A nerd and The most popular guy

— Знаешь, я думал, что это мне положено вести себя странно. — Что, прости? Они сидели на очередной лабораторной по химии. Несмотря на присутствие учителя, весь класс гудел, так что никто их не слышал. Куроко смотрел на Акаши, сидящего в этих абсолютно дурацких защитных очках и белом — если не считать кучи пятен, оставленных другими учениками — лабораторном халате. Если сначала изменения в его характере Тетсуе очень понравились, то теперь он начал замечать, что они произошли чересчур резко. Дело даже не в том, что Акаши научился различать за фразой “не уверен” слово “нет”. И не в том, что перестал вести себя нахально. Он стал просто… спокойнее, по всем параметрам. Даже начало казаться, что людей вокруг него собиралось не так много. Но тут Куроко делал ставку на себя любимого — его вид вполне мог вызывать отторжение у восхищенной толпы. — После того дурацкого сообщения я понял, что ты какой-то странный. Раньше ты бы как минимум пошутил. — Не умею шутить, — Акаши отвернулся к реагентам. — Я знаю, — может, не столько на своем опыте, сколько по рассказам Кагами, но Куроко правда знал. Чувства юмора здесь нет. В общем-то, как и способности лгать. — Я… о многом подумал. Мое поведение было неправильным. Я перестал. — Это хорошо, но… Сейджуро снова обернулся и дернул бровью. Теперь Куроко понял, каково это — тащить клещами информацию из кого-то, кто ее давать не хочет. Что это за очередной эпизод их идиотской санта-барбары? Самое непроглядно тупое в происходящем то, что Тетсуя уже даже раскрыл дело о государственной измене, совершенной его родным братом. Акаши сам признался, что просил помощи у Маюзуми. И что-то подсказывало Куроко, что вот в момент признания Сейджуро должен выглядеть как-то эмоционально. Может, похохмить. Или, наоборот, немного смутиться. Но у него было абсолютно спокойное выражение лица. А еще Куроко заметил, что Акаши все чаще стал зачесывать челку и перестал замазывать синяки под глазами. Это никак не вязалось с образом “пляжного плейбоя”, который Сейджуро до этого поддерживал. Вообще, очень много тупого. Ведь Акаши был прав насчет того, что Тетсуе очень интересно. Черт, даже такие подкаты на нём в итоге срабатывали? Позорник, Тетсуя, какой ты позорник. — Ты как будто изменился. — Я не менялся. — Акаши, — Куроко нахмурился, — ты же сам хотел меня понять, так почему мне не даешь? — О, так мы уже на этой стадии? — Акаши усмехнулся. Что должно было усыпить бдительность, но на деле только вызвало больше беспокойства. — Не могу поверить, но я волнуюсь. — Все хорошо. Правда, — Сейджуро пододвинул к Куроко лист с отметками об эксперименте. — Записывай, сейчас будет реакция. Тетсуя придвинул лист к себе и сосредоточился. Но что-то его не отпускало. *** Следить за одним взрывным качком — одно дело. Два — это уже перебор. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь Аомине и Кагами окажутся в одной команде. Люди, хоть сколько-то сведущие в юношеском баскетболе, прекрасно этих двоих знали: их перепалки вечно оказывались в шаге от драки. Благо Аомине и Кагами достаточно сильно любили играть, потому боялись дисквалификации. Акаши вздохнул, осматривая стоящую перед собой команду. Нет, не этим он хочет заниматься. Раньше управление толпами его вдохновляло, но теперь эксперименты в области социальной психологии начали утомлять. Пока тренер раздавал указания, Акаши, чуть склонив голову, наблюдал за вдохновляющей картиной: Куроко спустился с дальних трибун аж на скамейку запасных. На нем была легкая одежда, а не тот теплый ужас, который он носил, чтобы скрыть шрамы. Не сказать что Сейджуро им удивился. Это было довольно очевидное следствие. Тетсуя являлся воплощением идеала страдающего школьника. Если принять во внимание то, как Акаши вел себя — как мудак, — и соотнести с реакцией Куроко, станет очевидно, что он просто не позволяет себе