Один за всех.

"О, Господи, приятель, только не говори, что ты серьезно собираешься делать это, ради всего святого", - бормочет Стайлз себе под нос, стараясь ровно и максимально точно срисовать символы с книги, сворованной у Дитона около недели назад. Время от времени ему кажется, что разговаривать с кем-то внутри своей головы - ненормально и настолько странно, что пора бы уже обратиться к психиатру. Но потом он понимает - он тусуется с волками-мать-их-оборотнями, направо и налево нарушает законы, и вообще весь из себя подросток-бунтарь из классического фильма, только с убийствами и монстрами в подарок. В его случае - говорить самому с собой вполне себе еще неплохо. Как только палка отрывается от земли, переставая оставлять за собой неглубокие борозды, Стилински останавливается. Просто постоять на минуту - другую, подумать. В такие моменты он жалеет, что не курит - за сигаретой потратилось бы чуть больше времени, да и к тому же выглядел бы он однозначно круче.Только представьте себе: 17-летний подросток, хорош собой, обладает черным поясом по сарказму, да еще и курит. Мечта любой девчонки, едва перешедшей порог 12-ти лет. Стайлз улыбается. На самом деле он жалеет, что никогда не пробовал ни одной сигареты. Или что не поступил в университет. Или что так и не прошел какую-то очередную игру на своем компьютере. Он жалеет, что так ни разу и не целовал Лидию, не приходил домой вусмерть пьяным или что-то в этом духе. Он жалеет, что не успел. Потому что сейчас он стоит на этом гребанном Неметоне и чертит эти не менее гребанные символы на земле какой-то совершенно дурацкой палкой. Пусть он и не уверен в правильности своего решения, пусть он может придумать сотню причин, почему он не должен этого делать, парень все равно стоит и собирается с духом, чтобы прочитать эти долбанные слова. Ему ни капли не страшно, на самом-то деле. Просто жаль, что все происходит именно так. Но Стилински знает, что это правильно. Знает, что поступил бы так для каждого из них. Через несколько секунд голос подростка абсолютно уверенный, спокойный и тихий: -Vita est terra, pro vivis a mortuis. Revertere horologii accipiat alter pacis. Nisi aliqui lux in tenebris clauderent. Tueri decem, accipiamus aliam animam.* Когда Стайлз заканчивает говорить, он едва заметно осматривается. На секунду ему даже кажется, что ничего не сработало и вот он стоит посреди леса, как полный идиот. Едва его проберет на смех. Но потом до него доходит, как только он пытается сделать шаг, - парень не чувствует ног. Он без проблем может стоять на месте, вертикально, и не падать, но он их не чувствует. На пробу он касается бедра изнутри кармана своих джинс. Ничего. Совсем ничего. Через пару минут и его руки не поддаются контролю, даже самым простым и несложным требованиям. Стилински так и стоит на Неметоне, не контролирующий свое тело, свой разум, просто ждет. Ждет сам не знает чего - вроде как его не должно существовать. Он буквально только что отдал свою жизнь, существование, память всех, кто только мог его когда-либо запомнить в обмен на "все самое радужное и хорошее в жизни своих друзей и тех кто идет в подарок к его друзьям". В идеале, как он сам это представлял - семья Дерека будет жива и здорова, Питер не будет таким придурком, Скотт помирится с Эллисон, а Девкалион не заставит их всех думать, что он - кусок дерьма. А еще лучше, если бы он вовсе не появлялся. Стайлз стоит внутри черченного треугольника, думает о том, как здорово это будет. О чем он думать не хочет - так это о том, что он этого не увидит. Будто никогда и не существовал, парень вылетит из жизни. В попытках не дать себе снова загрустить, он не замечает, как по телу разливается тепло. Через какое-то время это тепло весьма ощутимо, а через еще пару минут он буквально горит. Пожар изнутри охватывает внутренние органы и что-то еще, а Стилински даже рта не может открыть. Если бы мог - закричал бы, но подросток смиренно стоит и терпит огонь внутри себя, выжигающий его. Он не исчезает или не становится прозрачным, как дурацкий Партик Суэйзи в "Призраке". Просто в один из бесконечных моментов агонии он закрывает глаза, и не открывает их больше. "Должно бы с меня достаточно", - думает Стайлз и проваливается во что-то мягкое и темное, теплое и на минутку даже омерзительное. * - перевод с латыни: "Жизнь для живых, земля для мертвых. Обрати года вспять для других, одного возьми за упокой. Сохрани для одних свет, запри другого в тьме. Защити десятерых, возьми другого душу.", но перевод примерный, так что если кто напишет "ТУТ ОШЫБКА!!11!", вы можете был полностью правы.