснувшись утром, я обнаружил себя лежащим прямо на дороге в городском парке. Шприц всё ещё торчал из руки. И самое отвратительное в этом было то, что я ещё жив. - Ты самый жалкий неудачник в мире Кенни Мак Кормик – сказал я самому себе и закрыл глаза руками. Голова болела так, как будто по ней только что ударили топором. Собравшись с силами, я встал с асфальта и приземлился на ближайшую скамейку. Это был конец. Я больше не знал, что мне делать. Хотя нет, оставался один выход – убить себя как последний обыватель, трагично размазав мозги по автостраде. Только у меня пока не было не сил не желания этим заниматься. Я сидел и безучастно пялился на прохожих, которым естественно до меня не было никакого дела. Прошло ещё часа три, прежде чем я смог встать со скамейки, однако то и дело спотыкался, ноги совсем не слушались. Идти было некуда, совершать сегодня очередное самоубийство совсем не хотелось. Наконец я решил попытать счастья у бывших друзей, стучался в двери, просился к ним на ночь. Как всегда мне чертовски не везло, почти каждому из них я был должен, а кому не был, те просто смотрели на меня как на большой кусок дерьма, внезапно возникший у них перед дверью. Разговор они пытались свести к минимуму. - Извини чел, но предки будут против, ты же понимаешь – отвечали они. Наконец я оказался перед дверью ухоженного дома с идеально выстриженным газоном и садовыми гномами, охранявшими цветочные клумбы. Это место стояло последним в моём списке. Сам не знаю, зачем я вообще сюда притащился. Около двери висел маленький колокольчик вместо звонка, я набрал в лёгкие побольше воздуха и позвонил. Буквально через минуту на пороге появилась женшина лет тридцати пяти, с короткими светлыми волосами. Она всегда ассоциировалась у меня с теми «правильными» мамашами из семейных комедий, выражение лица у неё было слишком заботливым что ли. - Ах, Кенни, здравствуй. Ты так плохо выглядишь, что с тобой случилось? – озабоченно прощебетала она – ты, наверное, пришёл к Лео, он в своей комнате, проходи мой мальчик. Я зашёл внутрь, скинул ботинки у порога и поспешил подняться наверх. «Что ж, если он меня сейчас прогонит, то пойду на автостраду» - подумал я. Хотя шансы мои в данном случае были почти нулевые, я всё же постучал в дверь его комнаты. - Войдите – послышался голос изнутри. Я осторожно просочился в комнату и закрыл за собой дверь, на всякий случай, прикрыв голову руками. Баттерс лежал на кровати и читал книгу. - Привет Кенни – изрёк он, не поднимая на меня глаз, его более чем спокойный тон просто вогнал меня в ступор, я то ожидал, что он как минимум запустит в меня этой книгой, - не стой у двери, проходи, можешь даже сесть. Я так понимаю, ты пришёл ко мне не повидаться? Я слышал про твою маму, значит, она, и правда тебя выперла? - Да выперла. Можно мне пока пожить у тебя? - А что мне за это будет? - Я буду тебя любить. - Нет спасибо, мне хватило твоей любви в прошлый раз – сказал Баттерс ледяным тоном. - Я буду, так, как хочешь ты. Он колебался, это было видно по его лицу. С одной стороны я подлая сволочь надругался над ним, с другой – я мог дать то, чего ему так безумно хотелось получить на протяжении последних лет. А мне лишь надо было снова втереться к нему в доверие, если бы вы только знали, как живётся на улице, вы бы, наверное, меня поняли. Естественно я не собирался любить его по настоящему, в этой жизни я любил только героин, он был моей единственной страстью. - Ладно, я поговорю с родителями – сказал Баттерс спустя некоторое время. Весь вечер я просидел в комнате Баттерса, ожидая решения его родителей. Похоже, у них там внизу состоялся целый семейный совет. Наконец они приняли решение, я мог остаться. Что он наплёл про меня своим родителям, Баттерс так и не сказал. Он только взял с меня обещание непременно слезть с иглы как можно скорее. Я, наконец, спал на чистой, застеленной кровати. Перед этим меня заставили принять ванну, и теперь я был похож на недовольного мокрого кота, которого случайно засунули в стиральную машину. Наверное, за свои четырнадцать лет проведённые в помойке я просто не привык к такой чистоте. Родители Баттерса уехали на работу рано утром. Меня уже ломало, я проснулся ещё среди ночи от дикой боли во всем теле, казалось, что внутри у меня полыхает настоящий пожар, а по венам течёт раскаленный свинец. Ещё никогда у меня не было такой сильной