нормальных эмоций. У него срабатывает исключительно рефлекс “бей-беги” — причем в самом прямом смысле. И это очень, очень грустно. боялся самого себя Тетсуя маленький, агрессивный, упертый и крайне депрессивный. Вся эта жгучая смесь вошла в бурную реакцию с… почти таким же набором качеств самого Сейджуро. Так что неудивительно, что они так долго воздух пинали. Хотя Акаши видел главную причину их былой несовместимости в другом — он был действительно невыносим. Это желание показаться правильным как можно большему количеству людей чуть не привело к трагическим последствиям. Право, какой-то крик отчаявшегося ребенка: Любите меня! Я такой правильный! Я не понимаю отказа и всего добиваюсь! бесит Акаши как-то резко вырвало из размышлений. И он понял, что не просто пялился на Куроко все это время, но даже то, что Куроко смотрел в ответ. И его взгляд был не столько раздраженным, сколько напряженным и задумчивым. Не то чтобы Сейджуро не хотелось, чтобы Тетсуя знал. Просто это слишком много. Наверное. Он только-только смог наладить отношения и добиться доверия. Вываливать сейчас на Куроко всю историю психических заболеваний было бы неправильно. Тоже наверное. Он должен быть рассудительной частью, но, да, Тетсуя делает с ними что-то запрещенное. Часть него разучилась быть обаятельной, часть него разучилась быть осмотрительной. — Акаши. — За столько лет Сейджуро придрочился реагировать на свое имя в любой ситуации, прямо как Гугл на слово Окей. — Будешь играть в команде с Аомине. Попробуйте наладить контакт. — Хорошо. — Акаши, нет! — Кагами был недоволен, но, увидев полную отрешенность в разноцветных глазах, притих. Он-то знает. — Ладно, дам тебе фору, новенький. — Фору он мне даст, — Аомине самозабвенно ковырялся в ухе. — Ты потом этими руками будешь мяч трогать? — Да, а что? Акаши снова вздохнул, не дожидаясь реакции своей свежесобранной тренером команды, поднял мяч с пола и пошел к одному из колец. Команда потянулась за ним, за исключением Аомине, который продолжал не-препираться с Кагами насчет гигиены. *** — И часто мы тебя теперь видеть будем? — Сицилия закрыла ему обзор своим телом. — Кажется, — Куроко поднял на нее глаза. — Только то, что Сейджуро к тебе хорошо относится, не значит, что ты тут желанный гость. — Это ты неправа, — ответил Тетсуя, на что Сицилия немного дернулась. Прежде чем она успела опомниться, Куроко продолжил: — Ко мне хорошо относятся еще и Кагами с Аомине. Не только Сейджуро. Сицилия цыкнула. Куроко цыкнул в ответ. В эту игру можно играть вдвоем! — Ты о себе слишком много думаешь. — Это капитан обо мне слишком много думает. Меня пригласили. Сицилия еще немного подырявила его взглядом, а потом, закатив глаза, ушла прочь. В чем ее проблема? Нет, Куроко понимал, что они с Акаши должны быть звездной парочкой, а он, Тетсуя-позорник, все им портит и таскается за Сейджуро хвостом — точнее, Сейджуро за ним таскается, но посмотрим с ее перспективы. Сицилия не берет во внимание даже тот очевидный факт, что этот самый Акаши никогда на нее не посмотрит. И не потому, что она недостаточно хороша, просто она девушка, а Сейджуро — самый гомосексуальный гей, который вообще может существовать. И ладно бы Акаши вел себя как Кагами: тот все еще делал вид, что отношения с Акаши (да, Куроко знал) и с парнем по переписке (это тоже) — это исключение из правила, а не само правило. Нет, Сейджуро не то что в чулане не сидел, он даже, используя свое влияние, воевал с учителями и директором за свои права (и права других учеников), а в июне исправно таскался с атрибутикой. Именно поэтому для Куроко было загадкой, как Сицилия может говорить, что заботится об Акаши, а потом игнорировать все, что ей не понравилось. Джексон не была такой уж плохой, но ее лицемерие Тетсую изрядно бесило. Если тебе плевать на его чувства и мировоззрение, так и скажи. Сейчас ее невыносимость была пиковой — школа