Хрупкое равновесие камней

Из допроса командора Джеффри Синклера, проведённого начальником службы безопасности Майклом Гарибальди. Ты не представляешь, сколько раз мы жалели о том, что тебя здесь не было, Майкл. Мы справились, конечно, — мы всегда справляемся, — но для этого пришлось из кожи вон лезть. Я понимаю твое желание во всем разобраться. И больше не виню твоих людей за случившееся, но, тем не менее, кто-то из них наломал дров. Кому-то надо было остаться на посту в кабинете службы безопасности, чтобы вовремя заметить похитителей. И я согласен с тобой: этого человека надо найти и наказать. Такого рода вещи недопустимы на моей станции. Виноват или нет, но я взял на себя ответственность лично допросить дипломатов, вместо того, чтобы позволить твоим людям с этим разбираться. Я знал, что дипломаты не будут рады допросу, и кого-то другого, не меня, могли бы водить за нос несколько часов, особенно если бы они вздумали воспользоваться дипломатическим иммунитетом. Но дипломатический иммунитет у земных дипломатов не действует, когда с ними разговаривает командор Земных Вооруженных Сил на его собственной станции. Люблю, когда буква закона работает в мою пользу. И, должен признать, это расследование вытащило меня из кабинета. Если бы я там остался, то продолжал бы названивать всем сенаторам, пытаясь получить разрешение на вылет наших истребителей. К счастью, Иванова не полетела с тобой; ей удалось убедить меня в том, что лучше предпринять какое-то действие на станции, чем орать на всех сенаторов Земли. Мы допросили мистера Коллинза первым. Он был явно недоволен тем, как все поставлено на станции, и на приеме выражал почти открытую неприязнь к послу Моллари. Возможно, у меня нет такого чутья на подобные вещи, как у тебя, но он был явным подозреваемым. — Вы были откровенным защитником так называемого менталитета «Все для Земли», — сказал я, — вы много раз критиковали сенат за то, что при формировании политики они учитывали внешние интересы. — И я не стану ничего из этого отрицать, — ответил он, — но есть большая разница между тем, во что я верю, и тем, что делает Земная гвардия. — Так просветите же меня, — сказал я. — Я ратую за то, что мы должны сделать Землю и ее интересы приоритетом в нашей внутренней политике. Этого нетрудно добиться. Нам просто не надо пытаться подражать минбарцам, или центаврианам, или, боже упаси, ворлонцам. Мы люди, командор. Вот что делает нас уникальными во всей вселенной. Вот что делает нас особенными. Поэтому я говорю, что нам надо развивать нашу индивидуальность. Может быть, это значит, что нам придется уйти с галактической арены на некоторое время, до тех пор, пока мы не поймем получше, что именно делает нас людьми, и утратим привычку впитывать чужую культуру и обычаи. — Мне это кажется более мягким вариантом того, что уже многие годы говорит Земная гвардия. — Значит, вы меня не слушали. Возможно, мы разделяем некоторые фундаментальные убеждения о том, что делает человечество сильнее, но мы не потакаем их методам. Терроризм — это не решение, и, хоть я не желаю, чтобы инопланетяне вмешивались в нашу политику, я не из тех, кто считает их чем-то вроде животных. Мне известно, что они разумные существа, но все-таки они нам чужие. Чуждые по отношению к нашим основным ценностям. Я призываю к постепенному отдалению и мирному перемещению инопланетян, когда они будут готовы уехать сами. — И поэтому вы делаете их пребывание здесь неудобным. — Да, я рекомендую сделать их положение более неудобным, предложить им меньшую защиту, но не потому, что хочу им вреда. Я просто хочу дать им понять, что здесь они всего лишь гости. Они не родились на нашей планете, и не они должны решать, что имеют право здесь жить. — Но, согласитесь, ваши планы могли бы исполниться быстрее, если бы миссия «Вавилона 5» провалилась. Он направил на меня палец. — И снова ошибаетесь, командор. Если бы «Вавилон 5» был уничтожен из-за этого инцидента, то сомневаюсь, что минбарцы, нарны или центавриане на этом успокоились бы. Если бы они поняли, что мы допустили гибель их представителей, то они напали бы на наш мир. Я хочу, чтобы Земля была сильной и принадлежала людям, а не превратилась в центр войны на три фронта. Мне пришлось сменить тактику. — Где вы были прошлой ночью, мистер Коллинз? — Я был в каюте мистера Егодаватте, если вам