Beware

POV Трой        Не могу оценить, насколько плохо уже звучит голос и правильность слов в текстах песен. Я хриплю, перебирая замазоленными пальцами струны гитары, из-за чего песня делается искажённой и неузнаваемой. От очередного ларингита спасает только кружка горького горячего кофе и пара мятных таблеток, от которых немеет язык. Возможно, поэтому в чехле из-под гитары вечером снижается моя прибыль. Я чувствую себя униженно, когда собираю эти монетки с мятыми купюрами и, едва не плача, иду домой. У меня не было дома. Домом я называл трейлер, в котором еле уживалось три человека, и я не всегда возвращался туда. Порой я мог отправиться в отель на пару ночей, мог встречать рассветы на вечеринках, мог засыпать в тюремных камерах за хулиганство по пьяни, и редко спал в парках, где меня по утрам облаивали собаки. Больше я любил просыпаться в доме у Коннора, где я был по-настоящему дома. Обычно, открыв глаза поутру где-либо, я видел одноразовые отельные комнаты, видел грязные газоны, тесные стены трейлера. Это были комнаты, заполненные людьми в отключке или стены подземного перехода в метро, где я засыпал за гитарой, когда на секунду закрывал глаза. В комнате Коннора я оказывался в доме, где пахло чистыми тёплыми простынями, не выветренным запахом ароматических свечей, иногда чем-то вкусным тянуло с кухни. Я так не любил уходить оттуда, но я должен был. Я жил мыслью, что когда-нибудь проснусь там снова.        Вначале, когда я только начинал вести такой образ жизни, я радовался, что стал независим и не привязан к чему-то. Я снял с себя седло и пустился во все тяжкие, если это можно так назвать. Я лишён всяких удобств, у меня не было простой домашней жизни, учёбы, постоянной стабильной работы. Это нравилось мне, но потом такая жизнь превратилась в пустое существование от утра до утра. Главная задача на сегодня, как и на все дни, была продержаться где-нибудь ночью, потому что осенью варианты мест для ночёвки сокращались. Зимой было ещё труднее. Одной из самых ужасных вещей такой жизни было не пропадать в сомнительных компаниях. Куда бы я ни шёл, с кем бы ни знакомился, где бы я ни оказывался, везде меня подстерегал мир, от которого меня уберегали взрослые с самого детства. Та жизнь, о которой я мечтал, находилась в паре колёс. Их мне пытались подсунуть не две пары рук в обмен за деньги. И я брал, ведь у меня был Кори, который без труда мог достать мне подобную вещь в большом количестве, ровно столько, сколько я возьму. В особо трудные периоды жизни я и сам мог выручать из этого лёгкие деньги. Лёгких денег было мало, чтобы закинуться очередной порцией, поэтому я недолго провёл в мире наркоманов и быстро одумался. К счастью. Я накопил в себе слишком много грустных историй. Я обо всём жалел.

       Кори был человеком, которого я не хотел видеть ближайшие дни. Мы с ним с трудом уживались вместе, да и не всегда понимали друг друга. Кори дал мне ночлег, Кори помогал мне когда приходилось совсем туго, но наших ссор было не избежать. От одной мысли, что я сейчас иду в трейлер, чтобы увидеть его и его отца, ноги поворачивали в обратную сторону. Я шел к дому Коннора даже не зная, что я хотел от него. Когда я был особенно отчаян, меня тянуло туда, как на последнюю надежду. Коннор и был ей. Возможно, он был самым обычным человеком из всех, кого я знал, и от него я никогда не ждал предательства, которое, обычно, было уже не удивительно в моей жизни. Его комната была пустой всю ночь, как я мог судить через окно. Будь он дома, я бы навряд ли постучался внутрь. Коннор умел вдохновлять. Клянусь, я готов вечно слушать его рассказы, пусть и не лишённые бытовой простоты. За каждым его словом прятались фразы «Ради этого стоит жить», «Так бывает в жизни, это нормально», «Жизнь смеётся над всеми нами». Коннор был тем человеком, которого ты встречаешь в детстве на площадке, и до двадцати лет качаешься с ним на одних качелях. Я вспоминал его, как подросток в школе думающий о доме. Он не знал слишком много обо мне и, узнав, возможно, перестал бы смотреть так же, как смотрел на меня каждый раз, когда мы виделись. Я больше всего не хотел, чтобы он знал, где я пропадаю целыми днями.        