Чёрный закат янтарной грани

      Давно среди обитателей пустынного мира ходят легенды о четырёх могущественных бутонах, обладающих силой и вырастающих из-за изменений эфира.       На далёком севере, за границами владений рунов, жили шаффасы — особая, ни на кого не похожая разумная раса существ. Чуть южнее, где уже руны жить не могли — жила вторая часть шаффасов. Преклоняющиеся собственным прародителям, в их обществе высокие позиции занимали мудрые, умные, и несомненно необычные, выделяющиеся из всего спектра расы. Эти существа носили имена своих прародителей и обладали необыкновенной силой внедряться внутрь многих видов эфира. Южные шаффасы, считавшиеся первыми появившимися, обычно назывались просто шаффасами, а северные — шайями. Их кожа не была загорелой, отдавая в ледяные оттенки, как и окружавший их снег; глаза не потеряли золотого цвета, но волосы более отдавали чёрным цветом, сродни ночного неба.       Далеко от последних домов расы, в самой глубине дремучего леса, жила девушка-травница. Её тёмные волосы отдавали чуть заметной синевой, а золотые глаза потеряли цвет из-за слепоты и приобрели красивый, но навевающий грусть, рисунок звёздного неба*. Она не знала, почему живёт так далеко от остальных — ведь когда-то с ней был любимый брат, пытавшийся заботиться о незрячей сестре.       Однажды он, пройдя ещё раз по деревянным половицам и закрыв дверь, исчез. С тех пор забота о себе перешла к девчушке. Умеющая чувствовать мир через прикосновения, запахи, вкус, слух — шайя смогла не умереть и теперь жила одна в заброшенном домике.       Выйдя за порог скрипящего по ночам избушки, шайя спустилась по ступенькам, медленно касаясь дерева голыми ногами. Где-то совсем рядом пела птичка, лес благоухал тёплым запахом после дождя, и всё создавало ощущение «дома». Единая с природой, с детства окружаемой, безымянная девушка зашла в обитель, мягкосердечно предоставившая укрытие слепой.       Потихоньку опустившись к земле, шайя вдохнула запах окружающих трав. А, кажется, кто-то зацвёл?       Рядом раздался хруст. Может, какое-то животное? В нос ударил запах металла — видимо оно ранено. — Кто же прячется около меня? Подойди, я помогу, — мягко спросила в пустоту травница, водя в воздухе худой рукой. — Я здесь, — сообщил чей-то странный, суховатый голос с низким шипением. — Прости, не вижу, — тихо сказала шайя, пододвинувшись на звук. Её руки наткнулись на странную кожу, состоявшую из жёстких коротких пластин с плавными концами. — Ко мне впервые пришёл кто-то, умеющий разговаривать. Так странно разговаривать, получая ответы. — Вы из племени шайя? — Да, друг, из шайя. Живу в этом прекрасном лесу. Как удивительно, ты подошёл так, что я не услышала. Лишь сильный запах крови.       Существо промолчало. Кажется, оно было удивлено. — Впервые встречаю кого-то из вас. — Что такое «вы»? Я здесь одна. Или обращаешься ко мне и лесным растениям? — Это уважительная форма обращения к другим в ваших обычаях... — ещё более медленно произнес кто-то. — Ах, я живу в лесу с рождения. Мало чего знаю про свой народ, ведь брат давно умер, а я слепа.       Существо зашуршало по траве. У него был хвост? Может быть, у него нет ног? — Что делаешь здесь? Я могу помочь с раной. Часто ко мне приходят звери из леса. — Почему? — «Почему»? — Почему ты помогаешь мне? — Почему не должна помогать? — спросила девушка, медленно поднимаясь с колен. — И я бы очень хотела с кем-нибудь поговорить. У тебя есть имя? — Шакр**. — Подожди здесь, Шакр, я схожу за травами. — Как же твоё имя? — Когда-то оно было, но понимаешь, жить в глубине леса без шайя — и любое имя потеряет смысл. Если хочешь, называй Мив-шер***.       Слепая медленно, но уверенными шагами подошла к дверце и исчезла в глубине деревянного нагромождения.       Дракан потихоньку осел на траву, наблюдая за миром. Любопытные птицы, взращенные мягкостью слепой травницы, подбирались поближе к массивному гостью. Тот со скрытым интересом наблюдал за ними. Как и шаффасы, ящеры жили в мире с природой. Ведь единственной защитой против рунов оказался отец-земля**** — громоздкие потоки эфира, укутывающие воздух и леса, ид, покрывающий мельчайшими кристаллами землю — такое изобилие неиспользованной энергии не давало рунам применять магию, подвластную им. Драканы и шаффасы медленно использовали дары мира, предпочитая расширяться, чем ограничиваться и использовать все ресурсы в одном месте. Поэтому дракан оказался здесь, в дремучем северном лесу с бескрайними хвойными деревьями, зеркальными озёрами и изобилием ида и эфира.       