так хочется знать. Он мой старый друг, мы знакомы со времен учебы в аспирантуре. И мне известно также, что он плохо спит на новом месте. Поэтому я зашел к нему, чтобы выпить по бокалу и поболтать, чтобы помочь ему успокоить нервы. — Да будет вам известно, что я и его собираюсь допросить. — Как вам угодно, — ответил он. — Может быть, вы думаете так, потому что я не разделяю ваших взглядов, или потому что я разделяю некоторые взгляды тех экстремистов. Или вы полагаете, что у меня не может быть друзей, таких как Лахиру Егодаватте, который готов приветствовать инопланетян на нашей планете с распростертыми объятиями и даже провел три невыносимых года, одеваясь по минбарской моде. Но истина в том, что люди более сложны, чем вы считаете. И в прошлую ночь вся моя вина состояла только в том, что я выпил слишком много и плохо играю в карты. Значит, мистер Егодаватте был следующим в моем списке. Конечно, я думал о том, что они могли действовать заодно, придумывая алиби друг для друга, но это были только мои домыслы. У меня в любом случае не было доказательств. Мистер Егодаватте был более расположен к беседам со мной. Возможно, он понял, что я подозреваю Коллинза, едва я упомянул Земную гвардию. Он клялся, что мистер Коллинз был в его каюте до тех пор, пока он сам не заснул. И сказал, что Коллинз лежал на кушетке, когда он проснулся на следующее утро. — Филипп традиционалист, командор, — сказал он мне, — но он не плохой человек. Он не оправдывает насилие, и ему даже не нравится слушать про убийства животных. Он просто считает, что Земля слаба, пока наша культура не единообразна. Он не понимает, что разнообразие закаляет и делает нас сильнее. Но со временем поймет. Все это, как я и предполагал, ничего не значило. Коллинз все еще был под подозрением, а Егодаватте мог ему пособничать. О двух других я знал меньше, потому что они не особо стремились к общению при нашей первой встрече. Так что я спросил его о них. — Я представитель Индийского Консорциума, командор, и у нас давние связи с Американскими Штатами. Я там учился и встретил мистера Коллинза. У меня было несколько дел с Амазонией, которую представляет мисс Родригес, но я никогда не встречался с ней до этого. Один раз я видел мистера Кима на встрече в Пекине, но он тоже не в моей юрисдикции, поэтому мы всего лишь обменялись любезностями. — Кто-нибудь из них показался вам подозрительным по дороге на станцию? Слишком часто уходил или постоянно кому-нибудь звонил? — Мы не следили друг за другом. Филипп Коллинз и я провели много времени вместе, просто потому что мы старые друзья. Полагаю, что другие тоже нашли себе развлечения, но я не могу сказать, какие именно. Что до постоянных звонков, уж вы-то должны знать, что дипломат всегда на связи с кем-нибудь. Если не с собственным правительством, то с другим. Черт побери, на мой взгляд, он был слишком любезен, но у меня больше не было к нему вопросов. Поэтому я отпустил его, подумав, что, возможно, мне лучше было остаться и орать на сенаторов. Допрос дипломатов, казалось, порождал больше вопросов, чем ответов. Как только мистер Егодаватте ушел, явился мистер Велч. — Это мог быть кто-то из них, они оба или ни один из них. А вы что думаете? — сказал я. Он хмыкнул. — Со всем уважением, командор, не думаю, что вам следует начинать с вопросов. Мистер Гарибальди всегда говорил, что мы должны обрушивать на них доказательства до тех пор, пока они не перестанут лгать и не начнут говорить правду. Чертовски хороший совет, кстати. Я спросил: — А у нас есть доказательства? Как насчет беспорядков в Зокало? Они наверняка связаны с этим похищением. Это не могло быть просто случайным совпадением. — Мы проверили записи камер наблюдения в Зокало и в зоне возле каюты Егодаватте. Похоже, он говорил правду. Он и Коллинз вошли в каюту после приема и не выходили оттуда всю ночь, если только не смогли выбраться через вентиляционные люки. — И не было никаких посетителей? — Даже разносчиков пиццы не было. — А что другие? Он подошел к панели на стене и включил зернистую запись беспорядков в Зокало. — Вот тут есть кое-что интересное. Потребовалось какое-то время, чтобы это понять, но, похоже, что Ким провел всю ночь в казино. Все время на одном и том же месте. И пил одну кружку пива несколько часов. — Как будто кого-то ждал. Но кого? — Если и ждал кого-то, то