Я,ты... мы

Уехал с Кристиной. Эта мысль пульсировала у меня в мозгу, когда я ехал домой, и когда я пытался уснуть. Домой я приехал примерно в три часа ночи, и времени оставалось достаточно, чтобы даже выспаться. Однако сон никак не шел. Я ворочался с боку на бок, со спины на живот, сбил всю простынь на кровати в один большой ком, а одеяло собралось в одной части пододеяльника, раздражая еще сильнее. В конечном итоге я сдался, откинул раздражающее одеяло, ногами сдвинул комок из простыни куда-то в изножье кровати и встал. Невозможно было сидеть на месте, все тело желало какого-то движения. Даже не какого-то, а вполне конкретного. Хотелось добежать до Валиного дома, взбежать на его этаж, ворваться в квартиру и раскидать Валю и Кристину в разные углы. Или еще лучше: выгнать Кристину на лестничную клетку. От этого меня останавливало только осознание того, что Валя вряд ли пригласит девушку в дом, где маленький ребенок и няня. Получается, они поехали к Кристине. Где она живет, я не знал. А Эля, даже если бы была сейчас в состоянии мыслить и разговаривать, ни за что бы не поделилась со мной этой информацией. Все что мне сейчас оставалось – пойти на кухню и заварить кофе. Поспать этой ночью я все равно уже отчаялся. От нерадостных мыслей, а вовсе не от выпитого алкоголя, начала болеть голова. Кристина и Валя все никак не шли из моей головы. С каждым разом фантазии становились все более подробными и детальными. Если сначала я думал об этом, как о какой-то абстрактной неприятной ситуации, то уже через какое-то время мозг услужливо начал напоминать, чем обычно заканчиваются совместные уходы привлекательных и не совсем трезвых взрослых людей. А затем уже фантазия в красках нарисовала, как Валя обнимает девушку за тонкую талию, когда они целуясь заходят к ней в квартиру. Как она скидывает туфли, становясь немного ниже мужчины, что, однако, не мешает ей, а наоборот позволяет припасть к его шее, а затем к ямке между ключицами, так как я уже давно мечтал. Вот она стягивает его рубашку, а Валя тянет наверх ее платье, обнажая стройное тело и аккуратную грудь в красивом белье. Я просто уверен, что и белье у нее красивое! Но вот уже и оно лежит где-то под ногами, а Валя целует ее грудь, девушка постанывает, цепляясь за его плечи, оглаживая его спину, потираясь о него всем телом, поглаживая его пах сквозь ткань. Они уже добрались до кровати, полностью обнаженные. Валя возбужден. У него красивый член. Я просто уверен, что он именно такой! Он склоняется над Кристиной, целует ее живот, она сильнее разводит стройные ноги и… Мерзкий писк микроволновки возвращает меня в реальность. Я, поморщившись от громкого звука, достал кружку с горячей водой, которую поставил туда ранее, чтобы сделать кофе. Из шкафчика я достал банку растворимого кофе и прям из банки насыпал кофе в кружку. Свет на кухне я не включал, комната освещалась только светом уличных фонарей, поэтому сделав глоток, я понял, что напиток не пригоден для питья. Слишком горько. Кофе не успел равномерно раствориться в воде, оставив всю горечь на поверхности, а некоторые гранулы вовсе не достигли воды, а прилипли к влажным стенкам кружки, превращаясь в особо горькие капельки. А теперь вся эта горечь осела у меня на языке, горле и губах. Я с досадой поставил кружку в мойку, утирая рот тыльной стороной ладони. Электронные часы на микроволновке показывали четверть пятого утра. Я прошел в гостиную, сел на диван и решил попытаться разобраться в себе. Нужно посмотреть на всю эту ситуацию взглядом взрослого рационального человека. Есть Валентин. Ему нравятся женщины. Мне даже в собственных фантазиях сложно представить его заинтересованным в мужчинах. У Валентина есть маленький ребенок, сложная работа плюс физиологические потребности. Валентину нужно расслабляться. Есть Кристина. Приятная во всех смыслах девушка, которая вполне может заинтересоваться и заинтересовать Валентина. И есть я. Да, мне нравится Валентин. Но я ему не нравлюсь в том смысле. Он даже не знает, что вызывает у меня какие-то чувства кроме дружеских. В общем выбор очевиден. Черт! Как же Эля права в этой ситуации. Как бы не было горько это признавать. А я веду себя как маленький ребенок, который психует из-за того, что игрушка, которую он так хотел, досталась