На линии огня

      – Соки!       Эрик догнал меня через несколько неуверенных шагов по коридору. Я плохо помнила, как вышла из зала – извинилась я? Нет? Плевать я на это хотела. Оказалось, что как бы я ни храбрилась, умирать страшно, а то, на что меня собирались подписать, где-то было даже хуже смерти. Конечно, они говорили, что найдут способ, но я отлично понимала, что это бред собачий, и нет у них ни малейшей идеи, как это сделать. Может, Найлз поможет? В какой-то момент на заседании я ощутила особые вибрации, как там, на пруду, а затем в воздухе, словно чеширский кот, нарисовался сам Прапра. Глаза у меня, должно быть, полезли на лоб, а он ободряюще улыбнулся и снова растаял. Может, он и правда сумеет помочь? Не было даже речи, чтобы согласиться на его предложение и сбежать, но ведь фейри сильны в магии...       – Соки, – Эрик взял мое лицо в ладони, видимо, слегка обеспокоенный моим бесцельно блуждающим взглядом. – Давай же, Соки Стакхаус, посмотри на меня.       Его голос прозвучал почти мягко, так что я инстинктивно выполнила его просьбу – где-то в отдалении, на самой периферии, промелькнуло воспоминание: Эрик, совсем другой, не такой как сейчас. Растерянный, сбитый с толку, нежный, чуткий… В груди потеплело, и стоило нашим глазам встретиться, как вязкий туман начал таять. Я снова могла различать предметы, почти прекратился озноб, от которого мелко стучали зубы.       – Пойдем, – Эрик увлек меня в ближайшую комнату – она пустовала, и должно быть, он знал это заранее, потому что, не церемонясь и не пытаясь сохранить лицо, просто крепко прижал к себе.       Я вцепилась пальцами в его футболку и не в силах больше противиться, с облегчением ощутила вскипевшие на глазах слезы. Из груди вырвался первый всхлип, и я уже больше не сдерживалась – все напряжение, вся боль и усталость, непрекращающийся пиздец, творящийся теперь не только в моей жизни – все это находило выход в слезах и в то же время питало их, подливало масло в огонь снова и снова. Мысли хаотично перепрыгивали с одного разочарования на другое, от одной разбитой надежды к другой, потеря за потерей, день за днем… Какой хуя это вообще зовется жизнью? – хотелось крикнуть мне, но в то же время я отчаянно держалась за эту стремительно ускользающую из моих ослабевших пальцев нить. В какой-то момент мне вспомнились последние слова Билла:       «Все, что я делал, пока был с тобой, я делал ради конкретной просчитанной выгоды».       Должно быть, мой плач стал еще заунывнее, потому что Эрик не выдержал, слегка отстранился, заглянул в лицо и прижался губами к моему виску.       – Ну же, девочка, – пробормотал он, и в этом неуверенном шепоте я не узнавала и узнавала его.       И тогда новая мысль прострелила меня болью. Грудь онемела. Эрик… Я захлебнулась рыданием, но каким-то нечеловеческим усилием сумела подавить следующее. Отодвинулась и вытерла слезы, чувствуя, что одно неверное движение – и рухну прямо здесь, рассыплюсь на долбанные куски, и от меня уже не будет никакой пользы.       – Все… нормально, – выдавила запинаясь. – Порядок.       Эрик сощурился, заметив перемену.       – Уверена? – в его голосе слышалось сомнение, но уже проклевывались знакомые нотки – спокойствие и подчеркнутая отстраненность, граничащая с высокомерием.       «Наверное, поэтому и не могла поверить тебе так долго, – подумала я с затаенной тоской, глядя на него. – Было так сложно представить, что тебе действительно не плевать, что ты не тешишь свое необъятное эго…»       – Соки? – уже настороженно позвал Эрик, встретив мой взгляд. – Соки-чокнутая-ты-фейри-Стакхаус, не вздумай…       – Все нормально, Эрик, – тихо сказала я, продолжая сохранять дистанцию. – Может, я не всегда дружу с головой, но инстинкт самосохранения еще никто не отменял, – я попыталась проскользнуть к двери, но Эрик преградил мне путь.       – Посмотри на меня, Соки, – оказалось, что властный тон действует на меня гораздо меньше искренней заботы в его голосе, и все же я послушалась, понимая, что так надо, и с твердостью выдерживая его взгляд. – Ты не будешь ничего делать, не посоветовавшись со мной.       – Я не буду ничего делать, не посоветовавшись с тобой, – эхом повторила я насколько возможно искренно. – Не волнуйся за меня, ладно? – и прежде чем он успел включить самоуверенного болвана, приподнялась на цыпочках и поцеловала его в уголок губ. – А сейчас я хочу побыть одна, – прибавила негромко, но твердо, и вышла из комнаты.       Закрыв дверь, я ощутила, как внутри все оборвалось. И в то же время испытала облегчение – Эрик за мной не пошел…       Оглядевшись по сторонам, я выбрала маршрут наугад. Решение было принято, но прежде чем приступить к действию, мне действительно нужны были эти несколько минут наедине с собой.       – Ну, пиздец, – лаконично выразил впечатление от моего появления на кухне Лафаейт.       – Полный, – промямлила я и даже выдавила что-то наподобие улыбки, наверняка напугавшей его еще больше.       Сначала я действительно хотела побыть одна, но, во-первых, в лагере это было почти невозможно, а выходить за его пределы я все еще не решалась – память услужливо подсовывала самые отвратные сцены из недавно пережитого. А во-вторых, даже найдя некий темный угол под лестницей, я вдруг отчетливо поняла, что мне нужен друг. Нужен кто-то близкий, родной, кто не станет заставлять меня рассказывать, но поддержит в любом случае.       Первой в списке была, конечно, Тара. Но жизнь отняла у меня и ее. Следующим был Сэм, но что-то удержало меня от его поисков – в конце концов, ему и так сильно досталось, и он совершенно точно не обязан в очередной раз копаться во всем этом дерьме, творившемся в моей жизни, становиться «жилеткой» для той, что прекрасно знала о его чувствах, но ни разу так и не осмелилась доходчиво объяснить, что они не взаимны. Боялась потерять его, конечно, но это меня не оправдывало.       Потом я вспомнила о Джейсоне, о нашем коротком разговоре в машине по дороге в лагерь – я была до безумия благодарна мелкому засранцу, ведь он нашел Сэма, ну – они с Квинном, и все же всякий раз рядом с ним я испытывала напряжение – с того самого дня, в бункере. Мои инстинкты все громче заявляли о том, что с братом беда, что ему нужна помощь, и я в очередной раз поставила мысленную галочку, что нужно разобраться с этим. Однако вместо этого предпочла потрахаться с Эриком… Да, сестра из меня такая же отличная, как и друг.       Скривившись и сглотнув горечь, я все-таки выбралась из своего укрытия и почти наугад, ведомая внутренним чутьем, пошла туда, где мне часто бывало если не хорошо, то, по крайней мере, не так паршиво. Где не позволяли толкаться посторонним. Где многое напоминало мне о прошлой жизни.       Ни Эммы, ни других детей, ни Арлин, которая помогала по кухне, не было, и это стало моей первой удачей за этот ебанутый день.       – Знаешь, сучечка, это все больше похоже на затяжную депрессию – уж я-то этого дерьма повидал, – сказал Лафайет. – То ты светишься от счастья, как начищенная жестянка, то приходишь с таким лицом, будто кто-то только что скончался на твоих руках… Или так и есть? – он сощурился, понимая, что в нашей ситуации вполне вероятно и такое.       Я покачала головой и опустилась на стул.       – Никто не умер… пока, – сказала я и запустила пальцы в тарелку с крекером, которую передо мной поставил Лафайет – уж он-то знал, чем можно утешить даму. – И от счастья я не светилась, – буркнула едва слышно.       – Ну-ну, – фыркнул Лала, – расскажи об этом моей бабушке.       Он тоже придвинул стул и сел за стол напротив меня.       – Ну, что опять за пожар?       Я устало откинулась на спинку и прикрыла глаза.       – Да нет никакого пожара…       – А кто тогда собрался умирать?       Какое-то время я молчала, прикидывая в уме, стоит или нет вдаваться в подробности. А потом поняла, что если и есть надежный человек, который выслушает, сохранит сказанное в секрете и в то же время не ринется спасать меня любой ценой, потому что «у каждого должна быть своя голова на плечах и пользоваться ею нужно по назначению, а не только, чтобы в нее есть и…» (окончание цитаты я целомудренно опустила), – то это Лафайет.       