Даже самые преданные могут отпустить.

      С самого детства Бэкхёну говорили, что он хрупкий для парня, из-за чего тот сильно обижался. Говорить так перестали после 16-ти, и парень успокоился. Выучившись на филолога, он пристрастился к музыке, но на прослушивание идти боялся.       На телефоне заиграла заводная песня, но парень не стал брать трубку. Немного подтанцовывая под песню, юноша готовил завтрак. Быстро расправившись с едой, он оделся и поспешил выйти из дома.       Совсем недавно Бэкхён взял небольшой мопед в аренду и платил за него раз в два месяца на деньги из зарплаты. Он часто выступал в баре друга, куда как раз сейчас и направлялся, иногда дотрагиваясь до чехла с любимой гитарой. В наушниках играла всё та же заводная песенка, под которую он качал головой, стараясь попадать в ритм. Мопед притормозил перед светофором. Когда движение восстановилось, Бекхёна подрезала легковая машина, от чего несчастному пришлось сделать дрифт влево. Но получилось не слишком удачно, и мопед успешно оставил маленькую вмятину и небольшую царапину на дорогущем чёрном автомобиле, совершенно не причастном ко всей сложившейся ситуации.       - Вот чёрт! - парень снял шлем, поднимая мопед обратно. Окно рядом с его головой медленно опустилось вниз, и парень боязливо взглянул туда. Его оглядели с головы до ног, но Бэкхён не смотрел на водителя, боясь встретиться глазами с богатым толстосумом, покусившимся на его пустой кошелёк. Бэкхён мысленно пересчитал всю имеющуюся наличку, понимая, что ему явно не хватит даже на балончик краски для этого крутого авто.       - Рассчитаешься позже, – бросил низкий мужской голос, и окно закрылось, а машина уехала. Опешив, Бэкхён медленно надел шлем обратно и продолжил путь, думая о тех словах. Но добравшись до бара, отмёл эти мысли и вошёл внутрь. Краем глаза он заметил кого-то знакомого, но не обернулся, чтобы посмотреть, а просто пошёл к барной стойке.       - Ты почему трубку не брал? - обиженно спросил Чондэ.       - Не слышал.       - Ага, так я тебе и поверил. Иди, вытаскивай свою гитару, сейчас объявлю, – улыбнувшись, парень пошёл в служебное помещение, ощущая на себе чей-то взгляд, но снова решил, что у него паранойя.       В зале зазвучал голос друга, усиленный микрофоном.       - Он, как всегда, появился в самый последний момент, но всё же приехал. Встречайте нашего Бэкки! – с улыбкой произнёс Чондэ, похлопав в ладоши. Поправив стул, Бэкхён сел на него, удобно устроив гитару на коленях. Улыбнувшись, он поймал холодный пристальный взгляд карих глаз, но быстро отвёл глаза в сторону, потому что всё равно не вспомнил, где он видел этого человека. Ещё раз глубоко вздохнув, он стал перебирать пальцами по струнам, и по залу расплылась медленная мелодия. Чуть подождав, он начал петь:

Сладкая, как мёд, Твоя улыбка, сладкая, как мёд, Как цветы, расцветающие весной На весеннем ветру. Где же, Где же я видел тебя? Твоя улыбка мне так знакома, Никак не могу вспомнить.

      Парень продолжал петь, честно говоря, он хотел играть другую песню, но из-за мыслей о странном происшествии утром и сейчас, когда он всё ещё чувствует на себе тот тяжёлый взгляд, ему вспомнилась эта. Не он написал её, её написал парень Чондэ, Лухан, потому что у него была амнезия после аварии и он не мог вспомнить, что Чондэ его любит. Но он вспомнил. Вспомнил и написал эту песню.       «Нужно будет извиниться перед Чондэ, это ведь их песня», - подумал Бэкхён, допев до середины. У мужчины, пристально наблюдавшего за Бэкхёном, кажется, зазвонил телефон, и он вышел на улицу. Бэкхён проводил его взглядом, продолжая петь. Когда он отвёл взор от дверей, ему будто бы стало легче. Он задумался и не заметил, что перестал петь. Вынырнув из мыслей, Бэк улыбнулся небольшому залу и продолжил играть. Когда прозвучали последние ноты, зал благодарно зааплодировал, и Бэкхён сошёл со сцены вместе с гитарой. Застегнув чехол от инструмента, Бэкхён вышел из кладовки, отправляясь к бару, за которым стоял Чондэ.       - Извини, – Чондэ удивлённо посмотрел на друга, следом нахмурившись. - Я не должен был петь эту песню, она же…       - А! Ты об этом. Не извиняйся, ты можешь её петь сколько хочешь, – сказал Чондэ, ставя на стол любимый коктейль Бэкхёна. – Но продать эту песню я тебе не позволю. Не для тебя его роза цвела. – У него почти получилось скопировать тот писклявый голосок, каким однажды это сказал Лухан. Оба засмеялись.       - Как Лухан, кстати? А то в последнее время мне кажется, что вы становитесь кроликами.       - Айщ! Как ты можешь такое говорить? – Чондэ не сильно стукнул его полотенцем, покоившимся на плече, и немного покраснел.       - Ладно. Ты говорил, он заболел, – Бекхён вспомнил свой первый вопрос.       - Со мной всё в порядке. Можешь не беспокоиться, – немножко с хрипотцой ответил голос совсем неподалёку.       - Лухан! – в один голос воскликнули Бэкхён и Чондэ, обернувшись на говорящего человека.       - Я же сказал тебе не выходить, у тебя температура. Что ты вообще тут делаешь? – Бэкхён прыснул в кулак, подавляя смех, потому что друг напомнил кудахтающую над своим цыплёнком курицу. Лухан, видимо, понял, с чем сравнили его парня, и тоже расхохотался.       - Да чего вы ржёте?! – от безысходности прокричал Чондэ, хлопнув полотенцем по столу. Лухан сильно разошёлся и уже утирал выступающие от смеха слёзы.       - Ты моё самое любимое лекарство! – проворковал сквозь хохот Лухан, накинувшись с объятиями на своего парня, а тот немного насупился, глядя в сторону.       - Ну, Чен, не обижайся. Смех - самое лучшее лекарство. Ты что, не хочешь, чтобы я быстрее поправился и мы опять стали «кроликами»? – Лухан сделал большие глаза и надул губы.       - Боже! Ты мной манипулируешь, но мне нравится, – ответил Чондэ, повернувшись и обняв свою пару со спины. Лухан украдкой подмигнул Бекхёну, одними губами прошептав: «Учись, пригодится».       - Ладно, ребята, мне пора, – сказал Бэкхён, слезая с высокого стула. Попрощавшись с «кроликами», он взял гитару и вышел из бара. Пройдя метров пять, парень остановился: дорогу ему загородила знакомая машина. Бэкхён сразу же вытащил наушники.       «Что-то мне подсказывает, что меня сейчас похитят, если не изнасилуют, - подумал Бекхён, но не двинулся с места. Окно стало медленно приоткрываться: Ладно, давай поговорим». Неожиданно он встретился взглядом с теми же карими глазами, что и в баре.       - Садись, - бросил низкий мужской голос, и Бекхён понял, почему он показался ему знакомым, а потом ещё осознал, что влип. «Надеюсь, я останусь живым и невредимым до завтра».