Часть 1
9 августа 2016 г. в 12:12
Сирша смотрит на море. Такое чудесное, такое завораживающее, такое родное. Вода, с тихим шорохом набегающая мерными волнами на берег, рисующая по золотистому песку белой пеной причудливые узоры. Она может с ужасающей силой биться о скалы, уничтожать всё на своём пути, забирая жизни, топить корабли, дробя мачты в щепки. Но в нескольких метрах от поверхности вода всегда спокойна и ласкова.
Там плавают разноцветные рыбки, что пугливо прячутся в водоросли, заметив любое движение, или снуют туда-сюда целыми стайками. Величественно рассекают толщу воды громадные киты, медузы с щупальцами, похожими на длинные шнурки и атласные ленты, исполняют незамысловатый танец. На самом дне алеют полипы и смешно перебирают лапками раки-отшельники.
По ночам Сирше снится первое превращение в селки и забавные мордочки тюленей, и ей перестаёт нравиться вставать по утрам, когда брат зовёт собирать их личную коллекцию ракушек. А потом она находит одну очень знакомую, похожую на разбившуюся в доме Махи.
Уже семь лет из морских пучин не показывалась ни одна живая душа – четыре из них Сирша собирает морские ракушки. Нужные попадаются крайне редко. Она ломает ногти, ранит ладони о ножи, ножницы, лезвия и чёрт знает что ещё, стараясь вырезать на хрупких завитках аккуратные дырочки, и прячет порезы под длинными рукавами свитера, уверенная, что никто ничего не замечает. К тому же почти всё содержимое аптечки на маяке просрочено. После нескольких дюжин треснутых и разбитых раковин, перемазанных в крови, Сирша обязательно спускается к морю, опуская дрожащие от негодования пальцы в солёную воду, чтобы та больно кусала их, заживляя раны. И скармливает морю осколки, недостойные воспроизвести его песнь.
Мокрые от слёз щёки с каждым неудачным разом становятся всё бледней, и Бен пытается помочь, он ведь всё понимает и тоже скучает по маме. На сорок восьмой ракушке отверстия неровные, но она хотя бы не треснула. Да и музыка получается вполне сносной. Сестрёнке должно понравиться.
Подарок летит в стену. От ракушки остаются лишь жалобно поблёскивающие осколки, а от радости – злость и обида. Потому что сияющие лунным светом огоньки не явились на отчаянный зов.
Этой же ночью Сирша пытается утопиться. Она яростно вырывается, кричит душераздирающим голосом, что ей нужно на дно, что там её ждут друзья, рыдает, умоляет отпустить, прожигает ненавистью чёрных глаз-омутов, царапает руки отца, когда он вытаскивает дочку из объятого штормом моря и сам едва не тонет.
С первым кораблём её отправляют в город, подальше от воды и перламутровых осколков, которые она яро пытается склеить, режа руки сильнее обычного.
Кашель раздирает горло, и голос становится хриплым. Бабушка кутает в тёплый плед, предлагает горячий чай и ароматное печенье с вареньем из лесной земляники, но Сирша ворует соль и по несколько часов не вылезает из ванны, одержимая одной мыслью.
Ей нужно на дно. Там красивые рыбки, забавные мордашки друзей-тюленей и рак-отшельник со знакомой раковиной на спине.
Бабушка смотрит с сожалением и бережно вычёсывает из обсидиановых волос белые кристаллики. «Пропадёт девочка, пропадёт… Пропадёт, как её мать пропала» – тревожно выстукивает старое сердце, но хозяйка испуганно гонит этот стук дальше по венам. Не даст она внучке пропасть!
Спустя двенадцать дней девочка с румянцем на щеках улыбается обветренными губами, отпивая чай, и вдыхает удушающее сладкий аромат земляники. Море больше не зовёт.
По возвращении домой Сирша выкидывает все ракушки и проводит свободное время с братом и отцом. Спустя некоторое время они перестают наблюдать за любым её действием с недоверием и опаской, отпуская на берег одну. Она ведь улыбается, смеётся и больше не режет пальцы о ракушки. Она прежняя.
Сирша смотрит на море и надевает белый плащ, купленный на материке. Губы тщетно пытаются прошептать забытые слова. Вместо них слышны тяжёлые сиплые выдохи. Ледяные пальцы подрагивая стирают со щёк слезы. Несколько шагов, – и вода смыкается над головой, обжигая холодом.
На дно. Доплыть до дна, а там всё будет хорошо. Там мамина ракушка, которая всё вернёт. Надо только забрать её у рака-отшельника. Дышать трудно, но надо доплыть. Там родные тюлени. Она успеет, она ведь селки. Селки могут находиться под водой долгое время. На дно. Наднонаднонадно...
Море выносит тело в белом плаще прибойной волной на песок, украсив посиневшую кожу и мокрые волосы пеной, обвив безымянный палец кольцом водорослей. Вода с тихим шелестом, похожим на печальный вздох, отступает назад.
Брона никогда не рассказывала маленькому Бену, что переставшие слышать песнь моря селки разбиваются о скалы.