этот человек не пришел. Я поставил охранника просматривать запись поминутно, просто на всякий случай. Но Ким, как мне кажется, не тот, кто нам нужен. Взгляните-ка вот на это. Полагаю, ты уже видел эту запись. Тогда ты знаешь, насколько скверными были эти беспорядки. Понадобились почти все твои люди, чтобы справиться с ними, даже те, кто дежурил в офисе службы безопасности. Я настолько увлекся, разглядывая творящееся на экране безумие, что едва не пропустил ее. Но вспышка ее планшета была поймана камерой под нужным углом, и этого оказалось достаточно, чтобы привлечь мое внимание. — Родригес, — сказал я. — Она оставалась там несколько часов, — ответил Велч, — делала заметки, фотографировала и все такое. Я опросил нескольких ребят из тех, кто видел ее там, — они не знают, кто она, но вспомнили ее лицо, когда я показал им запись, — и у всех от нее просто мурашки по коже. И я спросил у него: — А у вас есть записи с ней и тем убитым? Или с кем-нибудь еще? — Во время беспорядков могло случиться всякое, сэр. Знаю, что мог быть небольшой пробел между временем начала мятежа и похищением послов, но, возможно, она как-то передала им все оборудование во время всеобщего хаоса в Зокало, а потом осталась там наблюдать. — Но почему она действовала так открыто? — Преступление иногда делает человека дураком, — ответил он. Я задумался об этом, Майкл, но это не показалось мне достаточным объяснением. Наверняка она могла быть причастна к этому, равно как и Коллинз с Егодаватте, но что-то с ними не складывалось. Они все были люди умные, опытные дипломаты. Если бы я планировал похищение и использовал беспорядки как прикрытие, то постарался бы быть как можно дальше от всего этого. Поэтому Коллинз, Егодаватте и Ким оставались для меня наиболее вероятными подозреваемыми. Мистер Велч уже сказал, что у них были записи, подтверждающие, что мистер Коллинз и Егодаватте не покидали каюту всю ночь, и что Ким был в баре все это время. Но ведь каким-то образом эти ублюдки сумели напасть на послов, и при этом доказательств их алиби хватило бы на пять чемоданов. И вот тут-то я вспомнил нашу первую встречу в моем кабинете, и все эти чемоданы, которые были у мистера Кима. У Коллинза была только сумка, как и у Егодаватте, но Ким будто переезжать собрался. Как ты называешь тот момент, когда обнаруживаешь какое-то неоспоримое доказательство, Майкл? Эврика? Ну, вот тогда со мной случилось одно из лучших таких озарений в моей жизни. — Проверьте записи с камер, сделанные до вечернего приема, — сказал я. — Вы думаете, что они могли передать всю эту маскировку до вечеринки? — Да. Проверьте всех, но больше внимания уделите Киму. Если мои догадки верны, он — тот, кого мы ищем. — Я сейчас же прикажу своим людям этим заняться, — ответил он. — А пока пошлите за мисс Родригес. Даже если я окажусь прав, не стоит пренебрегать осторожностью. Мисс Родригес вошла в кабинет спустя несколько минут, и выглядела так, будто готова кого-то убить. Она, похоже, принадлежала к тем дипломатам, которые милы только с теми, кто на их стороне. — Я делала заметки, — ответила она, когда я спросил ее о том, что она делала во время беспорядков. — Ваша станция — сложное место, как верно сказала капитан-лейтенант Иванова. И я решила, что нам стоит увидеть ее как с лучшей, так и с худшей стороны. — Но зачем? — В мятеже участвовали преимущественно земляне. Я ожидала, что это окажется больше межрасовый конфликт, но вся агрессия, казалось, была обращена на людей. Но почему именно так? — У людей всегда есть расхождения во взглядах, — ответил я. — Даже с появлением среди них инопланетян ничего особо не изменилось. Вы следили за беспорядками всю ночь, мисс Родригес? — Я пробыла там несколько часов, а потом вернулась в свою каюту, чтобы записать то, что увидела. Если вы сомневаетесь в моей истории, то я могу показать вам мои заметки. Они должны совпадать с записями ваших камер наблюдения, разве что будут более подробными. — Да, я бы попросил вас показать их. — Хорошо, я передам их вам. Но, в свою очередь, мне бы хотелось прогуляться по Нижнему уровню. Я слышала, что тамошние обитатели тоже в основном земляне. Как я уже говорила, мне хочется увидеть и все самое лучшее, и самое худшее. Думаю, ты уже уловил суть нашей беседы. Мы еще поговорили, но я больше ничего не смог от нее узнать, кроме того, что