Dragon Drabbles

Храмовников в «Цветущей Розе» не очень-то жалуют. Ведут они себя по большей части грубо (умудренные опытом шлюхи говорят, что это из-за легендарной муштры Мередит — дескать, мужчинам нужно куда-то сливать ту злость, что накопилась из-за этой полоумной бабы), а платят сущие гроши. Храмовничье жалование шиковать не очень-то позволяет. Мадам Лусина терпеть не может дни, следующие за выплатой рыцарям Церкви довольствия: на радостях они бегут сначала в кабак, а потом и в «Розу». А через несколько дней непременно врывается их рыцарь-капитан с проверкой, требуя выдать ему книги с записями посещений. Рыцарь-капитан хорош собой, но умаслить его не удается — никогда не берет ни женщин, ни взяток. Поэтому, наверное, и злой такой. Как будто ему жалко... Этот тоже хорош. Высоченный, статный, молчаливый. Кажется, его звать Карвером. Фиалка зачем-то запоминает имена всех своих постоянных клиентов. Он — один из тех, кто не боится вписывать свое имя в книгу, хотя многие его соратники лгут, приписывая себе странные клички. Боятся. Карвер не боится. Почему? Фиалке нет до этого дела. Просто наблюдение. Фиалку он выбирает довольно часто, порой чередуя с Верой, но та сегодня не работает. Что ж, Фиалка не против. Молодой рыцарь-капрал ведет себя прилично, не оскорбляет и не бьет, платит вполне себе щедро — насколько щедро может платить храмовник. Его даже можно назвать красивым — плечищи, грустные синие глаза, вечно сжатые губы. Несладко им приходится в Казематах, наверное. Если верить городским сплетням, то война с магами крови в последние пару лет идет особенно ожесточенно. Устает, видать. Под глазами — серые круги. Он почти не смотрит на Фиалку, снимая тяжелые латы, садится на кровать и долго копошится в застежках ремешков и металлических креплениях. Он будто бы где-то не здесь. Но за разговоры по душам Фиалке не платят. Во всяком случае — он. Фиалке не сложно промять ему твердые, как камень, плечи, попытаться расслабить узлы мышц, сжимающиеся под пальцами. Может, пару медяков сверху накинет? Однажды он оставил ей лишнюю монету серебром — быстро вложил в ладонь, пока никто не видел. Фиалка купила потом еды на неделю. Хороший он, как ни посмотри. Он никогда не просит ничего запредельного. Фиалке даже вполне приятно его обслуживать — у него нет отвратительного пивного живота, от него не несет старым ослом, он не грубит и не делает больно просто ради развлечения. Да и времени много не отнимает — наверное, боится, что в казармах его хватятся. Фиалка помнит, что на самом излете, прежде чем кончить, он начнет вколачиваться в нее особенно яростно и жестко, до боли, а потом замрет и сипло выдохнет: — Мариан... Фиалка определенно слышала это имя. Но так и не может сообразить, где и когда. За свою коротенькую жизнь она узнала чересчур много людей. Всех не упомнишь. Мариан так Мариан. Пусть только приходит почаще.