Солнце Ворона

***

Игорь       «Как же все болит!». Пытаюсь отдышаться и прийти в себя, проанализировать ситуацию. И если отдышаться еще как-то получается, то мозг, вероятно включив какой-то идиотский защитный механизм, ни фига мне не помогает. Что вообще с нами происходит? Что, блять, за день-то такой? А ведь так хорошо начинался! Невольно улыбаясь, поворачиваю голову и смотрю на Андрея: лежит рядом со мной бледный до синевы, губу до крови прокусил, молчит. Вот только кулаки сжаты и потряхивает его как-то нехорошо. Подползаю ближе, нет сил подняться. - Андрюш, ты как? – самый тупой вопрос из возможных сейчас. Ну, может за исключением еще «Который час?». Как он может быть? Явно же не на седьмом небе от счастья. Наверное, почти также как я. Не отвечает. Осторожно трясу, повторяя его имя. - Андрей! Ну давай, малыш, приходи в себя, ну же!       Его обессиленный стон словно ножом полоснул по сердцу. Открывает глаза - мутные, расфокусированные. Смотрю внимательно как он как морщится, поворачивая голову и напрягается, с трудом пытаясь оглядеться, как еще сильнее прикусывает губу, и опять терзает мне душу тихим болезненным стоном. На мокрой одежде яркими алыми маками расползаются кровавые пятна. Сильнее поранился при падении? Когда я пытаюсь рассмотреть, только тихо шипит сквозь зубы. - Андрей, ну, давай, ответь мне! - Я в-в-в но-норме, - его зубы выдают чечетку. Холодно, но не настолько. Наверное, боль и стресс добрались. «Мальчик мой, держись!» - Андрей, ты сесть сможешь? Давай потихоньку попробуем, - поддерживаю и помогаю сесть. Немного перемещаемся к камням, чтобы можно было его облокотить. - Дай, я посмотрю. - Да н-нормально все, н-не надо, - аккуратно отпихивает мои руки, стараясь шевелиться как можно меньше. - Что ты как маленький! – добавляю сердитых ноток. «Что он там старается скрыть?».       Андрей, немного посопротивлявшись, сдается, опускает руки и дает себя осмотреть. Крайне осторожно убираю лоскуты разодранной одежды, осматриваю. Так, нога. - Ебать! - не могу сдержаться. - Ч-что? П-плох-хо? - Да не, просто выглядит.. не очень, - «Ага, хорошо ответил, дебилоид, прям успокоил!», - Сейчас чем-нибудь замотаем и заживет.       Нахожу в кармане платок, хоть он и мокрый, но все же спускаюсь к озеру и выполаскиваю. По пути попадается какая-то травка, очень похожая на подорожник. Ну хоть что-то. Возвращаюсь и заматываю содранную почти до мяса голень Андрея. Параллельно несу какой-то бред, только чтобы не молчать. А в голове рефреном «Блять! Блять! Блять, как же он шел-то столько? И ведь ни пикнул!». Начинаю смотреть на него с еще большим уважением. Мальчик мой. В груди понемногу разливается какое-то тепло. И в то же время себя убить готов, что не уберег, не уследил! - Так, здесь порядок, - «Не, я точно кретин!», - еще где? Показывай. - Плечо, и рука немного, - смотрю на Андрея, он опять начал как-то сосредоточенно дышать.       Вывих мне удалось кое-как вправить, благо был опыт в молодости. А вот рассмотрев руку, стал материться тише, почти про себя, но активней: большой и указательный пальцы обожжены до волдырей - все таки та зажигалка не прошла даром. Кисть была сильно разодрана, словно он зацепился за что-то острое. И когда успел? Здесь и не замотать так просто. Я оторвал рукава футболки. Одним замотал себе ссадины на руке, чтоб не кровили и не мешали. А второй намочил и приложил Андрею к ладони, чтоб хоть как-то облегчить боль. Мой мальчик шипит сквозь стиснутые зубы, но даже не дергается. Матерюсь про себя все более грязно и изощренно.       