Я не мог признаться самому себе с тех самых пор, как очутился в этом мире, что я скучаю. В том мире мне было трудно, несладко, меня терзали демоны, которых я взрастил сам, упиваясь своим страданием, упиваясь болью. Я всегда был одиночкой, что бы со мной не происходило, был один, но придя в этот мир, обрёл семью и поддержку. Я думал, что теперь никто не отнимет моё счастье, но судьба сделала свой ход конём.
Когда оказался здесь, я был очень удивлён отличием наших миров. В этой вселенной будто было всё намного проще, не было войн, не было переворотов, у власти стоят справедливые короли, у всех есть семья, а главное, у меня тоже есть всё это. Есть любящий отец, который во мне души не чает, хоть воспитывает довольно жёстко для мальчика шести лет.
Как понял впоследствии, я в этом мире был болезненным мальчиком, но любопытным, это был его День рождения, как и мой, когда я этого мира умер. Мальчик упал с дерева, сломав позвоночник, колдомедики, конечно, срастили сломанные кости, но тело отторгало магию, которая выплеснулась в магическом выбросе, ядро ребёнка не выдержало, а тут моя душа, которая умерла в моём мире, нашла новое пристанище.
В первые две недели я ни с кем не разговаривал, мне сначала узнать побольше, я сам ввёл себя в синдром немоты, чтобы никакие колдомедики не смогли заставить говорить меня. Мне нужно было это время, что бы обдумать всю сложившуюся ситуацию. Я понимал, что взрослому, очень трудно быть ребёнком, и мне нужно было что-то предпринять. Понимал, что мне нужно опять начать жить, дышать самостоятельно, а не через дыхательный аппарат. Делать то, что я хочу, а не то, что должен.
Наконец, пришла свобода, свобода действия, свобода мысли, свобода жизни. Я теперь был не Северусом Снейпом, рабом двух хозяев, я был Северусом Принцем, чистокровным магом, сыном лорда, который был любящим мужем и внимательным отцом. Я решил, что можно побыть немного ребёнком, потом юношей, молодым человеком, а уже потом мрачным зельеваром и гениальным учёным.
Я стал жить, как ни странно, подружился с Джеймсом Поттером и Сириусом Блеком; с людьми, которых я ненавидел, презирал в прошлой жизни. Я убегал от воспоминаний о той жизни, мне хотелось верить, что весь тот ужас просто кошмарный сон. И всё вроде бы получалось, я был счастлив, у моих друзей были уже жёны, которые были прекрасными девушками. Лили и Бэла прекрасно разбавили сугубо мужской коллектив, принеся гармонию в нашу дружбу.
Да, в этом мире были свои странности, помимо того, что существовал физический пол, то у магов был и магический пол человека. Три существа: бета, альфа и омега – дополняющие друг друга. Это было интересно, и мне показалось, что именно из-за этого этот мир жил без таких страшных магических войн, как первая и вторая магические войны.
Прошлое настигло меня внезапно, когда у Джеймса родился второй ребёнок, но первый сын. Горальд, такое дали ему имя, а в сокращении Гарри. Да, именно Гарри Поттер. Сколько разных чувств разрывали меня, ведь по отношению к этому человеку я совершил ужасные поступки.
В прошлом мире, я поступил ужасно; думал, что всё делаю правильно, потому что думал не своей головой, слишком поверил тому, кому ни в коем случае нельзя было верить. Моя миссия была в том, что бы Поттер в любом случае решил умереть и не противился, когда придёт час. Сначала я решил заменить ему крёстного, потом отца, но всё пришло к тому, что я стал для него особенным человеком , и этого особенного человека нарекают любимым.
Я не знаю, как всё это произошло, но мне казалось, что я всё просчитал до мелочей, но я не учёл одного: тот факт, что я имею дело с Поттером, в этом вся моя ошибка. Расчёты, в общем, правильные, вот только незадача: формула не та! Я видел его глаза, в которых плескалось изумрудное море, страстное, необузданное и любящее.
В моей жизни это было впервые, когда человек смотрел на меня с такими глазами. Он был беззащитен передо мной, такой нежный, полностью в моей власти. Эта власть опьяняла, сам Поттер меня пьянил. Я не понимал в чём дело, но как только мои глаза находили его макушку, а что намного лучше его глаза, моё сердце сжималось, закрадывалась тоска. Уже после я понял, что это была вина, которая навалилась грузом на меня.
