***
Торин открыл глаза и не увидел ничего кроме тьмы, от которой он успел отвыкнуть, после того как Трандуил вернул ему зрение. Юноша лежал в чужой комнате, на кровати с мягкими простынями; в воздухе пахло неизвестными цветами, источающими медовый аромат, и еще чем-то смутно знакомым. Принюхавшись как следует, Торин вспомнил, что так пах Трандуил. Эльф действительно был неподалеку и вел тихую беседу с предводителем эльфов Лотлориэна - Келеборном. Изо всех сил напрягая слух, принц услышал их разговор. - Теперь, когда ты воздействовал на Дубощита сильной магией и вернул его обратно в его тело, все чары, наложенные тобой ранее, растворились, - говорил Келеборн. - Ты хочешь сказать, что зрение, которое я дал ему ценой части моего бессмертия, больше не вернется к нему? - спросил Трандуил, и в голосе его послышалось беспокойство. - Да, думаю, что он проснется слепым. - Но как же действие магии дракона? Разве она не должна разрушиться вместе с моей магией? - воскликнул эльф. - Не думаю, что это возможно, - возразил Келеборн. - Магия дракона куда сильнее и древнее, эльфам ли не знать об этом, ведь тебе пришлось отдать самое ценное, что у тебя есть, чтобы остановить действие чар. - Значит, после пробуждения Торина мне нужно будет вновь повторить ритуал и отдать еще одну часть бессмертия? - тихо проговорил Трандуил. - Да, но, боюсь, это последняя из твоих частей. Если ты это сделаешь, ты сразу станешь смертным. Торин закрыл глаза и попытался обдумать услышанное, но силы покинули его, и он снова провалился в сон.***
Торин Дубощит, как его прозвали эльфы, жил в Лориэнском лесу уже несколько месяцев. Силы, отнятые темной магией, возвращались очень медленно, и наследному принцу Эребора пришлось задержаться в гостях. Он по-прежнему был слеп и не желал принимать помощь Трандуила, лишая его бессмертия, но эльф все равно приходил к нему каждый вечер и рассказывал новости. - После того, как Саурон покинул Темный лес, его магия развеялась, - говорил Трандуил, сидя у постели больного принца. - Птицы и животные вернулись и снова начали вить гнезда и строить свои дома, сочная трава проросла между старыми корнями деревьев, напившихся чистой воды из потока, который больше не зачарован. Мой народ покинул Дол Гулдур, столь долго бывший местом заточения, и заново отстроил все свои жилища, каждый день мы работаем не покладая рук, чтобы восстановить наше прежнее королевство, и это все благодаря тебе, Торин. - Нет, Трандуил, это не я вызволил всех своих подданных из плена ужасного колдуна, - рассмеялся Торин. - Я только был рядом и немного помог тебе, вот и все. - Ты помог освободить лес и развеял наложенное на меня проклятие, полюбив меня, когда другие боялись даже смотреть в мою сторону. Позволь мне отплатить тебе добром и снова даровать зрение, которого ты заслуживаешь, - сказал Трандуил, коснувшись руки гнома. - Мое зрение не будет стоить твоей жизни, - отрезал Торин. - И сейчас, когда я не могу видеть, я жалею лишь о том, что вволю не налюбовался тобой, когда пало заклятье, ведь ты самый прекрасный из всех, кого мне приходилось встречать. Но помимо внешней красоты я успел заметить, что у тебя очень доброе сердце и благородные помыслы, поэтому я не в праве лишать целый народ такого правителя. От этих слов из глаз эльфа полились слезы. Он плакал и обнимал Торина, прикованного к кровати, признаваясь ему в любви и уверяя, что никогда не оставит его, но принц Эребора и так знал, что это чистая правда. Когда они немного успокоились, Трандуил поинтересовался: - А почему дракон проклял ваше семейство, Торин? - Смауг хотел забрать камень, что сверкает над троном моего отца, - сказал гном. - Это Аркенстон - королевский бриллиант, но одновременно и древняя святыня драконьего рода. - А если Смауг получит назад камень, он снимет свое проклятие? - спросил эльф. - Я думаю, что снимет, - серьезно ответил Дубощит. - Но камень хорошо охраняют, а отец никогда не позволит вот так просто взять и отдать Аркенстон дракону. - Тогда, думаю, нам нужен взломщик, - решительно сказал Трандуил. Конец.