На линии огня

      Я смотрела на сцепленные в замок пальцы, не в силах вымолвить и слова. Они застряли тугим, болезненным комком в горле, от чего каждый вдох давался с трудом. Мой мозг отказывался верить словам Квинна, отказывался принимать горькую правду. Я проходила первую стадию принятия горя.       - Ты… ты уверен, что они оба мертвы? – я поморщилась от звука собственного голоса – словно металлом по стеклу.       Квинн молча кивнул, не отводя от меня внимательного и обеспокоенного взгляда. Я с силой втянула носом воздух, но проклятые слезы уже покатились по щекам, а из горла вырвался первый жалобный всхлип. Еще два имени в длинном черном списке, под которым кровавым росчерком будет стоять подпись: «Соки Стакхаус – виновна».       Любая война – это жертвы, бессмысленные смерти невинных людей, с легкой руки циников называемых «пушечным мясом». Но когда эти жертвы – твои друзья, любимые и родные, когда их жизни отданы во имя спасения твоей, уже не нужной тебе самой… хочется одного – самой броситься в холодные объятия смерти, только бы не видеть новое имя в списке убитых во имя Соки Стакхаус. Верните меня в тот день, когда первые ищейки пришли в Бон Темпс, и я сама выйду им навстречу.       Я стиснула ладони в кулаки, до боли впивая ногти в плоть и почти сразу почувствовала прикосновение горячей руки к плечу.       - Что я могу для тебя сделать? – в глазах Квинна отражалось столько участия и заботы, что мне до дрожи захотелось закутаться в его тепло, волнами исходившее от этого большого и сильного мужчины.       С трудом разомкнув сухие губы, я попросила:       - Обними меня, - и почти сразу оказалась в его крепких руках.       Квинн посадил меня к себе на колени, обняв, и принялся баюкать, словно маленькую девочку. Кажется, в этот момент я еще сильней осознала, как скучала по простому человеческому вниманию и заботе. Я так устала от этой войны… так устала нести на своих плечах непосильную ношу… Я просто хотела жить, любить, загорать на солнце, работать «У Мерлотта», иногда ругаться с Арлин… Я хотела, чтобы мои друзья были живы, а Билл… наверное, было бы лучше, если бы он никогда не приходил в бар.       В тишине комнаты раздавались мои тихие всхлипы – я оплакивала гибель своего друга, самого лучшего в мире босса и мужчины, который преданно любил меня много лет.       Сэм мертв. Такие неправильные слова острой бритвой вскрывали мое едва зарубцевавшееся сердце. Но мне нужно, крайне необходимо, принять их. И сделать это как можно скорее. Ведь я - гребанный символ сопротивления. У меня нет права на личное горе. Зато откуда-то взялось право быть названым лидером ополчения, вселяющим веру и укрепляющим дух остальных ополченцев.       Луны тоже больше нет, но ее смерть задевала меня иначе. Я думала об Эмме и о том, как сообщу ей эту новость - одним словом разрушу мир маленькой девочки. Еще одна сломанная жизнь на чаше весов моей вины. Боже, боже, боже…       - Тшшш, Соки, не нужно так... Сэм погиб ради…       - Меня? – я подняла заплаканное лицо на Квинна, чувствуя, как горькая ухмылка кривит губы.       - Нет, ради Эммы. И наверняка, Луны, которую пытался спасти. Он боролся за лучший мир, где один вид не пытается истребить другой. Это достойная смерть, Соки. В бою.       - Но это смерть.       Я вытерла слезы со щек. Мне бы сейчас не помешало зеркало, чтобы привести себя в порядок, а еще пара глотков виски, чтобы опять не разреветься. Глубоко вздохнув, я подняла на Квинна лицо, собираясь попросить его налить мне лучшее в мире лекарство от любого горя, но наткнулась на его напряженный взгляд. Понадобилось время, чтобы сообразить, что стало его причиной. А именно вспомнить, что я сижу на коленях у нормального, здорового, гетеросексуального мужчины, и сама того не замечая, ёрзаю, прижимаюсь грудью, а мое лицо находится в опасной близости от его. Сглотнув, я облизнула губы, собираясь сказать что-нибудь умное и подходящее ситуации, но вместо этого ощутила его горячее и требовательное прикосновение.       Наверное, умная Соки, взрослая Соки, Соки, мать ее, с мозгами, уперлась бы в грудь Квинна ладонями, отталкивая и прерывая поцелуй, прочитала бы ему отповедь и унеслась в ванную, успокаивать взбесившиеся гормоны. Вот только у меня всегда были проблемы с тем, чтобы поступать правильно. Чаще меня вели эмоции и инстинкты, и, черт возьми, как бы там ни было, я редко жалела об этом.       Вот и теперь я позволила Квинну целовать себя. Больше – я сама отвечала на его поцелуй. На задворках сознания нудный голос твердил что-то о новой ошибке, но я легко послала его куда подальше. Известие о смерти Сэма стало последней каплей в чаше моего терпения. Я была переполнена войной до краев. Я больше не могла выносить ее боли, ужасов и крови. Мне катастрофически важно было вспомнить, что такое жизнь, чтобы продолжить за нее бороться.       Руки Квинна уже ласкали мою спину под футболкой, подбираясь к застежке бюстгальтера. Бедром я чувствовала его возбуждение и ощущала свое - до бесстыжего сильное. Жар волнами окатывал тело, в голове приятно шумело и хотелось как можно скорее ощутить на себя тяжесть мужского тела.       Квинн опрокинул меня на диван, стянув узкие джинсы, и сам в считанные секунды освободил себя от одежды. У него было потрясающее, атлетически сложенное тело, и я невольно залюбовалась им. Но вер не дал мне много времени, накрывая собой.       - Боги, Соки, ты прекрасна.       От его хриплого шепота по телу пробежала волна мурашек, я прижала ладони к его лицу, заглядывая в удивительные глаза.       - Детка, только один вопрос – не пожалеешь?       Я внутренне застыла, продолжая вглядываться в его лицо. Какого черта, Квинн? Зачем ты задал этот вопрос? В груди расползалось, замораживая внутренности, разочарование, а неудовлетворенное желание тянущей болью сворачивалось внизу живота.       - Соки?       Я заворочалась под ним, показывая так, что мне нужна свобода. К чести вера надо заметить, что он не стал меня удерживать. Даже когда я стала лихорадочно собирать свои вещи, резкими движениями надевая их на себя. Только одевшись полностью, я смогла найти в себе силы взглянуть на обнаженного мужчину и обронить с толикой обиды и горечи:       - Лучше бы ты промолчал.

