Проблема

Мёрфи не чувствовал себя ни ублюдком, ни сволочью, ни даже лицемерной тварью. После того, что пережил мужчина, его венцевать должны, а не вешать бумажный листок с надписью «козел!» на спину. Чертов мальчишка со своими неуместными приколами! Здесь, мать его, херов Апокалипсис! Не время играть в дурацкие игры! Поэтому Мёрфи тырит (хэй, это постапоколиптическая распродажа: бери — не хочу) водяной пистолет в ближайшем маркете. И нет, это не по-детски! Вообще, заткнитесь со своими комментариями. Он герой. И точка. Идите на хуй, вот. Мёрфи, конечно, порой рисковал задницами других ради спасения собственной шкуры, но уж точно не получал от этого удовольствия, что бы там не говорила Роберта и сучка-Эдди. Задача: если к группе из двадцати раненых и парочки их сопровождающих присоединились шесть охотников и Мёрфи, сколько останется в живых? Ответ: ни одного. Помимо команды по спасению рода человеческого, конечно. О, да Бог ты мой, он — надежда этого сраного мира! Трупом больше, трупом меньше — какая разница. Разве Зомби-Король виноват в том, что пользуется такой популярностью у не слишком живого народа? Не виноват. Но этот мальчишка смотрит на него обвиняюще, при этом так соблазнительно покусывая губы. Он просто-напросто нарывается на хороший трах посреди гребаного Конца Света, на вот этой вот старой скрипучей кушетке. — Ты для них любимый папочка, - хмыкает Десять Тысяч, проверяя любимую винтовку. Мёрфи готов был поклясться, что пацан с ней и в кровать ложится. Во всех смыслах этого слова, — или лакомый кусочек. То любят тебя, то сожрать хотят. — Подростковый возраст, - усмехается мужчина, разглядывая немного худощавую фигурку пацана. — Гормоны шалят! Детишки такие неуравновешенные и капризные, когда хотят то, чего не могут получить. Да ты сам, наверное, понимаешь. — Что понимаю? - хмурится снайпер. — Когда чего-то хочется, но не дают, - насмешливо тянет зомби, поигрывая бровями. — Они жаждут сырого мяса, а кто-то – секса, — бить по больному – плохо. Хорошо, что Мёрфи не играет за хороших парней. — Но ты девственник, ты не поймешь. Томми* краснеет и бурчит под нос всякую несуразицу. Что-то вроде: «это не твое дело, зомби-мудак» и «может, ты сдохнешь, наконец?» — Я могу помочь тебе, - Мёрфи плюхается рядом с пареньком, слыша как на секунду сердце того бьется быстрее. Волнуется, да. Не каждый день этот странный, эгоистичный ублюдок говорит тебе за день больше, чем пару слов. Брюнет поджимается весь, желая отстраниться, и незаметно отодвигается подальше. Руки крепче сжимают винтовку. Надежда человечества хочет радостно рассмеяться от вида перепуганного мальчишки. Он такой милашка, правда! — Не надо просить Кассандру переспать со мной — это будет совсем жалко, знаешь! На электрический забор снова наткнулся какой-то безобидный (для своей мессии, конечно) зомби, привлекая к себе внимание. Изо рта течет черная слизь, глаза серые и пустые, а от тела несет так, что, кажется, эта вонь и сюда добраться может. Невозможно разобрать, кем был этот человек при жизни: мужеподобной женщиной или женовидным мужчиной. Десять Штук отвлекается, разглядывая зашедшего на огонек... кого бы там ни было. И этой доли секунды хватает, чтобы Мёрфи взял инициативу в свои руки. Зомби (особенно те, кто с генетическим отклонением) по определению сильнее, поэтому оружие падает на деревянный пол, а пацан лежит себе на жесткой поверхности кушетки и что-то мычит ему в губы. — Эй, Десять Штук, расслабься и получай удовольствие! Сам же хотел расстаться с девственностью, - выговаривает бывший заключенный, не спеша вылизывая подростку шею. Парень вкусный и живой. Этого вполне хватает для того, чтобы встало. — Но не так же! Не под мертвым старпером! - пацан пытается вырваться, стукнуть его коленом между ног. Сделать хотя бы что-нибудь! Не получается. И позвать на