ломки как сегодня. Перед глазами всё плыло и меня непрерывно выворачивало. Единственное чего мне тогда хотелось это сдохнуть как можно скорее, чтобы эта ломка убила меня, наконец. Баттерс тем временем вертелся вокруг меня и был так напуган, что лицо его сделалось белым как мел. Видимо он не принимал героин, и не знал что такое ломка. - Тебе чего-нибудь нужно Кенни? – то и дело спрашивал он. - Твою мать Стотч, мне нужен героин! – наконец не выдержал и заорал я. Он поколебался ещё немного, а затем выбежал вон из комнаты. « Обиделся что ли? Ну, хотя бы не будет мельтешить перед глазами» - подумал я. Спустя час Баттерс вернулся весь запыхавшийся, в руке он сжимал «Неужели дозу?!». Баттерс молча протянул мне маленький пакетик с порошком. Я в нетерпении выхватил порошок и заперся в туалете. Наконец кошмар закончился. Уже целый час я сидел на холодном кафеле, прислонившись спиной к стене, двигаться, не хотелось. Мой покой нарушил настойчивый стук в дверь. - Кенни у тебя там всё в порядке? Может, ты уже выйдешь оттуда, скоро приедет мама. Кен выходи! Я лениво поднялся с пола и на ватных ногах направился к двери. Повозившись ещё немного с замком, я вывалился в коридор прямо на Баттерса. Он испуганно пискнул, меня это рассмешило. - Тебе смешно, а я кажется, руку сломал – обиженно произнёс Баттерс. - Да ничего ты не сломал. - Всё равно встань с меня. - Не встану, я ещё не поблагодарил тебя за дозу – сказал я, нагло ухмыляясь. - Эй, не надо, не надо мне такой благодарности – испуганно отозвался Баттерс – ты грязный извращенец! - Я буду, ласков на этот раз – произнёс я с усмешкой. - Не верю. - Ну и зря – ответил я и поцеловал его в губы. Когда я уходил, он ёще лежал на полу в полном недоумении. Я ещё раз улыбнулся про себя - «Какой он всё-таки глупый этот Баттерс». Может по мне и не было заметно, но в те дни во мне действительно родилась надежда, надежда вылезти, наконец, из этого дерьма, в котором я завяз по уши. И надеждой моей стал этот придурок Стотч со своей семейкой. Они действительно были семьей, которой у меня никогда не было. Отец приходил уставшим с работы, мама готовила ужин, и вечером мы все вместе собирались за обеденным столом. Как бы я хотел остаться с ними, больше никогда не ночевать на улице, не воровать, не ширяться где-то по подворотням, не продавать себя. Быть таким же глупым домашним мальчиком как Баттерс. Я твёрдо решил отказаться от героина. Ещё никогда я не был настроен столь серьезно. Мы запасли наверно тонну валиума для меня, без него просто никак. Баттерс воспринял идею на ура, он поклялся, что не даст мне героин, даже если я буду подыхать без него. Этим вечером я ложился спать полный оптимизма и планов на мою «новую» жизнь. Утро встретило меня жесточайшей ломкой. Моё тело словно выворачивали наизнанку. Мир вокруг перестал существовать, осталась только невыносимая боль. Я не мог ни встать, ни пошевелиться, я не мог даже думать о чём-либо кроме раздирающей боли. Казалось это конец. Всё, я умру тут. Колёса не помогали, хотя я и глотал их горстями. К полудню стало немного полегче, по крайней мере, ко мне вернулась способность двигаться. Баттерс всё время сидел у себя на кровати и с ужасом наблюдал, как я извиваюсь на полу. Я умолял его принести мне дозу, я кричал на него, поливал матом, но он даже с места не сдвинулся. Вечером я уже лежал в кровати. Меня всё ещё долбило. Родителям Баттерс рассказал сказку про мою внезапную болезнь, они, конечно, хотели вызвать доктора, но ему удалось их убедить, что со мной такое бывает и скоро всё само прекратится. Действительно через три дня мне стало значительно лучше, я уже мог заснуть, да и боль поутихла. А ещё через три совсем встал на ноги. Мне удалось это, я даже думал что справился, избавился навсегда от этого кошмара. Какой же я был наивный. Лето кончилось и пришлось опять посещать школу. Я покорно собрал школьный рюкзак и как примерный мальчик отправился с Баттерсом грызть гранит науки. Решил, что не буду как обычно срывать уроки и прогуливать занятия, ведь в моих радужных планах на будущее было и хорошее образование. Мистера Гариссона очень обрадовало моё внезапное стремление к учебе, и он с радостью ставил мне отличные отметки. Тем временем семейство Стотчей приняли решение официально оформить надо мной опеку. Моя мать снова запила, как и прежде, поэтому ей меня никто отдавать не