Как же ему помочь? Телефонов нет, скорую не вызвать. Надо срочно найти больницу, надо машину поймать, сами же не дойдем никуда. Даже дороги не видно. «Черт, ну как? Как ему помочь?» А он? И как только держится? То, что я сейчас чувствую - это уже даже не просто уважение, это почти восхищение.       Становится холодно и в мокрой одежде лежать на земле совсем неприятно. Подбираюсь поближе к Андрею, подтягиваю к себе на колени и обнимаю со спины, пытаясь хоть как-то сохранить тепло. Молчим. Андрей тяжело вздыхает и как-то доверчиво и беззащитно смотрит на меня. Что ему сказать? Сам взрослый мальчик и понимает, что дело дрянь. Слов подобрать не могу и решаю ответить поцелуем. Мой! По телу разливается приятное тепло, слегка начинает кружиться голова. Целую жарче, глубже, делясь с ним своей любовью «ЧТО?» и жизненной силой. Когда перед глазами пляшут черные точки, а в ушах шумит от недостатка кислорода, отстраняюсь и смотрю в его ошалевшие глаза. Андрей тянется ко мне, обнимая и безмолвно прося не останавливаться. Подчиняюсь. - Ну что, - стараюсь восстановить дыхание и перевести диалог в более приземленное русло, - сидим дальше или пробуем выдвигаться? - А смысл сидеть? Давай двигаться. Только куда? - «Лучше не спросишь!». - Ну нам бы на ту сторону и в обратном порядке как-то, возвращаться надо… только как? – ох, что-то не верю я, что мы хоть куда-то доковыляем. Покряхтывая и постанывая, поднимаемся на ноги. Перехватываю Андрея за пояс, чтобы он не сильно опирался на больную ногу. - Давай, обопрись нормально, и пойдем. Сможешь? - Смогу, вроде, если ногу не сгибать.       С трудом ковыляем к реке. Там, левее места, где мы выбрались на берег, вроде река поуже. Но нам сейчас и это «поуже» не то, чтоб по силам. Чувствую себя почти героической санитаркой, выносящей бойца с линии фронта. Мда…       Пока подходим к реке, замечаю какой-то паромчик ниже по течению. Других слов в голову даже не приходит. Такой небольшой плот, который едет вдоль канатов, натянутых поперек реки. «Сюда что, цивилизация не дошла?». Паром этот двигается в нашу сторону. И двигает его какой-то мужик в балахоне или рясе, не разглядеть. Переглядываемся с Андреем. Пожимаю плечами и предлагаю присесть и подождать.       Когда паром останавливается почти у берега, встаю и помогаю подняться Андрею. Смотрю на этого мужичка и, приветливо махнув рукой, начинаю переговоры. - Здравствуйте, мы были на экскурсии тут у вас, в форте. Отстали от группы, затем провалились в какой-то каменный подвал. Еле выбрались. Мой друг ранен. Вы можете помочь нам добраться до ближайшей больницы? – ноль на массу. Вот вообще никакой реакции. - Помогите, нам, пожалуйста, нам на тот берег нужно, - уже Андрей не выдержал тишины. Опять никакой реакции. Стоит, смотрит как-то восторженно-насторожено и явно чего-то ждет. Может ему денег предложить? - Уважаемый, мы заплатим, Вы не волнуйтесь. Так нам можно переправиться? - А может он немой? Или не русский? – гениальная мысль от Андрея. - Ага, китайский! В Калининграде вот одни китайцы везде! – меня от абсурдности ситуации пробило на ворчание. - Или нет, мы по этим коридорам за границу вышли. Незаконно. Так хоть бы в полицию тогда отвезли. Там хоть помощь окажут. Мужичок вроде оживился при слове «полиция», но по-прежнему не проронил ни слова. - Эээ, мужчина, вы не можете говорить? - Ага и слышать, и знаки подавать, и вообще он нам кажется! Да блять, ну что за черт? - уже не сдерживаясь, рявкнул я, подходя ближе. - Говорю же, мы заплатим! - Спокойней, Игорь, не спугни, а то вплавь придется, - вступил разумный мой.       