На линии огня

      Близился рассвет. Эрик ощущал его губительную поступь каждой клеткой своего мертвого тела. Но даже опасность сгореть от первых солнечных лучей сейчас казалась викингу незначительной, по сравнению со снедающим страхом.       Он свернет ей шею. Сразу же, как только найдет эту фейскую пигалицу и убедится, что она жива и здорова. И плевать, что перевертыш насильно похитил Соки из лагеря, а из них вышли самые херовые охранники. Важнее другое - она заставила его почувствовать свою беспомощность, а Эрик Нортман презирал любое проявление слабости.       - Эрик, нам пора возвращаться.       Нора остановилась позади брата, сверля взглядом его широкую спину. Больше всего на свете ей сейчас хотелось обнять его и показать, что он не один, но это было бы фатальной ошибкой. Ему не нужна поддержка, не нужно сочувствие, сейчас Эрик хотел одного – Соки.       Все-таки это оказалось правдой, и последняя надежда на то, что ее брат не настолько глуп, чтобы любить смертную, разлеталась на мелкие кусочки. Соки не стала очередной прихотью, новой игрушкой в коллекции викинга. Она занимала особое место, и, честно говоря, это совсем не радовало Нору. Ревность или беспокойство за Эрика, а может, простая логика – у вампира и феи нет будущего – заставляло Нору желать, чтобы Стакхаус исчезла навсегда. Пусть Тварь заберет ее себе, убьет или отдаст на растерзание своим ищейкам, пусть сделает из нее рабыню – что угодно! Вот только это не сработает. Если окажется, что Соки уже в логове, Эрик без промедления отправится туда. Он отдаст свою вечность за чертову Стакхаус, а Нора сделает то же самое ради брата.       Подавив тяжелый вздох, вампирша снова обратилась к нему:       - Веры и перевертыши продолжат поиски, Эрик. Уверена, люди тоже рискнут покинуть территорию лагеря ради Соки. Мы вернемся вечером, после заката.       Викинг продолжал всматриваться вдаль, в начинающую светлеть полоску леса, никак не реагируя на ее слова.       - Эрик, мать твою, ты ничем ей не поможешь, если сгоришь на солнце! – в сердцах воскликнула Нора, начиная терять самообладание. - Тащи свою задницу в лагерь или, клянусь, я всажу в тебя обойму серебра и волоком потащу в подвал!       Медленно, словно каждое движение причиняло ему боль, Эрик развернулся и двинулся ей навстречу. Холодная ярость маской застыла на его лице, и Нора прекрасно знала, чего ему стоило сейчас держать себя в руках.       Поравнявшись, он чуть повернул голову в ее сторону и очень тихо произнес:       - Никогда больше не разговаривай со мной в таком тоне.       - Ты сам меня вынудил.       - Знаю. Но больше не смей.       Оставшийся путь до лагеря прошел в глухом молчании.       Джессика устало оперлась спиной о стену. Как же она устала. Чертовски, до каждой клеточки своего молодого бессмертного тела. Кажется, даже в самые плохие дни своей человеческой жизни она не ощущала себя такой беспомощной, разбитой и ни на что не способной. Ее Создатель, вампир, ставший ей лучшим отцом, чем тот, которого она знала с рождения, превратился в безжалостного монстра, по приказу которого уже погибли тысячи людей и суперов. Джейсон, которому она призналась в любви, послал ее нахер из-за ее вампирской сущности, а с началом войны при каждом удобном случае напоминал, как сильно ненавидит кровососов. И в довершение всего, Соки - единственный человек, кто в этом аду не оттолкнул ее, кто не испытывал молчаливого презрения к проклятому Дитя, похищена каким-то ублюдком. Если сейчас внезапно их лагерь окружат ищейки, она не удивится такому исходу последних дерьмовых месяцев своей жизни.       - Я так понимаю, ты тоже ничего не нашла, - недовольный голос Пэм раздался совсем близко, выводя Джессику из задумчивости.       - Ни следа, - не поворачивая головы в сторону приблизившейся вампирши, ответила она.       - Как Тара?       На этот раз Джесс бросила взгляд на блондинку, отмечая в ее лице плохо скрываемое беспокойство. Значит, между ними все серьезней, чем просто секс. Пэм способна любить кого-то кроме себя и Эрика? Куда катится мир...       - Лучше. Рвалась на поиски, пришлось вколоть ей морфий.       В ответ уголки губ блондинки приподнялись в усмешке.       - Я чувствую Билла, – Джессика сама не поняла, зачем произнесла это вслух, но слова уже слетели с языка, и вернуть их не представлялось возможным.       Она покосилась на Пэм, ожидая хоть какой-то реакции и, казалось, прошла целая вечность, прежде чем раздался ее вопрос:       - Давно?       - Все это время.       - Кто-нибудь еще об этом знает? – на этот раз Пэм удостоила ее внимательным взглядом.       - Соки. – Помолчав немного, Джессика все-таки решилась задать мучивший ее вопрос: - Я сошла с ума? Это же ненормально, продолжать чувствовать своего Создателя, даже если он уже мертв.       Пэм в ответ невесело улыбнулась.       - Эрик как-то сказал мне, что ненавидит эту пустоту внутри. Что для него не чувствовать Годрика сродни самой изощренной пытке, которую не в силах остановить время, - она облизнула губы и продолжила: - Я ненавижу Комптона, и была бы рада, если бы он сдох, но если ты ощущаешь его присутствие в своей голове, в своей крови, в своем сердце, то, значит, ублюдок еще не принял окончательную смерть.       Джессика не успела ничего ответить, как вампирша резко оттолкнулась от стены и прошла в двери госпиталя. Спустя несколько минут она вынесла на руках Тару и переместилась с нею в подвал. Странный разговор по душам был окончен, но, что удивительно, Джессике стало немного легче.       Она уже собралась последовать примеру Пэм, когда Нора и Эрик переступили порог особняка. Одного взгляда на их мрачные лица было достаточно, чтобы понять – они тоже вернулись ни с чем. Джессика отрицательно покачала головой в ответ на их немой вопрос и поспешила убраться с глаз Нортмана.       Нора тоже двинулась в сторону подвала, но была остановлена вопросом в спину:       - Ты слышала что-нибудь о завещании Романа?       По спине вампирши пробежал холодок, и она медленно обернулась.       - Повтори.       - Ты знаешь что-нибудь о завещании Романа?       Эрик не отрывал от нее взгляда, ловя любые проблески эмоций, хотя по лицу его сестры всегда можно было прочитать гораздо больше информации, чем она говорила вслух. И сейчас он мог поклясться, что Нора не только слышала о завещании, но знает или хотя бы догадывается, что в нем.       - Нора?       - Откуда ты знаешь о завещании?       - Каталиадис ищет меня, чтобы поговорить о нем.       Нора прикрыла глаза. Какая долгая и безумная ночь.       - Выходит, это правда, - она глубоко вздохнула и начала читать молитву, в слова которой так искренне верила еще год назад, в словах которой, по всей видимости, скрывалось древнее пророчество. – «Первым, последним и вечным, Господу и Лилит, отцу и матери, защищайте нас, как мы защищаем вас, от этого дня и до часа настоящей смерти… Лилиту – мать всех вампиров, но у всякого дитя есть и отец. Он придет, когда возродится она» - Роман все время повторял это. Он боялся его прихода, - глаза Норы лихорадочно заблестели, когда она подняла взгляд на Эрика, и викингу на короткий миг захотелось никогда не узнать ответа на свой следующий вопрос:       - Кто придет вслед за Лилит?       - Варлоки, - вампирша испуганно сглотнула. – О его приходе говорится в завещании Романа. Варлоки тот, кто дал свое семя. Он вернется, Эрик, - Нора с силой сжала руку брата, ее голос упал до шепота, - и я понятия не имею, что после этого будет с нашим гребанным миром.