Я думаю о его словах с улыбкой, которая, порой, помогает снять шапку напряжения с головы. Я топчу траву у его окна, выбрасывая окурки под ноги. Что следует после этого? Я думаю о том, как жалок, несчастен и никчёмен, как много всего плохого свалилось на меня, и иду пить. Книга под названием «Моё прошлое» никогда не пылилась на полке, я носил её с собой, вспоминая её содержание всё время, поэтому она напоминала мне о моём статусе, напоминала про смерть и ужасные картинки из книги снова стояли у меня перед глазами. Я прощаюсь с окном Коннора и иду прочь туда, где можно было переждать ночь. Обычно, после этого я просыпаюсь на вечеринках или на улицах. Бывали случаи, когда меня вытаскивали пьяного из дома и бросали на улице. Я просыпался от гудков машин, которые сводили меня с ума, а я не мог сдвинуться с места, испытываемый всеми земными муками до того момента, когда мне не помогали прохожие.        Нет, это не самое худшее, что со мной происходило. Особенно часто меня находили люди, у которых я занимал денег. Всё, что мне удавалось заработать пением в конечном итоге снова забиралось их руками. У меня не всегда были при себе деньги, чтобы я мог их возвращать, поэтому меня спасали ноги, которые за год были натренированы как у бегуна перед марафоном. Бежать удавалось не всегда. Бег - это неотъемлемый образ моей жизни. Меня можно было назвать бегуном, и я был одним из лучших, потому что избежал много плохого, что всё ещё догонят меня. Я бегал и в прямом смысле и в переносном, - от людей, от мест, от неприятностей, от собственной жизни. Я убегал вместе с ветром, но почти никогда не знал, что меня ждёт. Мне нельзя доверять, я вру, я безнадёжен и эгоистичен. Я не знаю, как долго мне придётся избегать окружающего мира и менять его на новый, но, думаю, что остановлюсь там, где навсегда забуду о прошлом, где никогда не вспомню чужих лиц, там, где я забуду, какой я потрёпанный и потерянный. - Чего разлёгся? Это тебе не место для ночёвки, парень,- говорит мужчина в возрасте, кормящий голубей подле меня. Его глаза щурятся под очками, направляя весь свой гнев на меня. Я просыпаюсь, с трудом поднимая голову с лавки. Из моих рук тут же падает пустая бутылка какого-то дешёвого ликёра, от чего мужчина злится сильнее, и говорит что такой пьяни здесь не место. Мне совершенно плевать на его слова. Не первый раз слышал подобное. В ответ я лишь морщусь от боли в спине, кутаюсь в куртку и вешаю на себя чехол с гитарой, уходя от разгневанного человека, который мне вслед говорит что-то о том, как много «нас» развелось.        Похмелье сильно мешает мне идти ровно. Я выгляжу как подбитый пёс, которого швыряет в разные стороны. Я вспоминаю какой сегодня день только тогда, когда первые мысли просачиваются в мою голову, заставляя болеть её ещё больше. Я сижу на лавочке в самых кустах и кручу головой, чтобы попытаться сориентироваться во времени. Это слишком трудная задача.

***

       Кори в трейлере не было. Никого не было. Я грустно вздыхаю, когда не нахожу ничего, во что можно было одеться на Хэллоуин, поэтому я решаю, что в этом году Хэллоуин не будет таким запоминающимся, как в прошлом. - Что делаешь?- говорит Кори, пугая меня своим внезапным присутствием. Я так часто пугался, что мне пора бы уже начать привыкать. Я не радуюсь, когда он старается улыбаться. У нас были слишком сложные отношения, которые были выгодны для меня. - Идёшь на вечеринку в универ? - Не горю желанием. Ты меня приглашаешь?- говорит он, и кидает рюкзак на кровать. - Нет. Это будет занудная вечеринка. - Ну, в прошлом году она вовсе не была занудной. - Твоё дело,- безразлично сказал я, вдавливая сигарету в переполненную пепельницу. - Во сколько начало?- спрашивает он. Я долго молчу, потому что не хочу видеть там Кори и, возможно, моё молчание намекнёт ему на это.- Опять идёшь играть?- спрашивает Кори, наблюдая за тем, как я снова надевал чехол с гитарой, собираясь выходить. Я молча киваю и задеваю свой образ в зеркале, про себя отмечая, что выгляжу очень помятым. Тогда я быстро обвожу глаза подводкой, чтобы хоть немного соответствовать Хэллоуину, и немного размазываю по контуру.        Кори что-то ищет в полках, но я не обращаю на него внимания и выхожу из трейлера, глубоко вздохнув.