помощь — не вариант. Его команда спит впервые за трое суток, до них хрен докричишься, если ты не плотоядный ублюдок и не жаждешь их сожрать. Но вот незадача: полуживые трупы обходят этот дом стороной, разве что парочка особо любвеобильных хотят добраться до «папочки» и обнять его. Мёрфи — магнит с двумя полюсами. — Это Апокалипсис, детка! Здесь все не так, как тебе хочется, - Мёрфи сжимает губами мочку его уха. А руки его по-прежнему крепко стискивают еще поистине тонкие запястья Десяти штук. Вот такая компрометирующая поза! Мужчина хорошо устраивается между раздвинутых мальчишеских ног. Удобная позиция, чтобы трахать. И если податься тазом вперед, то жертва ощутит крепкий стояк где-то либо на своем паху, либо на внутренней части бедра. «Уши — моя эрогенная зона?» — шальная мысль мелькает в голове у снайпера. Похоже на то. — Ты — долбанный псих и мудак, знаешь об этом? - Десять Тысяч чувствует теплую волну, расползающуюся по всему телу. Вырываться уже не хочется. — Это мои лучшие качества, - хмыкает Мёрфи, цепляясь зубами за тонкую кожу шеи, но не прокусывает. Дразнит и пугает. Мальчишка вздрагивает и напрягается. — Не дрожи ты так. Расслабься и прекрати сопротивляться. Зомби разжимает пальцы, даруя парню иллюзорную свободу, мол «смотри, я тебя ни к чему не принуждаю!» Как же. — Но это!.. — Неправильно? Знаешь, ты можешь сдохнуть через пять минут, через день, через полгода; от рук мародеров, от зубов моих милых деток, от болезни. Серьезно, ты сейчас думаешь о морали? С каких пор? Десять Штук вздыхает, кусает губы, раздумывая над чем-то важным для себя, а потом его руки обвиваются вокруг шеи Мёрфи. — Молодец. — Заткнись. И надежда всея человечества довольно скалится, не чувствуя досаду от того, что к хренам засрет свой дорогущий костюм от Армани. — Мне же не будет больно? Или я... ну, ведь не стану таким же, как Кас? — Нет, кусать не собираюсь. Если сам не попросишь. — Не попрошу! Мёрфи хочется трогать, касаться и целовать Томми. Просто потому, что... ну, это ведь Десять Штук! Тот чувак с бредовыми идеями и миссией до конца жизни! Тот пацан, которого невозможно не хотеть. — Перестань нервничать. — Мне собираются вставить член в задницу на глазах у толпы зомби. Конечно, это в порядке вещей, и я не буду переживать по этому поводу! Мужчина качает головой в ответ, а потом касается губами губ слишком охотного до слов подростка. Накрывает ладонью его затылок и толкает горячий язык внутрь его рта, не чувствуя никакого сопротивления. А у Томми крышу срывает. В пубертатном периоде сдержать гормоны нет никакой возможности. В этом возрасте ты не знаешь, нравятся тебе девочки или мальчики. Хочется экспериментов! Таких, например, как с полумертвым мужиком вдвое старше тебя. Кислорода катастрофически не хватает. Голова идет кругом. Мёрфи же проводит свободной ладонью по бедру мальчишки, вызывая у того нервную дрожь и желание не прекращать долбаную прелюдию. А затем пальцы касаются ширинки. Вначале мужчина расстегивает пуговицу на брюках, а затем уже тянет за язычок молнии. Глухой шлепок резинки трусов кажется слишком громким. Десять Штук стонет в голос, прикрывая глаза. Потому что чужая, немного прохладная рука накрывает его член. Он захлебывается дыханием ему в шею. Взгляд Короля почти мертвых выхватывает его приоткрытые яркие, блестящие от слюны губы, красные пятна на щеках. Восхитительное зрелище! А затем следует очередной влажный, жаркий поцелуй. Мёрфи двигает рукой, оглаживая сочащийся смазкой член, трогает уздечку на головке большим пальцем. И ему кажется, что мальчишка выглядит просто потрясающе, когда стонет в поцелуй. Надежда человечества отстраняется, наблюдая за помутневшими, лихорадочно блестящими глазами подростка, за его искусанными покрасневшими губами и ярким румянцем на щеках. Это правильно. Десять Штук под ним — просто