Рядом

У Виины были волосы золотистые, мягкие, наощупь словно шелк. Казума любил прикасаться к ним, нежной коже плеч и вдыхать любимый аромат. Бишамон являлась одной из сильнейших богинь войны – но рядом с Казумой могла быть просто слабой женщиной, которой хотелось только немного тепла и ласки. У него были руки такие, какие, по ее мнению, и полагались мужчинам – осторожные, умелые и сильные. Он был для нее кем-то особенным – его имя она помнила четче остальных, его звала, когда было особенно плохо. Казума никогда не причинял ей боли. Он мог сидеть около ее постели всю ночь напролет, охраняя покой, а потом ни выказать ничем своей грусти или усталости. Виина любила смотреть в его зеленые глаза, угадывая в них чувства, эмоции. «Я не смогу защитить вас, моя госпожа… Пожалуйста, найдите себе новых шинки. Это я…» Бишамон помнила, какой дикой, отчаянной болью отозвались в душе эти слова. Отчаяние взметнулось, сметая со своего пути доводы разума, комком оседая в горле. Она даже не дала ему договорить, не желая слушать дальнейших доводов, крупной солью осыпавшихся бы на свежие раны, которым не было суждено дожить и до нынешних пор. «Я не хочу, чтобы это повторилось. Мне не нужны другие шинки! Мне нужен только ты, Казума…» Виина сказала правду в тот момент, и она шла из самых далеких глубин израненного сердца. Меньше всего на свете ей хотелось потерять Казуму, такого родного, преданного, ее Казуму. Последнего, кто остался с ней, кто выхаживал ее, почти мертвую, измученную и надломленную. Собирал из осколков разбитой вдребезги стеклянной вазы, раня пальцы и продолжая утешающе улыбаться. Он был робким, осторожным, боялся ранить неаккуратными словами. Сидел подле ее ног, называл «моя госпожа». Именно в эти минуты он стал для нее не просто шинки. Робкий, нерешительный Казума внезапно оказался образцом той особенной связи, что складывается между богом и его священным орудием, стал для нее всем. Опорой, стержнем, резервом сил, когда не оставалось своих. Он смотрел с гордостью и уважением, верой в ее силу и храбрость. Уже обретя новых шинки, клан «Ха», она все яснее и отчетливее понимала: той связи, что она познала с этим парнем, а затем и мужчиной, ей не познать уже ни с кем. Казума смотрел на свою госпожу с восхищением, что наполняло ее душу уверенностью и силой двигаться вперед. Бишамон оборачивалась и тепло смотрела в ответ на своего шинки, друга, соратника, поддержку, зная, что за все, что она обрела – стоит поблагодарить лишь Казуму, что нашел силы поднять ее и принять самое непростое из всех решение. Тот, которого Бишамон полюбила больше жизни, мысли о ком успокаивали и помогали уснуть в холодные ночи. Тот, кто мог пролежать неподвижно, коснуться разгоряченного лба и прошептать тихо, успокаивающе: «Засыпай, Виина. Я рядом» Тот гвоздик, что однажды нагло вонзился в ее тело, так и остался с ней. И сильнее нелепой, но верной мысли по ночам могли согреть только объятия Казумы, под которыми Виина растворялась, не помня бед и забот. Ее Казумы, что всегда будет рядом.