***

      Я с сомнением смотрела на серое неприглядное здание с таким многообещающим названием «Парадиз», больше напоминавшее заброшенный склад, нежели бар для сопротивленцев. И здесь наши люди выжидают время перед очередной вылазкой в логово Твари? Почему-то я рассчитывала на что-то более… подходящее слову «последнее пристанище».       - Главное, что сюда не суют нос ищейки, - сдержанно ответил на мой вопросительный взгляд Квинн.       После случившегося нам было неловко. Мы оба чувствовали неудовлетворенность, причем у меня к нему примешивался стыд, а у Квинна обида, которую я легко чувствовала, едва касаясь его сознания. Что ж, типично мужское поведение – демонстрировать свое недовольство во всю мощь. Будто и без того у меня не скребли на душе кошки. Мысленно я отвесила вертигру подзатыльник и ощутила небольшое облегчение.       Чем больше я думала о случившемся, тем сильнее укреплялась в мысли, что не спать с ним было правильным поступком. И не только потому, что это было поспешным и необдуманным решением, оскорбляло память Сэма, гарантировало мне новые сложности, в том числе с Эриком… И нет, Нортман не первопричина моего отказа. Просто с меня хватит неудачных романов со сверхъестественными существами. Я, Соки Стакхаус, заявляю, что хочу нормальных отношений с хорошим парнем. Если, конечно, переживу эту войну.       - Ты так и будешь стоять там или все же зайдешь внутрь?       Видимо, я слегка «зависла» и не заметила, что Квинн уже пару минут в нетерпении топчется у входа в «Парадиз». Решив не отвечать на его недовольство своим, я молча прошла в приоткрытую для меня дверь, думая о том, что вот-вот увижу своего нерадивого братца.       - Хм, а ты уверен, что это то самое место? – в недоумении оглядывая пустое, слабоосвещенное помещение, спросила я у Квинна.       - Стой на месте, - тихо бросил он, а мне вдруг стало не по себе.       Холодная дрожь прокатилась по телу, и я была бы не против, если бы вертигр сейчас закрыл от меня свое сознание. Опасная настороженность и быстро набирающая обороты злость темной тучей сгустилась вокруг него, довлея и будто сжигая такой необходимый для нас кислород.       Раздавшийся минутой позже скрип двери подсобки заставил вздрогнуть меня и резко обернуться в сторону звука Квинна. Из нее вышел высокий широкоплечий бармен, с ящиком пива в руках и одарил нас хмурым взглядом.       - Закрыто, - неприветливо гаркнул он.       - Где мои люди? – голос вертигра звучал обманчиво спокойно.       Бармен прищурил глаза и уже более внимательно посмотрел на нас, при этом уделяя большее внимание мне. Я внутренне поежилась.       - Как тебя зовут? – обратился он ко мне.       - Я задал тебе вопрос, - грубо оборвал его Квинн, приближаясь и заслоняя меня спиной.       Его напряжение достигало своего пика, а терпение, наоборот, стремительно истощалось. Похоже, кровавой драки не избежать.       - Соки, - полушепотом, сама не понимая зачем, ответила я, за что тут же была награждена разъяренным взглядом вертигра и удивленным - бармена.       - Стакхаус? – уточнил последний.       - Да.       Квинн одарил меня еще один убийственным взглядом и, повернувшись к бармену, угрожающе зарычал.       - Остынь, - коротко бросил тот, наконец опустив ящик с пивом на стойку. - Твои парни неподалеку. Вместе с ее братом они навещают Мерлотта.       - Мерлотт мертв.       - Сэм жив?       Наши с Квинном слова прозвучали в унисон. Выйдя из-за спины вера, я быстро прошла к стойке, нервно вцепившись в нее пальцами.       - Соки, не верь ему. Человек, которому я доверяю, видел смерть Сэма.       Я даже не обернулась к Квинну, с надеждой глядя на бармена:       - Сэм жив?       - Да, - он слегка улыбнулся, обнажая острые зубы, и повернулся в вертигру. – Твой человек видел его могилу, но не тело. Сэм сильно наследил в Колорадо-Спрингс, перерезав почти всю местную группировку кровососов. Ублюдки жаждали мести, и нам пришлось устроить небольшое представление, чтобы прекратить на него охоту. Раз даже ты решил, что он мертв, задуманное нам явно удалось, - бармен снова ухмыльнулся, Квинн же помрачнел еще сильней. – Слушайте, я не могу оставить бар, так что добирайтесь сами. За баром будет старое шоссе, езжайте по нему до заброшенной заправки, за ней свернете налево и через пару метров увидите указатель - мотель «К мамочке Джулс». Вам туда.       - Спасибо, - от всей души произнесла я и едва не бегом вылетела из бара.       Сердце бешено колотилось в груди и, кажется, впервые за месяцы войны я искренне улыбалась.