Мужичок все также выжидательно и настороженно смотрит. Потом, видимо, устав ждать или дойдя до какой-то умной мысли в своей голове, порылся в карманах и вытащил какую-то круглую черную металлическую подвеску на цепи. И гордо так продемонстрировал. И, сука, снова молча! И че? Это новый вид полицейских жетонов? Ну что за маразм? Подхожу к нему и выдергиваю эту хреновину из его руки. Рассматриваю. Ну кружок, ну типа солнца что-то по всей поверхности, по центру углубление в форме орла. С обратной стороны какие-то символы, совсем уж не понятные. Ни фамилий, ни номеров, ни одной русской буковки. Передаю Андрею. Он тоже рассматривает с недоумением. А мужичок-то разволновался. Забрать назад порывается. Вот только я так задолбался за этот день, что взаимопонимание готов находить любыми методами. - Уважаемый, ты нас перевозишь, и я тебе эту хрень отдаю. Договорились?       Мужичок взволнованно заговорил на своем языке, вероятно требуя вернуть ему подвеску. - О, заговорил! Видишь, Андрюш, не немой точно.       Подхожу еще ближе и понимаю, что нифига это не мужичок, а пацан зеленый. Начинаю диалог «на пальцах»: - Ты, - тыкаю указующе, - нас, - машу руками дальше, - на этом плотике перевозишь туда, понял? – опять активно машу руками в сторону другого берега.       Ну тут и без знания языка до любого дойдет. Пацаненок вконец разволновался, пытается что-то на своем тарабарском объяснить, и тоже машет на другой берег, как раз туда, откуда мы приплыли. - Да, да – мы оттуда. И нам туда вернуться надо! Ты, - пантомима продолжается, - нас перевозишь, а я – отдаю тебе подвеску.       Смотрит недоверчиво и взволнованно. И опять на своем уточняет что-то. Да что за язык? Совсем ни на какой не похож, тарабарщина. Вроде договорились. На всякий случай киваю и помогаю Андрею взойти на плотик. Пацаненок приводит в действие какой-то доисторический механизм и всю дорогу крутит ручку, продвигающую плотик по канатам.       Переплываем быстро, минут за десять, но чувствую, что Андрей все тяжелее на меня облокачивается и походу стоит из последних сил. Пацаненок внимательно на нас поглядывает из-под своего капюшона. Наверное, до конца не верит, что отдадим ему ценную вещь. Заметив, что берег уже совсем рядом, решаю больше его не нервировать. - Андрюш, давай эту хреновину, а то пацаненок уже весь извелся, - он протягивает мне подвеску.       Чтобы не выронить ее в воду, беру ее аккуратно, случайно касаясь руки Андрея. «Блять!» Эта хреновина шандарахнула нас током! Да что за нафиг? Потряся поврежденной конечностью, протягиваю подвеску пацаненку с намерением сказать ему пару ласковых, но натыкаюсь на его офигевший взгляд и замолкаю. Он смотрит на нас как на святых, вдруг решивших сойти с икон и лично к нему в гости. Странная реакция. Может счастлив, что нас током так? Пацаненок тем временем довольно быстро пришел с в себя, и благоговейно как-то взял подвеску из моих рук. И только тут я заметил, что она светится.       Ну и фиг с ней.       Пацаненок теперь уже без перерыва что-то тарахтел на своем тарабарском, но настроение у него явно изменилось. Он махал нам руками, призывая идти за собой. И понемногу отступая к скале. Переглянувшись с Андреем, пошли за ним. Шли тяжело. Под конец, я просто взял его на руки. Андрей, вымотавшись до предела, даже не имел сил возражать. В скале был вырублен домик – не домик, скит- не скит, но что-то похожее. Зайдя туда, я первым делом положил Андрея на лежанку и обратился к хозяину помещения. - Уважаемый, нам очень нужен врач. Пусть даже какой-нибудь местный фельдшер, но срочно, - В ход опять пошла пантомима, - ты понимаешь? Врач. Ему. Раны. Надо лечить. А телефон есть? Позвонить. Алло, там, понятно? Телефон?       