Хрупкое равновесие камней

Из допроса Ленньера, проведённого начальником службы безопасности Майклом Гарибальди. Я почти поддался отчаянию, когда к каюте Деленн пришли На’Тот и Вир. Увидев обрывок шелка и услышав о трупе в коридоре, мне оставалось только опасаться самого худшего. А потом мы встретились с доктором Франклином. И я узнал о Земной гвардии, о том, что они планировали убить послов, и что всё это в течение нескольких недель утаивалось от нас. И вот чего это нам стоило. Но теперь времени для отчаяния не было, остались только страх и целеустремлённость. Нельзя, чтобы Деленн погибла. Вот, что я твердил про себя, когда мы вернулись в Зеленый сектор. Сперва это не было заметно, но Вир тихо вел нас до тех пор, пока мы не очутились в каюте посла Моллари. Там он заставил нас сесть и попытался вручить нам алкогольные напитки. — У нас нет на это времени, — ответил я. Мне хотелось оставаться полезным, чувствовать, что мы заняты чем-то важным. Передышка на этом этапе погасила бы этот наш порыв, и в результате Деленн могла оказаться за пределами досягаемости. — И чем же вы предлагаете нам заняться вместо этого? — очень спокойно спросила На’Тот. Казалось, что она находилась с нами исключительно потому что долг обязывал её это делать, и этот долг вызывал у неё раздражение. Я не мог себе даже представить, что мог бы так мало беспокоиться о Деленн, как она о Г’Каре. Меня раздражало, что я не мог придумать никакого конкретного плана действий. Я снова посмотрел на Вира, и он ждал моего решения. Как и На’Тот. Я тяжело уселся на чересчур мягкую софу и сказал: — Я не стану пить алкоголь. — Да, это была бы плохая идея, — согласился Вир. Он нахмурился, разглядывая бутылки на кухонном столе. — К сожалению, почти все, что есть у Лондо, содержит алкоголь. — К тому же нет никакой гарантии, что какой-нибудь из этих центаврианских напитков не окажется отравленным, — сказала На’Тот. Потратив несколько минут на изучение коллекции вин посла, они уселись рядом со мной без каких бы то ни было напитков. Здесь были еще кресла, но софа оказалась достаточно большой, чтобы мы все на ней поместились, к тому же в такой физической близости был своего рода комфорт. — Понятия не имею, что теперь делать, — сказал Вир. — Я знаю нескольких министров в нарнском правительстве, которым можно было бы передать информацию о Земной гвардии и о том, как их найти, — произнесла На’Тот, — но они, вне всякого сомнения, поставят Кха’Ри в известность о происшествии с послом Г’Каром. — И что в этом такого страшного? — спросил я. — Послы в серьезной опасности. Разве мы не должны поставить в известность наши правительства? — А вы можете гарантировать, что ваше правительство отреагирует адекватно? — спросила она. — Можете гарантировать, что они нападут только на Земную гвардию, а не на всю Землю? Если вы узнаете, что Деленн мертва, сможете ли удерживать себя от насилия достаточно долго, чтобы успеть успокоиться и поразмыслить? — Она сидела, прямая и гордая даже на мягкой софе. — Я вот не смогла бы, — добавила она ровным голосом. — Деленн бы не хотела, чтобы мы сообщили нашим правительствам об этом, особенно если это может привести к войне с Землей, — сказал он. Это правда. Деленн — важный член нашей касты, и воины восприняли бы ее похищение как тяжкое оскорбление всех минбарцев. Даже не знаю, что бы со мной было, узнай я о её смерти. Между нами воцарилось молчание. Вир ерзал на своем месте, в то время как На’Тот продолжала сидеть неподвижно. Я попытался найти спокойствие внутри себя, но каждый раз, когда приближался к нему, вспоминал о Деленн, и все улетучивалось. — Я так и не сказал ей о том, как сильно ею восхищаюсь, — внезапно произнес я, к собственному удивлению. — Она воплощение всего лучшего в минбарцах. Вир хихикнул. — Я бы не назвал Лондо воплощением всего лучшего, что есть в центаврианах, но он первый стал относиться ко мне так, будто я чего-то стою. Ну, как к тому, от кого может быть хоть