другому ребенку. Я прилег на диван, упирая висок в холодную обивку подлокотника, чтобы хоть как-то утихомирить головную боль. Где-то дома должны были быть обезболивающие таблетки, однако не было ни сил, ни желания их искать. Я прикрыл глаза, пытаясь понять, помог ли мне этот самоанализ или нет. Одной частью своего сознания я понимал, что все хорошо, все правильно. Однако менее рациональная часть меня отказывалась это принимать, заставляя сердце глухо стучать от злости. Кажется, я все-таки задремал, потому что, когда я открыл глаза комната уже была наполнена серым светом утренних сумерек. Я сел и нашел взглядом часы. Полседьмого. Интересно, это время уже можно считать приличным для похода в гости? Голова так и не прошла, поэтому я, стараясь не делать резких движений, дошел до ванной, выкрутил на максимум кран с холодной водой и подставил под холодную упругую струю голову, надеясь, что это поможет приободриться. Холодная вода стекала по лицу, забиралась в уши, сбегала по подбородку, собираясь в одну тонкую струйку, и дальше по голой груди, попадала на плечи и спину, полностью смывая остатки сна. По телу побежали неприятные мурашки. Я выключил воду и потянулся за полотенцем. Закончив утренние водные процедуры и решив, что семь утра уже вполне приличное время для похода к другу, я пошел в спальню одеваться. На улице было безлюдно и по-утреннему свежо, а из пекарни напротив вкусно пахло свежей выпечкой. Я поглубже втянул этот теплый уютный аромат корицы, яблок и свежего хлеба, и решил, что свежеиспеченные круассаны точно будут хорошим поводом для утреннего визита. Нужно купить несколько штук для меня и Вали… и Кристины. Эта мысль отдалась болью в левом виске. Я, стиснув зубы и поджав губы, уже с менее радужным настроением вошел в магазин. Медленно поднимаясь по лестнице в Валином подъезде с бумажным пакетом, от которого шло тепло и вкусный запах, я вспомнил, что согласно моим расчетам Кристины не должно было быть в его квартире. Осознание этого значительно подняло мне настроение. Я побежал наверх, перепрыгивая две ступени. Это была просто замечательная новость! Кристина не была у Вали дома. Я был. А Кристина не была. Как хорошо! Как будто последний бастион еще не пал. Мы еще повоюем! У Валиной двери моя глупая улыбка опять сползла с лица. А что если Вали сейчас тоже нет дома? Что если он все еще у Кристины? И вместо моих круассанов на завтрак у него будет какой-нибудь обязательно здоровый омлет и вместе с ароматом кофе он будет вдыхать тонкий цветочный аромат женского шампуня, а не мятный запах мужского лосьона после бритья. Я прикрыл глаза, чтобы избавиться от мерцающих пятен, которые полетели перед глазами от пульсирующей боли в висках, и осторожно постучал в дверь. Сначала ничего не происходило и я уже думал постучать более настойчиво, но тут за дверью послышалось какое-то движение. Я с замиранием сердца слушал звук открывающегося замка. Я даже хотел закрыть глаза, чтобы не увидеть на пороге Маргариту Леонидовну. Но тут дверь открылась с легким щелчком и на пороге возник Валя. Без очков, такой теплый, взъерошенный, в помятой футболке и свободных тонких штанах. Без очков его глаза выглядели такими беззащитными и растерянными, что совершенно глупая улыбка расползлась по моему лицу против моей воли. - Привет, - хрипло поздоровался Валя, близоруко щурясь. - А я булки принес, - выдал я, протягивая пакет вперед. Валя кивнул и отступил, пропуская меня в квартиру. - Извини, я тебя, наверное, разбудил, - сказал я, стягивая кроссовки. - На самом деле нет, - Валя заглядывал в пакет из пекарни. – Маргарита Леонидовна ушла буквально перед тобой. Ей к девяти куда-то надо, вот она и поехала. Мы прошли на кухню. Валя поставил чайник и стал выкладывать круассаны на тарелку, при этом отчаянно зевая. - Не выспался, наверное, - ехидно спросил я, запоздало понимая, что Валя не поймет этого ехидства. Но он, кажется, вообще ничего не заметил. - Ага, есть немного, - кивнул он, опираясь бедрами о гарнитур. Эта фраза уколола меня. - Ну а как ты хотел? За все приходится платить, и за бурную ночь тоже, - начал язвить я, остервенело разрывая на клочки бумажную салфетку, которая лежала на столе. Валя наблюдал за моими действиями отсутствующим взглядом. - Да нет, - наконец