Девушка вышла, неся в руках душистый зелёный пучок с подсушенными цветами. — Где твоя рана? — Чувствуешь лапу? — дракан повёл когтистыми пальцами около тонкой руки шайи. Девушка быстро наткнулась на неё и потянулась за отодвигаемой лапой. — Ты не должен так говорить, ведь у тебя руки. — Я из другой расы, отличной от твоей. Вы похожи на рунов. Моя раса похожа на животных, поэтому у нас есть лапы, хвост, чешуя, когти и у некоторых кожаные крылья. — Кто же сказал, что вы похожи на животных в плохом смысле? Мы все — животные, принадлежащие миру, лишь обладающие разумом, в отличии от птиц и многих других. Для меня ты стоишь наравне с шайями. Наши народы плохо общаются? — Нет. Но... — Тогда всё хорошо. — Травница нащупала грубую рваную рану на ноге. Легко касаясь костлявыми пальцами, стараясь не причинить боль, понимала, что следует сделать. На запах — заражения нет.       Встав, она забрала небольшую ёмкость с водой около крыши и вернулась, щедро растерев несколько цветов в жидкость. В нос ударил резкий запах. Мив-шер вылила воду в рану. Гость молчал.       «Может, ему не больно?» — Это не аделла? — Аделла? Не знаю. Если знаешь, как чувствуется аделла, скажу. — Просто собираешь цветы и лечишь? — Да. Я живу в гармонии с природой — она никогда не подводит. — Почему твои руки светятся, если ты слепа и всего лишь травница?       Шайя удивлённо приподняла ладошки, видимо, не чувствуя ничего особенного. — Не знаю. Может, я обладаю куда большими силами, чем знания трав.       Вдалеке раздалось странное потрескивание, а воздух наполнился сыростью. — Неужели дождь будет? Как странно. — Это не дождь! — прорычал дракан.       Птицы стайками вспархивали с избы, улетая прочь. — Это плохо, птицы всегда чуют беду! — жалобно сказала травница. — Беги, шайя. — И гость быстро пихнул её, вскочив с земли.       Слепая чуть не упала, но послушно отстранилась. — Куда же бежать? — В самую дремую чащу леса, где живёт тьма. Это устрашает их.       Сердце травницы сжалось от осознания, что за чудище пришло в дом. Страшное существо, с которым сражаются все разумные существа — руны. Глубокими ночами девушка понимала — скорее всего, брат был убит руном. Может, он знал, что блуждает в лесу, опасном для эфирного создания.       Перешагнув, травница не успела убежать — она лишь почувствовала боль в груди. Рун, разодетый в светло-голубые одежды, держал в руке длинное эфирное копьё, пронзающее сердце травницы.       Дракан в ту же секунду проклял руна, убившего ни в чём невиновную шайю. Слепая, чей вздох оказался последним, медленно упала на россыпи маленьких фиолетовых цветов. Чёрные волосы веером разложились по траве, и в пустых глазах отразились небеса. Неожиданно для самого руна, он окутался лёгкими эфирными потоками. Копьё, убившее девушку, мгновенно исчезло в синеватом свечении. Убийца медленно растворялся за существование и применение сильной магии в лесу — цена смерти шайи. Бросившись к девушке, дракан неловко провёл по ране травницы — кровь красными розами распускалась на сероватой одежде, окропляя листвинки. — Неужели я его привёл? — Нет, мой друг, этот рун давно выжидал момента убить шайю. Твой рун боится леса.       Ящер медленно обернулся.       Среди трав, на маленьком камешке, рассыпав вокруг себя золотой песок, сидела девушка с пустыми жёлтыми глазами. Пышные, тёпло-красные волосы рассыпались по плечам и чёрному одеянию, подчёркивая оливковую кожу. — Здравствуй, — низко, насколько позволяла потеря, поклонился дракан. — Я пыталась защитить твоего маленького друга. Прости меня, Шасс-наргх, но заклинание, что прятало Мив-шер, развеялось со временем. Мне очень жаль. — Её просто забудут в течении времени. Но ведь она никогда не была счастлива, она не может быть просто забыта. — Она не будет.       Чарующая женщина поднялась с камня, пройдя к дракану, села рядом с ним. Руки, покрытые жёлтыми татуировками, мистически засветились. — Я не смогу сделать так, чтобы она вернулась очень быстро. Но если ты подождёшь, Шасс-наргх, Мив-шер вернётся через тысячу лет, расцветая цветком, который она любила.       Дракан заворожённо смотрел, как прародительница водила около тела пассами, истончая эфирное тело. Девушка исчезла, а на её месте показался маленький необычный росток с синеватыми лепестками. — Жди, мой друг, тысячу лет, и цветок, пришедший в этот мир, вернёт душу твоего друга. — Что это за цветок? — У него нет имени. Дай его ему — так всем, кто придёт из бутона, не будет одиноко. — «Сакра», — шипяще произнёс ящер. — Сакра? Видимо, ты знаком с переводом слова «Мив-шер», дракан. Давай тогда назовём лучше «Сакрафес». Как тебе такой вариант? — женщина немного укрыла листики цветка. — Да. — Тогда жди, мой друг. И однажды, через тысячу лет, травница вернётся в этот мир. Возможно, я смогу сделать так, чтобы она снова могла видеть.       Она поднялась с земли и подала руку дракану. — Я отведу тебя к твоей семье, — мягко произнесла она. — И когда придёт время, приведу в это место.       Но прошло множество лет, и Сакрафес так и не зацвёл, будучи искажённым рунской магией.