охуительно правильно! Чужие брюки летят в сторону, а привычно черную футболку пацана мужчина приподнимает, видя перед собой крошечные маленькие соски. Он губами обхватывает бусинку, посасывая, потягивая и прикусывая, вызывая ответные всхлипы и чужие вздохи. Мальчишка сам подается ближе, целует жадно и влажно, вылизывая губы. Рваное сбитое дыхание касается щеки зомби. Пацан крепко сжимает плечо мужчины, а второй он цепляется за край кушетки, ища в ней опору. Секс на глазах у толпы зомби? Конечно, да! Это Конец Света, мать его! Это время совершать необдуманные, просто крейзи-поступки! Мёрфи скользит ниже, проводит руками по худощавым бледным бокам. Рубашка на нем задирается, и они ощущают соприкосновение голой кожи друг с другом. Чертовски странно, будто током насквозь прошибает! У него нет под рукой лубриканта или любого более или менее подходящего крема, поэтому Мёрфи сам — пожалуй, для Томми это было бы перебором — облизывает пальцы, обильно слюнявя их. Мужчина касается губами головки члена Десяти Тысяч, одновременно обводя подушечками пальцев колечко сжатых мышц. Это, должно быть, очень волнующий момент для девственника. Зомби смотрит, как сжимается и расслабляется сфинктер, когда на него давят пальцы, как вздрагивает и охает парнишка, когда язык скользит вдоль его члена. Он обхватывает головку губами и одновременно проталкивает палец внутрь. Горячие мышцы стискиваются вокруг него. Сфинктер под пальцами подается, раскрывается все больше. Десять Штук стонет, кусая губы, цепляясь за кушетку. Ему и неприятно, и до охренения хорошо одновременно. Пальцы медленно двигаются в его заднице, наружу и внутрь. Больше нет ни желания, ни терпения подготавливать паренька и дальше. Мёрфи хочется выебать его так сильно, чтобы Томми на ногах дня два держаться не мог. Черт. Член с глухим шлепком выскальзывает у него изо рта, прижимаясь к животу, и подросток протестующе мычит в ответ. Зомби возится со своей ширинкой каких-то пару секунд. А затем подхватывает не сопротивляющегося мальчишку под ягодицы, приподнимает. Член прижимается к немного припухшему анусу. — Ну, что, крошка, ты готов? - говорит Мёрфи, а у самого крышу срывает от желания войти, проникнуть. — Д-да, - выдыхает «крошка». - Да! Мужчина проталкивает головку внутрь податливого тела, ловя губами жалостный стон. В первый раз, должно быть, неприятно или даже больно. К тому же он толком-то и не растянул пацана. Хер с этим. Просто хер с этим! Мёрфи входит наполовину и двигается назад. Медленно. Внутрь и наружу. Снова и снова, каждый раз проникая все глубже. Десять Штук дышит рвано, закатывает глаза и цепляется за его плечи. Мальчишке нравится, мальчишка доволен. Пожалуй, даже больше, чем сам Мёрфи. Ритмичные быстрые толчки продолжаются. Мужчина загоняет член в задницу подростка до самого основания, до глухого шлепка от столкновения яиц с ягодицами. Темп становится резче. Но кончить он не готов. Пожалуй, с силой приходит и выносливость. Бедный Томми сегодня настрадается. Бедный Томми в самом деле будет оттраханным настолько, что не сможет стоять на ногах. Зомби проталкивает руку между плотно сжатых тел, сжимая чужой член в кулаке и начиная надрачивать. Десять Штук мечется, стонет и обвивает худощавыми ногами вокруг его талию, прижимаясь сильнее. Двигать рукой становится неудобно, но надежда всего человечества не прекращает. Томми вскрикивает, все тело сотрясает крупная дрожь — от пяток до самой макушки. Оргазм затуманивает разум. Мёрфи сбавляет темп, останавливаясь, но не покидая тело подростка. — Как ты? - хрипло интересуется зомби, облизывая пересохшие губы. — Было... классно. — Было? Мы еще не закончили. И, наверное, Мёрфи слишком паскудно улыбается, потому что Десять Тысяч вздрагивает и уже беззвучно стонет. Это будет самое длинное и самое изматывающее «дежурство» в его жизни!