выдал он. – Ночь спокойная была. Лешка всего раз просыпался и то к нему Маргарита Леонидовна подходила. Чайник закипел, и Валя отвернулся от меня, чтобы разлить воду по чашкам. - Леша? – выцепил я из его предложения. – Ты что дома ночевал? - Ну да, - Валя пожал плечами, ставя передо мной кружку. - А как же Кристина? – я удивленно хлопал глазами, смотря на него. - Очень милая девушка, - утвердительно кивнул головой Валя, будто подтверждая свои собственные слова. Валя взял один круассан с тарелки и с наслаждением откусил его. - М-м-м. Очень вкусно, - невнятно промямлил он, запивая круассан кофе. А я все пытался переварить полученную информацию. И все равно у меня что-то не складывалось. - Но вы же вчера уехали вместе… - не отступал я. - Ну да, - Валя опять пожал плечами, активно жуя. – Не мог же я отправить подвыпившую девушку домой одну. Да еще и не в самый благоприятный район. Я ее на такси домой отвез, а потом уже к себе поехал. Бери круассан, а то я все один съем, - предупредил он и потянулся за вторым. - Что, только отвез? – мне сейчас было не до еды. - До квартиры довел еще. Убедился, что она благополучно зашла и поехал. Зря не берешь. С сыром вообще – огонь! – радовался жизни и круассанам Валя, не представляя, какую бурю поднимает внутри меня. - Валь, ну ты же понимаешь, с какой целью вас знакомили и отправляли двоих домой? – я решил расставить все точки над «i». - Конечно, - хмыкнул Валя в кружку. – Я же не подросток. - Так и чего? – не унимался я. – Ты просто уехал домой. И вы даже не… - Целовались в такси. Точнее пробовали, - поправился Валя, вдруг резко посерьезнев и оставив кружку с недопитым кофе. – Влад, она ведь не первая. Но я не могу. До сих пор, - Валя совсем сник. – Мне и подруг подсовывали, и на работе очередь из тех, кто меня пожалеть готов. Но я никак… Я закрываю глаза, и Света… Такая какая она была, - он горько усмехнулся. – Я все понимаю. И я вовсе не храню физическую верность мертвому человеку. Но как только дотрагиваюсь до женского тела, сразу вспоминаю ее. И что ее больше нет. И уже не будет, - Валя совсем опустил голову на грудь и так тихо прошептал последние слова, что их было сложно разобрать. - Валь, - тихо позвал его я, пытаясь справиться со своей неуместной счастливой улыбкой. Мужчина помотал головой, как будто отгоняя от себя что-то, поднял голову и посмотрел на меня ясным взглядом, все так же не закрытых стеклами глаз. - А с шоколадом круассан один, - кивнул я в сторону тарелки. Валя улыбнулся, быстро стащил с тарелки шоколадный круассан, сразу откусив большой кусок. - Ну и ладно. Мне и с вишней пойдет, - я тоже с большим наслаждением впился зубами в мягкую булку. *** После дня рождения Эли и после моих потрясений жизнь вернулась в свое привычное русло. Правда, еще пару недель мне приходилось выслушивать недовольное сопение Эли о том, что ее гениальный во всех смыслах план так и не сработал. Люблю представлять, как исказилось личико Эли, когда на следующий день после дня рождения Кристина ей обо всем доложила. Но все это уже были мелочи. Мы с Валей продолжали усиленно работать, и встречаться, когда это было возможным. Леша тоже радовал. За эти несколько месяцев я так успел привыкнуть к ребенку, что мне кажется даже полюбил его. Думаю, именно той любовью, которой дяди и тети любят своих племянников. Малышу уже было семь месяцев, и хлопот становилось с каждым днем все больше. Он уже полностью разобрался, как работают руки и как ими управлять, поэтому теперь все, что плохо лежало, летело на пол. Так я лишился своего телефона, который при падении попал экраном на блок питания ноутбука, Валя остался без очков, так не предусмотрительно оставив их на полке в ванной комнате. Как Леша умудрился извернуться и скинуть их, пока его обтирали, до сих пор остается загадкой. Также в небытие канули три кружки, два Валиных договора, которые были жестоко изжеваны, и бутылка подсолнечного масла, которая стояла на столе открытой и до которой, как оказалось, так легко дотянуться из коляски, которую заботливый папа принес на кухню, чтобы посадить в нее ребенка и наблюдать за ним во время готовки. Но план провалился. С треском. А точнее с бульканьем. Масло Леша опрокинул на себя. И Валя, поминая всех святых, весь вечер отмывал