начинала готовиться к выпускному балу. И пока все носились с декорациями, предложениями и прочей дрянью, Куроко думал только о том, как все это мешает его выпускным экзаменам. Если он их провалит, то не посмеет даже думать о том, чтобы поступить в нормальный колледж. А это безумно важно: Тетсуя лелеет надежду уехать куда-нибудь на север — желательно, в большой город, где никто не будет знать, кто он. Идея быть свободным от своего прошлого его очень сильно влекла. Но без стипендии у него не будет шанса. Прозвучал свисток. Куроко вздернул голову. Конечно, Кагами и Аомине решили участвовать во вбрасывании, кому же еще. Мяч ушел команде Тайги — Тетсуя не понимал, как можно так высоко прыгать, это же бред какой-то, — но из рук несчастного разыгрывающего мяч тут же отобрал Акаши. Все-таки неслучайно Сейджуро был капитаном, да? Да-да, Куроко выучил их богомерзкие правила и позиции, даже запомнил пару комбинаций команды. Все оказалось не так плохо, когда играли хорошие игроки. А их основной состав был хорош. Вся эта спортивная движуха нездорово влияла на самого Тетсую. Возможно, ему бы тоже хотелось заниматься спортом, а не сидеть с травмированной ногой. Если честно, то, насмотревшись тренировок баскетбольной команды, Куроко впервые с тех соревнований начал разминаться. Кажется, Акаши это заметил, но даже не прокомментировал. Хотя Тетсуя был уверен, что Акаши должен был прокомментировать, он же так это любит. Помните, как Куроко подумал, что прыгать как Кагами — это безумно? Так вот, зачеркните: делать данк с ростом метр семьдесят три — вот где безумие. Акаши — чудовище. Очень небольшое чудовище. — Защита с середины поля! — крикнул тренер. Куроко видел, как Сейджуро посмотрел на тренера, во взгляде буквально читалось его “Серьезно? Как в детском саду?”. Тем не менее команда капитана убежала на свою половину площадки. Куроко, если честно, тоже не понимал, зачем это, учитывая уровень команды. Возможно, дело было как раз в тех членах команды, чей уровень был ниже — например, тот самый разыгрывающий. Парень явно никогда не играл в официальных играх, потому что Акаши всегда был разыгрывающим и всегда был на поле. Посадить его на скамейку было нереально. Тетсую даже поражало, как ленность Акаши соотносилась с его крайней исполнительностью. Сейджуро спал примерно на семидесяти процентах уроков, но когда его спрашивали, он всегда мог ответить. К тестам и экзаменам он вообще не готовился. Домашку выполнял идеально, но тратил на нее полчаса максимум. Однажды Тетсуя спросил, на скольких языках Акаши все-таки говорит. Акаши ответил, и Куроко сделал вид, что никогда этого не слышал. Он завидовал. Очень сильно. Грустно. Ему, Тетсуе, такие мозги очень бы пригодились. В отличие от Акаши, у него не было кучи денег, чтобы оплатить жилье и учебу. Команда Кагами уже успела оказаться у центровой линии. Тайга убежал ближе к кольцу и всеми правдами и неправдами пытался привлечь внимание разыгрывающего к себе, чтобы получить мяч. Аомине, который его старался ненавязчиво оттеснить, буркнул что-то, но Куроко не расслышал. Кагами на бурчание обернулся к противнику. И очень зря. В этот момент разыгрывающий их команды решил все-таки отдать пас. Кагами успел только вытянуть руку навстречу мячу. Тот, отскочив от ладони, полетел в аут. Тетсуя буквально в замедленной съемке видел, как мяч, который он обвинял в выбивании мозгов из способных парней, летел в его сторону. Куроко подумал, что вот, наконец-то он сдохнет. Правда, не так, как ему бы хотелось. Рефлексы оказались сильнее суицидальных наклонностей. Тетсуя успел вскинуть руку, и мяч, неприятно ударив по ладони, улетел обратно на площадку. Куроко очень долго провожал его взглядом, наблюдая, как оранжевый в смешную полосочку шар катится по полу спортзала. опять в центре внимания? — Убить меня решил? — тихо спросил Куроко, но в сложившейся тишине его голос