Молния для Мартышки

Алексу Тернеру семнадцать лет. У него коричневые волосы до плеч и карий цвет глаз. Он часто хмурится, пряча лицо за лохматыми копнами. А еще Алекс длинный, тощий, немного нескладный. Вот уже полтора месяца мы общаемся, достаточно ли, чтоб считаться друзьями? По крайней мере, надеюсь, что да. Постепенно я узнаю о нем больше и больше, и с Мартышкой у нас достаточно много общего. С упоением я улавливаю все его жесты, привычки, движения, манеру речи. Ведь Алекс первый за долгое время знакомый, который действительно мне интересен. Он любит: несомненно, конфеты Wertherʼs, особенно те, что с тягучей начинкой. Соль минор (тот аккорд, на взгляд Алекса, проникновенен). Ему нравится быть на набережной, там писать песни. А еще, когда учителя к нему не пристают. Мартышка не любит: ананасовый сок. Морковный салат и вообще всю еду из столовой. Он не любит, когда его критикуют, обзывают, смеются. И с взаимностью Алекс не любит миссис Гоббс. Взгляд у Тернера всегда очень сосредоточенный. Он будто непрестанно оценивает все вокруг, оградившись от всех за высокой стеною. Пытаясь пройти через эту преграду, частенько я сталкиваюсь с сопротивлением. Мартышка может весь день быть приветливым, но вдруг что-то щелкает в нем, и тот меняется. Как будто специально бросается гадостями, и смотрит насквозь леденящею злобой. Но думаю, что так он испытывает нашу дружбу. Ведь Алексу нравится вводить людей в ступор. Он часто рассказывает полную глупость, а потом смотрит искоса, с лукавым блеском. Я смеюсь, озадачившись на мгновение. И с каждым днем его стена медленно тает. Мы идем с ним из школы по местному парку, и листья приятно шуршат под ногами. Солнце светит сквозь золото кленов над нами, подбивая на милый разговор по душам. — Люблю осень. — Заключает Мартышка на выдохе. — Идеальные дни, чтобы поразмышлять. — О чем? — Я спрашиваю сквозь улыбку. Он, задумавшись, говорит: — Ну, о чем-нибудь нужном. Например, что неплохо было б купить каподастр. Смеюсь: — Может лучше о том, что скоро экзамены? Алекс смотрит на меня с шуточным осуждением. — Я не это имею ввиду. — Говорит он и хмыкает под нос. Учебный год пока только еще начался, и мысль о дипломе никого не тревожит. Особенно не беспокоит Мартышку. У него совершенно другие проблемы. Тернер очень тоскует по своему городу. Он из Клинтона, что меньше Балтомора в сотни раз. Там остались его друзья, с которыми он играл в группе. И Алекс сильно скучает без них. Подняв взгляд, Мартышка смотрит на ветви деревьев. — Я про то, — произносит он с расстановкой, — что нужно найти для себя перспективы, освободить свою голову для стремлений. Не про то, — говорит, — чтоб забить ее больше. Добавляю: — А еще осенью так свежо и прохладно. Мы оба смеемся и я понимаю, что могла бы сказать что-нибудь поумнее. Но наше общение уже не на той стадии, чтоб продумывать в голове все, что захочешь сказать.

***

Мистер Уолтер на следующий день очень злится, потому как проверил написанный нами тест. — Алекс Тернер! — Он рявкает, тряся листочком. — Зачем вы пишете мне про южный полюс? Пинвины, касатки, абсурд какой-то. Вопрос ведь был про полярность молекул! Весь класс сотрясается громким смехом. А после звонка Алекс тянет мне руку. — Я говорил, что со мной опрометчиво спорить. — Победно произносит тот с гордой улыбкой. Я кладу в ладонь Тернера несколько баксов, восхищаясь, какой он порою безбашенный псих. На ланче мы с Алексом сидим вместе: строим из пластиковых стаканчиков башню. Через столик сидит Эшли со старой компанией, и вдруг к ним подсаживаются Лекси с Томом. Маккензи целует Райт и обнимает, а наши с Проссером взгляды вдруг пересекаются. Улыбка его чуть заметно сужается, потом Моника говорит ему что-то, и Лекси, моргнув, возвращается к ним. Все они больше со мной не общаются. После той биологии я их заклятый враг. Даже Лекси, наверное, наслушавшись Эшли, теперь и вовсе больше не подходит ко мне. Но наконец-то я чувствую себя свободной. И каждый день иду на занятия, улыбаясь. Мартышка же стал держаться увереннее. Я ведь понимаю, как ему тяжело. Мне нравится быть для него чем-то светлым. Мне нравится быть его единственным другом.