Я привязался к нему, мне уже было привычно видеть его у себя в кабинете, я привык ощущать его взгляд. Не знаю, как я докатился до такой жизни, как смог допустить
такое, этот прекрасный ребёнок, который теперь был мне дороже всех на свете, должен был умереть ради «общего блага». Я не мог жить с этим, как дурак готовил план по спасению мальчика, который перестал быть для меня сыном ненавистного Джеймса и обожаемой Лили Поттер, он стал просто Гарри, который искренне любит и верит в меня. Только я не понимал одной вещи: он любил меня не как отца, как я предполагал, мне и в голову не могло придти, что такого безобразного человека, как я, можно полюбить как мужчину.
Я открыл сей факт, когда вернулся с очередного вызова Тёмного Лорда, тогда мне изрядно досталось. Когда я зашёл в свой кабинет, то увидел его, мальчика-который-ждал. Он так лихорадочно пытался мне помочь, даже сварил зелье, думая, что я без сознания, но я – шпион, я не мог позволить себе такую вольность как небытие. А потом просидел всю ночь, держа мою руку, не сводя с меня глаз, после ушёл, будто призрачный сон после пробуждения солнца.
Я был зол на Поттера, потому что не понимал его, и всё что оставалось мне – злиться. Как? Как мог сын Джеймса Поттера, который был той ещё свиньёй, быть таким совершенным. Я боялся его взгляда, боялся вечера, когда нам придётся сидеть в замкнутом пространстве, я надеялся, что Гарри не придёт сегодня, скорее я боялся не его, а себя. Что-то пробуждалось у меня в груди, когда я смотрел на сына моей лучшей подруги, то, что не должно возникать, то, что запретно. Чувство, которого не должно было быть, росло в моём сердце, несмотря на то, что я пытался убить его в зародыше.
Рывком открываю дверь, в надежде увидеть пустой кабинет, но мои глаза сразу же находят Гарри. Вижу в его глазах любовь и отчаяние, он знает, что я всё понял. Но ведь это я должен быть в отчаянии, даже в этот момент смотрю на него, в его глазах теперь уже горит решительность, и думаю, о том как он совершенен. Я спятил! Я чёртов педофил! Я злюсь на себя, ненавижу себя, но ничего не могу поделать...
– Что всё это значит, Поттер? – Соври, молю, соври.
– Я пришёл на дополнительные занятия, профессор, сэр, – сделал вид, что ничего не понял. Это ведь ещё лучше, чем ложь, но почему мне необходимо услышать другие слова? Что я вообще хочу услышать? Сам открываю рану, которая зажить-то не успела!
– Я о ваших действиях на прошлом занятии, – сам закапываю себя в могилу. Смотрю прямо ему в глаза, надеясь, что ошибся, надеясь, что моё сумасшествие ничем не оправдано и взаимности нет. Но в этих глазах плавает море нежности и любви, такие притягательные зелёные «Авады» для моей человечности, для моего рассудка.
– А хотите ли вы услышать правду, профессор, – пауза, – сэр? – Вопрос в самую суть. Вот в чём мы отличаемся, Гарри не боится своих чувств, он боится за меня, что я не могу принять их, ему всё равно, о чём подумают другие. А я боюсь всего: себя, своих чувств, мнение общественности, будущего. Трус!
– Правду, Поттер, – я устал бояться, я устал бороться, а ещё я знаю будущее Гарри, то, что его ждёт. Из-за этого... – правду...
– Я ждал вас, – Гарри пытается уйти от темы, но я всё решил.
– А если вдаваться в подробности, – мне кажется, что мой голос, как у коршуна, такой же ужасный.
– Думаю, эти подробности, вам не понравятся, – его шёпот будоражит всё во мне, я еле сдерживаюсь, чтобы не начать ходить кругами вокруг него, а лучше обнять и простоять так немного времени, совсем чуть-чуть.
– Говорите, Поттер, что бы это ни было.
- Профессор, я люблю вас, – столько чувства. Я не достоин, нет, это не правда. Он лжёт. Да, он лжёт.
