***
С этим местом действительно было что-то неправильно, дело было даже не в кромешной темноте, которая будто бы стала еще гуще, когда они перешагнули порог руин, но и просто в тревожном ощущении. Рубик не был паникером, и поэтому такое навязчивое чувство, засевшее где-то на задворках разума, он воспринимал серьезно, хоть и старался лишний раз не думать об этом. В конце концов, неизвестно, сколько еще будут тянуться эти пещеры, и как скоро они найдут то, что ищут, не говоря уже об обратной дороге. Впрочем, на такой случай он и тащил за спиной огромный рюкзак, набитый всем необходимым для спокойной ночевки, да еще и на нескольких человек — старая привычка, которая, как ни странно, оказалась довольно кстати. Низкие своды темного прохода, который вел по обвалившейся лестнице вниз, сковывали движения, и поэтому он шел пригнувшись, выпуская вперед сферы света, которых, впрочем, хватало всего на пару метров. Ланае было проще — из-за меньшего роста и врожденной ловкости, с которой она пробиралась вслед за другом, иногда нервно посматривая назад — просто на всякий. Руины здесь были в довольно печальном состоянии — больше напоминая уже естественные проходы, чем коридоры эльфийской крепости. Но была одна странная деталь — в некоторых местах присутствовали странные деревянные подпорки, которые поддерживали опасные участки руин, колонны и стены, и сделаны они были явно не древними эльфами, да и, судя по всему, относительно недавно. — Они заколдованы, — пояснил Рубик, указывая на укрепленные древесиной проход. — Я это чувствую, довольно пррростая, но такая действенная магия, позволяет укррреплять некоторые материалы и увеличивать срррок их годности на многие-многие годы. — Почему же тогда ее не используют в хозяйстве? — поинтересовалась девушка, проходя под опорками чуть быстрее, подзознательно опасаясь того, что эта причудливая конструкция может именно в этот момент треснуть под тяжестью толщи земли и обрушиться прямо им на головы, похоронив их здесь навсегда. — Утеррряли навык, книги, которррые учили этому, были разгррраблены северянами Норски во вррремя их нашествия. Так что теперррь такое колдовать никто не умеет. — Жаль, это же как можно было бы упростить жизнь многим людям. — Думаешь? Это ведь магия, а ты сама зззнаешь, как к магии относится пррростой нарррод, так что, что ни делается, все к лучшему! — Это уж точно, — усмехнувшись ответила девушка, пригибаясь ниже, когда проход стал совсем тесным. Очень скоро впереди них показалась крупная, каменная арка, украшенная сохранившейся фреской и множественными письменами. Над самим проходом красовался огромный барельеф, изображавший жуткого вида фигуру в плаще и с косой, огромные крылья за его спиной ветвились, а затем и вовсе обращались осыпающимися листьями и уходили фреской ввысь по стене. Гранд Магус позволил себе немного распрямиться и осмотреться. Что значила эта фреска? Определенно, что-то связанное со смертью, что уже не было хорошим знаком. Принадлежали ли эти руины эпохе Закуул, или более поздним королевствам — эльфов он не знал, но то, что у всех высших всегда было очень своеобразное отношение к смерти — было фактом. Ланая выглянула из-за его спины и поежилась. Свет от заклинаний придавал этой скульптуре еще более зловещий вид, если изображение смерти не было достаточно пугающим. Письмена на стенах было невозможно разобрать в любом случае, но редкие фрески несли в себе какой-то скрытый смысл. Изображения жизненного цикла бабочек — что бы это ни значило в мифологии эльфов, явно было сделано не просто так. — Ну что же, двигаем дальше, да посмотрррим, что у нас тут? — с энтузиазмом предложил Рубик, шагая вперед по проходу и смотря по сторонам. — Ну, идти обратно через ту темную пещеру не особо хочу, так что… эй, подожди! Ланая рванула за магом, стараясь не отставать и не подать виду, что после всех этих скитаний в темноте уже порядком устала. Но Гранд Магус был еще довольно бодр, хотя для гиперактивного чудака это было, в принципе, нормой. Сколько они уже шли в темноте? Сложно было сказать, время терялось в однообразии этих бесконечных темных закоулков, наручные часы говорили, что дело уже было к вечеру, и только это не давало Ланае окончательно потерять ход времени. Благо, Рубик был рядом и старался не оставлять ее надолго в тишине, перекидываясь с ней иногда парой фраз, впрочем, в этом диалоге витала некоторая нервозность даже с его стороны, она это явно чувствовала. Он упомянул какую-то