какой-то толк. Он в глубине души очень добрый, даже если старается это скрыть. — Посол Г’Кар полон недостатков, — сказала На’Тот, и по тону ее голоса было понятно, насколько глубоки были эти недостатки, — но, несмотря на это, он умен, и он яростный патриот. Да, я им восхищаюсь. Но вряд ли стоит говорить ему об этом. Не терплю подхалимства. — А если бы мы разузнали, куда их увезли, как бы это нам помогло? — спросил я. — Большинство планов спасения таковы: добраться до места, проскользнуть внутрь, забрать пленников, не привлекая лишнего внимания, — ответил Вир. — Ну, отчасти, в планах спасения подразумевается, что те, кто участвуют в спасении, не имеют много оружия. — И как же мы выполним эти три пункта? — спросил я. — Я могу пилотировать корабль, но сомневаюсь, что группа экстремистов с Земли будет рада появлению минбарского флаера. Нам потребуется земной корабль, чтобы проскользнуть к ним, но не думаю, что он у нас есть. — Да и попасть к ним будет сложно, потому что среди нас нет ни одного землянина, — заметила На’Тот. Она, казалось, осторожно обдумывала проблему, наблюдая за каждым из нас. — Если бы один из нас был землянином, то он смог бы притвориться, что остальные — это пленники, которых он доставил для того, чтобы сделать послов более сговорчивыми. — Возможно, — сказал я, продолжая развивать план, — существует какое-нибудь химическое вещество, которое мы могли бы добавить в вентиляцию корабля: анестетик или яд, которое бы действовало только на землян. Если бы нам удалось вывести из строя всех похитителей, то мы могли бы с легкостью вызволить послов и сбежать. Но у нас все еще нет информации об их местоположении, нет корабля и нет землянина, который бы доставил нас на борт. И тут зазвонил аппарат связи. Мы удивленно переглянулись, а потом Вир поспешил к столу, выпрямившись настолько, насколько сумел, и открыл канал. — Да? — произнес он. — Ох, командор! Боюсь, что Лондо сейчас не сможет подойти. У него была тяжелая ночь, и он очень плохо себя чувствует. Быть может, вы попытаетесь перезвонить в… — Вир. — Я услышал голос командора Синклера. — Мне известно, что Лондо был похищен. Я в курсе уже несколько часов. — Что? — спросил Вир. — Не понимаю, о чем вы говорите! Если вы сообщили об этом вашему правительству, то я буду вынужден подать официальную жалобу, потому что это совсем не так. И возможно, это провоцирует панику уже прямо сейчас! — Ленньер и На’Тот у вас? Вир сразу сник, столкнувшись с уверенным спокойствием командора Синклера. — Нет? — выдавил он. — Позовите их. Мне нужно поговорить со всеми вами. Я присоединился к нему, равно как и На’Тот. Синклер выглядел напряженным и постаревшим. Я надеялся, что он будет более уверенным, что он уже будет знать, что делать. — Я хочу, чтобы вы знали, — сказал он, — что я поддерживал связь с земным правительством с того момента, как узнал о случившемся, и служба безопасности обыскала всю станцию в поисках хоть какого-нибудь признака послов или Земной гвардии. Мы никого не обнаружили, но один из земных дипломатов был связан с беспорядками и похищением. Он нахмурился. — Во время допроса он рассказал нам, что послов увезли со станции, но так и не признался, куда именно. — Возможно, вам следовало более пристально следить за этой Земной гвардией, раз они так заинтересованы в убийстве наших послов, — сказала На’Тот. — Факт, который вы не удосужились нам сообщить вовремя. Командор выглядел сердитым, но в тот момент я не чувствовал к нему симпатии. Он скрыл от нас информацию, и теперь Деленн была из-за этого в опасности. — После того, что произошло, мы усилили все меры безопасности, — сказал Синклер. — Теперь они снова пересмотрены, но уже решено, что наша служба безопасности поступила правильно, учитывая имеющуюся у них информацию. — Тогда почему же все это случилось? — спросил Вир. — Не хочу спорить с вами, но наши послы могут умереть из-за того, что вы не рассказали нам о случившемся, и потому что ваша служба