***

      Я полдня провожу в переходе метро, на полную демонстрируя свои таланты пения и игры на гитаре. Кому-то нравится, кому-то нет. Выручка сегодня гораздо больше, чем вчера, и мне не приходится давиться стыдом и чувствовать унижения, соскрёбывая со дна монеты. Но я всё равно не выдерживаю, и иду раньше времени заносить гитару в трейлер. Поэтому появляюсь у ворот университета раньше всех.        На воротах красуется ряд плакатов, поздравляющий всех студентов с праздником и приглашающий сюда. Я выкурил три сигареты прежде, чем тут стали скапливаться первые наряженные люди. Нда, я вообще не вязался с праздником. Сквозь постоянно открывающиеся двери я слышал доносящуюся из зала музыку и студентские разговоры. Я волнуюсь, пусть и это не было важным событием в моей жизни, поэтому пачка сигарет быстро опустошается.        Первой подоспевает Грейс, которую я бы не узнал издалека. Её грим слишком изменил её черты лица, и теперь она была не Грейс, а Шляпником из «Алисы в стране чудес». Должен сказать, этот образ подходил ей, я бы даже советовал одеваться ей так каждый день. Когда она видит меня, то широко улыбается и прячет руки за спину, кошачьей походкой подкрадываясь ближе. - Классный костюм. Бомж-рокер?- язвит она. Я не отвечаю, пытаясь убедиться, была ли это Грейс, а не какой-то другой чудик-студент. Грейс ещё долго ухмыляется и стоит рядом со мной, видимо ожидая своего друга. Мне было трудно воздержаться от комментариев к её нелепому виду. Когда Коннор появляется, я невольно выпрямляюсь и откашливаюсь, ловя на себе взгляд Грейс. - Падре?- поднимаю бровь я, улыбаясь, потому что Коннор представлял из себя настоящего католического священника, отличавшегося, разве что, чересчур привлекательной лучистой мордашкой и чёрными кедами вместо строгих туфель. - Да,- смущённо улыбается он, сдерживая улыбку. Если бы он не пытался её скрыть, то она бы дошла до ушей и осветила весь квартал. Я держусь на месте, но мне очень хочется обнять его. - Самый скучный костюм, Кон,- фыркает Грейс, когда мы поднимаемся по лестнице внутрь. Мне было странно находится в такой компании, да и вообще быть знакомым с такими простыми людьми. Я имею ввиду, что я был примером настоящего человека, от которого за версту пахло бедами и несчастьем. Я никогда не был участником светских бесед в кругу студентов. - Я не стремлюсь участвовать в конкурсе,- говорит Коннор, засовывая руки в карманы чёрных джинс. - Как много она знает?- шепчу я ему на ухо, когда подхожу ближе. Меня серьёзно задевали её лукавые взгляды, как будто она откопала где-то всю мою биографию и знала обо мне больше, чем я сам. Это заставляло меня думать, что я выгляжу странно или вызывающе. - Достаточно,- отвечает Кон. Этот ответ меня заставляет переживать, но я считаю, что сейчас обсуждать это будет неправильным, поэтому уступаю Грейс, которая возмущается тем, что на вечеринке будет выглядеть слишком вызывающе на фоне остальных простаков.        Зал прилично украшен. Тут есть всё для создания соответствующей атмосферы: тёмные шарики, плакаты, наклейки на стенах, стол с закусками, на котором, я уверен, ничего алкогольного не было. Но Хэллоуинские вечеринки плохо откладывались в моей памяти благодаря ему, поэтому расстраиваться раньше времени я не стал. Я удивился количеству народа здесь. Обычно, университетские вечеринки славятся невероятной скучностью и отсутствию веселья. И отсутствем людей на них.