магию, что витает здесь, то, что ему сильно не понравилось. Тем более, те символы на двери, все это нагнетало жути на нее, и пещеры от этого становились еще более неприятными. За этими размышлениями она не заметила, как путь вывел их в какой-то зал, посреди которого шел крупный мост, шедший дальше, но Гранд Магус остановился, словно пытаясь что-то прочувствовать. Здесь было темно и жутко, еще хуже чем в предыдущих помещениях, с правой и с левой стороны от моста шли какие-то углубления, к которым вели несколько лестниц, внизу было темно и витала какая-то дымка. — Что-то не нррравится мне это место, как будто кость поперррек горррла стоит, — сказав это, маг выпустил в разные стороны несколько шаров, разгоняя темноту помещения. И Ланая ахнула, чувствуя, как по спине пробегают мурашки и неприятный холодок подбирается к сердцу. — Рубик… это же… — Могилы, — мрачно подытожил маг, смотря на огромные углубления, в которых множеством рядов шли квадратные каменные плиты, на каждой из которых была каменная статуя с перекрещенными на груди руками. — Это некрррополь. Девушка оглянулась по сторонам, ошарашенно осматривая огромную комнату, заполненную могилами. Она читала про это — в империи Закуул не хоронили тела павших, не жгли на погребальных кострах и не отправляли в вечное плавание, нет, вместо этого они использовали какую-то жутковатую магию, что обернуть тела умерших камнем, навеки запечатлев их облик. Эльфийская гордость всегда принимала довольно экстравагантные формы, но именно это стремление — не дать времени обратить тело в прах и породил на свет такие жуткие способы погребения… а иногда и казни. Идеальные пропорции — ни один скульптор не сможет сделать именно так, как смогла сделать сама природа, словно творения руки настоящего мастера были лишь трупами, покрытыми тонким слоем зачарованного магией камня, над которым было невластно никакое время. И этот зеленоватый туман, что витал в углублениях над могилами усопших. — Хах, кажется, теперррь я понял, откуда было это чувство, — Рубик указал вниз. — Зззащитные чаррры, только прррошу, смотррри под ноги, я даже думать не хочу, что за зззаклинание висит над этим захоррронением. — Предупредил он на всякий случай, заранее освещая путь по мосту. Ланая молча кивнула и отвернулась, стараясь не особо задерживать взгляд на могилах, ибо и без этого уже было совершенно не по себе от этого места. Они миновали один из таких залов, и вскоре коридоры снова сменились едва различимыми руинами. По сторонам виднелись дополнительные входы, которые вели в другие залы мертвых. Магус поражался масштабам этого некрополя, должно быть, это место было довольно значимым для эльфов, раз они построили его под землей, да и провели такую масштабную работу. Компас продолжал показывать туда, куда они шли все это время, и Магус периодически сверялся с ним на всякий случай, заодно присматривая за притихшей девушкой, которая шла теперь совсем рядом с ним. Что бы ни было их целью, Гранд Магус уже давно сомневался, что это будет чем-то незначительным, ведь все это было не спроста. И не он один. Не в этот момент. Ни Маг, ни девушка не видели незримого наблюдателя, чье насекомоподобное тело плавно следовало за ними, иногда вовсе исчезая и снова появляясь в другом месте.***
Тресдин лежала на земле, вжимая голову в пол, пока над ее головой, видимо, разверзся настоящий ад. И ощущение невыносимого жара, перемешанного с звоном тысячи колоколов в ушах, держало ее на самой грани того, что может вынести организм. Пожалуй, если бы ее спросили, что такое ад, то она точно бы знала ответ. Было темно и невыносимо жарко, и все звуки вокруг на секунду померкли, а затем она словно поняла, что миновало. Она была жива и, медленно поднимая голову, понимала, что ей очень сильно повезло. Быть накрытым большим куском стола от взрывной волной волны с осколками — довольно редкое везение, остальным повезло гораздо меньше. Она даже не стала проверять, ведь ясно помнила — что Майор не мог выжить, обугленный и изуродованный труп в луже крови не мог быть живым, как и несколько таких же — те, кто оказался рядом. Руины командного центра плыли перед ней как кадры какого-то старого фильма, пленка которого давно уже повреждена и не подлежит восстановлению, только в отличии от фильма, все вокруг было слишком реальным. Кое-как вставая, она перекатилась к остову стола, пытаясь что-то высмотреть в клубах дыма. Выживший пулеметчик сидел у окна и стрелял без остановки, зажав