она наблюдала за беспорядками и хотела бы увидеть больше. Она не была такой же откровенной, как мистер Коллинз, но показалась мне не очень расположенной к «Вавилону 5». Она не сказала ничего лишнего, но каждое ее замечание было намеком на то, что люди здесь, на станции, являются как бы гражданами второго сорта, несмотря на то, что принадлежат к одной из лидирующих здесь рас. Наконец, я решил, что больше мы ничего не добьемся, и отпустил ее. Оставался только Ким, но, прежде чем допросить его, мне хотелось увидеть, что удалось нарыть мистеру Велчу из записей с камер наблюдения, и проверить, верны ли мои догадки. Я прошел в кабинет службы безопасности, где Велч и один из охранников, которого я не знал, смотрели на мониторы. — Командор, — сказал мистер Велч, — Вы как раз вовремя! Мой парень думает, что кое-что обнаружил. Это вряд ли может считаться прямым доказательством, но оно довольно весомое. Они показали мне запись, сделанную в казино до начала мятежа. Я думал, что напал на след, но сомневался в этом до тех пор, пока не увидел, как мистер Ким вошел в туалет с багажом, а потом вышел оттуда уже без него, а спустя полчаса прибежал обратно, чтобы забрать. — А люди, которые входили туда после него? — спросил я, — Нам удалось их опознать? — Еще нет, сэр, — ответил Велч. — Вроде бы один из них мог быть тем самым убитым, но с такого ракурса трудно это утверждать. Но посмотрите: почти двадцать человек вошло, и примерно дюжина из них была с сумками. Когда они входили, сумки выглядели пустыми, — он указал мне на мужчину, который вошел в туалет, а потом перемотал на момент, когда он выходил. — Будь я проклят, — сказал я. Не знаю, кто там ругался на твоих людей, но Велч просто молодчина. Я бы не заметил разницы в сумках, если бы он не указал на это, и они действительно выглядели полными, когда люди выходили. — Вот оно. Ким все это затеял. — Участники беспорядков, попавшие под арест, вряд ли сейчас особо разговорчивы, но дайте им время, и, клянусь, некоторые расколются, — сказал Велч. — Мне нужны эти признания, Велч, — ответил я, — и я хочу, чтобы Кима доставили в комнату для допросов немедленно. У нас есть доказательства, так давайте бомбардировать его ими до тех пор, пока он не скажет правду. И я посмотрел на молодого человека, сидевшего перед монитором. Его глаза покраснели от работы за экраном. Требовалось немалое трудолюбие и внимательность, чтобы перелопатить все эти записи и найти доказательства. — Хорошая работа, мистер… — Аллен, — ответил он. — Зак Аллен. — Рад познакомиться с вами, мистер Аллен. — Так же как и я, сэр. Не знаю, где ты его откопал, Майкл, но это хороший выбор. Я вернулся в комнату для допросов как раз тогда, когда Иванова прислала мне досье на Кима. Он побывал в Китае, Малазии и Алтайской Федерации. Кажется, этот человек нигде не задерживался дольше, чем на три года. Так какого черта его продолжали нанимать, и кто прислал его сюда? Вот что мне хотелось выяснить. Это попахивало связями в верхах, Майкл, и мне это не нравилось. Мистер Ким появился, собранный и хладнокровный. Я решил начать издалека. — Почему вы приехали на «Вавилон 5»? — спросил я его. — Потому что меня попросили представлять Малайзию и оценить дипломатическую тактику других рас, — ответил он. — Но вы не специалист по инопланетным культурам. И вы никогда не встречались с представителями других рас раньше. Так почему же выбрали именно вас? — В качестве свежей пары глаз. — Бросьте, мистер Ким, в вашем собственном офисе есть множество людей, которые более квалифицированы для этой работы. А вы всего лишь несколько лет работали на Малайзию, не так ли? — У меня богатое прошлое. И это подготовило меня для изучения новых дипломатических приемов. Честное слово, Майкл, у этого ублюдка были ответы на все случаи жизни. Мне хотелось стереть это спокойное и самоуверенное выражение с его лица. — Или вы уходили до того, как ваши наниматели обнаруживали, кем вы являлись на самом деле, — ответил я. — Скажите-ка мне, мистер Ким, когда вас завербовала Земная гвардия? Он рассмеялся. — Земная гвардия? Не смешите меня. Я дипломат, а не террорист. — Но вы не первый дипломат, который им симпатизирует. — Если вам хочется сидеть здесь и выдвигать оскорбительные обвинения… — Вас видели в казино перед конференцией. А багаж вы забыли в туалете, мистер Ким? — Да, забыл, верно. И