от масла сначала ребенка, а потом коляску с кухней. Маргарита Леонидовна, конечно, была этим недовольна. Ведь ребенок мог навредить в первую очередь себе. Мы это тоже прекрасно понимали, но иногда не хватало даже наших четырех глаз и четырех рук, чтобы уследить за мальчиком. А еще Леша научился вставать в кроватке на ножки, держась за перила. Поэтому Вале пришлось откручивать дно и опускать его ниже. Занялся он этим самостоятельно, но уже через полчаса вызвал подмогу в моем лице. - Да я только отвернусь, как он уже либо отвертку, либо болты в рот тянет. Посажу в манеж, так он плакать начинает. Да не плакать даже, а просто тупо орать. Слез даже нет, просто переходит на ультразвук, - жаловался мне Валя. – Вот бы Маргарита Леонидовна даже на выходные от нас не уходила. И ночевала бы у нас. Я готов выделить ей отдельную комнату, - мечтал Валя. - Но она права, - ответил я, делая вид, что мне совсем не больно, хотя кое-кто впился своими острыми зубками мне в предплечье и с большим удовольствием чесал раздраженные десны. – Ты должен нянчиться с ним. Он ведь скучает. Вообще Валю было сложно обвинить в том, что он уделял ребенку недостаточно внимания. Все свободное время он старался проводить с сыном, играя с ним, ухаживая за ним и развивая его умственные и физические способности по рекомендациям няни. Единственное, что Валя отказывался делать – это стричь ребенку ногти. «Ты только посмотри на эти маленькие пальчики!», - говорил Валя. «А если я слишком сильно отстригу ноготь или вообще порежу ему палец?!». Поэтому, без зазрения совести, Валя предоставлял заниматься этим Маргарите Леонидовне. Но все остальные заботы о ребенке он брал на себя с удовольствием. - Я тоже скучаю! Но иногда я боюсь, что не справлюсь, - сокрушался Валя. - Ну, у тебя есть я, - ободряюще улыбнулся я мужчине, сидящему на полу перед детской кроваткой. - Спасибо, - серьезно сказал он, посмотрев на меня. И потянулся за молотком. Мне стало очень интересно, зачем человеку, отлаживающему кроватку, которая держится исключительно на шурупах, молоток. Но так и не решился спросить. Уж больно Валя выглядел уверенным и сосредоточенным. Тем более после очередного, довольно болезненного, укуса я поморщился. - С-с-с, - резко втянул я воздух. – Пойдем-ка мы закажем нам на ужин пиццу, - сказал я, вставая с кровати и поудобнее перехватывая малыша. - Угу, - кинул Валя, не оборачиваясь на нас. Я с Лешей на руках вышел из спальни и прошел в гостиную, где лежал мой телефон. Мы присели за рабочий стол Вали. Леше это очень понравилось. У папы на столе было столько игрушек, которых он раньше не видел, что с большим интересом забегал глазами по столу, рассматривая все. Я тем временем набрал номер пиццерии и стал дожидаться ответа. - Пиццерия «Мама Джонс». Вы готовы сделать заказ? – бодро отозвалась трубка женским голосом. - Добрый вечер. Пожалуйста, большую пиццу с двойным сыром и двумя видами колбасы, - заказал я. Леша тем временем дотянулся до механической точилки и стал с большим интересом рассматривать ее. - К пицце что-нибудь желаете? Напитки? – весело продолжала девушка. - Э-м, нет, спасибо, - отказался я. - Хорошо. Ваш заказ – большая пицца с двойным сыром и двумя видами колбасы. Пожалуйста, назовите адрес. Тут Леше надоело просто рассматривать точилку, и он начал со всей силой, что была в его маленьком тельце, стучать ей по столу, сопровождая это все громкими звуками. - Ба-ба-ба-ба, - голосил Леша, и по столу «бух-бух-бух-бух» - Адрес: улица… - начал я. - Ба-ба-ба, - бух-бух-бух. - Простите, как вы сказали?..- переспросила девушка. - Улица… - повторил попытку я. - Ба! Ба! – особенно громко выдал малыш. - Да Леша! Тихо! – шикнул я на ребенка, отбирая точилку и быстро диктуя адрес. Леша посмотрел на меня с непониманием, обидой и даже легким испугом. Не знаю, могли ли все эти эмоции отразиться на лице семимесячного ребенка, но именно так мне показалось. А затем Леша выпятил вперед нижнюю губу, сложил бровки домиком и как зашелся плачем. - Спасибо! Ожидайте заказа в течение двадцати минут, - отозвалась трубка. - Лешик, - позвал я, отключая и отбрасывая телефон на диван. Но ребенок уже горько и громко плакал. - Что там у вас? – крикнул Валя из комнаты. - Небольшое недопонимание, - крикнул я в