гашетку, без единого звука, лишь какой-то едва слышный грохот. Рядом, прямо в двух шагах от него на земле извивался еще один боец, схватившись руками за голову и открыв рот в адском крике, Тресдин могла лишь гадать и пытаться услышать хоть что-то. А затем все вернулось и обрушилось на нее так резко, что Лейтенант предпочла бы оглохнуть. Пулемет грохотал без остановки, какие-то крики, переговоры, выживший радист злобно матерился на сломанное радио, иступленный вопль раненого солдата и множество других звуков, типичных для любого другого боя. Война, все-таки, никогда не меняется. Тресдин рванулась вперед, но здание сотрясло из-за мощного взрыва и, потеряв равновесие, она грохнулась на пол. Грязно выругавшись, она в тот же миг поблагодарила все мыслимые и немыслимые силы за этот ход, ведь ее взгляду предстало именно то, что ей было нужно — массивный «Anvill» лежал прямо перед ней, чья-то ледяная рука так и не успела нажать на курок, но час этого монстра был лишь отсрочен. Полная обойма, всего одна и это, черт подери, не винтовка, но сейчас ей вполне хватало и этого. Брешь на месте смотрового окна была слишком хорошо видна и Тресдин знала, они появятся в любую минуту, даже такие безумные твари знают, где у врага самое слабое место. Пулеметчик злобно бормотал себе под нос какие-то проклятия, выбивая пустой барабан и ставя на его место новый, но нажать на курок он не успел — массивный топор врезался прямо в его голову, проламывая защитный шлем и череп вместе с ним. Не издав более ни одного звука, он завалился на пол, роняя свое оружие и уже через секунду в проеме показался первый гор. Сложно передать то ощущение, которое испытывает любой новобранец, впервые увидев Зверолюда в упор. Тресдин прошла бесчисленное множество боев, но тот животных страх перед этими безумными тварями никогда не оставлял ни ее, ни любого другого бойца армии. Это было на уровне инстинктов, вид надвигающегося разрушения. Громадное, мохнатое чудовище, на несколько голов выше и массивнее любого, даже самого хорошего сложенного человека. Массивные, криво изогнутые ноги, кончающиеся копытами переходили в могущественный торс, украшенный отрубленными головами меньших братьев — унгоров, венчала огромная рогатая морда. В них не стало ничего того, что было в людях, в них была только ярость, боль и иступленная ненависть к людям, ко всему цивилизованному, ко всему миру. Неправильность этой искаженной хаосом формы выражалась во всем, черты лица, глаза, все это напоминало что-то людское, но при этом невероятно далекое от этого. Тварь не давала рассмотреть себя лучше, согнувшись, он подскочил к дергающемуся на полу раненому и занес свое копыто для удара. Раздался хруст и одновременно с ним выстрел и еще, и еще один. Пуля врезалась твари в плечо, разрывая его на части и разбрызгивая алую кровь по стенам, вторая повалила монстра на пол, и третья добила. В проеме появился еще один гор, а затем еще и еще, несвойственно тихо для зверолюдов, эти твари поднимались по руинам укреплений и шли на кровавый пир. Рядом загрохотала штурмовая винтовка и чуть поодаль — еще одна. Помещение заполнил лязг стрелянных гильз, грохот выстрелов и безумный рык одного из монстров. У нее осталось всего пара выстрелов, поэтому она перебежала к выходу, держа на прицеле помещение. Радист и еще один боец стреляли практически не отпуская курков, особо не целясь, рогатые силуэты заполоняли собой помещение все больше и больше. Очереди рвали монстров в клочья, но их сородичам было плевать и, втаптывая в грязь тела убиенных, они рвались вперед в припадке животной ярости. Тресдин столкнулась спиной к спине с одним из рядовых, которому удалось выжить в этом аду, и они двигались к двери. Пистолет громко лязгнул пару раз, пуля разорвала ближайшему гору голову в крошево и еще пара выстрелов по ногам замедлили остальную толпу, но на этом ее боеприпасы кончились. Тресдин убрала свое оружие. А затем они добрались до радиста, он не уследил за своим флангом и таранный удар рогатой головой запустил его словно тряпичную куклу через все помещение. Тело ударилось о стену и сползло на пол, жутко изогнувшись пополам. Они оказались окружены, ей оставалось только достать свой боевой кортик и приготовиться маневрировать. Один из наступающих вырвался вперед, размахивая массивными топорами, с которых ручейками стекала кровь, слишком долгий замах, Тресдин уже успела нырнуть и сделать выпад вперед. Но для монстра это был лишь болезненный