прозвучал довольно весомо. И даже устрашающе. — Я случайно. — Кагами все еще стоял в неуклюжей позе, в которой отбил мяч в аут. — Кагами, сколько можно?! — разразился тренер. — Неужели так сложно запомнить, что смотреть надо на мяч? Ты сколько играешь? Кто берет пас одной рукой? Тайга повернулся к тренеру и начал оправдываться уже перед ним. Игроки, зная, как тренер любит отчитывать всех подряд, расслабились. Кто-то уселся прямо на пол, кто-то начал переговариваться с чирлидершами. Куроко опустил голову. Ну вот и славно, больше на него не смотрели. — Все в порядке? Он его ждал. Наверное, даже обиделся бы, если бы он не подошел. Акаши стоял рядом, скрестив руки на груди. Он часто так делал в последнее время. В плане, скрещивал руки, а не стоял рядом. Хотя и второе тоже. В отличие от остальных игроков, Сейджуро, кажется, даже не вспотел. Только волосы растрепались и лезли в глаза. — Да. Я же отбил его. — Я видел, — Акаши кинул взгляд на мяч, все еще лежащий в углу поля. — Но, даже ожидая паса, можно неправильно поставить руки и повредить запястье. Поверь, я и такое видел. Куроко пошевелил кистью. Вроде ничего не болело. — Все хорошо. — Я рад, — даже не улыбнулся. Рад он. — А ты в порядке? — Конечно, — Сейджуро вскинул бровь и немного наклонил голову. — С чего вдруг? — Ты какой-то странный. — Опять, Тетсуя? — Акаши немного скривил губы. Потом перевел взгляд, вздохнул и расслабил плечи. — Я не странный, просто совершенно не выспался. Мне сложно эмоционально реагировать в таком состоянии. — Почему, когда я решил тебе поддаться, ты решил, что нужно закрываться в себе? — прямо спросил Куроко. Он ждал удивления или чего-то такого. Но, кажется, Акаши ждал этого вопроса. — Это не так. — Тебе стало неинтересно? — а вот на это Сейджуро дернулся, пусть и несильно. ах да, та самая страшная догадка, которая терзала Тетсую все это время Тренер начал звать команду назад. Акаши был недоволен. Куроко не знал, им или тренером. — Я объясню, — Сейджуро опустил руки, — потом. И ушел. Кто из них теперь королева драмы? *** — Думаешь, стоит оставлять машину на парковке? Они уже прилично отошли от здания школы, но Куроко все не мог перестать думать о бедном Порше, оставшемся в одиночестве. — С ней ничего не будет, — Акаши был в этом уверен. Никто в этом городе не был настолько тупым, чтобы красть машину Сейджуро. А если и украдут, то ее очень быстро найдут. — А с утра ты как добираться будешь? — Я вернусь за ней. На вечерней пробежке. Тетсуя показательно вздохнул и решил сконцентрироваться на улице. На историю искусств было необходимо предоставить проект — либо визуально исследование, либо эссе, либо что угодно, что придет ученикам в голову. Куроко любил фотографировать и решил сделать серию снимков для своей работы. Все очень неудобно сложилось, потому что сдавать проект надо было уже завтра, а Тетсуе очень хотелось еще и с Акаши поговорить. Хорошо, что Куроко был многозадачным — мог фотографировать и поддерживать диалог одновременно. Тем более что Сейджуро знал историю искусств и, собственно, само искусство. Возможно, лучше, чем любой из учеников курса. Например, он помогал Куроко готовиться к тесту по современному искусству, которое Тетсуя абсолютно не понимал. Куроко остановился и сделал пару снимков. — Так и? — спросил он, пока смотрел на экран камеры, выбирая понравившийся снимок. — Что? — Акаши склонился над камерой. — Помочь выбрать? Третий хорошо вышел по композиции. — Нет. Я не про это, — но выбор оценил и отметил снимок как избранное, — ты обещал объяснить. Акаши выпрямился, Куроко поднял на него глаза. Акаши и Куроко были достаточно близко, чтобы это было почти неловко. Но слишком упертыми, чтобы разойтись. — Ты думаешь, что мое спокойствие — признак незаинтересованности? — уточнил Акаши. И от его формулировки Куроко стало неприятно. Но он кивнул. — Тетсуя… — Ты должен уже понимать, что