ответ. - Леш, ну Леша, - я встал и начал ходить по комнате, укачивая ребенка. – Ну прости глупого взрослого. Игрушку отнял, накричал, но я же не со зла, - причитал я, целуя макушку, пахнущую молоком. - Давай мы тебе новую игрушку найдем, - предложил я. – Смотри, что есть, - я взял с дивана мягкого медведя, показывая ребенку. Но эта игрушка его не впечатлила. Леша начал плакать еще громче. - Пошли тогда посмотрим, что папа делает. Что там у папы? – мы прошли в спальню. - Кто тут плачет? – Валя поднялся с пола. – Смотри, что у папы есть, - Валя забрал у меня Алешку и показал ему пластиковую коробочку, в которой лежали разные шурупы, гайки и гвозди. – Смотри, как шумит, - Валя потряс коробкой. Леше звук, очевидно, понравился. Он замолчал и заинтересовано повернул голову в сторону источника звука. - Что, игрушку забрал? – спросил папа уже у меня. - Ага, да еще и шикнул на него, - признался я. - Ох уж этот дядя Влад, - покачал Валя головой, продолжая трясти коробочку. - Давай я тогда доделаю кровать, - предложил я. - Да я уже доделал. Осталось только матрас на место вернуть и инструменты убрать. Я положил матрасик в кроватку и отодвинул ее к стене. - А ужин скоро будет? – подал голос Валя, когда я наклонился за отвертками. - Минут через 10-15. - Отлично! Тогда я еще успею в душ сходить, - оживился Валя. – Держи, - он передал мне ребенка. – И больше не ругайтесь. Валя пошел в ванную, на ходу стягивая футболку. Я задержал взгляд на его красивой спине. - Пр-р-р… - сказал Леша. - Эх, Леша, как сложно быть взрослым. Ты бы знал! – посмотрел я на него. Леша уже забыл наш недавний конфликт и с интересом посмотрел на меня. Заметив на моей голове такую интересную вещь как волосы, которые были длиннее, чем у папы, он с радостью схватил выбившуюся из хвоста прядь и начал ее усиленно наматывать на палец, издавая при этом удивленные звуки. - Парень, а тебя уже тяжеловато держать на одной руке, - сказал я, наклоняя немного голову в сторону ребенка, чтобы он не вырвал мне волосы. – Пойдем-ка на диван. Я прошел в гостиную, и аккуратно выпутав маленькую ручку из своих волос, посадил Лешу на диван. Его вполне устроила такая смена положения. Он сразу же нащупал пульт от телевизора, который лежал рядом с ним, и немного замешкался, очевидно думая облизать его или отправить в полет. - Нет, давай мы им воспользуемся по назначению, - я забрал у него пульт и включил детский канал, по которому показывали яркие мультики со всевозможными громкими звуками. Как раз то, что надо. Тут раздался дверной звонок. - О, пиццу привезли, - я подхватил Лешу за подмышки и положил его на спину на диван, положив с одного края подушку, чтобы он не упал, а потом быстро побежал в прихожую. Расплатившись с курьером я также быстро, с коробкой пиццы наперевес, вернулся в комнату. Все действие заняло от силы минут пять, но кто знает, что этому ребенку могло прийти в голову. Но, к счастью, Леша все также лежал на спине между спинкой дивана и диванной подушкой. Он обнаружил у себя ноги и теперь завороженно перебирал ручками пальцы на левой ножке, стянув предусмотрительно с нее носок. Я положил коробку с пиццей на журнальный столик. Надо было сходить за тарелками, но опять оставлять Лешу одного на диване я не решился. Нога явно ему скоро наскучит, и он начнет шевелиться, подушка может соскользнуть с дивана, а за ней ребенок. Поэтому я постелил на пол небольшое одеяло и положил на него малыша. Леша сразу перевернулся со спины на живот, явно радуясь новому углу зрения. Я быстро прошел на кухню, взял пару тарелок, нажал на кнопку чайника и поспешил вернуться к ребенку. - Ну Леша… - все что я смог сказать, зайдя в комнату. - Что делаете? – в дверях появился Валя с мокрыми после душа волосами, и заглянул в комнату через мое плечо. - Кажется, ты сейчас заказываешь новую пиццу, а я пытаюсь отмыть ковер от томатной пасты и сыра, - сокрушенно сообщил я. Коробка с пиццей была опрокинута на пол, а рядом с ней сидел виновник этого безобразия, увлеченно сжимая в кулачках скользкие кружочки салями и наблюдая, как расплавленный сыр вылезает сквозь пальцы. Примерно так проходили многие наши вечера. И отцу, и ребенку было уютно в моей компании. И я иногда ловил себя на злорадной мысли, что никакая Кристина не даст им этого.