***

      Придорожная забегаловка оказалась настоящей дырой, словно в насмешку светившейся в сумраке неоновой вывеской «Парадиз». Стоило переступить ее порог, и к горлу подкатывал тошнотворный ком от спертого, пропахшего пивом, табаком и человеческим потом воздуха. От сигаретного смога, висевшего в воздухе, начинала неприятно зудеть кожа на лице, и щипало в глазах. Джейсон Стакхаус не считал себя неженкой, но от «Парадиза» его мутило, и пришлось в сотый раз напомнить себе, что здесь они пробудут недолго.       Пластиковые столики, щедро заставленные грязными стаканами прежних посетителей и облюбованные мухами, не вызывали желания присесть за них, поэтому Джейсон направился к барной стойке, выглядевшей относительно чистой. Остальные парни из группы выбрали столик неподалеку от выхода и шумно задвигали стульями, бурча под нос отменные проклятья в адрес Квинна, приказавшего осесть здесь. Сам вер отправился на встречу с местными парнями, которые могли помочь с поиском Логова.       - Пиво или виски, - обозначал скудный ассортимент бармен, опершись на стойку напротив Джейсона.       Выглядел он под стать забегаловке. Выше и вдвое крупнее Стакхауса, старше его на пару десятков лет, бармен был одет в вылинявшую рубаху в клетку со следами неотстиранных пятен. Рукава рубахи, закатанные до локтя, открывали покрытые татуировками волосатые ручищи. У него было широкое лицо с тяжелым подбородком, который покрывала неаккуратная борода, круглые навыкат глаза, сломанный нос и обветренные губы. Волосы цвета пшеницы торчали в разные стороны, создавая на голове подобие вороньего гнезда. Джейсон почему-то вспомнил зеленокожего Халка. По крайней мере, смотрел бармен на него так же, как и герой комикса, - недружелюбно.       - Виски, - ответил Джейсон, посчитав, что проглотить крепкий алкоголь, пусть и паршивого качества, будет проще, чем прокисшее пойло, по ошибке носившее название пива.       Через минуту перед ним стоял стакан – с виду вроде чистый - на две трети наполненный темно-янтарной жидкостью.       - Что-то еще? – гаркнул «Халк» в ответ на изучающий взгляд Стакхауса.       Тот мотнул головой и сделал осторожный глоток, с удовольствием обнаружив, что виски не совсем гадкий. Теперь можно немного расслабиться и осмотреться.       «Парадиз» относился к числу однотипных придорожных забегаловок, щедро усыпавших дороги страны. У стены, сразу за барной стойкой, стоял музыкальный автомат с характерными вмятинами от кулаков посетителей. Судя по слою грязи на нем, не работал он уже давно. Столики большей частью располагались возле давно немытых окон с пожелтевшими от времени жалюзи. На подоконниках пылились пластиковые цветочные горшки – уродливые, как и вся обстановка забегаловки.       Джейсон развернулся на стуле, осматривая ту часть бара, что была за спиной. К дальней стене примыкала сцена - небольшая и круглая, с пошедшим буграми ворсяным полом. Вероятно в хорошие времена в «Парадизе» танцевали девочки, пусть сейчас представить подобное было сложно. Слева от нее он заметил уходящий вглубь помещения коридор – наверняка там располагались туалет и подсобка. Справа стояли еще два столика, занятые посетителями. Кто они - люди, веры или вампиры? Понять с такого ракурса и при тусклом освещении было затруднительно. С другой стороны, кем бы они ни оказались, начинать драку Стакхаус не собирался. В Колорадо «Парадиз» был пристанищем сопротивленцев - единственным на многие мили, поэтому независимо от сущности завсегдатаи были «своими».       