       Сначала речь тянут директора и профессора разных кафедр, переодетых для Хэллоуина. Жаль, что и те выглядят куда круче меня. От мысли моей ненужности здесь меня тянет выпить, но я чешу затылок и терпеливо жду, когда подойдёт эта часть вечеринки. Коннор с Грейс смеются в компании своих друзей, пока я скучающим видом оглядываю зал, прячась в месте, где скопищем стоят стулья. Порой я переглядываюсь в толпе с Коннором и стараюсь показаться ему счастливым, но не думаю, что у меня получается, потому что он кажется обеспокоенным. Меня пытаются склеить две девушки в костюмах диснеевских принцесс, заговаривая со мной намёками и хихикая. Я отвечаю им не слишком грубо, но когда вижу, что Коннор устремляет на меня больше внимания, я дразню его и убираю волосы одной из девушек за ухо. Вторая заметно смущается, но продолжает вести беседу. Я играю на нервах Коннора ещё недолго и перестаю поддельно улыбаться к девушкам, когда вижу, что с Коннором разговаривает очень знакомый мне затылок. - Позже повторим,- быстро говорю я девушкам и иду к ним навстречу, чтобы узнать показалось мне или нет.        В зале начинает играть музыка, которая подходила под тематику праздника из-за припева. Половина толпы была не готова к танцам, поэтому на танцполе стало просторнее. - Фил?- касаюсь я его плеча, улыбаясь. Я прерываю их беседу с Коннором, но не чувствую себя виноватым. - Оу, привет,- говорит мне он и улыбается в ответ. - Что ты здесь делаешь? - Нас Кори позвал,- пожал плечами Фил, из-за спины которого появился Дэн, зажимающий руками четыре красных стаканчика с выпивкой. Одно неловкое движение и эта хрупкая конструкция тотчас же повалилась бы на пол. - Кори п-позвал?- заикаюсь я, потому что Кори здесь не должно было быть. - Хэй, чувак,- говорит Дэн, и тянется, чтобы обнять меня, но забывает, что не может из-за башни стаканов на руках.- Тебя Кори ищет везде,- добавляет он. Я демонстративно хмурюсь и невольно кручу головой, боясь задеть его силуэт глазами. - Странно, что вы решили отпраздновать Хэллоуин,- говорю я, возвращаясь к ним. Выглядели они довольно нелепо в этих зверушечных пижамах, но это Хэллоуин. Тут все выглядят глупо. Кроме Коннора. Я был бы не против, если он был католическим священником. Хоть каждый день. - Я, вообще-то, был против,- уточняет Фил. - Боже, Фил, ну не каждый же год тридцать первого октября смотреть фильмы и в игры играть,- сказал Дэн, закатив глаза, хотя я знаю, что у них это занятие было не только в Хэллоуин, а, по-моему, круглый год. - Это так вы его празднуете?- подаёт голос Коннор, забирая у Дэна один стакан. - Можно сказать. Но в этом году я эту возможность не упущу,- говорит Дэн, поджимая губы и кивая. Это, обычно, означало, что он собирается затеять что-то противоречащее правилам. Я знал его со школьной парты, и помню, как они с Филом часто проворачивали в школе разные шалости, за которые их грозились выгнать из школы. И я уверен, что после того, как я ушёл на домашнее обучение, они не перестали вытворять глупости вместе. - Так, ладно,- вздыхаю я, заинтригованно скрещивая руки.- В чём дело? - Я хочу посмотреть фильм в компьютерном классе,- грустно сказал Фил, будто Дэн уже сто раз отверг его идею. - Я хочу установить порно на все компьютеры в университете, а потом вырубить электричество, или завладеть директорским кабинетом,- задумчиво сказал Дэн, прикидывая поочерёдность действий. - Ничего глупее не слышал. Как во втором классе,- качаю головой я. - Ты бы знал, как это нелегко сделать,- обиженно говорит Дэн ио покачивается, от чего его стаканы чуть не валятся из рук. - Хорошо. Зато мы теперь предупреждены, и если что произойдёт по вашей вине, то я вас сразу сдам,- нахальным сарказмом говорю я, потому что именно я являлся тем, кто закрывал их спины в школе.- Я знаю, что у вас есть выпивка. - В обмен на молчанье,- сказал Фил, хотя знал, что я их ни за что не сдам. Он расстёгивает пижаму и достаёт из длинного грудного кармана одну из припрятанных там бутылок. Я счастливо улыбаюсь и озираюсь по сторонам. - Творите что хотите,- сказал я, кивая Коннору в сторону выхода.        