укол и, подпрыгнув, он бросился с на нее. Движения любого профессионала были отточены практически до автоматизма, стоило лишь броситься вперед и, поднявшись, уворачиваться от удара другого гора, боль и нагрузка уходили прочь, лишь ярость в пылу боя. Они были уже почти у двери, когда погиб рядовой. Парень в отчаянии стрелял в разные стороны, не в силах сосредоточиться и успокоить себя, а затем обошедший сбоку гор нанес свой удар. Тело рухнуло на пол, и остальные зверолюды набросились на него, разрывая на части. Тресдин могла только слышать его захлебывающиеся в крови вопли и безумное ликование горстки горов. Ее враг отказывался умирать, даже после того, как она ударом кинжала вспорола ему горло. Кровь ручьями текла по его броне, на которой красовались метки кровавого бога, но тварь злилась только больше, делая еще один выпад. И Тресдин не хватило реакции, не в этот раз, она успела только выставить свой кортик, который рассыпался на части под ударом, топоры врезались в ее панцирь, отправляя на пол. Воздух вышибло из легких, и мир ослепила секундная вспышка, дышать стало тяжко, как будто грудную клетку сдавили огромным прессом. Лейтенант перевернулась на живот, содрогаясь от боли и, тяжело вздохнув, рванулась вперед, но подняться не вышло. Перебирая окровавленными руками по полу, она ползла к двери, до которой осталось всего пара метров. Нужно было успеть, нужно было найти ее отряд и отбиваться, она не могла умереть, не сейчас, умирать было еще рано. Но она никак не могла успеть и она знала об этом. Массивное копыто прижало ее к полу, вновь вышибая воздух из легких и стало тихо, она слышала лишь тяжелое, сиплое дыхание над головой. Она не могла видеть, но уже чувствовала, как он заносит один из своих топоров для финального удара. Это было унизительно, меньше всего на свете она хотела бы, чтобы ее череп красовался на броне этого кровавого уродца. И хозяйка-судьба словно бы услышала ее молитвы. Дверь открылась, и оттуда показался ствол автоматического дробовика. Тресдин неверящим взглядом уставилась на своих ребят, а затем уронила голову на пол, прикрывая руками. Специалист Айронс особо не целился — врагов было столько, что промазать было сложно, и когда он вдавил гашетку, то первые же несколько выстрелов настигли свою цель. Гор с метками кровавого бога дернулся назад, смотря на кровавый обрубок, который был пару мгновений назад его рукой, а затем завалился на пол, похожий больше на кухонное сито. Айронс стрелял без остановки, порции крупной картечи врезались в небронированную плоть и разрывали ее на части, отрывали конечности. Тресдин рванула вперед, не отрываясь сильно от земли и слушая, как над головой свистят порции картечи. Твари валили из пролома бесконечным потоком, невзирая на то, что комната уже по колено была заполнена останками своих собратьев. К дробовику присоединился дуэт из двух «наковален». — Давай Трес! Я почти пуст! — прокричал Айронс и лейтенант бросилась в дверной проем. Айронс перенял две термобарические гранаты, вежливо предоставленные своей партнершей и, выдернув чеки, подкинул в помещение. Армированная дверь закрылась, и Тресдин тяжело выдохнула, прислонившись к стене. — Айронс, Черч, как же вы, черт вас дери, вовремя! — наконец сказала она, поднимаясь. А ведь повремени они со спасением, и красовался бы ее череп на броне того гора до конца времен. Айронс усмехнулся и покачал стволом своей чудовищной махины, которую из всего ее отряда мог таскать только он — крупный, черноволосый парень с обильной растительностью на лице. Черч стояла рядом, заряжая обоймы для своих «Наковален», невысокая, мощно даже сказать, худая девушка с короткими волосами, практически не носившая брони. — Старались, шеф, вы целы? — спросила худая с акцентом, оглядывая крупные проломы в броне Тресдин. — Бывало и лучше, но жить буду, где остальные? — А вот черт их знает, снаружи творится просто какой-то кошмар, твари лезут прямо на наши системы защиты. — Нам нужно найти остальных, ситуация критическая, Майор мертв! — бросила она, перехватывая один из пистолетов, который бросила ей Черч и проверяя обойму. — Тогда вперед, ведите, лейтенант! — бросил Айронс, поправляя ранец с боеприпасами на спине и проверяя патроноподачу. — Черт, почти ни черта не осталось! Тресдин бросилась вперед по бетонному коридору, обдумывая все варианты, которые метались в ее голове. Для начала надо было найти остальных и понять ситуацию, а потом они выберутся, обязательно.