безопасности не справилась. Мы заслуживаем большего, чем просто отчета о проделанной работе! Разве вы не собираетесь что-то предпринять? — Со всем уважением, мистер Котто, но это вас не касается. — Вы и ваше правительство допустили похищение посла Г’Кара, так что теперь это и наше дело! — зарычала На’Тот. Я вздрогнул, но она уже взяла себя в руки, когда я перевел на нее взгляд. — Просто выясните, куда их забрали, — сказал Вир. — Может быть, вы считаете, что мы не заслуживаем того, чтобы знать, что случилось, но вы не можете лишать нас права на это. — Я не знаю, куда их увезли, — ответил командор. — И даже если бы знал, то у меня есть приказ о невмешательстве. Это также касается передачи информации, которая могла бы подвергнуть опасности граждан Земли. — Граждан Земли! — голос Вира повысился до визга. — А что о наших гражданах? Разве вы не пошлете спасательную команду? Он закусил губу, и я увидел, что он весь дрожит. Когда он снова заговорил, его голос уже был не таким громким: — Неужели вы ничего не предпримете? — У меня есть приказ, мистер Котто, — ответил Синклер. — Это неприемлемо! — Кожа На’Тот стала темно-оранжевой, а ее зрачки сузились. — У меня есть приказ, — повторил Синклер. — Я предлагаю вам пойти в казино, купить выпить и попытаться расслабиться. — Ваше правительство приказало вам поступать как трус, но не мое! — ответила На’Тот. Она наклонилась к монитору. — Я разыщу посла Г’Кара, командор. С вашей помощью или без. Синклер ничего не ответил, только посмотрел на нас так, будто мы ничего не значили. Я полагал, что он готовится к тому, чтобы отстраниться от всей ситуации. Он не только отказался от нас, но и от Деленн. На’Тот была напряжена, возвышаясь над нами в своем гневе. Слезы текли по щекам Вира, хотя он и не осознавал этого. Синклер заговорил снова, не дрогнув при виде их реакции. — Это сообщение было всего лишь жестом вежливости. Я не заметил, что сжал одну руку в кулак так сильно, что ногти впились мне в ладонь. Моя ярость была сильнее физической боли. Я вспомнил вопрос На’Тот о том, что бы я сделал, если бы увидел, что Деленн мертва. Я отбросил мысль, что мог бы начать призывать к войне. Подумал, что знаю здешних людей и их внутреннее благородство. Но я никогда даже не думал, как отреагирую, если один из них окажется инструментом, по вине которого она была обречена на смерть. Не могу описать ту ярость, которая поднялась во мне. Это таится в каждом минбарце, уверен, но никогда раньше она не проявлялась во мне, — пока я не посмотрел в лицо командора Синклера и не пожелал, чтобы его мир сгорел в том же огне, что и мой. Я едва узнал свой голос, когда заговорил: — Если отношений, которые вы установили с Де… с нашими послами недостаточно для того, чтобы протянуть им руку помощи в таком положении, вопреки политике и приказам, тогда вы и ваша раса не заслуживаете того положения, которое занимаете в галактике. Я свяжусь с минбарским правительством в течение часа и сообщу об инциденте. Они спасут Деленн и решат, стоит ли поддерживать дальнейшие отношения с вашей планетой. — Я сделаю то же самое, — монотонно сказал Вир, погруженный в свое горе. — Режим Нарна поддерживает Минбар и Центавр в этом вопросе, — произнесла На’Тот. Мы были единым фронтом, мистер Гарибальди. Мы не были сильны порознь, учитывая нашу небольшую личную или политическую поддержку, но в тот момент мы могли бы сдвинуть планеты с орбит. Синклер же никак не отреагировал на это. — Можете делать, что хотите, но я все же предлагаю вам пойти в казино и расслабиться, прежде чем вы примете какое-либо поспешное решение. На’Тот рядом со мной очень напряглась. Она медленно наклонила голову, а потом сказала: — Ясно. Синклер пристально посмотрел на нее. Я не мог понять, что случилось, но мы были совсем недавно единым целым, а сейчас нас опять было трое, и связь снова исчезла. Жажда мести все еще пела в моих ушах, затмевая остальные чувства. — Благодарю вас за любезность, командор, — сказала