потом вернулся за ним, забрал его и отнес в мою каюту, а потом приготовился к приему. На вечеринке попытался подружиться с послом Деленн, но безуспешно, и потом отправился в казино. Вы же видели меня возле нее, командор. Разве это было похоже на действия ксенофоба? — Вы похлопали ее по плечу. Это хороший способ посадить на кого-то жучок. — Домыслы. У вас нет доказательств. — У меня есть ваш багаж, мистер Ким, и я намерен его обыскать. О, надо было видеть его лицо. Я предполагал, что он попытается унизить меня, и что его оправдание будет фальшивкой. И я был рад, что этот допрос записывался на камеру. Мне хотелось показать это лицо всему сенату. — Вы не имеете права вторгаться в мою личную жизнь, — сказал Ким. — Полагаю, что вы не понимаете, где находитесь, мистер Ким. Вы сейчас на военной базе, которой командую я. И если у меня есть причины подозревать, что вы незаконно провезли оружие и запрещенное оборудование на станцию в ваших чемоданах, то я имею полное право на их обыск. Я перегнулся через стол, чтобы оказаться поближе к нему и увидеть, как он сломается. — Хотите, поспорим, что мы обнаружим внутри чемоданов обивку, которая глушит радиационное излучение от светомаскировочных костюмов? И что большая их часть сейчас пуста, потому что ваши сообщники забрали их содержимое? Мы уставились друг на друга. А потом он сказал: — Мне бы хотелось стакан воды, если можно. Я навсегда запомнил эти слова и этот его взгляд. Он знал, что я его прижал. Знал, что его карьера окончена. Обычно я не рад, когда вижу такое отчаяние, но в этот раз это было отрадное зрелище. Я оставил его под охраной мистера Велча и отправился предъявлять доказательства сенатору Хидоши. У нас был арестованный зачинщик. Его багаж собирались обыскать и просканировать, и я мог поспорить на любую сумму, что нам предстояло обнаружить внутри следы маскировочных костюмов. Я был уверен, что с такими доказательствами смогу вынудить сенат действовать до того, как станет слишком поздно. Что они уже не смогут игнорировать столь веские факты и рисковать началом войны. Ты ведь знаешь, что говорят про политиков: они никогда не перестают нас разочаровывать. Я рассказал Хидоши все, что выяснил, а он посмотрел на меня почти с жалостью. — И вы думаете, что это поможет, Джефф? — спросил он. — Почему нет, черт побери? Ким арестован, и он сообщит нам, куда они забрали послов. И когда это случится, наши истребители полетят туда и спасут их. — Нет, не полетят, — ответил он. — Я поддерживаю ваше решение, но остальные сенаторы зашли в тупик. Некоторые из них думают, что мы не должны отправлять земные корабли для спасения инопланетных дипломатов. Другие считают, что если вы пошлете корабли и потерпите неудачу, то нас обвинят в их гибели. И еще одна группа хочет послать крейсер отдельно от «Вавилона 5», чтобы выразить солидарность. Единственное, с чем все согласны, так это с тем, что нам нужно больше времени, чтобы прийти к какому-либо решению. Комитет по надзору за «Вавилоном 5» приказывает вам дать им это время и сделать всё возможное, чтобы предотвратить любое вмешательство в текущую ситуацию до того, как решение будет принято. — Проклятие, Хидоши, ваши люди настолько заняты тем, чтобы придумать лучший политический ход, что готовы дать моим послам умереть! — Я не могу контролировать весь сенат, командор Синклер, — он вздохнул, — Я всего лишь голос. Я буду говорить за вас, но это все, что я могу сделать. Я дам вам знать, если они передумают. Но до этого момента будьте на связи. Он оборвал соединение, и я не знал, что делать. Я понимал, что он пытался подбодрить меня своими последними словами, но, черт побери! Ситуация была скверной и без сената, который будет следить за нашими внешними каналами связи. Они могли до посинения говорить о том, что у меня есть абсолютная власть в этом секторе, но когда дело доходит до драки, сенат просто обожает приказывать мне сесть и заткнуться. Но на сей раз это могло стоить нам жизней трех важных членов Консультативного совета. Нет, только не в мою вахту, Майкл, только не когда я на посту! Я связался с Ивановой. Нам предстояло многое сделать, если мы хотели спасти послов и не попасться на этом. Поэтому, чтобы вытянуть всю необходимую информацию из мистера Кима, мне нужны были все данные о Земной гвардии, которые Иванова могла достать.