Я открыла глаза и посмотрела на него в упор.       – Я.       Лафайет не вздрогнул, не удивился, а продолжал все также внимательно и серьезно смотреть на меня, показывая, что ждет подробностей.       – Но перед этим мне придется позволить какому-то древнему упырю-психопату укусить себя, а потом возродить в моем теле его не менее древнюю любовницу, и все вместе мы – нет, не станем семейкой Адамс – а пойдем убивать Лилиту и ее приспешников. Ну а потом может и станем, не знаю, вряд ли от меня хоть что-то останется.       Лала долго молчал, видимо прикидывая, не спятила ли я. Его вопрос подтвердил мои догадки:       – Ты уверена, что не нахлебалась вчера Нортмановской крови? – уточнил он и, встретив мой немигающий взгляд, кивнул: – Отлично.       – Серьезно? Прямо-таки отлично? – тщательно проговаривая слова, ядовито поинтересовалась я, чувствуя себя почти разочарованной – видимо ожидала большего эффекта.       – Ну, тебе достаточно не давать кусать себя, – пожал плечами Лала, – и все заебись.       – Заебись? Ты что, не слышал меня? Это единственный способ справиться с Лилит! – я невольно повысила голос, и он сорвался на последнем звуке – казалось, вместе с ним меня оставили последние силы.       Апатия навалилась всей своей тяжестью, и стало почти все равно, что именно скажет сейчас Лафайет или кто-то еще. Наверное, зря я пришла, нужно было просто пойти и сделать то, что необходимо.       – Эй, – Лала протянул руку и накрыл ею мою ладонь. – Я тебя слышал, Сок, но ты сама-то себя слышишь? – он наклонился вперед и заглянул мне в глаза. – Я немножко разбираюсь в этом, и поверь мне, использовать древнюю магию, призывать еще больше древних мудаков в этот мир – не лучший вариант. Вообще не вариант.       – Но ведь других нет… – прошептала я, замечая то, чего не заметила раньше – расширившиеся зрачки Лалы, хрипотцу в приглушенном голосе.       Он не был спокоен, и уж конечно ему не было все равно. Он боялся за меня, но, похоже, еще больше он боялся меня саму, того, что я могла сделать и на что согласиться. Он видел ситуацию иначе и не знал всех подробностей, но все же у меня внутри все сжалось от невольного желания уступить, прислушаться к нему и к Эрику, попытаться найти другое решение. Но наваждение было сиюминутным, а очередное разочарование – чертовски болезненным. Я покачала головой, в ответ сжимая пальцы друга.       – Я это сделаю, Лафайет, у нас нет другого выбора, она нас уничтожит – остались считанные дни, – глухо сказала я.       – Блядь… – он опустил голову, вперившись взглядом в стол и какое-то время ничего не говорил, затем снова посмотрел на меня. – Тогда тебе нужно сделать две вещи, сучечка, – сказал он в своем привычном ироничном тоне, так что у меня даже немного отлегло от сердца.       – И каких же? – я попыталась изобразить любопытство.       – Рассказать мне все в деталях и хорошенько подготовиться, – уже на полном серьезе сказал Лафайет.       – Как именно? – Я видела, что у него есть что-то на уме, и теперь действительно заинтересовалась – среди моих знакомых Лала был одним из самых здравомыслящих.       Губы Лафайета изогнулись в усмешке, глаза блеснули.       – Хоть я и пообещал себе больше не заниматься этой поебенью, но чего не сделаешь ради друга и спасения собственной задницы. И задницы Тома, – он многозначительно посмотрел на меня. – Ты была права, Сок, так что за мной должок. И поверь мне, сучечка, его задница того стоит…       – Давай без подробностей, а, – отмахнулась я, все еще не понимая, но уже догадываясь, к чему он клонит. – Что ты собираешься делать?       – Спиритический сеанс, – хмыкнул Лала, но я видела, как его передергивало от одной мысли об этом. – Может, и еще чего придумаем…       Спустя пару часов я шла по лестнице на второй этаж, и ноги у меня подкашивались, ладони то холодели, то наливались жаром, а сердце гулко билось о ребра, напоминая о только что пережитом.       Немного помедлив на пороге роскошных дубовых дверей, я решительно толкнула одну из них и зашла в пустующую спальню.       – Джоан, мне нужно поговорить с тобой, – сказала негромко, но отчетливо. – Я знаю, что ты здесь.       Не прошло и пары секунд, как одна из деревянных панелей, которые располагались по обе стороны от камина, плавно отъехала в сторону.       – Так и думала, что ты можешь слышать вампиров, – сказала появившаяся на пороге Джоан Янг. – Ты ведь не обычная фейри…       – Охуеть какая необычная, – мрачно отозвалась я. Открыла было рот, чтобы объяснить: сознание вампиров для меня это лишь редкие и чаще всего мутные вспышки, но в последний момент передумала – возможно, теперь наш разговор станет более откровенным. Вместо этого с языка слетело: – У всех свои секреты, не так ли?       Джоан ответила мне долгим взглядом, понимающе усмехнулась и отступила чуть в сторону.       – Проходи.       – А у тебя тут уютно, – заметила я, опускаясь в предложенное Джоан кресло и чувствуя себя не в своей тарелке.       Тело все еще ломило, пульс ощутимо подскакивал, и единственное, чего мне хотелось сейчас – лечь и проспать часов двенадцать кряду. Но такой роскоши мне теперь не видать еще очень долго. Если вообще…       – Спасибо. – Сдержанно поблагодарила Джоан. – В этом месте я иногда уединяюсь, чтобы привести мысли в порядок. О нем мало кто знает.       – Ясно, – только и сказала я, испытывая неприятный зудеж в преддверии отнюдь не легкого разговора – мне хотелось уже закончить со светскими беседами, и в то же время я бы дорого заплатила, чтобы оказаться как можно дальше от этого места.       И все же – решение было принято. Не просто решение. Уже были сделаны вполне конкретные шаги, о которых стоило сообщить Джоан хотя бы в общих чертах. Рассказывать ей обо всем у меня не было и в мыслях – я уже давно приучилась не доверять вампирам, да и не только им.       – Так что ты решила, Соки? – спросила Джоан и опустилась в кресло напротив.       – А какой у меня выбор? – Я пожала плечами, хотя каждое движение давалось с трудом, и не только из-за физической усталости – с моральной дела обстояли еще хуже. – Но я хотела бы знать, каков наш план.       – Ну, стоит, наверное, созвать совет и обсудить…       – Давай не будем, – перебила я. – Мы обе знаем, что твое слово – решающее, а я больше не намерена участвовать ни в одном цирковом представлении в угоду «демократии». Просто объясни мне все.       – Ну, хорошо, – немного поколебавшись, сказала Джоан, придвинулась ближе к столу и, соединив кончики пальцев, пристально на меня посмотрела: – Надеюсь, ты понимаешь, что проводить ритуал в лагере это не вариант? Опасно и непредсказуемо, тем более что…       – Понимаю, – я нетерпеливо тряхнула головой. – Дальше.       – А дальше… – Джоан несколько замялась, – я знаю, что ты познакомилась кое с кем во время своей… отлучки.       – Ты имеешь в виду, когда два урода похитили меня и чуть не изнасиловали, пока везли к Твари? Да, было дело. Другой вопрос – откуда ты об этом знаешь? Кроме меня и Квинна ее никто не видел…       Джоан промолчала, и этого хватило, чтобы до меня наконец дошло.       – Квинн? – выдохнула я, чувствуя себя так, словно чертова комната покачнулась.       Нет, я знала, что этот мир дерьмов. Знала, что в нем есть мудаки. И что иногда эти мудаки очень ловко изображают нормальных людей, и часто в такие моменты кажется, что мир этот чуточку лучше, чем он есть. Однако – это было как-то слишком для одного дня. Ведь я отчетливо помнила, как просила тигра пока не распространяться о нашей встрече с суккубом.       – Его родные в плену, Соки, – посмотрев мне в глаза, сказала Джоан. – Он узнал о лагере и захотел присоединиться, предложив свою помощь с поисками Логова. А я попросила его присматривать за тобой по мере возможности – разве это плохо? Все мы занимаемся этим в той или иной степени.       – А докладывать ты его тоже попросила? – устало поинтересовалась я, не было сил даже для сарказма, осталась одна горечь. – Да и с присмотром он облажался…       – Мы все облажались, – нахмурившись, сказала Джоан, – и мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такое. Что касается Лейлы – она его давняя знакомая. Она пыталась выйти со мной на связь, пока тебя не было, поэтому нет ничего удивительного в том, что я захотела поговорить с ним... о происшествии. Ну а он не увидел в случившемся ничего такого, что стоило бы скрыть от меня.       – Ну, естественно, – я усмехнулась.       Поступок Квинна слишком напоминал поступок кое-кого другого, и от этого воспринимался еще болезненнее. Вот тебе и открытое сознание, и дружеское расположение, и неподдельный интерес.       – Про неудавшийся трах он тебе тоже рассказал? – не удержалась я.       – Нет, – Джоан сказала это так серьезно, что я тут же устыдилась собственного порыва. – Ничего такого он мне не говорил… – и, помолчав, добавила: – Я знаю, что ты устала, Соки. Мы все устали. Ты даже не представляешь, как мне хочется все это бросить и затеряться на каком-нибудь тихоокеанском островке вместе с Джозефом. Поверь, я могла бы. Но я не делаю этого. Мы не делаем, – она помолчала. – А ты знаешь, каково это – сохранять в относительной безопасности лагерь? Ты когда-нибудь задумывалась, что, по сути, мы просто горстка отщепенцев, которых Тварь давно должна была стереть с лица земли? Или может ты пыталась представить, чего именно это стоило? На какие сделки мне… нам пришлось пойти, чем пожертвовать? – Ее спокойный поначалу голос становился все более властным, в нем зазвучали стальные нотки. – Ты уже давно в этом варишься, Соки, и должна была разобраться, что к чему. Войны начинают и заканчивают не на полях сражения, а в кабинетах, в умах отдельно взятых людей, и даже самые отчаянные жертвы и героизм не приведут ни к чему, если не будет направляющей их руки, которая к тому же сеет в их душах фанатичную веру. Веру в то, что есть дело, за которое стоит умирать.       – Просто им есть за что сражаться, – тихо возразила я.       – Верно, – кивнула Джоан. – Но в то же время давно известно, что самые страшные бойцы это те, кому уже нечего терять.       Я ощутила неприятный холод между лопатками. Прежде я невольно восхищалась Джоан – ее выдержкой, умением держаться в тени и быть в курсе всего, аналитическим складом ума и даже очевидно манипулятивными способностями. Мне этого не хватало – я всегда была из тех, кто сначала делает, потом думает, матерится и разгребает последствия. Я жила, как чувствовала. Джоан, очевидно, была другой, но сейчас у моего отношения к ней появился новый привкус – привкус недоверия и, пожалуй, немного – брезгливости. Такое чувство испытываешь, повстречавшись с ядовитой змеей. Смертоносная, по-своему прекрасная, она лениво греется в солнечных лучах, блестит плавно изгибающимися боками и, кажется, не собирается нападать первой, но ты отлично знаешь, что все может перемениться в любую секунду.       – Итак, Лейла… – сказала я, чтобы избавиться от тягостного ощущения.       – Верно, Лейла, – коротко кивнула Джоан, возвращаясь к привычно сдержанной манере общения. – Я не уверена на все сто процентов, что ей можно доверять, но пока – она наш лучший шанс. Мы дадим тебе в сопровождение боевую группу – лучших из лучших, а Лейла покажет дорогу и поможет с ритуалом. По дороге она научит тебя пользоваться теми твоими способностями, которые ты пока не принимаешь или просто не знаешь, как это сделать. Возможно, это поможет тебе выжить после… – она запнулась.       – Серьезно? – я слабо улыбнулась. – Это поможет мне выстоять против Варлоки? Если, конечно, его самого не прикончит Лилиту. А ведь есть еще Кратея… Так что, в лучшем случае, мы просто заменим одну психопатку парочкой новых. – Сказав это, я тут же подумала, что только что почти дословно процитировала Лафайета.       – Да, стоит признать, что пока у нас нет всех ответов. Но я обещаю тебе, Соки, что заново перерою все источники, перетрясу все свои связи… – Джоан говорила убедительно, но я не верила ни единому слову.       – Стоит признать, что у нас нет нихрена, – перебила я. – Ну, или точнее, у вас. Потому что у меня как раз кое-что есть.       Джоан вопросительно посмотрела на меня.       – Я тут побеседовала кое с кем… – медленно проговорила я, с удовольствием отметив отголосок нетерпения в застывших глазах вампирши. – С Кратеей, если быть точной.       Какое-то время Джоан продолжала молчать, видимо прикидывая в уме – чокнулась я или нет (похоже, меня подозревали в этом все чаще), но потом вдруг ухмыльнулась с пониманием и расслабилась.       – Этот парень на кухне… – она наморщила лоб, припоминая, – Лафайет, верно? Ведьмак в каком-то там поколении.       – Удивительная осведомленность, – не удержалась я, в то же время чувствуя себя неуютно – казалось, Джоан знает все и про всех. – Да, он. Он помог мне установить контакт с Кратеей, совсем краткий, но достаточный, чтобы понять – она не жаждет возвращения. – Меня передернуло от воспоминаний о «разговоре» – перед глазами снова пронеслись слепящие всполохи, тело прошил холод.       – Что? – недоверчиво спросила Джоан. – Но ведь есть же пророчество… ее собственное пророчество, между прочим.       – Верно, – я кивнула, – она знает, что должна сделать. Но после этого собирается уйти, прихватив с собой Варлоки.       На какое-то время в кабинете повисла тишина. Джоан не выглядела ошарашенной или смущенной, она о чем-то напряженно размышляла.       – И мы должны ей верить? – наконец, с сомнением спросила она.       – Ну, как ты и сказала – наш лучший шанс, – я поднялась. – Можно начинать сборы, по всей видимости. Только последний момент… – я переступила с ноги на ногу, желая поскорее уйти и все же понимая, что разговор не окончен, и сказать все равно придется. – Эрик, – произнесла тихо.       Джоан прищурилась, а затем понимающе кивнула.       – Сделаю все возможное, чтобы отвлечь его. Но и ты, Соки…       – И я, – сказала сухо и отвернулась.       Вскоре деревянная панель мягко отъехала в сторону, и я быстрым шагом покинула кабинет, а затем и спальню Янгов. Ни Джоан, ни я не проронили больше ни слова.       Оказавшись в холле и ненадолго прислонившись к стене плечом, чтобы перевести дыхание – словно бежала марафон, а не сидела в комфортабельном кресле, я вспомнила другие слова Билла:       «Иногда вампиры предают тех, кого любят больше всего».       Он говорил о вампирах, но это не имело значения. Так ли я теперь была далека от них?       Судорожно вздохнув, я сморгнула непрошеные слезы.

***

      Когда Соки ушла, Джоан устало откинулась в кресле и прикрыла глаза. Она отлично понимала девчонку, та ей даже по-своему нравилась, пусть это ничего и не меняло. Нелегко принять тот факт, что ты всего лишь пешка в чужой игре – уж Джоан об этом знает не понаслышке. И все же Соки оставалась их единственным шансом на то, что весь мир не превратится в гребаный лабиринт ужасов, и Джоан не намерена была его упускать. Сначала они разберутся с Лилиту, потом – если повезет – с Варлоки и его ведьмой, и если Соки выживет – что ж, ее счастье. Хотя можно ли назваться это счастьем, Джоан была не уверена. Она отлично помнила, как мечтала сдохнуть после пыток фейри, и только круглосуточная забота Джозефа позволила ей выкарабкаться из той казавшейся бездонной выгребной ямы.       Джозеф… вот и еще одна причина довести эту партию до победного конца. Больше никто и никогда не посмеет угрожать единственному дорогому ей существу. И она сделает все возможное и невозможное, чтобы вернуть их тихую, уединенную жизнь, ведь Джоан отлично понимала, что тот бред про тихоокеанский островок – не более чем бред. Нет такого места на земле, где можно было бы скрыться от существ подобных Лилиту. Ну, или не будет вскоре.       А Соки… Соки не знает и половины происходящего. Взять того же тигра – да, он не был в курсе планировавшегося нападения, но поначалу охотно согласился попытаться отбить феечку у Нортмана, с которым у него была какая-то своя история. Пусть потом в нем взыграло благородство, а может, оскорбленное самолюбие, ни то, ни другое не стоило ломаного гроша. Мисс Стакхаус права: когда тебе есть за что сражаться, все прочее – своя жизнь, чужая – отходят на второй план, становясь разменной монетой.