– Даже так? Посмотри мне в глаза, Гарри Поттер! – Что я хотел в них там увидеть? Всё то, что не было во мне. Я не мог так просто сказать слова о любви, потому что моё сердце слишком чёрствое для такого. А он как бабочка трепещет, бьётся, ломая крылья, но добивается своего. Что больше меня злило? Что даже когда я злился на него, он был для меня идеалом, но идеал невозможно любить. Гарри был для меня недосягаем, единственным человеком, который совмещал в себе несовместимое, который сумел полюбить меня. Одно дело предполагать, а другое услышать это в живую, притом зная, что этот человек точно не врёт, иногда реальность может тебе дать пощёчину. Я вообразил себя героем, который, шпионя, спасёт мир, в данном случае Англию, но правда в том, что я учёный-зельевар, ни больше ни меньше.
– Не лги мне, – с отчаянием и злобой говорю я. – Ты просто не мог влюбиться в меня, это точно невозможно. – Я злюсь на себя на то, что изначальный план был просто сделать так, чтобы Гарри Поттер доверял мне, чтобы просто пошёл на смерть, не сопротивляясь. Чёрт. Я не хотел, чтобы он пошёл ради меня, хотя так намного легче, я не хотел, чтобы этот мальчик любил меня, лучше ненависть, вражда, лучше мне пойти на смерть. Он ведь так юн, так добр, так наивен, так чертовски прекрасен своей непоколебимостью, своей отдачей. Я гублю всё на своём пути, пожирая, как червь яблоко, сначала Лили, а теперь её сын, а у меня два оправдания, что я не знал или не смог.
– Почему же, профессор, сэр. – Он неизбежно приближается, а потом прикасается своими губами моих.
Моё сердце сжалось и забилось чаще, я не мог пошевелиться, моё тело отказывалось слушаться меня. Замечаю, что у Гарри нежные губы, очень странно для парня, особенно для ловца, тут же вспоминаю, что он уже практически год не играет. А после думаю, что это даже к лучшему, я не могу ответить ему в поцелуе, может быть, он сгорит со стыда, а потом возненавидит. Да, всё к лучшему.
А потом я вижу его отчаяние и боль, прописанные на лице, я понимаю, что уже не смогу отпустить его, только не сейчас, понимаю, что поступаю эгоистично. Притягиваю к себе, обнимаю как можно нежнее, и наконец-то соприкасаюсь с его податливыми губами...
***
Гарри уснул, зачитавшись книгой о каких-то редких насекомых, про которые даже я не слышал, вроде они были простыми, так как про магических я знаю практически всё, всё-таки это один из наиболее популярных ингредиентов в зельеварении. Я думал, что он не настолько хваткий до знаний. Я много думал, но не о том, о чём следовало бы, я поддался страсти, ответил на поцелуй ребёнка, который любит первой, самой отчаянной любовью. Только вот не такая должна быть первая любовь, объект воздыхания должен быть сказочно прекрасен и навевать только тёплые чувства в старости. Эта история точно не про нас, я дам себе ещё немного побыть в сказке, ведь для меня это сбывшаяся мечта, а кто не мечтает быть любимым?
Я подхожу к шкафу и достаю оттуда клетчатый плед, всё-таки в подземелье холодно ночью, я ведь не хочу, чтобы мой зелёноглазый замёрз и простудился. Аккуратно укрываю его, одновременно убирая книгу, надо бы прочитать. Ведь не зря он зачитался допоздна, что даже не ушёл в гриффиндорскую башню.
Это был один из самых замечательных вечеров в моей жизни. Интересная книга в сочетании с горящим камином, а самое главное человек, который для меня стал самым важным, спал напротив меня в умиротворении. Мне было хорошо и спокойно, я был счастлив.
***
Это был один из солнечных дней в Хогвартсе, конечно же, все ученики были во внутреннем дворе, кто-то сидел, нежась на солнце, кто-то бегал, радуясь каждому лучу, кто-то просто гулял, пользуясь тем, что уже солнечно, но ещё не жарко, а я наблюдал. Я не думал, что это может быть так весело и интересно следить за кем-то. Гарри сидел под деревом, он был наполовину в тени, но ему это не мешало наслаждаться солнцем, он опять читал что-то, иногда поднимая свой взгляд, он осматривал всё и всех вокруг и одним уголком губ улыбался. Ветер играл с его и без того взъерошенными волосами, мне почему-то подумалось, что мне бы хотелось, чтобы Гарри отрастил волосы. Было бы прекрасно перебирать их вечерами у камина, когда он будет лежать на моих коленях.