Уходя, я не могу не смотреть по сторонам, боясь столкнуться с Кори. Почему-то именно сейчас я питал к нему неприязнь, будто он искал меня для того, чтобы набить мне морду. Будто я мог наткнуться на его злобный оскал в толпе ряженных. Из дверей зала нас провожают взгляды Грейс и её подруги, стоящей рядом, словно они уже давно за нами наблюдают, поэтому мне становится не по себе. В университетских коридорах пусто. Основная масса народа перекочевала в зал, так что здесь мне определённо было комфортнее. - У тебя слишком жуткие глаза,- говорю я Коннору, зрачки которого оправлял белый ободок линз. - Я могу посчитать это комплиментом в Хэллоуин? - Разумеется, падре, только мне правда не по себе. Мы стоим у входа в университет и останавливаемся рядом с пустыми лавочками, которые стоят тут. На улице совсем стемнело, поэтому в темноте его глаза выглядят ярче. - Ну, я серьёзно. Зачем тебе вообще линзы? Если бы ты появился внезапно, то у меня бы сердце остановилось,- говорю я, пытаясь открыть бутылку. - Грейс одолжила. У меня от них глаза болят, но я рад, что ты оценил,- сказал Коннор, потерев глаза пальцами. - Закрой их,- морщусь я, снова смотря в эти жуткие из-за линз глаза. Он не спрашивает зачем, просто вопросительно поднимает брови и закрывает. Вот, обычный Коннор, без ужасных глаз. Я отпиваю немного из только что открытой бутылки вина и смотрю на него. Его глаза по-прежнему закрыты и он усердно их трёт, унимая боль. Я усмехаюсь, потому что я чертовки рад видеть эту морду, которая улыбается, когда видит меня. Я не пьян, но я всё равно хочу его, и это довольно странно. Я касаюсь его губ своими, но он не пугается и не отталкивает меня. Я не превращаю это в поцелуй, просто даю знать, что я рядом, и я рад видеть его. А потом я поднимаю его подбородок и касаюсь его губ горлышком бутылки, заставляя выпить. - Неплохое, да?- говорю я, крутя в руках бутылку вина и изучая дату производства.- Десять лет выдержки. - Я в вине не разбираюсь,- отвечает он, улыбаясь и краснея. Глаза он всё же открывает, но я со временем привыкаю к их жуткости и непривычности.       Вечеринка продолжается, и мы слышим глухой ритм музыки из зала. Сюда выходят многие студенты покурить, и когда целые толпы курящих собираются возле входной двери, они подолгу смотрят на нас. Я уже привык, что на меня вечно глазеют подозрительно и осуждающе, так что не придаю этому значения в отличие от Коннора. Я вижу, как он сковывается, но не озвучиваю этого. Когда все уходят, я кладу свою голову ему на колени и закуриваю. Мы разговариваем о всяких мелочах. Видимо, он просто боится спросить меня о чём-то личном, а я не поднимаю эту тему. Узнав о моём прошлом, он бы поступил, как и все остальные. Они жалеют меня, всегда стараются помочь, и для меня нет ничего хуже чувства беспомощности, которое я ощущаю, когда меня утешают. Я вообще забываю кто я такой, пока мы обсуждаем католический Хэллоуин, углубляемся в историю Рима, каким-то образом переходя на разговоры о лаке на моих ногтях. Нас перебивает Грейс, которая появляется через двадцать минут нашего отсутствия. Она даже не сразу нас замечает, она приходит покурить, как все. Зажигалка Грейс не слушается её, она злобно фыркает, потому что не может прикурить. Мы выдаём своё присутствие смешками, и она тут же забывает про сигареты, наблюдая за нами с поддельной улыбкой. В её костюме эта улыбка выглядела жутко. Я лёжа смотрю на неё, и протягиваю зажигалку. - Собираетесь внутрь?- спрашивает она, закуривая. Коннор смотрит на меня, а я задумчиво пожимаю плечами. Может, и правда не стоит возвращаться.       Мы втроём молчим. Грейс отнимает у нас бутылку, которую мы пили очень медленно. Как это ни странно, но я выпил меньше Коннора. - Я сегодня должна попасть на последнюю стадию опьянения,- говорит она Коннору. - Это ты меня готовишь к тому, что мне придётся тебя уносить?- спрашивает он, зарывая пальцы в моих волосах. - Наверное. - В честь чего пьёшь?- спрашиваю у Грейс я, нежась, как собака, которую чешут за ушком. - Все парами пришли. Почему ты не согласился быть Клайдом? Я была бы твоей Бони,- грустно говорит Грейс, запивая последние словами вином.- На этой вечеринке уже три священника, Коннор. Ты вообще не оригинален. Парень безразлично хмыкает. - Знаешь, зря мы сюда позвали Зоуи. - Почему? - Я думала, мы с ней проведём тут круто время вдвоём. - Тебе Алфи не понравился? - Не то чтобы… Куда бы я не пошла, я везде лишняя,- говорит Грейс, делая последнюю затяжку и выбрасывая сигарету куда-то в кусты. Она делает большой глоток вина и встаёт. Сейчас твоё место определённо не тут, Грейси. - Я одолжу?- спрашивает Грейс, встряхнув бутылку. Мы киваем, после чего она грустно плетется к дверям и исчезает.