я вижу проблему в себе. Всегда. Сейджуро пожал плечами. — Это не так. Ты не проблема, а я заинтересован. — Акаши задумался. Куроко нервничал. — Скорее наоборот, мое спокойствие — признак доверия. Я знаю, что теперь могу вести себя нормально и расслабленно. — Ты кажешься куда более напряженным, чем раньше. — Ох, — Сейджуро усмехнулся, — это не так. Он пошел вперед, явно приглашая за собой. Еще один плюс? Акаши знал красивые места этого города и мог их показать. Минус? Нормально он так и не ответил. — Раньше ты постоянно шутил, делал какие-то комментарии, улыбался и все такое. — Я вел себя нелепо. Что в этом хорошего? — Я видел твою реакцию. Сейчас — нет. — Это было наигранно, — Акаши посмотрел на Тетсую. Взгляд был какой-то успокаивающий и тревожащий одновременно. Как у людей, которые улыбаются перед тем, как заплакать. — Я вел себя так, потому что это было социально ожидаемо. Сейчас я веду себя так, как хочу. — То есть реально ты такой… — Куроко нахмурился, подбирая слово. — Социопатичный? — Это не то, что я хотел сказать. — Но это так. У меня проблемы с эмпатией и эмоциональностью. Но все должно было быть иначе, Тетсуя. Ты не должен был этого знать. По крайней мере, не так. Просто с тобой у меня проблемы. — Видишь, я говорил, что я — проблема. Акаши на него недовольно посмотрел. — Я сказал: “С тобой проблемы”, Тетсуя. Успокой чувство вины. Они зашли в парковую зону, которую Куроко раньше не видел. Здесь почти не было людей, за исключением парочки бегунов и собачников. Это был не искусственно высаженный участок, и неподалеку текла река. Куроко потянулся к фотоаппарату. Акаши задумчиво стоял рядом. — Может, мне и тебя сфотографировать? — Тетсуя навел объектив. — Зачем? — Акаши даже не двинулся. Обычно людям некомфортно перед камерой, они как минимум пытаются встать красиво. Нужно отдать Сейджуро должное, у него и без позирования все прекрасно получалось. — Я даже не одет нормально. — Ты всегда нормально одет. Никогда не видел тебя в дурацкой одежде. Это была правда. Ни разу за все время учебы Акаши не одевался некрасиво. Куроко, например, мог носить одну худи несколько дней, потом постирать и снова носить. Или надеть футболку с тупым принтом. У Сейджуро даже черных джинсов было несколько пар, которые он регулярно менял. — Это потому что вся моя одежда не выходит за рамки кэжуала. Я выбираю так, чтобы она подходила ко всему. — Это… — Куроко опустил камеру, — очень умно. — Спасибо. Сейчас на нем были черные джинсы с какой-то висючей фигней на ремне, свободная однотонная рубашка с коротким рукавом и кроссовки. Ничего особенно выдающегося, но… — Ты хорошо выглядишь. и это правда — Если тебе не понравится снимок, я просто удалю. Акаши отвел взгляд, задумавшись. — Ладно. Мне куда-то встать? Что-то сделать? — Нет, так хорошо. Только в камеру не смотри. — Это можно. Тетсуя отщелкал пару снимков, стараясь все же больше внимания уделять геометрии и освещению, но все равно выходило так, что это был не снимок окружения, в который попал человек, а снимок человека, в который попало окружение. Куроко начал выбирать снимки. — Я выгляжу по-идиотски, — прокомментировал Акаши. — Все как обычно, — автоматически отозвался Тетсуя, слишком погруженный в свое дело. — Как мило, — саркастично сказал Сейджуро и упер одну руку в бок. Куроко оторвался от камеры. — Я пошутил. И ты не выглядишь по-идиотски. Они смотрели друг другу в глаза. Тетсуе уже начало казаться, что Акаши обиделся на его шутку. Учитывая то, что Сейджуро правда стал абсолютно нечитаемым, все могло быть. — Хочешь знать, в чем проблема? — внезапно спросил Акаши, при это не меняясь в лице. Куроко опешил от внезапности вопроса. — Сразу говорю, это неприятно. — Да, хочу, — Тетсуя сжал камеру в руках. Судя по тому, как метнулся взгляд Акаши, он это заметил. — Я сказал, что я социопатичен. Но это не совсем так. У меня есть проблемы с