На’Тот и отключила связь. Я повернулся к ней, не веря собственным ушам. — Как вы могли поблагодарить такого человека, как он? Почему вы… — Ленньер, ваша рука! — сказал Вир, но я даже не обратил на него внимания. — Неужели все минбарцы настолько плохо чувствуют намёки, или это ваш личный недостаток? — спросила На’Тот и наклонилась ко мне. Ее улыбка говорила о том, что она знает что-то такое, что ускользнуло от меня, и выдавала ее естественную склонность к наслаждению собственным превосходством. Мой гнев, который я все меньше и меньше контролировал по мере ухудшения ситуации, вырвался наружу. — Отойдите! — сказал я. Ее улыбка исчезла, а выражение лица стало жестким. — Ты угрожаешь мне, минбарец? — Ленньер! — Вир схватил меня за руку. Я развернулся, не думая. Мои действия были хорошо отточенными, и в своем гневе я двигался совершенно инстинктивно. Мне стыдно говорить, но я бросился на Вира и ударил его по губам с такой силой, что сбил с ног. Он испустил пронзительный вопль боли, и это мгновенно пробудило меня от безумия. Меня трясло от опустошения, которое последовало за столь сильными эмоциями, и от ужаса из-за того, к чему эти эмоции меня привели. Я уставился на Вира, самого беззащитного из нас, и увидел, что он прижимает руку к лицу, а между пальцами течет кровь. Даже На’Тот отступила назад, потрясенная. Я упал на колени. — Вир, я должен извиниться, — сказал я, торопливо выдавливая слова. — Этот удар предназначался не вам. Если бы я только мог… Я потянулся, чтобы убрать руки от его лица, но он шлепнул меня по руке. Мне удалось увидеть, что его губы были разбиты в тех местах, где они соприкасались с его острыми зубами. — Да что на вас обоих нашло? — закричал он, размахивая руками и не обращая внимания на кровь, текущую по его подбородку и капающую на пол. — Мы никого не сможем спасти, если вы разорвете друг друга на куски! — То, что я сделал, непростительно, — произнес я и приподнял его подбородок, чтобы кровь не забрызгала его одежду. Он замер от моего прикосновения и просто уставился на меня. Я заслужил то подозрение и недоверчивость, что увидел в его глазах. — Я опозорил себя, мой клан и мою касту. Я почувствовал, что должен склониться перед ним, попросить о прощении, но это бы успокоило меня, не его. Я не заслуживал прощения за то, что причинил вред невиновному в порыве гнева. Я не мог отпустить его подбородок, не пролив на него нашей крови, которая смешалась в моей ладони, поэтому опустил голову и сказал: — Вир, у вас кровь. — Как и у вас. На’Тот присоединилась к нам, держа разноцветное полотенце, и сунула его мне в руку. Она обернула его вокруг моей ладони, и прижала другой конец к губе Вира. Я отбросил мое полотенце, чтобы позаботиться о нем, как требовал мой долг. — Вам лучше использовать свою здоровую руку, — сказала она, а потом убрала мою раненую руку в сторону и снова попыталась перевязать ее полотенцем. — Я недостоин такой заботы, — сказал я. — Да, недостойны, — ответила она. — Но вы ее получите, так или иначе. Потому что, хотя бы один из нас должен быть практичным. А потом На’Тот добавила, к моему величайшему изумлению: — И еще один из нас должен извиниться. Ей стоило больших трудов сказать это, и по ней было видно, что гордость её была уязвлена. — Я считаю провокацию самым эффективным способом выяснения правды, но мне не следовало поддаваться этому искушению, особенно сейчас, когда у нас так мало времени. Мы некоторое время молчали. На’Тот снова успокоилась и продолжила: — Как я уже говорила перед тем, как вы внезапно сошли с ума, я не позволю послу Г’Кару умереть, пока могу хоть что-то сделать ради его спасения. И я осознала, что командор Синклер тоже не из тех, кто это допустит. — Но он отказался действовать, — сказал я. И почувствовал, что снова начинаю волноваться, но на сей раз моё волнение было придавлено чувством вины. Я не мог допустить, чтобы мои эмоции властвовали надо мной. — Вы же слышали, что он сказал, слышали, с какой