Когда Джейсон узнал настоящую цель их поездки, то пришел в восторг. Квинн вел их в логово Твари - вот так гребанная удача! Наконец-то, он доберется до мудака, объявившего охоту на Соки, и собственноручно выпустит ему кишки. Конечно, Квинн сразу прочел им лекцию об осторожности, дисциплине и прочей херне, но Джейсон решил, что его простят – пусть и посмертно, когда он прикончит блядское отродье. Призраки родителей, всегда маячившие поблизости, полностью поддержали его стремление, укрепив и без того воинственный дух Стакхауса.       Правда, последнее время предки стали ему надоедать. Частенько появляясь невовремя, подпитываемые морфиево-адреналиновым коктейлем, они несли чушь, от которой охренел бы сам преподобный Ньюлин вместе с его чокнутой женушкой. А Джейсону хватило этих двоих сполна, чтобы снова выслушивать фанатичный бред, но теперь уже из уст предков.       Сильнее всех распалялась мамочка, которая последнее время трепалась почему-то только о Джессике. Не стесняясь в выражениях, она распекала рыжеволосую вампиршу, словно знала ее вдоль и поперек. По словам маман, вампирша была вторым после Биллит злом, которое «соблазнило ее бедного мальчика», и одержимой дьяволом шлюхой, которую «ее хороший мальчик» должен убить как можно скорее. Джейсон не соглашался с подобным заявлением, споря с призраком матери как какой-то чокнутый фрик.       Иногда ему казалось, что маман на самом деле выискивает в его голове его собственные сомнения относительно Джесс, как тот чертик на плече, который склоняет его на темную сторону.       «Она вампир, - повторяла без конца маман. - Она трахалась с твоим лучшим другом, а потом с тобой… Ты предал Хойта из-за этой кровавой шлюхи…»       Вдобавок к бесконечной круговерти подобных нашептываний, которые любого сведут с ума, Джейсон никак не мог ответить себе на вопрос: захотел бы он Джессику, не напои она его своей кровью? Она была секси, бесспорно, но запал бы он на нее, не будучи подсаженным на вампирскую кровь, как какой-то наркоман? Проблем добавляло ее признание в любви, на которое Стакхаус не мог ответить взаимностью. Потому что он не может любить вампира. Трахаться под эйфорией от ее крови – да, но любить?.. Он ведь чертов Стакхаус, чокнутый вампироубийца, как говорили о нем в лагере. Он не может быть с одной из них – тем более любить ее. Именно поэтому он общался с Джесс грубо, да что там, вел себя, как мудак, только бы не дать никому, а больше всего себе, повод думать, что его влечет к рыжеволосой бестии. Спасало то, что гребанная война не оставляла места сантиментам.       - Где чертов Квинн? Я что, проехал сотни миль, чтобы пить дерьмовое пиво в этой дыре?! – возмущенный голос прокатился по помещению.       Джейсон обернулся, упираясь взглядом в осклабившееся лицо Грега. Ну конечно, конченый ублюдок, который не понять за каким хером навязался к ним в группу.       - Стилсон, в тепле и безопасности твоей заднице плохо сидится? – Дерек Нэш вперил в подчиненного тяжелый взгляд, не предвещавший ничего хорошего.       Он стал правой рукой Квинна, был отличным воякой и сильным вером, и Стакхаус по своему опыту знал, что злить Дерека без причины – зря нарываться на неприятности.       - Твою мать, Нэш, мы отправились к дьяволу в гости, чтобы протирать штаны?! Давай хотя бы порыскаем по округе и вспорем брюхо паре ищеек!       - Квинн отдал четкий приказ – ждать его возвращения здесь, - в голосе Дерека отчетливо заскрежетала сталь.       - Да клал я на него! Что за хер с горы? Появляется в лагере, говорит, что знает, где прячется Тварь... Мы ищем ее логово уже больше полугода и ни-хе-ра! – брызжа слюной, продолжал распаляться Грег. - Он привез нас в самое пекло, а сам свалил. Дерек, раскинь мозгами! Он может быть одним из них. Я бы и пары баксов не поставил на его преданность Сопротивлению. Так что ты сиди здесь и очкуй, а я пойду убивать уебков, - он легко поднялся на ноги, несмотря на свой внушительный вес.       - Сядь, - от низкого рыка Дерека по спине Стакхауса прошелся холодок. Ох, и влип же Стилсон. – У нас приказ.       - Мы не в армии, Нэш, мы, мать твою, на войне. Хочешь выжить – бей первым.        Грег успел сделать всего несколько шагов в сторону выхода, когда Джейсон и Дерек одновременно оказались рядом с ним. Нэш едва удерживал себя от обращения, сжимая и разжимая кулаки. Радужка глаз уже пожелтела, дыхание стало тяжелым и, казалось, даже короткие жесткие волосы на голове Нэша вздыбились, под стать звериной холке. Джейсон предусмотрительно занял позицию между ним и расхрабрившимся сегодня Стилсоном. Пусть внешне Грег был массивнее и выше Нэша, но оставался человеком, и шансов выжить в схватке с разъярённым вером у него почти не было. А последнее, что их группе было нужно - собственноручно сокращать число бойцов.       - Да ладно тебе, Стилсон, за каким хером ты попрешься туда? - Джейсон положил руку на напряженное плечо верзилы. - Пока есть время посидеть в тишине и выпить, давай сделаем это. Умереть мы всегда успеем.       - Отвали, Стакхаус, - огрызнулся Грег, сверля маленькими глазками Нэша.       - Только после того, как выпьешь со мной. Ну же, Стилсон, я что, должен уламывать тебя как какую-то телку из бара?       Горячее дыхание Дерека за спиной неприятно щекотало волосы на затылке Стакхауса. «Ну же, мудило, соглашайся», - мысленно взывал он к Стилсону. Последний видел, что Нэша от обращения отделяют секунды или одно неверное слово. Видимо, инстинкт самосохранения достучался до остатков мозгов Стилсона.       - Да пошел ты, Стакхаус! - сбросив его руку, Грег все же двинулся в сторону барной стойки.       Джейсон тихо выдохнул сквозь зубы, чувствуя, как внутреннее напряжение понемногу спадает. Дерек за его спиной тоже постепенно приходил в себя. Глаза Нэша все еще яростно блестели, но звериная злоба ушла из них, затаившись до лучших времен. Кивнув в знак благодарности Джейсону, вояка вернулся к столику, за которым через время послышался разговор о начавшейся нехватке оружия в лагере.       - Два виски, - сев рядом с хмуро притихшим Стилсоном, сделал заказ Джейсон.       Бармен, все это время пристально наблюдавший за их разборками, поставил наполненные бокалы, словно только и ждал этого. Парни залпом осушили их, и Грег хрипло просипел:       - Повтори.        «Халк» с равнодушным видом выполнил его просьбу и, подвигая стакан Джейсону, с внезапным интересом спросил:       - Так ты, выходит, Стакхаус? Не брат ли той самой девки, за чью голову назначена награда?       Изучающий взгляд темных глаз не сулил ничего хорошего, и Джейсон инстинктивно стиснул свободную руку в кулак.       - Брат. У тебя с этим проблемы?       Какое-то время бармен, не мигая, сверлил его взглядом, после чего повернул голову в сторону столиков у сцены, прогрохотав на весь зал:       - Парни, не поверите, но это тот самый Стакхаус. - Послышался скрип одновременно отодвигаемых стульев. Бармен повернулся к Джейсону, обнажая неровный ряд зубов: - Хотел бы сказать, что рад знакомству, но мы слишком заебались тебя искать.       Джейсон ругнулся сквозь зубы, быстро вставая и разворачиваясь лицом к противникам. Чертов «Парадиз» словно насмехался над ними, ни на йоту не оправдывая своего названия.