Много "если бы". Дурак, ты ведь знаешь, что ничего этого не будет, лишь потому, что мы просто не успеем. Я ещё долго смотрел на родную фигуру, а потом на дерево, которое стало одиноким... Всё думал, всё мечтал, хотя мне не свойственно мечтать. Будто бы я выпал из реальности тогда, а может быть, и правда был не там, а где-то в мире грёз.
Только тем же вечером, я отчаянно обнимал Гарри, нехотя отпустив его перед отбоем... На сердце была тоска...
***
Этот вечер я никогда не забуду, потому что никогда ещё так не был неожиданно удивлён и обескуражен.
Был обыкновенный вечер, во всяком случае, так казалось мне, мы сидели с Гарри на нашем дополнительном «уроке», про себя я называл «наше время». Я проверял очередные бездарные эссе, а Гарри конспектировал какую-то статью, потом я выяснил, что она была про редкую траву, которая называется Orthilia secunda или же Ортилия однобокая. Уникальная трава, у которой очень много полезных свойств, но есть очень большой недостаток, если не правильно сварить зелье, то есть напортачить в термальной составляющей приготовления, то у большинства людей будет аллергия, практически на половину трав в мире, что очень много и опасно. Интересный выбор для изучения.
Вдруг Гарри резко встает, и подходит ко мне. Я замечаю какую-то колбу в его руках, в ней точно зелье.
– Я приготовил тебе подарок, – его голос будоражит, он говорит застенчивостью, отрываю взгляд от его рук, переводя на его лицо, а там прелестный румянец.
– И что же это? – По правде, мне хотелось спросить совсем другое. – И какой повод для подарка?
– А зачем повод для того, что бы порадовать человека, который тебе небезразличен? – Пылко и страстно отвечает Гарри.
– Ты не ответил на мой первый вопрос, – перевожу тему, чтобы разговор не перешёл в спор, так как у Гарри есть пунктик о доказательстве своей любви ко мне.
– Это зелье, которое я сам изобрёл, – я был несказанно удивлён. Гарри, которого я знаю сейчас, никогда бы не сделал или не показал бы мне что-нибудь, в чём он не уверен. – Оно исключительно только для тебя, я долго думал, что бы тебе подарить на память, даже если когда-нибудь меня не будет рядом, и я решил что зелье с этим свойством подойдёт как нельзя лучше.
– Какие же они, эти свойства? – Мне было безумно интересно, а ещё моё сердце билось чаще от предвкушения и нежности, разливающийся от сердца до самых кончиков пальцев. Даже если это зелье яд, я выпью.
– Я не буду ничего тебе объяснять, пока ты не выпьешь, – в его взгляде была решимость и категоричность, а ещё он будто говорил «доверься мне». – Поверь мне, я на сто процентов уверен, что оно подействует, и не будет никаких побочных эффектов.
– Я верю, – не даю шанса себе сомневаться и думать, хватаю колбу и одним глотком выпиваю зелье, хотя зельевар внутри меня кричит от отчаяния. Я замечаю лёгкое свечение по своему телу, это длится всего несколько мгновений, но уже и это говорит, что зелье очень мощное и сварено правильно.
– Я так рад, – вижу его безумную улыбку. – Теперь ты свободен, Северус, теперь ты можешь порхать! Теперь ты можешь дышать полной грудью!
– О чём ты говоришь? – Я был в недоумении.
– Это зелье рвёт все магические связи. – В его голосе полно радости.
– То есть... – Я не могу в это поверить.
– Да именно, – Гарри обхватывает моё лицо своими руками, они тёплые и приятные на ощупь. – Теперь нет никаких «хозяев»!
– Но ведь это невозможно! – Нет, не может быть! Такого не бывает! – Неприложный обет не рушим.
– Все, Северус, без исключения! – Он целует меня в нос и весело хохочет.
Именно в тот вечер я получил свободу, именно тогда я понял, что счастье бывает безграничным, а для любви всё возможно.