***

      - Черт тебя бери, Мерлотт, - Джейсон повторил эту фразу в третий раз, все еще не веря своим глазам.       Сэм стоял перед ним целый и невредимый и улыбался так же широко, как и Стакхаус.       - Знаешь, кто ты? Сукин сын! Мы же тебя раз сто похоронили! Почему ты не объявился? Только не говори, что не знал о сопротивленцах и лагере.       - Хочешь верь, хочешь нет, но о вас я узнал пару месяцев назад, когда Гарри с ребятами приютили меня, перед этим инсценировав мою смерть.       - Два месяца назад? А где вас с Луной до этого носило?       Улыбка сползла с лица Сэма, он отвел взгляд.       - Луна погибла два месяца назад. Ищейки заманили нас в ловушку, пустили слух, что у них Эмма. Нам пришлось разделиться, чтобы прочесать все здание. Когда я… когда я пришел на место встречи, то нашел ее разорванное тело.       - Мужик, мне жаль… - Джейсон сжал плечо друга, чувствуя, как незатухающий огонь ненависти к отродьям Биллит разгорается с новой силой.       Сэм только кивнул и отошел к невысокому, покрытому пылью буфету, вытаскивая из него пузатую бутылку виски. Сделав большой глоток из горла, он молча протянул ее Джейсону. Тот также молча выпил. Слова были лишними – они пили за Луну.       - Эмма у нас. С ней все в порядке, - спустя некоторое время произнес Стакхаус, сидя в продавленном неудобном кресле напротив Сэма, который занял место на таком же видавшем виды диване. – Соки, Арлин и Лафайет поочередно присматривают за ней.       Сэм в ответ облегченно выдохнул и откинулся на спинку, на минуту прикрывая глаза.       - Жаль, Луна этого не узнает, - раздался его хриплый голос, и Джейсон был уверен, что Мерлотт борется с комком в горле. - Она больше всего боялась найти тело Эммы. Иногда, в минуты отчаяния, она говорила мне, что не против, если Эмма останется у Ньюлина, только бы продолжала жить.       Джейсон стиснул кулаки, мысленно посылая в ад всех кровососов вместе взятых и каждого в отдельности.       - Ты должен вернуться с нами в лагерь.       Сэм открыл глаза и неуверенно взглянул на него.       - Не уверен. Здесь мои парни, здесь тьма блядских ищеек, до которых я еще не добрался. И Эмме точно будет лучше без меня.       - Чушь! Теперь когда… она ведь узнает, что Луны больше нет. Ей нужен каждый, кто сможет о ней позаботиться, кому она небезразлична. Поверь, я знаю это по собственному опыту. Когда теряешь родителей, нужно, чтобы рядом был тот, кто поможет пережить это.       - Соки?       - Сэм, не будь мудаком! Ты нужен Эмме. Ты был с Луной, ты был Эмме почти отцом. Что до твоих парней, то они могут отправиться с нами. Номера люкс не обещаю, но постель и еда будет.       Сэм тяжело выдохнул, потер лицо ладонями, взбадривая себя, и спустя некоторое время объявил свое решение:       - Я еду, но за парней говорить не буду. Спросишь их сам.       Джейсон кивнул, не скрывая облегченной улыбки.       - А теперь расскажи, как там Соки? – произнес Сэм.

***

      Эрик не слышал ее зова. Скорее, это был мощный импульс, рожденный внутри, от которого он мгновенно пробудился. Сбросив крышку гроба, викинг в секунду оказался возле двери, ведущей из подвала, когда за его спиной раздался встревоженный голос Пэм:       - Эрик?       - Соки, - не оборачиваясь, ответил он, зная, что Пэм не нужно объяснять большего.       Спустя несколько минут он уже стоял на границе лагеря, нетерпеливо вглядываясь в темноту, из которой быстро нарастал гул моторов грузовиков. Вот уже стали видны их очертания, а через какое-то время они замерли возле пропускного пункта. Передняя пассажирская дверь первого из них открылась, и на улицу вышел Квинн. Бросив на вампира быстрый, хмурый взгляд, он принялся объяснять охранникам на посту, что возвращается с задания.       Эрик в свою очередь следил за задней дверцей пикапа, которая, словно специально, открывалась мучительно медленно. На улицу вылез сначала младший Стакхаус – Эрик недовольно поморщился, потом Мерлотт – стоило признать, что его появление удивило вампира, и, наконец, показалась сама заноза в его вечной викинговой заднице.       Он резко приблизился к Соки, жадно всматриваясь в ее лицо. Видимых повреждений не было, значит, уебки не били ее, но что насчет… Видимо, его взгляд говорил за него, потому что Соки тихо произнесла:       - Я в порядке, Эрик. Они ничего со мной не сделали.       Облегчение отразилось на лице вампира в легком изгибе губ. Он поднял руку и прижал ладонь к щеке Соки. Мало, чертовски мало. Ему нужно было почувствовать, что она жива. Проникнуть в нее, ощутить себя в ней. Только тогда мерзкое отравляющее ощущение безысходности покинет его мертвое сердце. Пэм все же права, эта феечка проникла в него полностью, заполнив собой до краев.       Эрик приподнял лицо Соки за подбородок, с силой втягивая ее неповторимый аромат, чтобы хоть как-то унять первобытное желание, и почти сразу почувствовал ярость. Звериную, ни с чем несравнимую ярость самца.       Соки пахла чужим.       Соки пахла вером.       Соки пахла случкой.       Эрик резко опустил ладонь, прищурил глаза, одаривая Соки ледяным, уничижительным взглядом, и развернулся к Квинну. Тот уже закончил разговаривать с постовыми и теперь выжидательно наблюдал за ними.       - Ты ее спас? - голос викинга был угрожающе спокоен.       - Нет.       - Тогда мне не за что тебя благодарить.       Не глядя больше на Соки, Нортман на вампирской скорости направился в сторону особняка.