* * * «Этого не существует для них»

      Её лёгкие шаги раздаются во тьме. Что ж, так тому и быть.       Белые волосы, мягкие и шелковистые, волнами спадали на плечи, спускаясь по спине к коленям и полу. Они тихо волочились по земле, шурша под ногами девушки. Она дала ей эту одежду — тряпочные доспехи Династии, бело-алые с редкими вкраплениями золотых металлических вставок. Достаточно сильно оголяющие, её не волновали эти мелкие вещи.       В конце концов, её не существует для них.       Ни для кого.       Её рыжие глаза устремились вверх, где в вышине виднелась непроглядная тьма. Там, в сфере созданного небосвода, порой начинали мерцать бледные звёздочки — и тогда понимала, что в душе умиротворение. Но в последнее время это было так редко... Всё чаще тьма спускалась вниз, сюда, и тогда ей приходилось бродить, выполняя свой долг.       Невидимая, несуществующая.       Пугает ли это?       Только в начале пути. Потом — нет. С возрастом понимаешь, что ничто не имеет цены, когда нет цены времени — ведь это главнейший ресурс. А вот чего, времени у них было предостаточно. Тем более, **ты ведь чувствуешь это? она здесь** всегда была добра к ней. Прекрасный, кстати говоря, пример — если делаешь для кого-то добро, то оно к тебе вернётся. Конечно, если ты желаешь.       Она так давно не приходила сюда...       Порой Белой становилось от этого грустно. Все эти бесконечные воплощения, как у эфира? В мире не существует понятия, способное выразить одним ёмким словом все смерти, рождения и последующие смерти на протяжении тысячелетий. Для кого-то, конечно, было меньше, но несильно.       Здесь много плюсов — стираются имена. Когда то **она пытается убежать, видишь?** сказала, что имена не имеют смысла и была невероятно права. Понадобилось столько времени, чтобы вконец забыть настоящее имя и лишь отзываться на «Белая». Каждый раз сменялось понемногу лицо, но Белая не менялась.       Грубоватые, немного странные, черты лица: раскосые янтарно-красноватые глаза с тонкими, хмурыми бровями, тёмненькая серая кожа, на которой виднелись фиолетовые тени, острые скулы — Белая выглядела весьма грозно. В бесконечных кругах мыслей это забавляло, ведь как отличались теперь!       Белые волосы стали чёрными, черты лица всё более миловидными, делая обладательницу похожей на куколку, даже телосложение из достаточно обычного и красивого стало худощавым, но прекрасно сложенным из-за необычных пропорций — длинные ноги, тонкие запястья, небольшие бёдра, но чётко выраженная талия... Самая настоящая кукла. Ведь даже взгляд изменился — он стал более... эмоциональным? Хотя зачем ей это, небеса прекрасно отражают её настроение.       Ещё несколько шагов в пустоте. Вот она, прекрасная гладь озера, созданная **не понимаешь? это кажется странным, всё только начинается** для них. Белая медленно присела на берегу, наклонив голову к поверхности. Агатно-чёрное, в нём ничего не было видно, и даже отражения не проскальзывали с этого жидкого камня. Несколько прядей пало в воду, и словно они исчезли после соприкосновения с поверхностью. Встав в весь рост, она ступала по воде.       Морозная, но не обжигающая когтистые ноги; воздух здесь пах резко, словно в бору после хорошего дождя и грозы; а ветра нигде не было.       Недалеко от Белой лежала **добро пожаловать в чёрный закат янтарной грани**, опустив пряди в гладь воды. Её глаза были прикрыты, а чёрное платье плыло по поверхности. Присев на корточки, девушка внимательно оглядела спящую и провела рукой по глади.       Угольная вода расступилась, показав спящую под гранью ещё одну девушку. Обе, словно отражения друг друга, даже во сне стремились к друг другу, но не могли дотронуться — ведь это бы убило их. — Вас до сих пор там двое. И неужели никто не заметил?