готовностью он отрекся от нас и наших народов. — И это совершенно не похоже на него, вам не кажется? — спросила она. — Разве не странно, что он посоветовал нам расслабиться и пойти в казино? Сейчас не самое лучшее время для расслабления, и очень странно предлагать такое тем, кто угрожает вам войной на три фронта. — Я подумал, что он пытался вести себя покровительственно, — сказал Вир, прижимая к лицу полотенце. Это растревожило его губу, и он вздрогнул. Я прижал его шею сзади, чтобы усилить давление на рану. — Нет, тут было что-то большее. — Вы полагаете, он на что-то намекал? — спросил я. — Да, в этом есть смысл, — сказал Вир. — Не похоже, чтобы он просто обрек людей на смерть, когда мог бы спасти их, к тому же раньше он всегда находил способы обойти приказы. Возможно, он намекал на какую-то информацию или тайную встречу. Я чувствовал себя дураком из-за того, что не смог разглядеть очевидное. Мне не нравилось думать, что я способен быть настолько невнимательным, пусть даже поддавшись эмоциям. И что я могу превратиться в такого дурака так быстро… это то, с чем мне нужно бороться, если я не хочу, чтобы это повторилось. Я не мог сказать об этом, конечно. Было бы нечестно обременять их своими проблемами. Поэтому я ответил: — Мы должны хотя бы узнать, что он может нам предложить. — И наш план все еще может сработать. Нам просто нужен корабль и человек, и что-то, способное заставить землян отключиться. — Нам надо обратиться за помощью к доктору Франклину. — А корабль? — Капитан-лейтенант Иванова распоряжается в доках, — сказал Вир. — Если командор Синклер хочет тайно помочь нам, то возможно, и она тоже. На’Тот посмотрела на нас. — Полагаю, нам снова следует разделиться, — сказала она. — Ленньер, яд, распространяющийся по воздуху, был вашей идеей, так что вы пойдете к доктору Франклину. Вир, капитан-лейтенант Иванова была дружна с послом Моллари. Ну, по крайней мере, они вместе выпивали при случае. Полагаю, она будет рада помочь вам. — А вы что будете делать? — спросил я. — А я пойду в казино и постараюсь расслабиться, — сказала она. Она ушла, и я не знал, что делать, оставшись наедине с Виром. Я чувствовал искушение уйти немедленно, но не поддался такой трусости, так же как гневу. Он вцепился в полотенце и промокнул губу. — Кажется, мне надо купить новые полотенца, — сказал он. — Сомневаюсь, что Лондо будет рад, если увидит, что они перемазаны кровью, даже если это моя кровь. — Я заплачу за полотенца, — сказал я. По крайней мере, у меня появился повод поклониться, и я так и сделал, со всем уважением, которое только мог выразить с полотенцем, обернутым вокруг руки. — И за стирку и все, что потребуется, чтобы возместить ущерб от моих бездумных действий. И если вам нужно что-то еще, можете сразу обращаться ко мне. Вир наклонил голову, чтобы поймать мой взгляд. — Вы же знаете, что я уже простил вас, да? — сказал он. — Это даже было не так уж больно. — Я не заслужил легкого прощения. Он пожал плечами и поднялся на ноги. — Вы не первый и не последний из тех, кого я знаю, кто совершил ошибку. Я все время ошибаюсь. К тому же, если бы мы прощали только тех, кто заслужил этого, — и я даже не могу представить, что это значит и как это понять, — то мы были бы очень одинокими. — Вы хороший человек, — ответил я. — Лучше, чем я. — А вот теперь вы ведете себя глупо, — ответил он и махнул рукой по направлению к двери. — Вам надо идти в медлаб как можно скорее. Кто знает, сколько времени может понадобиться доктору Франклину, чтобы сделать подобное вещество. Если это вообще возможно. Я последовал его совету. — И покажите ему свою руку! — напутствовал он меня. За эти дни я понял очень многое о себе и других. Моя собственная склонность к гневу и разрушениям была одновременно неожиданной и пугающей, но также стала необходимым уроком. Таким же важным было осознание того, что в своем стремлении исполнить свой долг я недооценивал тех, кто меня окружал, и особенно Вира Котто.