Пацаненок смотрит с какой-то обидой и недоумением, отрицательно мотая головой. Потом пытается что-то объяснять на своем, тыкая в сторону Андрея и рисуя в воздухе какие-то круги и солнца. Не дождавшись от меня желаемой реакции, он, тараторя без остановки, начал двигаться по комнате. Что-то брал, перекладывал, смешивал, искал. Не останавливался ни на секунду. Наконец, издав, вероятно, победный вопль, поднял над головой деревянную дощечку. На подобие таких, на которых древние иконы писали. - Не, молиться потом будем, врача как вызвать?       Пацаненок протягивает мне эту дощечку и тыкает на Андрея. Э? И тут я краем глаза замечаю знакомый рисунок. Такой же, как на фреске. - Да, видели мы такой, там, в пещере, где форт, - как же задолбала эта пантомима!       Вероятно, пацаненок что-то прочел по моему лицу - хлопнув себя по лбу, куда-то умчался. - Андрей, смотри, точно как на той фреске – ты рассмотреть хотел, - он открывает затуманенные болью и усталостью глаза.       Я тяжело опускаюсь на лавку и тру лицо. Да есть в этой жопе мира хоть один гребаный врач? Хоть один человек, соображающий в медицине?! - Наверное, святые какие-то, - голос хриплый и тихий. - Забавно, посмотри на позу этого с солнцем.       Смотрю. Совсем не понимая, что он хочет мне сказать. Поднимаю недоуменный взгляд, и тут в голове щелкает. Переглядываемся и как-то истерично ржем. Да уж! Оранта – поза в которой держит руки «солнечный» святой. Снова переглядываемся и опять ржем. Ну не очень мне с фамилией повезло, всю жизнь так считал. А тут такое смысловое совпадение. - Ага, собрались оба два, - сквозь хохот пытаюсь произнести я, - нет, ты только посмотри – Крёкер и Оранта.       Уже не просто смеемся, а всхлипываем. Да. Стресс – не шутка. Возвращается наш пацаненок, неся какие-то маленькие рыжие кристаллы. Тщательно их перебирает и откладывает два. Один из них подносит к моей руке и вопросительно смотрит. Не знаю что он пытается спросить, но киваю. Подносит кристаллик к моему плечу и со всей силы вдавливает. «Сука, ну больно же! Да сколько можно?» Резко вздрагиваю, рука моментально немеет. Мажет какой-то вонючей жижей вокруг кристалла и он как врастает в мою руку, намертво прикрепившись. Потер, подергал, поковырял даже. Нет, держится. - Ну а это еще что за хрень? - Это чтобы Вам легче понимать было. Вы, наверное, свои в портале потеряли. Ну и не удивительно, столько лет же им было, конечно, надо менять... - тарахтит пацаненок, и я понимаю его!       Совершенно обалдев смотрю, как ту же процедуру он проделывает с Андреем, не переставая говорить и говорить. Теперь уже Андрей с совершенно растерянным выражением лица смотрит то на него, то на меня. Что это еще за экспресс-метод изучения иностранных языков? Вот сейчас вообще не понял!       Пацаненок, страшно довольный тем, что мы его понимаем, хоть еще и не пришли в себя от потрясения, затараторил, что сейчас он нас накормит и полечит. Но времени нет и нам надо скоро уходить. Что отряд уже наверняка выехал, ведь не заметить фон портала просто нельзя, даже он заметил. И все в таком духе. Большая часть слов просто не доходила до отупевшего от боли и усталости сознания. И тут он, радостно улыбаясь, снял капюшон...