психикой, — Сейджуро сделал паузу. — Хотя, я думаю, они много у кого есть. Просто мне досталась жуткая диссоциация, и ни один из выработанных мной защитных механизмов с тобой не работает. Такое уже было. И тогда как тот опыт был негативный, этот я классифицировать не могу. — Ты чувствуешь, что все это как будто не с тобой? — Да, большую часть времени. Я как будто герой дерьмового подросткового сериала. И обычно эта роль работает. С тобой — нет. Это что-то личное, поэтому отстраниться не получается. Я чувствую и осознаю, что чувства реальны. Не знаю, понимаешь ты или нет. Но ощущение не из приятных. — Тебе неприятно чувствовать? Акаши отвел взгляд куда-то в сторону и неровно вздохнул. Кажется, у него немного тряслись пальцы. — Из-за депрессии мне сложно иметь позитивный опыт. Все мои эмоции — отрицательные. Так что да, неприятно. — Я… — Куроко уставился в камеру. Экран давно погас, но ему нужно было смотреть куда-то еще кроме Акаши. — Я не знал, что тебе так плохо. — Нет, мне не плохо. Я привык. — Это как раз самое плохое, знаешь ли. — Не думаю, — Сейджуро пожал плечами. — Самое плохое то, как я вел себя с тобой. — Я тоже вел себя не очень. Даже дрался. Акаши рассмеялся. Скорее нервно, чем радостно. Куроко поднял на него глаза. По крайней мере, он выглядел не таким отстраненным, как днем. Тетсуя как будто впервые увидел его: замученного, с уставшим взглядом и синяками под глазами, но старающегося выглядеть идеально. Не то чтобы Куроко этого раньше не замечал, просто не хотел принимать во внимание. — Я не знал, куда себя деть, — сказал Сейджуро. — Все твои реакции сбивали с толку. — Я тоже у тебя вызываю негативные эмоции? — это явно прозвучало жалко. — Нет, думаю, в этом-то и дело, — ответил Акаши, совершенно не юля. — Я растерян, потому что ты мне нравишься. Куроко почувствовал свое сердцебиение слишком явно. Как когда внезапно понимаешь, что вообще-то у тебя есть тело, и все кажется чужим. нравишься? Наверное, его выражение лица выдало полное выпадение из реальности, потому что Акаши спросил: — Это было неочевидно? — Нет, это было ни черта не очевидно! — повысив голос, ответил Тетсуя. Пробегающие мимо люди посмотрели на него, но не стали останавливаться. Куроко стушевался и перешел на почти шипящий шепот. — Почему ты так спокойно об этом сейчас говоришь? Раньше нельзя было? — Нет смысла говорить такое незнакомому человеку. То, что ты мне понравился внешне и по паре фраз, не значит, что при дальнейшем знакомстве так и останется. — Поэтому ты решил меня измором взять? — Я не решал, — он поставил сильный акцент на местоимении. — Знаю, что вел себя странно, но и ты говорил мне отстать, чтобы на следующий день снова завести разговор. Не думаю, что тут кто-то из нас прав, а кто-то виноват. Мы просто вели себя тупо. Я даже подговорил твоего брата мне помогать. Это уже какая-то военная стратегия. — А я тебя бил. — Да, это было чересчур. — Больно? — Не очень. Скорее навеяло воспоминания, — Акаши заметил взволнованный взгляд и скрестил руки на груди. — Мой отец не то чтобы отец года. Я сказал, что будет неприятно. — Это грустно. — Возможно. Акаши был прав, они вели себя тупо. Куроко почему-то думал, что Акаши какой-то злой гений, который его изводит, манипулирует им, играется с его подростковой неопытностью... В то время как Сейджуро просто находился в состоянии постоянного когнитивного диссонанса. Он оказался таким грустным. Таким понятным. Куроко сложил камеру в чехол и убрал в рюкзак. Сделал пару неуклюжих шагов. Замер напротив Акаши, глядя в глаза. Сердце снова предательски о себе напомнило. Он все-таки такой красивый. Тетсуя обнял его, неловко повиснув на шее. Сейджуро не двигался, но и оттолкнуть не пытался. Только спустя пару предательски долгих моментов осторожно положил руки на спину Куроко, прижимая к себе, и опустил голову на чужое плечо. — Как думаешь, кто из нас более жалкий?