собирался. Родители Баттерса пожалели меня, да что говорить они всегда относились ко мне даже лучше чем к родному сыну, хотя меня это не сильно радовало, они же не знали всей правды. Но теперь у меня хотя бы появилась иллюзия семейного счастья, и эти дурацкие «вечера в кругу семьи» которых мне так не хватало. Короче жизнь моя налаживалась, и я был на седьмом небе от счастья. В нашей школе слухи всегда расползались удивительно быстро, даже самые нелепые истории становились поводом для обсуждения. Так случилось и со мной, когда я стал ходить по школе со Стотчем. Я же обещал, что буду любить его, и мне приходилось каждый день играть эту роль, хотя одноклассники не упускали не единой возможности поиздеваться над нами. Кстати они всё ещё собирались вместе после уроков, а в школьных туалетах уже совершенно неприкрыто кололись. Хотя я и слез тогда с героина все эти грязные шприцы в сортире напоминали мне, о том кто я есть, каждый день, каждый час… Я ни на минуту не забывал о героине, это стало моей навязчивой идеей, а ведь вокруг было столько возможностей. И я чувствовал, что не продержусь долго. Мне стали сниться кошмары, снились грязные подворотни, снились замусоренные водосточные канавы и руки, они тянулись ко мне со всех сторон, утаскивая меня всё дальше от света в пучину городских улиц. Дошло до того, что я вообще перестал спать по ночам, глотал таблетки и сидел всю ночь на кресле, боялся даже глаза закрыть. В тот день я проснулся рано, не смотря на воскресенье, я отлично выспался, впервые за долгое время, и мне хотелось жить, улыбаться и вообще радоваться этому утреннему солнцу, которое заливало нашу комнату. Причиной моего хорошего настроения были таблетки, которые принёс вчера Баттерс, благодаря ним можно было спать всю ночь без снов. Я даже забыл про героин и про боли в животе, которые мучили меня в последнее время. На часах было только девять, и я решил пока не будить Баттерса, сладко спавшего, укутавшись в одеяло с головой, сразу пошёл в душ. У меня появилась привычка утром и вечером часами просиживать в ванной. Можно сказать, что я стал панически бояться грязи. Простояв почти пол часа под ледяным душем, я вылез на мягкий коврик перед зеркалом. Придирчиво осмотрел своё отражение. Поморщился. Показал отражению язык. Признаться меня пугало собственное отражение, я был бледен как труп, на руках всё ещё видны старые воронки, под глазами залегли тени, губы потрескались. К тому же я продолжал терять в весе, при росте метр семьдесят я весил сорок пять килограмм. Казалось ещё немного, и я совсем растворюсь. Краем глаза я заметил, как приоткрылась дверь ванной. Я так и не привык запирать двери на замок и сейчас я пожалел об этом. Он осторожно, чтобы не навернуться на мокром полу, подошёл ко мне и обнял сзади за талию. Я с трудом подавил в себе желание врезать ему по голове, чем ни будь тяжёлым. - Доброе утро Кенни – промямлил он, едва ли не повиснув на мне. - Доброе – буркнул в ответ я – не мог бы ты отцепиться от меня, я сейчас упаду. - Не мог бы – нахально ответил Баттерс, и положил голову мне на плечо. Я оказался в очень неудобном положении, полностью обнаженный и лишённый всякой свободы, одно неверное движение и мы оба оказались бы на полу. Баттерса явно забавляло такое положение вещей. Я чувствовал его дыхание на своей шее, и от этого становилось ещё неуютнее. Я уже собрался прервать его гневной террадой, но он ловко заткнул меня, одним резким движением повернув к себе лицом. Этот мелкий извращенец был слишком требователен ко мне. Но что поделать, в конце концов, я был ему обязан. Пришлось в очередной раз, проглотив отвращение, удовлетворять моего маленького хозяина. Я бросил беглый взгляд на дверь, успел запереть крысёныш. Одним движением я приподнял его и посадил на бортик ванной, стащил глупую пижаму с мишками. Как же меня бесит это детское выражение лица, я же не новая игрушка, чёрт возьми. Я как обычно опустился на одно колено, взял в рот его член, с трудом подавив тошноту. Баттерс тихонько застонал и подался вперёд, но я обоими руками оттолкнул его от себя. Больше он себе таких вольностей не позволял, сидел смирно только в конце не удержался и вцепился мне в волосы. Меня передёрнуло от отвращения, но я всё же сглотнул сперму, обильно брызнувшую мне в рот. В тот момент я почувствовал себя грязной шлюхой. И это ощущение не так просто смыть.